***
— Дай-чан, почему так долго? Ты же сказал, что приедешь до девяти. Аомине вздохнул. Нужно было просто выгрузить покупки перед домом и уехать, а не подниматься. — Прости, в городе пробки из-за дождя, — профессионально соврал он — приехал как смог. Он помог Сацуки запереть на десятый этаж всё барахло, которое приобрёл. — Даже не буду спрашивать, зачем тебе всё это, — произнёс он, стоя в уютном и светлом коридоре. — Тецу в курсе, что ты устроила склад в квартире? Момои, облаченная в коротенькие шортики и розовый топик, обняла Аомине за руку. — Ты же знаешь, Тецу-кун не откажет своей невесте. — Сочувствую ему, — ответил Аомине, но и сам понял насколько это прозвучало неубедительно. Он покраснел, зная, что Сацуки и сама это прекрасно услышала. Девушка улыбнулась. — Ты уже опаздываешь, Дай-чан. Тецу-кун очень хотел тебя сегодня увидеть. Не подведи его. Пусть Сацуки твердила, что голубая рубашка формы походит под цвет глаз Аомине, выгодно подчёркивая синеву, по-хорошему ему надо было переодеться — высохшая кое-как одежда неприятно прилипла к телу, да и Аомине бросало в дрожь от любого дуновения ветра. С другой стороны, ему было совершенно плевать как он будет выглядеть в том заведении, где Кисе организовал мальчишник. — Нужно ещё заехать домой. Не могу же я расхаживать по разным заведениям в этом. Момои потянула сопротивляющегося Аомине в глубь квартиры. — Не теряй время. Выбери, что есть здесь. Хорошо или плохо, но в квартире Куроко и Момои действительно имелась кое-какая одежда Аомине. Что-то до сих пор оставалось валяться в шкафу ещё со времен его учебы в Тейко. Что-то появилось позже после пьяных загулов неподалёку, или когда Сацуки и Тецу уезжали на несколько дней и оставляли просторную квартиру в распоряжении Аомине, куда он приводил свои пассии. Посему для его вещей была выделена целая полка в шкафу. Через двадцать минут Аомине уже в относительно удобной, но чистой одежде сидел в машине и пытался договориться с навигатором. Ему скинули адрес заведения, но где оно находилось — Аомине в душе не чаял. Среди пропущенных звонков были номера Кисе, Тецу, его домоуправленца — опять будет компостировать мозги по поводу задолженности — и даже Мидоримы. Перезванивать Аомине никому не стал. Он прикрыл глаза и, пожелав себе сегодня пережить вечер, выбрал опцию «Построить маршрут».***
Клуб, где проходил мальчишник, был Аомине незнакомым, но судя по очереди, которая штурмовала заведение, весьма популярным. В тёмных джинсах и приталенной рубашке он чувствовал себя круглым идиотом, однако прилично выглядящим идиотом. Его даже сразу впустили в клуб, хотя Аомине едва успел открыть рот, что его уже ждут. Громкая музыка ритмичными битами отдавалась по всему телу. Народу, на удивление, было не так много, как он думал, видимо сюда действительно пускали не всех. Большая часть пространства была отведена сцене. Перед ней — небольшой танцпол. По всему периметру клуба расположись широкие и уютные закрытые кабинки. Аомине без труда нашёл самую шумную и многочисленную. — Наконец-то ты приехал! — первым заметил Аомине уже нетрезвый Кисе и тут же повис на его шее. — Мы спорили, какую на этот раз причину из тысячи ты придумаешь, чтобы не приходить. Рёта обиженно надул губы. — Пробки, — повторил отработанную версию Аомине, отлепляя от себя руки друга. — Как смог, так и приехал. — Я рад, что ты всё-таки добрался, Аомине-кун. Сколько бы лет не прошло, он, наверное, никогда не привыкнет к внезапным появлениям своего лучшего друга из воздуха. Дайки собрался как обычно высказать всё, что думает о его способностях подкрадываться к людям, но вовремя вспомнил о причине сбора. — Я тоже рад, Тецу. Вот. Он протянул Куроко брелок с баскетбольным мячом и смущённо потёр шею. — Прости, не знаю, что там нужно в таких случаях дарить. Но ты ведь до сих пор увлекаешься баскетом. — Спасибо, Аомине-кун. Лучший подарок, это то, что сегодня ты здесь. Вечер проходил не так плохо, как первоначально планировал Аомине. Что ни говори, Кисе умел выбирать не только заведения, но и устраивать вечера. Мало того что им постоянно подносили спиртное (Аомине единственный, кто пил безалкогольные напитки) и меняли тарелки с закуской, они успели вдоволь потрепаться, обсудить своих нынешних, бывших и неочень, попробовать половину вкусов кальяна, поиграть в какую-то игру и даже потрястись на танцполе. Разумеется, не обошлось без традиционного стриптиза. Помимо их в клубе было ещё несколько таких же холостяков и холостячек, которые пользовались последней легальной возможностью откровенно потаращиться на полуголое тело противоположного пола совершенно безнаказанно. Выступили уже две девушки. Женихи остались в восторге от гибких и раскованных красавиц, которые так и крутились вокруг будущих смиренных мужей. Они так пожирали глазами танцовщиц, что с трудом верилось, что спустя несколько дней эти самые люди будут так же смотреть на своих супруг всю оставшуюся жизнь. Выступления стриптизёрш не вызывали особого интереса у Аомине. Там была даже одна девушка вполне в его вкусе: невысокая, в меру смазливая, и, самое главное, с третьим (явно ненастоящим, намётанным глазом отметил Дайки) размером груди. Дамы расстарались на славу — пьяный зал ревел, когда практически нагие стриптизёрши буквально скакали на коленях женихов. Аомине только надеялся, что Кисе не додумался нечто такое устроить для Тецу. Тот просто незаметно свалит, и бедная девушка будет трясти телесами пустому стулу. Он отошел к барной стойке, чтобы покурить и заказать себе безалкогольный коктейль. Восьмой за вечер. Аомине предпочитал не задумываться, что только на выпивку у него ушла почти половина премии. Причём эта самая выпивка за такие деньги, не давала никакого эффекта кроме чувства наполненного пузыря. Но делать нечего. Если он с утра не явится на планерку, Имаёши не свернёт ему, конечно, шею, но отправит надолго куда-нибудь в малоприятное место. Например, регулировать движение в детском саду. Неделю. Пока Аомине внимательно изучал составы напитков, стараясь игнорировать двухзначные цифры напротив каждого наименования, в зале появилось движение. Уже потом он отметил, что цвета сцены сменились, а свет в клубе приглушили ещё больше. — Что происходит? — указал он большим пальцем себе за плечо, где по диагонали располагались танцпол и сцена. — Вы любите мужской стриптиз? Бармен загадано улыбнулся и наклонился к Дайки. Тот нахмурился. Единственный раз, когда Аомине не посчастливилось стать свидетелем сего перфоманса, его едва не стошнило от омерзения. Правда там заведение было менее пафосным и дорогим. Но стриптиз был. Рё Сакурай — святая невинность их отдела, проиграл спор Вакамацу и в качестве расплаты ему пришлось идти на шоу. Разумеется, такое зрелище никто пропускать не собирался, да и проконтролировать, как Сакурай робко всовывает в трусы танцора купюру, необходимо было всем желающим. Там Аомине и познал прелести мужского оголения и развратных танцев. Некий невысокий и неприятный субъект с волосатым как у мартышки телом, исполнял нелепые кульбиты на сцене, которые, по его мнению, должны были привлечь внимание противоположенного пола, но по мнению Аомине, могли привлечь внимание только санитаров. Особенно в память ему врезались яркие трусы цвета фуксии, в которых колыхались скромные причиндалы такого же хозяина. Но женщины остались, кажется, довольными. То ли истосковались по мужскому вниманию, то ли были совершено пьяные. Дамы повизгивали от восторга, когда трусы фукси с содержимым оказывались перед их носами. Аомине тогда решил, что, видимо, совершенно ничего не понимает в искусстве стриптиза. Впрочем, он не сильно по этому поводу страдал — в конце концов ему больше нравились женщины с мягкими грудями и гибким телом. Поэтому он совершенно не понял причину ажиотажа. — Терпеть не могу, — ответил Аомине, опуская глаза в меню, — безвкусица для педиков. — Тогда, это прекрасная возможность изменить своё мнение. — Сомневаюсь. Бармен хмыкнул, будто говоря «да-да, каждый раз вы отвечаете одно и то же»: — Поверьте, ещё никто не остался равнодушным, из тех, кто хотя бы раз имел удовольствие познакомится с его выступлениями. Бармен заговорщицки подмигнул. — Безалкогольный мохито и побольше льда. Хотя Дайки привычно скрыл эмоции за равнодушной маской, слова его заинтриговали. По твёрдому убеждению Аомине стриптиз в исполнении мужчин может нравится только женщинам (чёрт пойми почему) или геям. И пусть его собственные сексуальные пристрастия шли вразрез с убеждениями, Аомине показалось странным, что бармен разглядел в нём любителя, пусть и редкого, членов. Неужели фильмы не врут и они, перевидав толпу людей у себя за стойкой, уже с точностью опытного психолога могут рассказать о человеке только по одному взгляду и заказанному напитку? В любом случае, когда свет окончательно в зале приглушили, а танцпол наполнили перешептывающееся люди, Дайки решил, что всё-таки стоит заценить шоу, пусть первоначально он и планировался выйти покурить. В пространстве зазвучали первые аккорды, что уже удивило Аомине. Это не были ритмичные биты, под которые танцоры, как говориться, «трахают пол», в надежде его проломить, а блюз, приправленный гитарными риффами и электронными мотивами. Необычно для мужского стриптиза, но было бы вполне уместно в приватном танце. На сцену кто-то вышел. Зал взорвался восторженными криками, которые, впрочем, быстро стихли. Признаться, уже второй за минуту раз Аомине удивлялся. Танцором оказался отнюдь не смазливый, худосочный мальчишка, который неизменно возникал в воображении, стоило ему услышать только о мужском стриптизе. Им оказался вполне высокий и широкоплечий парень, с мускулатурой, что могла соперничать с Аомине. Дайки тупо моргнул. Это шутка? С такой комплекцией, нет и шансов, что парень сможет показать что-то стоящее. Трудно было разглядеть его — в зале стояла почти кромешная темнота, а прожекторы акцентировались на теле танцора. Но Аомине смог заметить растрёпанные тёмные волосы, прямой нос, остро очерченный подбородок. Впрочем, одежда была гораздо интереснее. Обнажённый верх, демонстрирующий впечатляющую грудь, крепкий пресс и сильные руки. Если бы здесь был Имаёши, он бы точно определил, что парень был облачен в греческий хитон, ну или в его нижнюю часть. Однако Аомине был один и для него это выглядело как короткая белая юбка, едва прикрывающая мощные бёдра танцора. Икры и голени оплетали завязки, которые заканчивались у основания простых открытых босоножек. Запястья украшали позолоченные наручи. Что ж, образ продумали неплохой, подумал Аомине пока танцор просто стоял, чуть расставив ноги перед замершей публикой. А затем он начал двигаться. Неспешно, плавно покачивая из стороны в сторону бёдрами. Он, казалось, полностью отдался музыке. Все тело двигалось в одном ритме, руки очерчивали торс, но не касались тела. Парень сделал круг головой, демонстрируя шею и Аомине почувствовал, как слюна заполняет рот. Танец, наполненный животным магнетизмом, чувственностью без грамма пошлости — вот как двигался этот парень, от которого нельзя было оторвать глаз. Казалось, при таком росте и комплекции изобразить нечто притягательное невозможно, однако недостаток пластичности танцор с лихвой окупал эротизмом. Глаза Аомине буквально пожирали его, следили за каждым действием, каждым взмахом руки, каждым поворотом головы и покачиванием бёдер. Эта юбка, как ее окрестил Дайки, достаточно облегала ноги, но в то же время была свободна, чтобы дразнить. Особенно, когда парень поворачивался спиной и ткань чуть приподнималась, оголяя ягодицы. Подключился мужской низкий вокал. Танцор медленно подошел к установленному шесту. Аомине шумно сглотнул: он ведь не собирается… Грянул припев, и парень с легкостью запрыгнул на крутящуюся палку. И снова ни намека на пошлость или вульгарность, только сила и выносливость. Танцор залез повыше, обвил ногами шест, откинулся спиной назад, повисая вниз головой. Его руки неторопливо огладили шею и торс. Зал встретил смену места действия с восторгом. Глядя на то, как парень держал тело параллельно полу только двумя руками или забрасывал ноги за голову не могло не восхищать. А шест всё вращался и вращался. Танцор проделывал это с такой легкостью будто был рождён крутиться на чёртовой палке. Аомине готов был отдать голову на отсечение, что не видел настолько завораживающего и одновременно притягательного танца на шесте ни от одной стриптизёрши. При этом парень ни разу не облизал шест, не прижался пахом, а Дайки уже хотел его до дрожи в коленях. Темп музыки сбавился. Танцор оставил шест и, выйдя на середину сцены, одним движением сорвал с себя юбку. Под тканью оказались шикарные чёрные джоки, выгодно подчёркивающие идеальные ягодницы. Аомине готовился к стрингам, хотя с такими трусами был знаком сам не понаслышке — их часто использовали спортсмены. Когда танцор небрежно кинул юбку в зал, девушки восторженно заверещали, стараясь урвать ткань себе будто им в руки попала минимум плащаница. Аомине показалось или он уловил знакомую усмешку на лице парня, когда дамы перед сценой устроили короткую потасовку. Соблазнительно покрутив бёдрами и вызвав очередной крик, танцор резко развернулся и в бит упал на колени. В тот же момент с рампы рухнула стена воды. Как и сердце Аомине. Он нащупал откуда-то взявшийся (хотя он заказывал только один) коктейль и осушил его одним глотком. Стекающая по телу вода вызывала жажду, нещадно хотелось пить. Под рукой оказался ещё один стакан с холодным мохито. Аомине не чувствовал вкуса — ему казалось, он никогда не сможет напиться и умрёт от жажды в этом проклятом клубе, а единственный источник, который способен его спасти находился на сцене. Нужно просто оказаться поблизости и испить живительную влагу прямо с великолепного тела. Вода намочила парню волосы. Он смело тряхнул головой и мелкие капли разлетелись вокруг, сверкая под прожекторами всеми цветами радуги, словно алмазы. Руки ласкали торс, размазывая влагу по коже. Тягуче-медленно бёдра двигались взад-вперёд, а колени то, сходились, то расходились в такт мелодии. Сложно сказать, сколько бы понадобилось кусков льда, чтобы остудить желание Аомине в джинсах. Он не мог оторвать глаз от соблазнительных бёдер. Не слышал ни гула зала, ни музыки — всё что осталось, парень, которого он хотел трахнуть прямо на сцене и плевать на последствия. Он буквально чувствовал вес этого тела, чувствовал, как оседлавшие его мокрые бёдра двигаются. Как доводят до исступления, не дают дойти до оргазма, мучая, издеваясь. Ками-сама, как же он издевался. Парень запрокинул голову, выгнулся и всё закончилось. Музыка затихла. Свет на сцене погас, погружая танцора в темноту. Ноги еле его держали. Аомине будто жестоко обманули. Подразнили, но разрядку не дали. Как он сейчас выглядел со стояком, Дайки предпочитал не думать. Его глаза до сих пор смотрели на место, где его, ни разу не прикоснувшись, оттрахал какой-то парень, даже не прикасаясь. Мозг снова и снова воспроизводил плавные, чёткие движения, жесты, повороты. Мужские и женские крики заполнили зал, топя пространство в восторженном гуле. Когда свет снова зажегся, сцена уже опустела. — Я же говорил, что он нечто. Голос бармена доносился до Аомине издалека. Он с трудом повернулся к стойке, облокотился на неё. Четыре пустых стакана? Когда он успел их выпить? — Кагами приносит треть месячной выручки, выступая раз в неделю, — продолжал как ни в чем не бывало мужчина, смешивая кому-то напиток, — на его перфомансы всегда аншлаг. Кагами. Его зовут Кагами. — Кагами, — про себя произнес Аомине, пробуя новое имя на вкус. Оно отдавало лаймом и мятой. После выступления выпившие гости постепенно разбредались по всему клубу, занимали столики. Кое-кто оставался на танцполе, то ли ожидая продолжения, то ли, судя по странным телодвижениям, имитировал то, что несколько минут назад происходило на сцене. Он не мог просто взять и уйти, оставив пьяную компанию, чёрт побери. Сацуки сделает в голове дыру размером с теннисный мяч, если Тецу-кун по его вине будет шароёбиться в невменяемом состоянии по городу. Подойдя к их столику, Аомине до последнего надеялся найти из присутствующих кого-то более-менее связывавшего слова в адекватные предложения. Однако его надежды оказались тщетны — надравшаяся компания, похоже, даже не понимала в каком измерении находилась. Ну кроме Тецу — он просто спал, предусмотрительно подложив под щеку обветренный салатный лист. Аомине почему-то бросил взгляд на выход. Времени не оставалось, как и выбора. Он набрал номер, решительным шагом направляясь из клуба, и проталкиваясь сквозь людей. На шестой гудок ему наконец-то ответил недовольный голос. — Чего тебе? — Вакамацу, сделай одолжение, забери моих друзей из клуба. — Три часа ночи! Я тебе что, круглосуточное такси? Иди в жопу! — Коске, стой! — Аомине остановился около гардеробной. — Беру на себя твои смены до конца месяца. Прошу, мне позарез нужно уйти, а они сами не в состоянии даже двигаться. На той стороне трубки ухмыльнулись. Вакамацу сразу просёк, что таким сговорчивым Аомине будет ещё не скоро, если вообще когда-нибудь будет, а возможность поторговаться нужно использовать на всю катушку. — Так значит уже Коске, да? Дашь мне свою машину на две недели. — Идёт. — Сдашь за меня зачёт по стрельбе. — Хорошо, — уже сквозь зубы прошипел Дайки, открывая двери клуба и выходя на улицу. — Скажешь Имаёши, что это ты сломал принтер. — Ладно. — Поменяемся с тобой столами… — Хер тебе без масла. Тащи зад по адресу, что скину, заберешь пьяную компанию за пятым столиком, ты Тецу в лицо знаешь. Отвези их к Сацуки. Я дам адрес. — Эй, но Аомине… — Я твой должник. С этими словами Аомине отключился. Он на ходу отправил Вакамацу сообщение и с чистой совестью направился к припаркованной машине. Медленно объехав здание клуба по периметру, Аомине оказался в знакомом тупике с мусорными баками. Выйдя из машины, он огляделся. Всё верно, это чёрный выход, если толпа из примерно двух десятков людей о чём-то говорила. Нетрезвые женщины и мужчины явно кого-то ждали. Аомине нахмурился. Он догадывался, зачем они тут все собрались. Что предпринять, когда он выйдет? Как сделать так, чтобы он пошёл с ним или хотя бы согласился поговорить? Что Аомине сделает, ткнёт удостоверением? Заломит ему руку? Положит на капот и прижмётся пахом к поджарым ягодицам? Скажет, что тот не имеет право на адвоката и заберёт его в участок? Свой личный участок. Дверь приоткрылась и на улицу вышел кто-то из персонала клуба покурить. Заведённая в одно мгновение толпа, приуныла. Аомине встал чуть поодаль и тоже закурил. Чувствовал он себя паршиво. Стоит тут как какая-то девочка-подросток, которая после концерта решила подкараулить своего кумира, как и другие такие же курицы. Дверь снова открылась. Толпа будто мотыльки на свет тут же прильнула ко входу. Аомине выпрямился, пытаясь разглядеть вышедшего. Его брови поползли вверх. Подозрительный тип в чёрной, объёмной куртке и надвинутой на лицо кепке. Он знакомым движением поправил дорожную сумку на плече и двинулся сквозь толпу. Не признавшие своего мессию люди охотно пропускали незнакомца, разочарованно расходясь по тёмному пяточку. Новоприбывший, не глядя по сторонам, обогнул толпу и направился из переулка. — Кагами, — окликнул негромко Аомине, всё ещё не веря в совпадение. Парень остановился. Услышал. Как и другие люди. Ропот волной пронёсся по толпе. — Кагами. Кагами. Где Кагами? Какая-то женщина заверещала, указывая пальцем в замершего, словно олень в свете фар, парня: — Вот он! Держите его! Аомине быстро подскочил к Кагами, схватил его за руку и одним движением затолкал в салон. Он успел закрыть двери ровно перед тем как прищемил бы кому-то пальцы. — Всем отойти от машины! — рявкнул он, вытаскивая полицейский значок. Люди послушно расступились. Аомине хватило места, чтобы обойти авто и сесть на водительское сиденье. — Ещё бы немного и пиздец, — произнёс Кагами, когда машина выехала из переулка, оставляя толпу разочарованных фанатов несолоно хлебавши. — Всегда пожалуйста. — А вообще, — продолжил Кагами, — они бы ничего не заметили, если бы ты не раскрыл варежку. Что ты вообще здесь делал до сих пор? Сталкеришь? Аомине почувствовал как краска расползается по щекам: — Что за чушь? Нет, конечно! Я здесь случайно. — Ага, рассказывай. Не ты ли тот коп, что выхлебал недельный запас мохито пока пялился на меня? Аомине цыкнул, но не стал ни отрицать не подтверждать. — Как тебя хоть зовут? — Аомине. Аомине Дайки. — Ну так что, офицер Аомине, — вкрадчивый голос Кагами раздался прямо возле его уха. Шею обдало горячее дыхание и он едва удержал руль в ровном положении: — Но всё же, как я могу отблагодарить за помощь? Чего бы ты хотел? «Оттрахать так, чтобы ты ещё месяц не мог залезть на свой шест», — вертелось на языке Аомине, но вслух сказал иное. — Как насчёт приватного танца? — И только? Отчетливое чувство дежа вю захватило Дайки, стоило ему посмотреть в зеркало заднего вида и снова столкнуться с многообещающим хитрым взглядом красных глаз. — Мы обязательно что-нибудь придумаем, — пообещал он. Город готовился встречать рассвет.