Сэд гёлз лав мани

Арсений никогда не задумывался о выборе профессии. Ни в детском саду, где каждый второй ребёнок заученно повторяет «космонавт, пилот, учитель, президент», ни в школе, где ставки повышались до «юрист, программист, стоматолог». Арсению всегда было всё равно, наверно именно поэтому в свои двадцать шесть у него за плечами четыре года службы по контракту, военно-инженерное училище по настоянию отца и, как он подозревает, не совсем здоровая психика. Это всё не он. Арсений хотел просто жить, пить по утрам кофе, ходить на любимую работу, прогуливаться по парку после, плавать два раза в неделю по утрам, но чем именно будет заниматься не имел ни малейшего представления. Хотелось как в инстаграме: красиво, свободно и немного творчески, но что для этого делать блогеры почему-то не рассказывали. Отцу он даже благодарен за то, что тот так вовремя взял всё в свои руки, кто знает, где сейчас без его толчка был бы Арсений. Точно не в заминированном автобусе, ещё полчаса назад спокойно следующему по маршруту т-39. Если вы обнаружили подозрительный контейнер ни в коем случае не открывайте крышку. Арсений заученным движением приклеивает изолентой один конец верёвки (а что в вашей сумочке?) к контейнеру в стык, где он предположительно открывается. Постарайтесь отойти как можно дальше от предполагаемого очага взрыва. Он не находит ничего лучше, чем перекинуть верёвку через верхний поручень автобуса и отойти в другой конец транспорта. Плюнув на всё, выходит на улицу, мало ли какой периметр поражения, нужно быть готовым ко всему. На усмешку Паши даже не смотрит. Не делайте никаких резких движений. Арсений дёргает импровизированный рычаг, крышка контейнера слетает, автобус не разлетается в щепки, уже маленькая победа. — Гет зе фак ота май вей айм гонна гет пейд е ай вонна гет пейд е. Закатанные глаза Добровольского, вытянутый таким же рычагом контейнер и мягкое шипение рации, повторяющей уже наверно пятый раз за последние пару минут, что включена вторая волна. Арсений раздражённо выплевывает, что хоть иногда можно было бы и заряжать оборудование, на что получает Пашино лаконичное «а лучше раз в столетие закупать новое». Сложно не согласиться. Добровольский на его раздражение реагирует ровно никак. Даже бесит. Чем выше риск сдохнуть на работе, тем сильнее выходит из себя Арсений, что наверно не так уж и странно, но ему всё равно не нравится. Он смотрит на предположительно взрывчатку, лениво бросая через плечо: — Мне кажется хлор. — Кажется? Арсений улыбается, зная как Пашу это бесит. — Интуиция. Добровольский ожидаемо, как будто отыгрывает сценарий, написанный в голове Арсения, тихо матерится и пулей выскакивает из автобуса, жестами показывая группе, что гражданских нужно отводить ещё дальше. Резкий сладковатый запах с металлическим послевкусием слегка сбивает с толку, Арсений наблюдал такое только однажды «в поле». По чистой случайности он попал в группу, зачищающей территорию от последствий цепочки неконтролируемых взрывов. Хлор был популярен ещё во времена первой мировой, газ сильно раздражает органы дыхания, глаза, кожу, вплоть до летального исхода. Резкий запах, кружащий голову казалось впитывается в саму почву и ещё долгое время напоминает людям об их ошибках. До тошноты и головокружения мерзко и приторно. В России химическое оружие было полностью ликвидировано ещё в 2017, да и в целом в современных реалиях считалось чуть ли не бесполезным. А у Арсения даже противогаза с собой не было на всякий случай. — Ты думаешь там реально ебучий хлор? — зашипела из последних сил рация. Арсений, с ловкостью кардиохирурга зажимающий кусачками зелёный проводок чуть не дёргается. Антон всегда объявляется в самый удачный момент, чтобы его появление запомнилось надолго. Ну или просто ему пообещали круглую сумму за доведение Арсения до могилы действенными методами. — Иди нахуй, Шаст. И Арсению поебать, что нужно нажать на кнопку микрофона, чтобы его услышали. Этот мудила и без звуков поймёт его возмущение. Проводок поддаётся, он в очередной раз не взлетает на воздух, жизнь можно считать прекрасной штукой? — Почему именно зелёный? Там же не совсем понятно было, — выплёвывает рация из последних сил. Арсений показывает средний палец наконец-то освободившейся руки в камеру, прикреплённую к очкам. — В цвет твоих глаз, Антош. @@@ Взрыв — это переход вещества из одного состояния в другое с выделением большого количества энергии и тепла с выполнением механической работы (дроблением материалов, выбросом грунта, метанием поражающих элементов). ВВ бывают: 1. газообразные; 2. жидкие; 3. твердые; 4. смеси. Примерно такие статьи с определением можно найти в учебниках или на сайтах. Арсению в голову в первую очередь же приходят ассоциации «хаос» и «мгновенная смерть». И да, он правда считает, что лучше умереть за секунду от бомбы, чем от химического отравления корчиться в агонии ещё несколько месяцев. Антон один раз делает им чёрный чай с мятой, приносит Арсению зачем-то сахар, сам добавляет две ложки в его кружку, прекрасно зная, что он так не пьёт. Шастун не странный на самом деле, Арсений уверен. Он специально ведёт себя так с ним, чтобы свести с ума. Арсений знает, что далеко не на хорошем счету у начальства. Сахар не растворяется даже спустя десять длительных минут. А Шастун какой-то там агент или координатор, работа других подразделений Арсению не расшифровывается подробно. Антон точно имеет больше влияния и власти, чем он, точно пользуется симпатией и доверием начальства, а может и сам является начальством. Ему можно многое, и Арсений не знает почему. Сахар на дне кружки рассыпается на маленькие кристаллы, чем-то отдалённо напоминая звёздное небо. Арсений слишком хорошо знает виды взрывчатых веществ и, как всегда, плохо подбирает себе партнёров. — Это на полном серьёзе гексоген? Антон выглядит одновременно восхищённым и поражённым, как будто в эту самую минуту учёные приводят реальные доказательства того, что Земля треугольная. — То есть не пиздёж, ты реально так умеешь? Арсений не знает актуально сейчас будет рассмеяться или съебать. — Ты в курсе, что гексоген изначально использовался в лекарственных целях? Для лечения воспалений мочевых путей. Но был слишком токсичен, поэтому от него быстро отказались. И только через пару десятков лет выяснилось, что это мощнейшая взрывчатка. Они общаются уже месяца три и на этом этапе люди обычно уверены хотя бы в том, что не хотят друг друга втихую лишить жизни. Чего хочет Антон Шастун остаётся, конечно, загадкой. @@@ — Ай рилли лайк ту пати, ай рилли лайк ту пати… Арсений возмущён до глубины своей ранимой души, пытается воспламенить Пашу одним взглядом. Эта песня целиком и полностью принадлежит ему. Они по обыкновению заседают в так называемой лаундж-зоне, которая ограничивается парой диванов, балконом с курилкой, стеклянным столиком, книгами и кулером с водой. Для слова «офис» помещение слишком комфортное, но ладно, переименовать он не имеет права. Это совершенно точно выходит за пределы рабочих обязанностей Арсения, но всё-таки они находятся здесь из-за той хлорированной бомбы-убийцы из автобуса. Антон говорит, что было использовано вещество, которое можно получить только через ограниченное число поставщиков, создателя опасной игрушки можно поймать, что случается в их сфере редко. Арсению глубоко насрать, кто придумал, его задача предотвращать взрывы, он с ней справляется. Он не ищейка, не следователь и не детектив, его участие вообще необязательно. Паша всё ещё воспевает грустных девочек, любящих мани, Арсений про себя желает ему удавиться. Эта песня играет в наушниках на повторе, когда он отсасывает Антону в его кабинете, стоя на коленях под столом. Целую ебучую неделю назад, после чего они не виделись. Просто факт, без налёта грустных эмоций. Антон рисует какие-то таблицы на планшете, без очков видно очень смазано, он не уверен, что в них содержится смысл. У него как всегда много работы, иногда Арсений чувствует себя той самой женой в сериале про олигарха, которая в попытках избавиться от скуки пробует все существующие способы, постоянно пытается привлечь внимание благоверного, готовит, убирает, ждёт дома в красивом кружевном белье, а её только чмокают в напудренную щёку и ложатся спать, поворачиваясь спиной. Ладно, он просто драматизирует, потому что Антон, единственный с кем Арсений готов спать уже как неделю погружён в работу. Они не встречаются, даже не дружат, скорее просто сбрасывают напряжение и взаимно друг на друга реагируют. Это когда вроде приятно и искрит от его присутствия, но усложнять не хочешь. У него отжимают один наушник, вкладка с таблицами слетает окончательно и без лишних выебонов, экран планшета блокируется, член сильнее упирается в глотку. Обычно стонов от Антона не добьёшься, Арсений наслаждается сладким «get the fuck outta my way I’m gonna get paid yeah» и периодически даже попадает в ритм. Он часто надевает наушники, представляя себя героем экшн-порно или мелодрамы, а Антону кажется нравится, что Арсений его не слышит и можно нести какую угодно дичь, вбивая его в матрас. Они не странные. Паша без задней мысли снова повторяет эти же строчки, заставляет нервно передёрнуть плечами, сбрасывая наваждение. Арсений всё ещё имеет очень смутное представление о том, почему он здесь находится. Да, может быть он и компетентен касательно своей деятельности, но не более. Он много читает на досуге и про Тамильских тигров, и про ИРА, и про смертников в Афганистане, Ираке, на Кавказе, поражается масштабности проблемы, долго осознаёт реальные последствия. И всё-таки его сострадания на всех не хватит, ловить и обезвреживать источник должны специально обученные люди. А Арсений умеет действовать только в тупике, когда нет иного выхода, устройство запущено, кнопка отключения не предусмотрена. Кажется рабочие моменты влияют и на жизнь, иначе как объяснить, что и там, и там его мозг начинает работать буквально за секунды до катастрофы. @@@ — Никогда не думал, чем будешь заниматься когда всё это закончится? Арсений давится водой. Антон мокрый, взъерошенный блаженно раскинулся под кондеем и выглядит сейчас как герой для обложки порнографического журнала. Арсений может заботливо, но скорее из вредности выключает источник спасительной прохлады и накидывает на этого амбассадора непотребства одеяло. Аккуратно садится рядом, отставляя в сторону стакан. — В смысле когда закончится? Всё это звучит так, будто они герои войны, которая вот-вот будет выиграна. Ну или как выпускники вуза перед защитой диплома. На днях перешагнут очередной рубеж, после чего решится судьба всей их жизни. Вот только Арсений не ощущает себя на пороге чего-то великого. Он много раз слышал от мамы, что это не профессия, что так долго жить нельзя (и понимайте как хотите эту фразу), что она хочет внуков и не простит ему, если он умрёт раньше неё. Посреди таких разговоров Арсений начинает закипать, бросается громкими фразами о том, что это его жизнь, хлопает дверьми и долго не звонит ей. Он понимает, что мама переживает как и любой нормальный родитель, но не знает, куда ему идти почти в тридцать лет, сомневается, что есть смысл менять работу, ну и трусливо надеется, что если его жизнь не приносит удовлетворения ему самому, то хотя бы спасает человечество. — Ты же не будешь бесконечно рисковать жизнью. Антон выглядит как наивный пятилетний ребёнок с этим невинным искренним вопросом в глазах и неподдельным интересом. У них не принято делиться своими психологическими проблемами, они просто приятно проводят время, Антон же это понимает? — Сомневаешься в моём профессионализме? Антон смеётся как-то не очень весело, обнимает рукой за шею, притягивая к себе. И целует. Арсений в этом поцелуе растворяется и думает, что вкус Антона въедается в рецепторы даже сильнее, чем хлор. Вкус табака, мяты и окончания Арсения Попова как самостоятельной независимой личности. По статистике в год погибает около 10 сапёров, которые принимают участие в военных действиях и регулярно обезвреживают десятки мин. А Арсений занимается всего лишь устранением СВУ в городских условиях, что по его мнению раз в сто безопаснее. С такой же вероятностью можно бояться смерти от аварии или пули в висок. — Ты когда-нибудь нюхал хлор? Антон снова смеётся. Арсений впервые остаётся на ночь, просто от усталости не может заставить себя встать и одеться. А ещё потому что здесь есть кондиционер. @@@ В семь утра наблюдать центральный вокзал полностью опустошённым как минимум странно, как максимум не было такой херни никогда за всё время его существования. Слышны лишь возмущённые звуки встревоженной толпы с улицы. Арсений на автомате перелезает под полосатой лентой ограждения, машинально кивает коллегам-омоновцам. Паша, как всегда прибывший раньше остальных ровным и чётко поставленным голосом вводит в курс дела. Арсений без промедлений двигается в сторону выдвинутой из-под сиденья спортивной сумки, очевидному источнику паники. Матерится сквозь зубы. Такие штуки он терпеть не может, умеющий без всяких таймеров накрутить себя до состояния натянутой гитарной струны. Рация привычно шипит, Арсений привычно не реагирует, включив микрофон на прикреплённой к очкам камере. — И тебе утро доброе, Антон. Паша ожидаемо отпускает шутку про последние минуты жизни в его компании, получая такой же ожидаемый средний палец в лицо. После чего Арсений отключается. Точнее полностью сосредотачивается на красных цифрах на циферблате, отсчитывающих им с Пашей и помещению вокзала добрых три минуты и двадцать пять, четыре, три, две секунды. Что вы знаете о трубчатых бомбах? Это разновидность СВУ, которая создаётся из трубок, заполненных взрывчатым веществом. При возникновении высокого давления в трубках в момент срабатывания бомбы радиус поражения осколками и ударной волной может быть достаточно крупным, что делает это взрывное устройство чрезвычайно опасным для жизни. Это то, что вы скорее всего сможете прочитать в интернете. Арсений не любит эти бомбы вовсе не за повышенный радиус поражения. Трубчатая бомба может ёбнуть абсолютно в любой момент. Нет, понятно, что установлен таймер и всё в этом духе, но устройство может подорваться и раньше. Позже нет, а вот прямо сейчас запросто. Арсений опять нервничает, соответственно Паша удостаивается испепеляющего взгляда, а Антон вполголоса посылается нахер, таймер показывает две минуты и сорок секунд. Вокзал тонет просто в гробовой тишине, можно услышать как по трубам общественного туалета течёт вода. За две минуты и сорок секунд можно выкурить сигарету, пробежать три раза стометровку, разогреть вчерашнюю пасту с грибами, в худшем случае даже потрахаться. Арсений гипнотизирует таймер, насильно заставляя шестерёнки работать. Определённо встаёт вопрос когда и кто активировал обратный отсчёт, а если он изначально стоял на какое-то точное время, то неужели ему реально повезло приехать вовремя? А если бы он не сразу нашёл вход на вокзал и зашёл в помещение в момент взрыва? Такого не бывает в обычной жизни наверно. Механизм до безобразия прост, у Арсения в запасе остаётся ровно две минуты на момент когда бомба деактивирована. Две минуты сверху и минус год от его жизни наверняка. К моменту выхода на заслуженную пенсию за выслугу лет ему видимо придётся закрашивать седину. На данный момент самым популярным способом активации СВУ является электрический импульс. Электроды вживляют во взрывчатое вещество, которое при резком нагревании сразу же срабатывает. Нужно всего лишь замкнуть цепь любым удобным способом. Кнопки, телефоны, радиоуправляемые игрушки, таймеры. И если любые сигналы извне можно заглушить и расслабленно разобрать смертоносную хуетень, то с таймерами немного сложнее. Арсений морщится и нервно трёт виски. Городской гул встречает болью в голове и внезапно накатившей усталостью. Он апатично отвечает на уточнения от коллег, даже даёт какое-то короткое интервью для сводки новостей. Паша отпускает его после бумажных формальностей и двух стаканчиков латте из местного автомата. Это вторая обезвреженная бомба подобного типа за последние три недели, становится жутковато, а желудок получается не вывернуть наизнанку с большим трудом. Арсений немного в прострации, поэтому когда Антон забирает его через пятнадцать минут гордого восседания на лавочке даже не удивляется. Он точно не просил и не звонил, но так даже лучше. — Ты в курсе, что я твой фанат? Так просто, без лишних ужимок, Антон кажется решил морально его уничтожить. — А ещё я наверно уже говорил, но тебе очень идёт омоновская экипировка. Арсений чуть не стреляет в ответ фразой о том, что в родном дублоне зкс-1 по городу не походишь, приходится довольствоваться тем, что есть, но вовремя прикусывает язык и позволяет себе немного смутиться. Антона как будто не волнует, что происходило буквально полчаса назад, он усердно делает вид, что они обычная замужняя пара, которая едет домой из ашана, обсуждая покупки и погоду. И непонятно хочется ли удавиться от обиды или поблагодарить за то, что не акцентируется внимание. Антон вообще странный, неужели думает, что Арсений готов поехать к нему и вот так просто раздвинуть ноги после такого насыщенного утра. Вслух Арсений ни о чём не спрашивает. Послушно сидит, слушая пиздеж ни о чём и залипает на проезжающих мимо машинах. По радио крутят очередной сопливый трек Джони, на небо медленно стягиваются темнеющие тучи, Арсению спокойно и опять немного грустно. До скромных апартаментов Антона они доезжают даже слишком быстро, он почти выползает из машины, разнеженный и полусонный. Арсений успел построить тысячу и одну догадку зачем его привезли пока Антон закрывал машину, пока заходили в подъезд, поднимались в лифте, разувались, толкаясь локтями и коленками. Пока его укутывали в плед, включали фильм и предлагали на выбор чай с ромашкой или красное сухое. Арсений так и остаётся сидеть на диване в небольшом оцепенении, даже когда Антон уже спокойно посапывает у него на плече. Это всё какая-то дичь. Может быть Арсению всё-таки уйти куда-нибудь в психоаналитику? Заодно в себе разберётся. @@@ — Говорили мне — не ходи туда, дохуя опасно, не классно, — Антон со своим своеобразным юмором должен вести какой-нибудь блог или на худой конец создавать мемы. Арсению может и не смешно от факта, что его постоянный риск собственной жизнью стебут песней мукки, но наверно иронично в общем понимании. — Там вот вообще другой посыл, заебёшь. — Я выбираю красную, красную. Он обязательно проведёт Антону инструктаж о том, что красный провод как раз чаще всего и активирует взрывное устройство. Но даже Арсению не хочется сегодня быть занудой. Хотя лучше бы ему озвучивали тексты инстасамки. В свои неполные тридцать (двадцать семь лет и десять месяцев точнее) Арсений честно не понимает как докатился до жизни такой. Паша уверяет, что прогнулся, Антон клянётся, именно так выглядит духовный рост. Арсений завтракает салатом из шпината и рукколы, готовясь к своей первой паре в ВИВА МТО, параллельно оценивая новый альбом оджи буды. Считается ли, что насосал? Не на рукколу, на новую должность конечно. Наверно считается, если бы не сосал, они бы не сошлись, Антон бы не сговорился с его мамой и его бы точно не уломали попробовать что-то ещё. У Арсения кажется на глазной сетчатке вытатуировано краткое пособие с наиболее популярными в 21 веке взрывчатыми веществами, а определения тротилу, динамиту, октогену и полимерному азоту будут являться в кошмарах ещё лет десять, не меньше. Антон считает это горячим, здесь должна быть шутка про температуру и взрыв, но Арсений думает, что уже перебор. Он задумчиво доедает многострадальные листья шпината, собирает со стола свои заметки и накидывает пальто (как бы конечно не была к лицу форма). Антон провожает его долгим взглядом и мягкой улыбкой. — Заеду за тобой после работы? Арсений думает, что всё наконец может наладиться.