Помолись за меня

Не каждый монстр настоящий.

      Я всегда справлялась со своими чувствами. Ну, большую часть времени точно мне удавалось приглушать свой внутренний голос и терпеть весь кошмар происходящий в моей жизни. Я могла улыбаться там, где хотелось кричать, смеяться, когда слёзы душили изнутри, молчать, если очень хотелось что-то сказать. Я могла одеться и выйти на улицу, даже если очень хотелось посидеть дома. Я могла всё.       Поэтому я не понимаю, почему у меня не выходит перестать плакать несмотря на все старания. Тяжело глотаю и напрягаю всё тело, стараясь успокоиться, но не выходит. Кажется, я сейчас разрыдаюсь так громко, что несмотря на все старания Майки, меня будет слышно на всю улицу. Как же это мерзко, ныть перед парнем, который тебе нравится. Чувствую себя ещё более разбитой. Ладно хоть удаётся молча вытирать мокрые дорожки с щёк, а не вопить на весь район.       — Хоуп, — он присаживается на корточки передо мной, но я продолжаю пялиться в одну точку, — скажи, что произошло.       Сжимаю крепко губы, даже не замечая сначала, как кусаю их до крови. Лишь когда на язык попадает металлический привкус, разжимаю зубы и прикрываю глаза.       — Хоуп, — его горячая ладонь касается волос, а затем он бережно поправляет выбившуюся прядку, — лучше скажи.       Этот тон отрезвляет. Словно кто-то окунает в холодную воду с головой, а затем вытаскивает на лёд, заставляя продрогнуть до кончиков пальцев. Встречаюсь с таким же ледяным, как голос, взглядом Сано и понимаю, он очень зол. В чёрных глазах нет ни намёка на что-то светлое, словно весь мир погрязает в кромешной тьме, созданной им. Его разрушающая уверенность, способна уничтожить любую стену, к которой он подойдёт. Моё молчание и мои слёзы заставляют его чувствовать себя непривычно беспомощным, это видно сразу, а от этого его одолевает ярость.       Селин говорила, что подобное всегда притягивает подобное. Как бы я не спорила с ней, что она не права, что физика говорит иначе, сестра только ухмылялась и повторяла, что мы это проверим. Напротив меня сидит прямое доказательство того, что ошибалась именно я.       Плохое настроение одного человека, сказывается на другом. Обида всегда находит ответ раньше, чем это делает благодарность или счастье. Поэтому среди миллиардов людей на планете, я привязываюсь к тому, чья тьма в глазах так похожа на черноту моей души. И от этого становится ещё паршивее.       — Я прямо сейчас разобью рожу этому парню, если ты мне не ответишь.       Я верю ему, в его словах невозможно сомневаться. Думать, что он не выполнит сейчас обещание, было бы также глупо, как забегать в горящий дом в шубе, пропитанной бензином.       — Хоуп, — он берёт меня за руки и крепко сжимает ладони, — ты можешь мне верить. Расскажи, я разберусь со всем.       — Май… — мой голос дрожит, и он прищуривается от этого. Сано собирается подняться, но я крепче сжимаю его руку. — Майки, Коджи друг нашей семьи. Не стоит к нему лезть, попадёшь в тюрьму раньше, чем покинешь квартиру.       — Я то из тюрьмы выйду, — его улыбка словно бьёт меня током, заставляя всё тело покрыться мурашками, — а вот он из больницы вряд ли, — Манджиро говорил мне, что он хороший человек, что иначе не может быть. Только вот его действия и поведения говорят о другом. Я понимаю это, но сейчас мне плевать. Я слишком разбита, чтобы думать об этом серьёзно. — Хоуп, последний раз повторяю, скажи, что произошло.       — Ничего, — на выдохе отвечаю ему. — Ничего неожиданного. Коджи просто сказал, что его отец, Тошибо, позволил ему заняться семейным делом.       Он молчит, внимательно вглядываясь в моё лицо. Я уже не плачу, хоть и легче мне не стало. Просто продолжаю пялиться на него пустым взглядом, осознавая всю трагедию своего положения. Никто никогда не поймёт, что это значит для меня, а значит моя боль не найдёт ответа. Я просто буду выглядеть плаксивой идиоткой, которая капризничает из-за того, что её мнение не берут в расчёт.       Сано поднимается и достаёт пачку сигарет из кармана. Горький, но приятный ментоловый аромат кажется уже таким привычным, словно я оказываюсь в каком-то спокойном и родном месте. Майки делает сильную затяжку, прикрывая глаза от горячего дыма, а затем запрокидывает голову и смотрит в небо, выдыхая. Видимо, его ярость отступила, он больше не собирается навредить Коджи и поставить крест на своей жизни. Правда, я никогда не забуду его голос и взгляд минуту назад.       Делаю глубокий вдох и встаю со своего места.       — Сядь, Хоуп, — он поворачивается ко мне. В его чёрных глазах ледянной холод, — рассказывай дальше. Какое у них дело и чем тебя так это задело?       Даже слова сказать не могу, как только вспоминаю, новый ком застревает в горле, а глаза вновь застилает пелена из слёз. Как бы мне хотелось, чтобы он просто сам всё понял, осознал всю боль моей разбитой души, всю суть разрушенной жизни и несбывшихся мечт. Вот бы Майки сам понял, почему я не хочу видеть Коджи в одном ряду с моим отцом и ему подобными.       Но он не сможет. Не оказавшись в этой жизни, нельзя прочувствовать весь тот страх и ужас, который испытывает человек, стоит кому-то из его близких уйти из дома. Я даже не могу представить, как я буду спать этой проклятой ночью, когда все дорогие мне люди перешагнут порог дома, а мне придётся молиться за то, чтобы сегодня умерли другие люди, но точно не они.       — Когда-то Коджи мне обещал, что мы вместе будем учиться в Плюще, что не станем, как родители, — я улыбаюсь, пытаясь не допустить истерики. — А теперь мои мечты разбиты о скалы реальной жизни. Если я уеду, то брошу всех… Но страшно не это. Страшно, что теперь я точно могу остаться одна в любой момент, даже завтра. Без единого человека на планете, верующего в меня, в то, что я могу быть лучше.       — Чем плохо их семейное дело, Хоуп? — Майки прищуривается, даже не пытаясь меня успокоить. Либо позволяя мне прореветься вдоволь, но такое я допустить не могу, и так слишком много чувств показываю. — Что может с ними случиться?       — Большие деньги ровно большие проблемы. А наши семьи любят огромные суммы на счетах. Случиться может что угодно, начиная от подставного заказа, заканчивая расстрелом близких за завтраком, — беру рюкзак со скамьи и подхожу попрощаться. — Спасибо за компанию, если можешь, не рассказывай об этом моменте никому.       — Ты ещё не успокоилась, — он откидывает бычок двумя пальцами в сторону. — Никому я не расскажу ничего, не переживай. Давай прогуляемся ещё чуть-чуть, и ты мне расскажешь больше о его семье.       — Зачем, Майки? — я усмехаюсь. — Тебе лучше вообще не приближаться ко мне, если не хочешь тоже погрязнуть в этом дерьме.       Он улыбается, словно демонстрируя своё бесстрашие и уверенность, которые поражают меня с каждым днём всё сильнее. Да, я уже поняла, что Сано не из трусливых и не боится дать отпор, продемонстрировать миру всего себя и рискнуть, но это не значит, что он готов потонуть в моём мире. Просто мальчишеский интерес ко взрослым делам, без особого осознания ответственности и последствий.       — Папа уже протянул руки к одному подростку, может на год или два младше тебя и меня. Совсем мальчишка, а уже без света в будущем. Не хочу, чтобы ты понравился ему слишком сильно и он смог уничтожить ещё и тебя.       — Что за парень?       — Такемичи, — мальчишек с таким именем миллион, всё равно не найдёт его. — Учится в другой школе, но всё равно жаль его.       — Тебе его жаль, Хоуп, — он делает шаг ко мне, — или себя?       — Меня-то чего жалеть?       — Коджи приобщили к делам, какого-то парня тоже втянули, а те…       — У меня есть казино, — перебиваю, не давая закончить. — Моё казино, в которое я душу вложила. В нём как раз таки и вершится мир и заключаются честные сделки, — челюсти Майки сжимаются, а взгляд становится серьёзнее. — Чёрт.       — Лишнего взболтнула? — он усмехается. — Заканчивай, если начала. Может и помогу чем.       — Зачем тебе всё это надо? — В тайне я надеюсь, что ему это правда нужно. Что он интересуется всему, потому что я нравлюсь ему, что он правда хочет мне помочь. Поэтому, когда Сано нависает надо мной, я на секунду теряю дар речи и перестаю дышать, но затем беру себя в руки. — Почему ты приехал?       — Ты попросила, — он наклоняется ближе. — Разве этого мало?       Взяв меня правой рукой за шею, а вторую положив на талию, Майки легко касается моих губ своими. Прикрываю глаза и задерживаю дыхание, растворяясь в его прикосновениях. Тепло его тела согревает лучше любого чая, а мягкость и аккуратность в действиях дарят ощущения нежности и нереальности. Мне становится совершенно плевать на все проблемы и неприятности, на весь свой страх и одиночество. Я впервые в жизни получаю то, что хочу, а это небывалые эмоции. Никакой пошлости, никаких хватание за задницу или давления, только невинный поцелуй, вскруживающий голову и одурманивающий разум так, словно я выпила бутылку вина в одиночку.       Когда он отпускает меня, я прикрываю губы рукой, пытаясь убедиться, что всё было по-настоящему. Мой первый в жизни поцелуй был с парнем, который мне нравится с первой встречи и чьё появление в жизни казалось аномально неправильным и разрушающим. Мой первый поцелуй был с тем, кто кажется идеально подходящим для всего на свете.       — Теперь поняла? — киваю, боясь сказать неправильное слово и разрушить этот момент. — Ты можешь рассказать мне всё, Хоуп, я не проболтаюсь.       — Амели! — делаю резкий шаг назад, прежде чем посмотреть на Коджи, спешившего в нашу сторону. Я всё ещё зла на него, но не так сильно, как раньше. — Амели, давай поговорим, прошу.       — Мы ещё разговариваем, — Майки встаёт передо мной, ограждая от приятеля, серые глаза которого прищуриваются от раздражения. — Погуляй.       — Завались, — хватаю Манджиро за руку, успевая остановить его сжимающий кулак, и переплетаю наши пальцы. Коджи внимательно следит за этим действием, но не акцентирует внимания. — Амели, мы скоро поедем, не хочу расставаться вот так.       — Пару минут, — нам нужно пообщаться, а благодаря Майки у меня теперь есть на это силы и желание. — Подожди меня у зеркал, скоро подойду.       — Ладно, — спустя полминуты напряженного молчания, отвечает он. — Подожду.       Майки улыбается кровожадной улыбкой, явно довольный тем, что я выбрала его. К счастью или сожалению я остаюсь рада своему предпочтению. Сано крепче сжимает мои пальцы, наблюдая за тем, как Коджи исчезает изведу, оставляя после себя уверенный вкус его победы, а мне только за счастье, что я смогла его порадовать и сделать немного больно приятелю. Пусть хоть слегка поймёт, как обидно, когда тебя не воспринимают всерьёз.       — Поговорим в школе? — стараюсь не улыбаться, смотря в чёрные глаза, но это не выходит, уголки губ сами ползут вверх. — Мне надо со всем разобраться.       — Хочешь, — он вновь касается волос и поправляет выбившуюся прядь за ухо, — украду тебя, когда все уедут?       — Я буду в церкви, — честно признаюсь ему. — Я буду молиться за их здоровье, так что не стоит меня отвлекать.       — Тогда в школе, — он обнимает меня на прощание. — Помолись и за меня, Хоуп.       Наверное, это самое лучшее и прекрасное, что я могла услышать от него. Мне очень приятно, что хоть кто-то воспринимает мою веру всерьёз, ценит то, что я делаю, и уважает мой выбор. Я обязательно выполню его просьбу и сделаю это с улыбкой на лице.       Я первая покидаю площадку, надеясь, что он смотрит на меня. Храбрости обернуться и проверить нет, либо гордость не позволяет, точно не знаю, но довольствуюсь тем, что его шаги я не слышу. Мне не интересно, скольким девушкам он также вскружил голову, я рада результату. Спасибо, Боже, что не послушал меня и позволил всему произойти. Я никогда об этом не пожалею.       Прохожу ресепшн на первом этаже и открываю прозрачную дверь, за которой уже стоит Коджи. Он прижимается спиной к одному из многочисленных зеркал, повешенных на стены. Его голова опущена, глаза прикрыты, а руки скрещены на груди. Думает о чём-то серьёзном в своей любимой для этого позе.       Его красная футболка и белые шорты отлично сочетается с моим нарядом. Специально переоделся, чтобы меня задобрить. Только вот, стоит ему посмотреть на меня, как обида вновь начинает душить. Как он может так поступать со мной?       Дверь с глухим ударом закрывается за спиной, стоит мне перешагнуть порог зеркальной комнаты. Его серые глаза прищурены, словно он увидел во мне кого-то другого.       — Амели, — он прикусывает губу, — твой парень…       — Он мой одноклассник, — как бы мне хотелось, чтобы Коджи был прав, это не так. Майки не предлагал мне ничего, только помог расслабиться и поднять настроение. — Ты о нём со мной поговорить хотел?       — В том числе, — я разворачиваюсь на пятках, намереваясь закончить разговор в самом начале, но буквально за два шага парень оказывается рядом и ловит меня за руку. — Это важно, Амели.       — Важно? — я с силой дёргаю рукой и разворачиваюсь обратно. — Серьёзно, Коджи? Это по-твоему важно? А то, что ты мне ничего не рассказал раньше, что обманул и предал, это не важно?! Мелочи жизни?       — Амели…       — Заткнись, — тыкаю пальцем ему в грудь. — Ты не смеешь ничего мне говорить о Майки, ты ни черта не знаешь. Ты не можешь никак меня отчитывать за молчание, потому что твоя тайна куда сильнее! Ты не можешь попрекать Манджиро за грубость, потому что ты разрушил часть моего мира, а не он.       — Ты его даже не знаешь, а орёшь! Послушай…       — Ты послушай, — перебиваю его, хватая за ворот футболки и наклоняю к себе, чтобы он лучше видел, насколько я серьёзна. — Первым делом ты был обязан извиниться, — вижу, как он теряется после этой фразы и продолжаю. — Ты не смеешь ни слова сказать плохого про человека, который, в отличии от тебя, даёт мне надежду, что моя жизнь может быть другой. Коджи, ты мне так многого обещал, а теперь всё разрушено. Ты клялся, что мы будем другие, но сам же влез в их дела, — отпускаю его, с силой отталкивая от себя. — Раньше, я бы не говорила так с тобой, но ты предал меня, поэтому не смей влезать и мешать мне жить. Не подходи к Майки, не разочаровывай меня ещё сильнее.       Он играет желваками, но мне не страшно. Уверенность Сано передалась и мне, так что пугаться его недовольства и обиды на мои резкие слова, я точно не стану.       — Прости, Амели, — он прикрывает глаза, вновь погружаясь в свои мысли. Не знаю, что творится сейчас у него в голове, но уверенна, что он думает обо мне и Майки, а не о нашем общении. — Ты права, я сделал тебе больно. Я знаю, как тебе тяжело принять мой выбор, но прошу тебя сделать это. Мы всегда были на стороне друг друга, так что, пожалуйста, давай так и продолжится.       — Коджи, ты хоть понимаешь, как…       — Я понимаю, Амели, — он прикусывает губу и замолкает. На мои глаза наворачиваются слёзы, и пара больших капель стекает по щекам, а затем падает на пол. Мне не переубедить его, у меня нет выбора, так что остаётся только принять его решение. — Я прекрасно понимаю, как тебе страшно. Мне очень жаль, что я заставляю тебя это чувствовать, вынуждаю отвернуться от меня, оставить в прошлом и довериться малознакомому парню, которого ты совершенно не знаешь, — хочу возразить ему, но Коджи вытягивает руку, не давая мне перебить. — Мне жаль, что так вышло, но прошу, не делай этого. Мне важно знать, что если я разочаруюсь или ошибусь, то смогу прийти к тебе и поговорить… или, если тебе будет плохо и одиноко, ты сможем обратиться ко мне.       — Пообещай, — я нарушаю тишину спустя пару минут. У меня моральное истощение, я устала, хотя ничего ещё и не сделала толком. Просто сил больше нет, я хочу остаться одна и подумать обо всём. Но Коджи прав, я не должна бросать его из-за того, что решил идти другой дорогой, — ты не будешь рисковать просто так. Ты останешься добрым и заботливым человеком, который умеет веселиться и не видит в каждом врагов.       — Конечно, Амели, — он улыбается, а мне становится легче. — Ты тоже пообещай, что не будешь видеть врагов в каждом, что останешься хорошей и приличной девушкой… Пообещай, что не станешь торопить общение с этим Майки.       Я соглашаюсь, желая быстрее закончить этот разговор и наконец-то успокоиться. Коджи крепко обнимает меня, с силой сдавливая плечи. Мне не больно, но и приятными эти прикосновения назвать нельзя. Кладу голову ему на грудь, прислушиваясь к спокойному и равномерному биению его сердца, в тщетных попытках успокоиться. Моё напряжение не ушло до конца, и вряд ли это произойдёт, пока я не окажусь одна и не обдумаю всё.       Когда времени подходит достаточно, я делаю небольшой шаг от Коджи и поднимаю голову, заглядывая в его серые с чёрными вкраплениями глаза, таившие в себе серьёзность и обдуманность каждого его слова и действия. Он улыбается, но это не по-настоящему, а обычное желание наладить контакт.       — Тебе идут прямые волосы и этот цвет, — он слегка треплет меня по голове. — Очень мило.       — Нам пора подниматься, — хочу быстрее закончить разговор, так что перевожу тему. Я знала, что он скажет нечто подобное, потому что ему нравится такой типаж девушек. Если я надену платье и каблуки, он даже симпатичной меня назовёт, но мне всё равно. Я не хочу больше ему нравиться. — Пойдём, я попрощаюсь. У вас ещё полно дел, а мне нужно в церковь.       — Будешь молиться за нас? — я киваю, направляясь вперёд к выходу. — А потом чем займёшься?       Пореву, разобью что-нибудь, буду ругаться и злиться, а затем вновь пойду в церковь и буду стоять на коленях, моля Господа защитить дорогих мне людей, пока вы не вернётесь. Только никто из вас об этом не узнает. Мои эмоции и чувства останутся со мной.       — Почитаю.