Освети путь к мечте

      ПРОЛОГ       Первое впечатление самое сильное, особенно, если ты подросток. Когда в твоей жизни, личной или социальной, появляется кто-то новый и неисследованный, ты волей-неволей можешь оценить его, впав в состояние, что называется, «из крайности в крайность» — это либо восторг, либо ненависть, но эти два чувства не продляться долго, такова суть юношеского максимализма.       Чаще всего возможность получения первого впечатления от кого-либо с самого детства даётся нам в школе. В первом классе — это новые одноклассники и учителя, в средней школе — новый переведённый «коллега», студент-практикант или те же учителя, которые решили сменить класс для преподавания, в старшей школе может произойти всё, что угодно, вплоть до смены школы, когда ты всё начинаешь с чистого листа. Но одно остаётся неизменным — твоё восприятие кого бы то ни было.       Ты можешь сказать: «Биологический и психологический возраст — разные вещи! Юношеский максимализм спорная вещь,» — и ты будешь прав. Отчасти. От природы не уйдёшь, хотя и у неё бывают сбои в системе.       ЧАСТЬ 1. БУДЕМ ЗНАКОМЫ       В школе всё сложно, если ты тот самый тихий одноклассник, всё латентно легко, если ты главный шут, и всё относительно ровно, если ты умеешь искать лазейки всегда и везде. Когда я была младше, то постоянно смотрела зарубежные подростковые сериалы, где есть все типы личностей — от забитых неудачников до отъявленных стерв, где сюжет, если жанр — мелодрама, настолько прост, что хочется написать сценаристу и сказать, что его писаниной можно пользоваться только в общественном туалете, получив в ответ типичное «Не нравится? Пишите сами!». В момент просмотра мне казалось, что в жизни такого не бывает, но, когда кажется — сам знаешь, что нужно делать.       Наш класс похож на сборную солянку из всех персонажей фильмов и сериальчиков такого типа. Лично я приписываю себя к группе нормальных, среднестатистических, адекватных людей, которые не лезут на рожон, просто учатся не плохо и не хорошо и живут свою подростковую жизнь, но, к сожалению или к счастью, со стороны на себя посмотреть невозможно.       Зато посмотреть на других я очень люблю, для меня это отдельный вид искусства. У вас бывало такое, что смотришь на человека, понятия не имеешь, что там у него в голове, но ты уже вообразил в своих фантазиях его жизнь и вашу с ним сюжетную ветку? У меня такое постоянно, наверно, от того, что у меня слишком скучная жизнь. Но, быть может, мне просто так кажется.       Сегодня я снова буду этим заниматься и не один раз: на пути в школу в маминой машине, надев наушники и разглядывая прохожих; встретив одноклассников на линейке; слушая речь президента нашего активистского клуба; принимая наставления на предстоящий год от классного руководителя, уже сидя в классе и пытаясь не заснуть на этом празднике жизни и тому подобное.       — Отец не поедет? — голос спокоен, ведь особого дела у меня до этого человека нет.       — Нет, но он сказал, что очень переживает насчет вашей ссоры и…       — Мам, ему совершенно наплевать на нас с сестрой и, я больше, чем уверена, на тебя тоже, так что я в эти сказки не верю. Отец сам сказал, что не хотел бы иметь детей в принципе.       — Что за глупости ты говоришь?! Твой папа всегда вас любил, любит и будет любить! Сколько время вообще? — как обычно маман переводит тему, обычное дело.       — Половина девятого, — безэмоционально отвечаю, жуя горячий бутерброд. Каждый раз, когда ем их, убеждаюсь, что продала бы душу за хлеб, колбаску, солёный огурчик и тянущийся сыр. Великолепное творение человечества.       — Времени полчаса осталось, ты готова?       — Уже час как.       Людмила Анатолиевна — моя мама — всегда и на всех мероприятиях выглядит, как та самая настоящая женщина: красивые туфли, современное платье, макияж и причёска — всё должно быть при ней. Я же совершенная её противоположность — платье только по праздникам, вместо туфель кеды, над макияжем я могу покорпеть и сделать конфетку, но чаще всего распсихуюсь, всё смою и нарисую классические черные стрелки и вперёд. Ничего сверхъестественного.       — Когда ты уже начнёшь как девочка одеваться? Мы такие туфли тебе красивые в прошлом году купили, а ты не носишь, всё к кроссовкам своим прилипла. Даже твой брат уже возмущается!       — Мам, придёт время, и я начну одеваться, как ты, подожди немного. Ты же знаешь, если я захочу — оденусь, в чем проблема?       — Почаще бы ты этого хотела, — кинула мама и убежала обратно к зеркалу, дабы довести свой образ до идеала.       Для всех известно, что инициатива наказуема. И сейчас я в этом убеждаюсь уже в который раз. Вместо того, чтобы приехать, как все нормальные ученики к одиннадцати утра, мне надо к половине десятого, видите ли, чтобы отрепетировать в крайний раз вынос школьного знамени на главной площади города. Почему именно там? Потому что помимо нас в этом хаосе участвуют ещё два филиала, так как у нас, считай, одна большая школа, просто несколько разных направлений: гуманитарное, где учусь я, химико-биологическое и физико-математическое. Не знаю, почему нельзя было объединить их в одной большой школе, но, видимо, почему-то нельзя было.       «Господи, распили меня болгаркой, » — в который раз прошу всевышнего, так как он решил очень вовремя послать мне женские дни. И почему именно в такой день?! Нет, я не верю в Бога, просто мне нужно как-то оправдать наличие у меня второй личности, которой я постоянно жалуюсь на жизнь.       (яп.)       — Привет, чего делаете? — засунув руки в карманы, я, стоя, склонилась над одноклассниками, не понимая, над чем они так скорёжились.       — О, Катя! Завуч заставила нас засунуть полотно в другую палку или как это назвать? Неважно, как обычно занимаемся ничем интересным.       — Понятно, — тихо и устало на выдохе вылетело из моих уст, — курить пойдёте?       — Если поможешь нам, то, конечно же, да.       Согнувшись в три погибели, пришлось им помогать, ведь грех не прокурить лишние десять минут в соседнем дворе. Обычно, если мы туда уходим, то говорим, что в ларёк за каким-то сладким перекусом. Пока что никто не спалил.       ЧАСТЬ 2. ЗАКОН ПОДЛОСТИ       Лёгкий тёплый ветер раздувал густые клубы сигаретного дыма. Сидя на бетонных блоках, мы обсуждали то, что писали недавно про наш классный и учительский состав в родительской беседе. За последние четыре года никаких кардинальных изменений не наблюдалось, зато в этом сразу две замены преподавателей: по зарубежной литературе и истории Востока. Как вы могли понять, наш класс обучается на восточном направлении, другие два, соответственно, на западном и европейском. Последним повезло меньше всего: бедных детей гоняют от страны до страны каждый месяц, а итоговые у них — целые сессии. Мне их искренне жаль.       Если в «Европе» одни ботаны, на «Западе» за каждым вторым стоит богатенький родитель-политик, то наш «Восток», как я и говорила, винегрет, причем некоторые ингредиенты в этом человеческом салате явно не первой свежести.       — Время-я-я, — проныла Алиса, подняв опечаленное личико к небу.       — Да, пора на фронт, — оттряхивая новенькие брюки, Тимур вправил белую полумятую рубашку и потянулся, будто только проснулся. Один Паша сегодня явно был не в настроении.       — Снова родители? — я, как никто другой, знала его семейную историю и понимала его.       Парень ничего не ответил, лишь поджал губы, что сказало мне обо всём. Мягко похлопав его по плечу, я так же не стала ничего говорить в ответ. Наши судьбы с ним чем-то похожи, различие в том, что мои родители выпивают намного реже его.       Время и правда шло очень быстро. сейчас уже осталось меньше десяти минут до начала официальной части, на сцене гордо стоят директор, завуч и заместитель директора по воспитательной работе — «святая троица», как мы их называем между собой. Ничего плохого, как и хорошего, про них сказать не могу, ибо никогда к ним не попадала ни под каким предлогом. Это и к счастью.       Среди учителей увидела парочку новеньких с «Запада», чему ничуть не удивилась: молодые преподавательницы стояли в чистеньких наглаженных костюмчиках, натянуто улыбаясь, высматривая среди коллег потенциальных женихов. Впрочем, ничего нового, привыкли.       Среди «европейцев» всё тот же профессорский состав, иногда думается, что они вампиры, пьющие кровь бедных учеников прямо на уроках. Однажды, когда наша учительница по Истории России заболела, её заменял такого же возраста старый хрен, который из всех тридцати учеников выцепил именно меня и предъявил, что я одета не по уставу школы. Что бы было, если бы хренов консерватор увидел мои руки? Страшно представить.       Среди наших не успела заметить даже «старичков», так как всех встрепенул начавшийся гимн школы, из-за которого, наверно, бедные девятиклассники, несущие цветы к памятнику какого-то великого деятеля, оглохли, стоя у самых колонок. Выглядят, как напуганные щеночки, честное слово.       Вот началась и наша каторга. Низ живота неприятно тянуло, будто туда привязали гири по тонне каждая, от чего я невольно закатила глаза и озлобленно цокнула. Если нас снимают, кадры будут отменные.       Мы с Тимуром, как прилежные ученики, еле-еле донесли эти несчастные простыни до пункта назначения, отчитались перед святыми и, насколько это было возможно, быстро ретировались к своим.       «Я сейчас откинусь прямо здесь, » — с такими мыслями я кое-как простояла ещё от силы пять минут, матеря всю грёбаную вселенную, но более я терпеть не могла.       — Ребята, я попудрить носик, — чуть ли не скуля вкинула слова друзьям и максимально незаметно под насмешливые взгляды этих засранцев побежала в здание школы.