Хуже мимолётной страсти, лишь полное равнодушие

– Чертова работа, прости, – его голос звучал виновато и сбивчиво, а на заднем фоне гул других, незнакомых голосов. Камилла тихо вздохнула, прикрывая глаза. – Понимаю, – на выдохе произнесла она, максимально сдерживая себя от того, чтобы не разрыдаться. – Я отключаюсь. – Хорошо. И череда громких гудков отдалась болью в голове Камиллы. Она, сквозь прикрытые веки, посмотрела на остывший ужин и догорающие свечи, с которых медленно стекал воск, окончательно испортив темно-синюю скатерть. Нет, Камилла не была из числа тех женщин, что требуют к себе постоянного внимания. Внимания ей хватало с лихвой: отец лелеял единственную наследницу клана Блэк. Практически всё было у её ног. Любые возможности, перспективы, удовольствия и, конечно же, мужчины. Но Камилла не выросла глупой и наивной. Очень рано к ней пришло понимание, что не будь у её отца столько денег, а у клана Блэков – такого влияния в городе, никто даже не посмотрел бы на неё. Потому, закончив школу, девушка решила перебраться в Нью-Йорк и поступить в университет, на экономиста. Училась сама, лишь иногда прибегая к связям отца, чему сам мужчина был бесконечно рад. Все вокруг говорили, что выросла из неё «сильная женщина, под стать своему отцу». Учёба, вечеринки, частые встречи с университетскими подругами – студенческая жизнь Камиллы просто кипела водоворотом различных событий, а о родном доме девушка вспомнила лишь через два года, накануне своего двадцатилетия. Ничего не сказав и никого не предупредив, Камилла приехала домой, устроив отцу сюрприз. – Папа! – она влетела в гостиную, кидаясь на шею мужчины. Сильные руки стиснули её в крепких объятиях и Камилла широко улыбнулась, спрятав улыбку в плече отца. – Солнце моё, как же ты изменилась.. – Джонатан, чуть отстранившись, принялся внимательно и долго изучать лицо своей дочери, а потом, до неприличия громко, воскликнул: – Исхудала совсем! Кожа, да, кости остались! Камилла звонко засмеялась. – Папа! – она закатила глаза, шутливо толкая его в плечо. Мистер Блэк недовольно цокнул языком и выпустил дочку с объятий. – Ох, извини меня, Себастьян, – вдруг спохватился он, обращаясь к кому-то у Камиллы за спиной. – Не каждый день, знаешь ли, дочь из Нью-Йорка приезжает. Джонатан с упрёком посмотрел на девушку, но Камилла уже с интересом разглядывала Себастьяна, что лениво развалился на мягком кресле их гостиной. Голубые глаза обожгли её лицо ответным интересом, а губы потянула довольная ухмылка, совсем слегка. – Не стоит, – его голос был хриплым и низким, до безумия приятным. Себастьян поднялся с кресла и Камилла смогла в полной мере оценить его высокий рост и крепкое телосложение, скрытое под тканью черной рубашки и брюк. Щеки девушки окрасил лёгкий румянец, а комната, внезапно, уменьшилась в размерах. В одно мгновение кислород резко стал гуще и Камилла приоткрыла губы в тяжёлом вздохе. – Себастьян Стэн, – он протянул ей свою руку. – Я работаю с вашим отцом.. – Приятно познакомиться, Себастьян. Камилла Блэк, – вежливо, но в то же время лукаво улыбнулась Камилла, касаясь его ладони. Её рука утонула в его большой и горячей, шероховатой на ощупь. Себастьян крепко-накрепко сжал её, не отрывая от неё своего заинтересованного взгляда. – Мне тоже. Приятно.. и весьма. Искра, такая ослепительно яркая, вспыхнула между ними молниеносно. Разрядом тока прошибла насквозь , вынуждая дрожать и судорожно втягивать раскаленный воздух. После этой встречи Камилла уже не вернулась в Нью-Йорк и не закончила учёбу. Все планы стремительно стерло появление Себастьяна, который решительно поменял привычный уклад её жизни. Сначала были случайные встречи в доме Блэков, а потом и вовсе совсем «случайные» встречи в офисе отца. Далее следовало первое свидание, что закончилось утром под теплым одеялом и на теплой груди Стэна. Его нежные касания, трепетное отношение к ней растопило сердце Камиллы, что и без того, уже по уши была в него влюблена. Через полгода он сделал ей предложение и на следующей же день они расписались, отпраздновав скромно, в кругу самых родных и близких. Такой расклад событий явно не вызывал восторг в Джонатана, но тем не менее тот дал свое благословение и подарил молодожёнам дом недалеко от своего. – Это ради твоего блага, моя солнечная. – Разве? Мне кажется, что этот подарок как раз таки для твоего блага, папа, – усмехнулась Камилла. – Твой старик волнуется, Камилла, – он кинул строгий, чисто отцовский взгляд на рядом стоявшего Себастьяна. – И, знаешь, от волнения не молодеют. Поэтому будь умницей и прими мой скромный подарок. Камилла фыркнула, а Джонатан покачал головой, прижимаясь губами к лбу дочери. Первые месяцы прошли, словно в раю. Вероятно для того, чтобы потом всецело ощутить как бывает, когда «рай» заканчивается. Себастьян стал часто пропадать на работе, иногда допоздна, иногда и вовсе не возвращаясь домой. А когда появлялся то, обычно усталый и находил силы исключительно на душ и пару шагов до кровати. Отношения кардинально изменились. Былой трепет и романтика растворились, словно до того и не существовали вовсе. Их жизнь поглотила серая обыденность, хв которой осталось место только виноватым оправданиям Стэна и тихим «понимаю» Камиллы. Девушка всячески гнала от себя мысль, что муж может разбавлять эту серость где-то на стороне. Но сама мысль, с каждым разом, становилась всё более и более навязчивой. Пока совсем не укрепилась в голове Камиллы. Она злилась на него и себя, плакала по ночам в подушку, изливала боль в музыке, пытаясь найти в любимом хобби отдушину. В пустую. Легче не стало. Девушка медленно поднялась с кресла и, наклонившись над столом, погасила свечи. Комната погрузилась в приятный мрак, освещаемый слабым светом луны. Блэк подавила в себе всхлип, раздражаясь от того, какой слабой и чувствительной он её сделал. Стоит ли так расстраиваться из-за очередного мужика, Камилла? Только вот ещё один вопрос, весьма хитрый и подрывающий всякую уверенность, по натуре своей подлой: неужели Себастьян очередной? Обыкновенный мужчина, да? Удивительно всё просто, не правда ли? Камилла знала ответы и боялась озвучить их даже себе. Тогда уже отпустить будет невозможно и она окончательно погрязнет в этом всем. В этих, своих глупых чувствах.