Раз за разом

      Вегас паркуется на обочине, снимает шлем и громко вздыхает. Жизнь под одной крышей с отцом и братом — очередная рутина для завершения дня. Отец, пожалуй, был бы слишком зол, узнав о пристрастиях сына к мотоциклам. В особенности к мужчинам.       Макао встречает его во дворе, занимаясь очередной чепухой. Взгляд поднимает осторожно, безразлично оценивает и пропускает брата вперёд. Действие равнодушного человека, разбалованного жизнью. Но Вегас знает его слишком хорошо и долго, чтобы вестись на очередные фокусы. -"Снова?"- вопрос, который и не нуждается в ответе. Макао быстро кивает и подходит ближе. Вегас-для него опора, защита от всех невзгод этого мира. Он приобнимает брата за плечи и оба переступают через порог дома.       Гостиная пустует и принимает в объятья одиночества. Вокруг фальшивая тишина, сверху-камеры следящие за каждым действием. Они есть в любой комнате, включая террасу и спальни.       Слуги в доме подозрительно молчат, не поднимая взгляда. Он с Макао-временные гости, ученики стоящие на учете, обезьянки в цирке, которых при не выполнение задания могут запросто выгнать и продать на чёрном рынке. -"Господин, Вас ждут"- раздаётся где-то позади затылка. Вегас круто поворачивается лицом к собеседнику и выдавливает из себя улыбку. В нём слишком много фальши и лжи, что даже сам забыл себя первоначального.       Отец встречает на веранде, отвернувшись к нему спиной. Германские часы, купленные на юбилей компании, отсчитывают время до грандиозного взрыва. Тик-так, раздаётся предупреждающая сирена. Тик-так, ударная волна режет уши. Тик-так, цветовое излучение высасывает всё счастье. Бум, электромагнитный импульс убивает его окончательно, ударяя током. Вегас обнаруживает себя прижатым к стене. Лоб чувствует холод старинных стен. Обои на них совсем новые, штукатурка на потолке нанесена совсем недавно. Плиты в них покрыты маленькими и большими трещинами, готовыми вот-вот треснуть, пожелтевшие стены осыпаются на пол прямо к ногам Вегаса. -"Как же иронично"- произносит он. Возможно, именно поэтому ему всегда достаётся гораздо больше, чем Макао. Или же дело в особенном героизме старшего брата, но это не важно. Ведь синяки всё равно остаются у обоих. И сходят они гораздо дольше, чем их наносят. Последний удар прямо в челюсть, раз выбивает зуб мудрости и вводит в окончательную отключку. Вегас летает где-то в облаках, вспоминая все выбитые отцом зубы. Ему было лет шесть, когда полетел первый молочный и самый больной в его памяти.       Яркий запах нашатыря приводит его в себя. Лицо Макао перед ним слишком расплывчатое и родное. Глаза у мальчика испуганные, но действия уверенные и чёткие, выученные с истечением времени. Брат-единственный любимый человек во дворце холодных лиц и безразличных мнений. Его руки скользят по лицу алой тряпкой, стирая кровь. Вегас готов поклясться, что ещё минуту назад она была полностью белой. Он хватает Макао за плечи, тот удерживает вокруг талии. Их походка-точная копия алкоголиков, вышедших из клуба, или же побитых жизнью дворняжек.       Кровать и обезболевающии-личный рай Вегаса, за который ему когда-нибудь заново придётся заплатить. Взгляд туманится, унося его в царство Морфея.

***

      Утро встречает его с тошнотной обыденностью, с которой и сам Вегас принимает новый день. Взгляд в зеркало-ужасы с меткой двадцать один плюс. Скулы сплошь покрытыми синяками, губы залиты запекшей кровью, в носу ватные тампоны, не уступающие красотой. Вегас оглядывает себя и даже не ужасается. Смотрит серьезно, словно на картину в галерее. Приглядывается, вертит головой во всех направлениях, опускается к шее. Красные следы чьих-то сильных рук словно отрезвляют его.       Заливистый хохот неожиданно разносится по всей комнате, отражаясь в кафеле. Руки мечутся туда-сюда всё пытаясь что-то разбить, но находят лишь волосы на собственной макушке. Вегас сдирает всю кожу головы, тянет за волосы, вырывает жалкие пряди. Весь гнев в его душе оценивается одним клочком волос на ладонях. -"Ты ничтожество"- тихо, с отчаянной злостью, которой так и не суждено стать нечто большим.

***

      Слухи о прибытии Тавана в дом главной семьи разносятся слишком быстро. Раз Вегас узнаёт об этом на следующий день.       Мысли о Порше посещают голову совсем случайно, при логической цепочке мышления. Которая и начиналась с него. Имя Кинна не блуждает даже в уголках сознания, будто и никогда не было знакомо ему. Что по настоящему пугает, так это безразличие к судьбе банды. Но времени думать об этом не было.       Машина в гараже откликается на зов ключей, готовая служить всецелостно хозяину. Дорога кажется непривычно долгой и нудной. Пробки-улиточной гонкой за первое место. Остатки совести не мучают от слова "совсем" зато состояние Порша даже "очень". Палёная полицейская сирена очищает дорогу, открывая шанс успеть всё исправить.       Во дворе слишком знакомая тишина, пускающая мурашки по телу. Вторжение в дом никто так и не замечает, занятые обсуждением чего-то нового. Перешёптывания слышны повсюду, начиная от поварих в столовой, заканчивая охранниками с кислыми минами.       Мёртвой хваткой Вегас хватает одного парнишку и вытряхивает всю информацию. Тот от страха трясётся всем телом, даже не принимая попыток выкрутиться. -"Он в подвале". Достаточно было бы и одного слова, чтобы Вегас смылся в тот же час. Не важно, сколько синяков в последствии у него останется от отца, или же это вовсе будут его последними словами в жизни. Главное-Порш. Это всё, чем сейчас заняты его мысли.       Шаги не осторожные и не манерные для такого мафиози, как Вегас, а слишком быстрые и нетерпеливые для его семьи. -"Я так и знал, что ты..."- а затем такой родной и дорогой голос Порша замолкает. "Видно, ждал другого"- но это Вегас не произносит, оставляет на просторах своих мыслей. Чтобы позже, налив вина, поразмышлять о каждом сказанном слове. С ним он ни импульсивен, ни резок, не говорит всё, что думает.       Здесь с Поршем, он неожиданно находит в себе другого человека, о существование которого вовсе забыл. Но Вегас не позволяет себе перейти границу, оставляет всё как есть, не развивает мысль. Порш никогда не был его, он принадлежит Кинну. В этом случае нет смысла строить ложные надежды, которые в итоге обернутся против него же самого. Остаётся лишь сдерживать себя или же хотя бы попытаться.       Лицо Порша за решеткой кажется картиной отвратительной, несуразной. Ему больше идёт кутаться в тёплых объятиях и звонко шутить. Каждая его улыбка-отдельная остановка сердца Вегаса, которая рано или поздно приведёт к настоящему инфаркту. Понимает ли это Кинн? Чувствует ли то же самое? Действия и слова главы мафиози слишком сильно различаются, чтобы дать четкий ответ. Вегас впервые начинает сомневаться в любви Кинна.       Подойдя ближе, он замечает дрожащие от холода руки, а также следы от наручников, недавно прикованных к его запястьям. Вегасу не хватает слов, чтобы выразить всю боль и ужас от увиденного. -"Хочешь сбежать со мной, Порш?" Священная мантра в его устах, которую повторяет раз за разом, чтобы собраться. Уговаривает скорей самого себя, чем его. Порш смотрит странно. Будто видит впервые и открывает что-то новое для себя. Вегасу страшно произносить вслух свои догадки, но надежда в сердце заряжается новой волной. -"Да, хочу"- отвечает он вовсе не растерянно, а так, словно всю свою жизнь только и занимался тем, что готовился к этому вопросу.       Порш первым хватает за руку, торопясь выйти от сюда. Вегас возится ещё минуту с замком и освобождает пленника с оков. Держаться больше незачем, но Порш не отпускает, а Вегасу слишком страшно его спугнуть.       Свежий воздух, который до этого таким не казался, бьёт по легким, заставляя дышать часто-часто. Уже в машине повисает неловкая тишина для них обоих. Вегас без понятия куда ехать, поэтому проезжяет по одной улице десятый раз. Порш же смотрит ему в затылок, не отводя взгляда.       В тот момент Вегас совсем не представляет, что Порш сделал свой окончательный выбор, который позже принесёт ему победу.