Осень - не повод для депрессии.

Она немного безумно улыбнулась, еле подняв уголки почти синих от холода губ, и сразу же поджала их. Вроде сначала посмеялась с глупой себя, потом пожалела себя же. Капли потоком скатывались по лицу, тем же губам, сжатым в оду линию, и заканчивали свой путь подбородком, либо же неслись дальше по шее, под прочную материю толстовки. Дождь шел безжалостно и беспросветно. Как будто в последний раз. Будто собирался вылить всю свою тяжесть из черных туч на жителей города. Он не прекращался уже даже больше недели. Не давал ни малейшего шанса холодному осеннему солнцу пробиться хотя бы на минуту, хотя бы на какое-то несчастное мгновение. Он был беспощаден. Большие капли, не прекращаясь, падали на асфальт, крыши, зонты, то сливаясь в непросветный мрачный поток, то капая медленно и мерзко. Сквозь этот дождь город казался серым и бездушным, его жители – такими же. А может и не казался. Он всегда таким был, просто иногда мы не замечаем очевидного. Просто не хотим этого замечать, скрашивая противную и жгучую реальность. Разве можно было раньше не заметить всех этих серых людей, с вечно раздраженными лицами толпящихся на улицах, пытаясь скрыться от воды под своими одноцветно-серыми зонтами? Прямо таки невольно пробуждаются меркантильные мысли. Смешно. Холодный до жути, пробиравший до костей осенний ветер не жалел никого. Он негодовал, пытался вырывать зонты из рук прохожих быстрой хваткой, но ему редко это удавалось. Люди цеплялись за свое ненадежное укрытие как будто за последнюю надежду выжить. И отвоевав таки его, скорчив гневную гримасу, снова прятали свои нахмуренные носы под зонт, да так, чтобы даже и лица не можно было разглядеть. С розовых волос, подбородка и ядовито зеленой толстовки быстро капала вода, стекая и разбиваясь о поверхность тротуара, со всеми положенными брызгами и звуками. Но в общей картине проливного дождя этого не заметить. Дождь заглушал почти все звуки, кроме особенно громких и близких, вроде сигналов машин и неожиданно громких голосов. Но в моменты громыхания небес все это будто в страхе замирало, будто весь город останавливался на какой-то миг. К хлюпанью в светло-зеленых, под стать толстовке, кедах девушка уже привыкла, за то время что она бродила по городу. Но от противного, чавкающего, от избытка воды в обуви, ощущения отделаться никак не могла. Только взглянув на нее можно было сказать, что одежда промокла насквозь. Грубая, где то на три размера больше самой девушки, теперь бесповоротно промокшая толстовка уже не грела. И перестала она исполнять эту функцию где-то полчаса назад. А может и больше. Порывы ветра пробирали до костей, пытаясь разрушить их в белый порошок, проникали под кожу, и отдавались мелкой дрожью и пупырышками по всему телу. Ноги просто замерзли, а ступни, казалось, онемели в холодном бассейне, что сейчас так неудачно разместился в любимых кедах. Пальцев там, как будто, уже и не было. Только пытаясь пошевелить ими, можно было почувствовать покалывание, что давало понять, что ноги как бы еще с тобой, а не остались, незаметно, где то позади. Очередной внушительный раскат грома, от которого девушка невольно содрогнулась, немного привел ее в чувства и заставил все-таки припомнить причину своего многочасового шатания по уже почти безлюдным улочкам. А ведь еще пару минут назад тут была уйма народу, так спешащего домой. Дом. Это слово не очень то точно описывало ее простую одинокую квартиру, хоть и в центре города, но пустую и как будто не живую. И вроде бы ничего не случилось. Приличное жилье, пристойная работа, родители, друзья. Ну бросил парень. Ну проблемы на работе. Ну не понимают родители. Ну и что? Это же не причина вот так шататься по городу в такую-то погоду. Нет. Совсем не причина… Но в какой-то определенный момент все наваливается, и ты осознаешь, что не должна жить так в свои двадцать два года. Что с момента приема на роботу, жизнь ни разу не менялась. Что все было, да и есть, до нельзя однообразно и скучно! Просто до безумия. Вот так приходит депрессия, с обильными осенними дождями. Как же тут без депрессии то прожить? Как же не пожалеть себя родненькую. И вроде даже понимаешь, что в мире есть люди, которым гораздо сложнее живется без воды, еды, с неизлечимыми болезнями, что проблему сама придумала себе, из ничего, но душа все равно хочет взлететь, не взирая на проблемы других. Не взирая на то, что к земле ее постоянно приковывает камень. Здоровенный такой камень обязательств. Перед самой собой, родителями, близкими, друзьями, знакомыми. А самое противное, что есть еще и обязательства перед обществом в целом, общественным мнением, которому мы, по-правде, уж совершенно ничего не должны. Да никому мы ничего не должны! Черт возьми! И никакой вроде причины для депрессии, так как все люди задумываются однажды над своим местом в этом мире, но.… Но все как-то не то! Не так! Не так до такой степени, что в горле стоит ком, а глаза влажными становятся. И совсем не от дождя. Это осень во всем виновата…Эта гребанная осенняя депрессия! А самое противное, что даже и выговорится некому. Да вот хоть бы…хоть бы…Хоть бы кому? «Мяу» - жалобный такой писклявый голосок. И затих. Как будто и не было его. Будто и вовсе показалось. Но девушка застыла на месте, содрогнувшись в тот момент, когда услышала этот звук. Небо прорезала еще одна молния, и через секунду загремело так, что, казалось, земля содрогнулась. Ветер гулял с небывалой скоростью, а на улице наступила такая серость, что проглотила все дома и даже тускло светящие фонари. Только свет от витрин маленьких магазинчиков, идущих по правую сторону тротуара, придавал уюта и тепла, да и заодно уверенности, что человечество не вымерло десять минут назад. Но девушка не шевельнулась: голова была опущена и с розовых сосулек, что остались от пушистых волос, лилась вода, а взгляд втупился в кеды, даже не видя их. Девушка будто вернулась к реальности, откинув всю философию, и сосредоточив все внимание на как бы показавшемся. Однако в следующее мгновение мяуканье повторилось громче и отчаяннее. Будто оно знало - спасение уже близко. Девушка повернулась к небольшому магазину, вывеска на котором неярко светила словом «Продукты», так как именно оттуда и шла такая отчаянная мольба о помощи. Возможно, она услышала его только потому, что и самой хотелось закричать, заорать, яростно затопать ногами, только бы кто-то услышал и ее просьбы. Невысказанные, не посмевшие вырваться просьбы. Только бы вытянул из этого серого омута повседневности! И, за криками своей души, начинаешь очень отчетливо понимать себе подобных, вот это то и объясняет, что тихое мяуканье сейчас звучало даже громче грома. Нечто промокшее и грязное сидело около единственной ступеньки магазина. Только по мяуканью и большущим зеленым глазам можно было узнать в этом некое живое существо. Живое и перепуганное существо. А когда салатовые кеды остановились прямо почти перед самым носом, котенок готов был кинуться наутек. Только вот опять безысходное положение. Бежать то некуда. Кажется, и он это понял, после очередного раската грома забившись в угол, между ступенькой и стеной магазинчика. Розоволосая сидела на корточках, оперевшись подбородком на колени и смотрела сквозь налипшие на лицо волосы на котенка. Дождь усиленно хлестал большими каплями, а она просто сидела… Как будто снова впала в транс, в свое подсознание, в эти бесконечные мысли. Дождь бил по щекам, а котенок трясся от холода и обреченности… Но девушка все так же просто сидела. Вопрос…А что она могла сейчас дать этому пушисто грязному комку? Ничего. Она даже не знала насколько далеко от дома забрела. Не знала, сколько часов ходила по городу, так как телефон упорно не желал включаться. То ли от дождя, то ли от разраженной батареи, которую девушка всегда забывала подключить к электричеству на подпитку. Часы оставила на журнальном столике вместе с деньгами. Закон подлости. А в эту отдаленную от ее дома часть города она заходила довольно редко. Итог: на общественный транспорт надежды вообще нет. Можно доехать автостопом, но уже почти стемнело, да и кто пустит ее в машину, промокшую и с грязным котенком, которого она уже точно решила приютить? Все бы ничего, но она даже своим теплом с котом поделиться не может, ибо прижав его к своей насквозь просочившейся водой толстовке, только еще больше заморозит. Остается только сидеть и смотреть на такое же продрогшее, как и сама, маленькое зеленоглазое существо. Кот, в свою очередь, кажется, успокоился. Догадался, наверное, что не оставят его уже здесь. Глаза такие умные приумные. Он сидел уже надутый и гордый. Определенно мужик. Только замерз очень. - Ну и долго еще я буду здесь ждать? – поднял свои зеленые глаза кот и склонил не много голову набок. «Кот заговорил?!» глаза девушки полезли на лоб от таких мыслей «О Господи, я схожу сума!» - Ч…Что?- еле шевеля губами, все-таки спросила она. - Говорю, долго стоять еще? Черные конверсы ждать не хотели. Они стояли почти перед самым носом девушки, и давно бы ушли, если бы Сакура, а именно так и звали нашу героиню, не перегородила своей мокрой персоной выход из магазинчика. Бледнорозовые губы парня не искривились в раздражении, хотя оно явно было. Надо же, как умело скрывает эмоции. На лице не дрогнул ни один мускул. Ну да, с таким лицом и фигурой и вообще всей персоной можно даже просто молчать, когда все буквально само плывет тебе в руки. Он ведь просто идеален, черт тебя дери. От черно-карих глаз, что сейчас спокойно смотрели на преграду, до бледных рук, которые сжимали полиэтиленовый пакет длинными прямыми пальцами. Даже его влажные волосы торчали так, как будто над ними долго трудился стилист, а не он просто провел по ним рукой, пытаясь исправить работу ветра. Ну нельзя же такими быть. Нельзя быть такими идеальными. Мы же люди, в конце то концов. Вот она депрессия. Это называется: на что не посмотри, кругом все плохо. Кругом-то проблемы можно сыскать. Не люблю я это время года. Не люблю. И чисто женский ответ, перечеркивающий всю мужскую логику и философию: - Как захочешь. - Ты как раз сейчас и препятствуешь моим желаниям. – Холодный полный раздражения голос и ни капли раздражения на лице, только злоба во взгляде и как будто безумная тоска, затерявшаяся где-то в глубине черного мрака. - Прости, - неестественно синие губы еле шевелятся, нехотя поддаваясь хозяйке, но она и не думает подниматься, почему-то. - Ты… - начинает закипать парень и явно собирается сказать пару ласковых, но его перебивает голос за спиной. - Молодой человек, вы не стойте в дверях. –Маленькая щупленькая ручка потрепала Саске по плечу, - Весь проход же загородили. Пройдите, пожалуйста - добрые вы наши бабульки. Всегда же вовремя, да? Как не в трамвае, так возле подъезда. Как не в автобусе, так в магазине. Да и эта была, просто милейшее существо, улыбчивая и еле до груди-то достает. Что ей скажешь тут? - Сейчас, секундочку. Ну, делать нечего. Наверное, капюшон зеленой толстовки только и ждал этого случая, так как удобно уместился в кулаке парня и даже не порвался при внезапном порыве. Секунда, и розоволосая стоит на ногах невдалеке от парня. Выход свободен, заложники спасены. Саске – герой. Похлопали. Бабушка в порыве смешанных чувств и несказанной благодарности кидается к ногам героя, и все это на фоне скал, ветра и развевающегося плаща героя. Занавес. - Ой, вы котеночка решили забрать! Молодцы!- все не унималась бабулька, увидев девушку, явно обращаясь к этим двоим. – Вы такие молодцы, молодые люди! – тараторила она, а парень все больше раздражался, как показалось Сакуре. Но если и так, то он ничем этого не показывал. Только согласно кивал. - Ой, а что же вы это, молодой человек, свою девушку так оставили. Промокла же вся. Вы позаботьтесь о ней, такая ведь пара красивая. – Парень лишь растянул губы в подобии улыбки и опять-таки кивнул уже поспешившей удалиться старушке. - Пошли. Тут не далеко. – Не отрывая руку от чавкающего от воды капюшона парень было зашагал уже прочь от этого удивительно «удачливого» магазина, но забыл про… - Мой кот. Я…его не брошу. - Ну да,- остановившись, но не отпуская капюшона, он развернулся назад, - свое на улице бросать нельзя. Не похоже, чтобы он говорил про кота. Ну что тут поделаешь? Он нагнулся, подобрал промокший комок и засунул в смежный большой карман своей темно-синей толстовки. Ноги дали о себе знать. В горячей воде они все еще покалывали, но боль была уж очень приятной. На батарее спал этот сытый бродяга, а руки жгла чашка с горячим шоколадом. Но отпускать ее не хотелось. Руки еще не отогрела. Зато на душе так почему-то тепло. Только что ревела, а сейчас хочется смеяться. Сумасшедшая. Дождь за окном не унимался. Никак не хотел. Но сейчас это не имело значения. Дождь только прибавлял теплоты и уюта, стуча по серым крышам. Запах только закипевшего кофе разлетелся по двушке. Само же кофе было успешно перелито в чашку «Упертому болвану Саске. От Наруто». - Ты Саске,- чуть махнув головой в сторону кружки, мол оттуда взяла, уже бодрее известила девушка.- А я Сакура. - Хм…- только и всего, поставив чашку на стол. - Классный ответ, - только и буркнула она, опустив взгляд в чашку и похлюпав ногами в тазике. - Сакура,- вот так просто, наклонился и поцеловал, обхватив холодными пальцами скулы девушки. Вот так просто чуть не умерла от тахикардии и гипертонии вместе взятых. Вот так просто сердце чуть не выломало ребра. Прямо как у влюбленной шестнадцатилетней дурочки. Это просто губы у него такие теплые. На вид холодные, бледные, а на самом деле – теплые. - У тебя губы синие. Замерзли.- кажется, на его губах может быть только усмешка или недовольное холодное безразличие. - У-уже нет.- неожиданно объявилось заикание у розововолосой. А он сидел напротив. Изучал, даже не пытаясь отводить взгляд. И пыл свой черный кофе, аромат от которого наполнял всю его кухню. Крепкий наверное. - Согрелась? – Саске спрашивал почти безразлично. Впрочем, как и всегда. - Почти. А ты? - Я не замерз. - У тебя кеды тоже промокли. И руки холодные. - Бывает. – отхлебнул еще кофе он, безразлично пожав плечами. - Я думаю, воды в тазике хватит и для твоих ног.- «Таак, для начала неплохо. Если он сейчас только не скажет «У меня девушка есть вообще-то. Согрелась, так уматывай отсюда». - Только если у тебя не 50 размер.- путь к отступлению готов – отшутится. «Молодец Сакура. Шуткомастер 80 уровня прямо» даже хлопнула мысленно себя по лбу девушка. Ну да и что уже. Она сидит на кухне у совершенно незнакомого, красивого до невозможности, парня. Знает только его имя, да и то никто не гарантировал, что на чашке написано его имя. Под теплым пледом только белье и его сухая футболка – толстовка и джинсы сохнут на батарее вместе с котом. А он так близко. Теплый и холодный одновременно. За окном ливень, серый город. Но не обязательно ведь смотреть в окно. Совсем нет. Можно смотреть просто на него. Так даже намного лучше. Сейчас ей, непонятно почему, лучше чем когда либо. Уют незаметно пробрался во все тело, постепенно согревая. И ей хорошо. Это главное. Так что нет необходимости себя упрекать. Можно и доверится ему, хоть и знакомы-то всего часа два от силы. Но от этого еще лучше. Саске растянул губы в ухмылке. Хмыкнул и будто и не удивился предложению девушки. Только и ждал этого, зараза. Он поднялся, оставив чашку с недопитым кофе на столе. - У меня 56-й. Подвинься. - Ага, уже.- Теперь и она хмыкнула так же.- Возьми себе стул. Да он вроде и не собирался ее слушать. Нет ничего проще, чем поднять ее, усесться на ее стул, засунув ноги в миску с горячей водой, и усадить девушку на краешек стула между своими ногами, так, чтобы ее ноги тоже оставались в миске. Даже если это сопровождалось ее « Что ты? Что ты делаешь?». Главное, что не царапалась и не кусалась. Потом успокоилась, прижавшись спиной к торсу в сухой футболке. Прямо таки семейная пара. Нелепо. Руки так и сами потянулись под одеяло, заползли на плоский живот и застыли, греясь. Она только содрогнулась от холодного прикосновения, покрылась мурашками и расслабилась. Губы ее растянулись в улыбке. Саске прижался губами к открытой шее, провел языком, немного прикусил, снова поцеловал. «Готово. Вы восхитительны» так и загорелось в его голове. А еще ты жуткий собственник, Учиха.- Сам к себе уже обращался он, гадая, появится ли завтра на этом мест засос, или стоит прикусить еще раз. Ну, для уверенности. - Сакура…- почти даже ласково пробурчал он ей в шею, касаясь губами. Щекотка таки прошлась по всему телу от шеи. Невозможно не улыбнуться… - М?- …и глаза даже упорно не открываются. Просто чувствовать. Так ведь легче живется. Просто пустить кого-то в свой мир. Так ведь намного лучше. Просто не боятся потерять себя в ком-то другом… - Ты останешься? – выдавил. Прям таки переступил через себя! Да разве Учиха может попросить, спросить?! Да вы что головой приложились о рог единорога? Наверное все-таки да, потому что вам не послышалось. - Угу.- Все-таки стоит прикусить еще раз, подумал он. Учиха довольно улыбнулся и притянул к себе девушку, как плюшевого мишку, греясь.