wrapped (in you)

L все еще немного больно, когда Лайт снова судорожно входит внутрь, и только успевает заметить, как сердцебиение Лайта бьется о его грудную клетку, когда его губы касаются груди. Лайт сейчас не двигается, только позволяет своему присутствию полностью окутать его. Для них обоих наступила поздняя ночь, солнце давно их бросило. Тезка Лайта* сияет белым в небе, окрашивая их обоих резкими полосами лунно-белого цвета. — Не двигайся, — шепчет Лайт во впадину челюсти, указывая на их переплетение. L не в настроении спорить, удовлетворенность просочилась в его кости. Легко потеряться в ощущении того, что его просто используют, чтобы согреться, когда подушечки пальцев Лайта прижимаются к его плечам, удерживая его в точке их соприкосновения. — Можно было обойтись и одеялом, — ворчит он, не удосужившись отодвинуться. — Лучше быть завернутым в тебя. И разве это не новые сантименты, которые нужно услышать? Сантименты, которые, как он быстро обнаруживает, ему нравятся больше, чем следовало бы. Не то, чтобы Лайт когда-либо узнает.