Второй раз

Робин терпеть не могла, когда на нее смотрели. Пристально или, наоборот, исподтишка, разницы не было, одинаково неприятно. Она прекрасно сознавала, что природа наградила ее красотой, причем не глянцевой, а «живой», естественной, но оттого не менее яркой — об этом каждое утро напоминало зеркало, стоящее почти вплотную к кровати в её крошечной спальне — но что ей давала красота? Правильно, внимание от парней, эти самые взгляды, иногда с улыбочками в придачу. Должно было бы быть приятно, но… Появись такая волшебная возможность, все мужские знаки внимания вместе взятые Робин с лёгкостью обменяла бы хоть на один женский. Но, к сожалению, из волшебства в ее жизни были вовсе не любовные чары, а поглощающие тела и разумы чудовища из альтернативной реальности. Казалось бы, стоило просто смириться, что в нынешних условиях ей не добиться никакой хорошей девушки, Робин обычно так и делала, но тут появлялся какой-нибудь парень, мнящий себя ее потенциальным ухажером. Чаще всего такое случалось на работе — он начинал ходить в прокат чуть ли не каждый день, брать один фильм романтичнее другого, заглядывать ей в глазки, опускать приторные комплименты и скалиться во все тридцать два не всегда самых прямых зуба. Робин лишь закатывала глаза, рассказывала об этом Стиву, который, кстати, сам частенько вёл себя как эти самые «недоухажеры» (только с зубами у него всё было в порядке), они смеялись, а потом возвращались к работе. Все эти парни выглядели, словно однояйцевые близнецы — объективно симпатичные выпускники школы Хоукинса, которые внезапно разглядели в Робин симпатичную мордашку (или грудь?) и решили сыграть на «знакомости», рассказывая, как они вместе ходили на английский или естествознание. От природы невнимательная Робин не могла точно сказать, правда ли какой-нибудь Том или Марк сидел через ряд от нее на уроках, но это было и не важно — с каждым подобным «подкатом» она всё сильнее убеждалась в том, что парни не интересуют ее в романтическом смысле. Тем более такие неоригинальные. Тем страннее было то, что на этот раз внимание на нее обратил кто-то, совсем не подходящий под этот стереотип, да и вообще вряд ли ходящий в прокаты видеокассет. Эдди Мансон, странный парень в наколках, который уже пару лет не мог сдать выпускные экзамены и наконец-то убраться из школы, слушал (и с переменным успехом исполнял) метал, самозабвенно играл в настолки с ребятами чуть ли не в два раза младше него, и вообще казался довольно-таки одиозной персоной. И ключевым словом здесь было именно «казался» — волею судьбы познакомившись с ним поближе, Робин поняла, что Эдди — искренне милый малый, не без странностей, конечно, но совершенно безобидный. А еще у него были добрейшие карие глаза, взгляд которых, однако, раздражал ее не меньше всех других. Потому что смотрел он именно так, как эти самые другие — с надеждой. А ее Робин Эдди никак дать не могла. Особенно тяжело стало после возвращения «с той стороны». Оно в принципе было непростым — да, Эдди и Робин спустились (или поднялись?) по импровизированному канату, но Нэнси, которая должна была идти за ними, застряла, мысленно поглощённая Векной. Дастин тут же принялся орать про любимую песню — метод, спасший Макс, но никто из присутствующих, к их же собственному удивлению, не знал, какую песню может любить Нэнси. Робин готова была поставить сотню (которой у нее не было) на то, что это «Не забывай про меня» из прошлогоднего кино-хита «Клуб "Завтрак"» , с одной из героинь которого, утонченной богачкой Клер, она прочно ассоциировала Нэнс, но где было взять запись? Ночью, в панике, в милях от центра города и магазинов… Пока все метались, застывшая Нэнси начала взлетать, что вызвало у Эдди такой ужас, что он, судя по дрожащим губам, еле сдерживался, чтобы не разрыдаться. Мысли в голове самой Робин метались с такой скоростью, что ей стало физически больно, и она просто отползла от портала, и села прямо на пол возле плиты, тупо уставившись перед собой. Через минуту, а, может, больше, счёт времени они потеряла, до неё долетело: — Получилось! Получилось! Кричал явно Стив, что вернуло Робин к реальности. «Как?» — ноги сами понесли её обратно к порталу. Внизу она увидела Стива, поддерживающего бледную, почти синюшную Нэнси под локоть, помогая ей схватиться за канат. — Чёрт тебя дери, ты гений! — смеялся со слезами на глазах Дастин. — Это же поцелуй настоящей любви! Робин мельком взглянула на Эдди — он молча протягивал Нэнси руку, а на его щеке блестела слеза. Он ощутил её взгляд, тут же бросил ответный, и, за секунду покраснев, смахнул слезу. Робин хотелось сказать: «Всё хорошо», но уместно ли это было сейчас? Она точно не знала. Когда из портала выбрался и Стив, все кинулись осматривать его раны. При свете ламп они выглядели так ярко и пугающе, что Робин подурнело. Она, стараясь не смотреть на кровь, помогла ему снять джинсовую жилетку Эдди, похлопала по плечу, и оставила их с Нэнси, уже активно раскручивающей моток бинта, наедине. Сама же, нарочито сосредоточенно разглядывая грязную джинсу и прикидывая, сможет ли Эдди её отстирать, Робин направилась к хозяину вещи, стоящему возле кухонного стола. — Эй, ты как? — махнула она в его сторону жилеткой. Тот лишь неуверенно улыбнулся — его пальцы, чересчур крепко впившиеся в бутылку пива, предательски дрожали. — А, первый раз, он такой, — присела на край стола Робин. — Ничего, второй не так страшно будет. — Надеюсь, его не случится, — горько усмехнулся Эдди, делая большой глоток. — Неужели не понравилось? Прикольно же было, сколько раз мы чуть не погибли? — решила приободрить его Робин. — Конечно, с русскими, их сывороткой правды и в отвратных клоунских костюмах из «Scoops Ahoy» было веселее, но сегодня тоже хорошо. Эдди, похоже, шутки не оценил, лишь сильнее вцепился в бутылку и уставился на Робин. «Щенячьи глазки… Ужасно», — еле сдержалась, чтобы не покачать головой она. — Ты видела, как… Как Стив спас Нэнси? — Очевидно, нет, только услышала. Это мило. Жаль только, что никому, кроме них, не подойдет. — А если… Робин, знаешь, я сейчас в бешеном стрессе, но если не скажу, буду мучиться. Что если… Когда всё окончательно закончится, мы сходим куда-нибудь? «Нет, нет, только не снова! Не зря я вспомнила чёртовых русских и их наркоту! Эдди, ну что же ты творишь? Всё же было нормально». — О, боже… — выдохнула она. — У тебя есть «Пепси»? Или любая другая содовая? Эдди часто захлопал глазами, но в сторону холодильника указал. — Ч…Что? Я… тороплю события? — испуганно прошептал он, пока она возилась с жестяной банкой Робин специально не поворачиваясь к нему лицом, собираясь с мыслями. Наконец, отпив немного до мурашек холодной «Колы», она начала. Выходило путано: — Нет. Всё нормально. В смысле… Ничего нормального, конечно, но дело не в тебе, и я должна была сказать сразу. Чёрт… — она вновь отвернулась, чтобы не ловить на себе его недоумевающий взгляд. — Стив знает, но кроме него — никто. Ты, получается, будешь вторым… — нервно рассмеялась она. — Эдди, я не встречаюсь с парнями. И, честно, я думала, что ты… ну, тоже. В смысле… наоборот, что ты… как я, — понимая, что запутывает сама себя, но еще больше Эдди, зарылась она пальцами в волосы. — Знаешь, что я имею в виду? «Что за херню я несу? Только что назвала его геем, тупица». — Ты думала, что я не встречаюсь с парнями? — мотнул головой Эдди. — Ну, это и вправду так. — Нет. Нет! Наоборот, я думала что ты… как я, — особо выделила последние два слова Робин. — Знаешь, твой платок… — указала она на черную бандану, торчащую у него из заднего кармана джинсов, и тут же сама поняла, откуда ей в бессознательное пришла эта мысль об ориентации. — А что с ним? — вытащил его тот. — Ты не знаешь? — ахнула Робин. — Да ладно, никогда не поверю! — Нет, честно. — Это сигнальная система, код какого-то… Хаски, что ли. Он указывает на то, что ты… ну, не с девушками предпочитаешь проводить время, — постаралась как можно мягче выразиться она. — Забавно… — скомкал бандану Эдди. — Нет, я, насколько знаю, не из таких, — почему-то оглянулся он на Стива. — Зато я из «таких», — показала пальцами кавычки Робин. — И мне не хочется водить тебя за нос, да и самой притворяться. Ненавижу враньё. Эдди молчал, внимательно вглядываясь в её лицо, будто видя её впервые. «Так, в общем-то, оно и есть», — подумала она, допивая газировку. Пауза затянулась, ей стало очень некомфортно, но тут Эдди протянул ей ладонь: — Спасибо. — За что? — неуверенно пожала её она. — Я тоже ненавижу враньё. И ты мне… вправду понравилась… — Я знаю, — быстро перебила его Робин. — Но раз так, значит так. Тогда, может, по-другому поможем друг другу? Никто не застрахован от Векны. Поэтому… Какая твоя любимая песня? Робин нервно усмехнулась, но в то же время вздохнула с облегчением — Эдди посветлел лицом, он явно не злился, не боялся и не испытывал к ней отвращения. — Будешь смеяться. — Нет, ни за что! У меня очень открытый… разум, — развёл руками тот. — Я заметила, но это херня и вправду стыдноватая. — От неё может зависеть твоя жизнь, — вполне серьёзно заметил Эдди. Робин закусила губу: — Это… «Словно девственница» . Только ты не подумай, что я какая-нибудь развязная пошлая вульгарная девица, — затараторила она. — Нет, нет, ничего такого, даже близко. Это просто… классная песня. Музыкально. В плане исполнения и… — она осеклась, не зная, как еще похвалить её, ведь стихи явно упоминать не стоило. — Это и вправду классная песня, признаю, и тут не над чем смеяться, — губы он однако поджал, борясь с улыбкой, только не издевающейся, а задорной. — У меня же… Ты знаешь «Металлику»? Робин медленно кивнула — точно слышала о них, но напеть какую-нибудь песню вряд ли могла. — Довольно новая группа, но, мне кажется, они могут стать легендами, почему нет? У солиста такой голосище и харизма, вполне сравнится с Робом Хэлфордом или даже с Оззи . В этом месяце у них вышел альбом, который порвёт всех и вся, я уверен. И там есть одна песня, она называется очень символично, «Добро пожаловать домой»  — чистая мощь, такая мрачная и крутая, слушал бы и слушал. И, если хочешь, тебе покажу, у меня есть кассета. Это я… — быстро добавил он, — не к тому, что говорил до этого. Без намёков. Просто могу… показать тебе хорошую группу. — Я поняла. И запомнила. И название, и твоё предложение, — подняла бутылку, словно в тосте, Робин. — Я могу быть хорошим другом, как мне кажется. Спроси Стива. — Я и так это знаю. И он вновь внимательно взглянул на Робин, и впервые в жизни она поймала себя на мысли о том, что ей не противен взгляд какого-то мужчины, кроме Стива. В нём не было ничего «масляного» или, наоборот, преданно умоляющего хоть о толике любви. Чертовски приятно. — Знаешь, что самое забавное? Если рядом не окажется плеера, нам с тобой придется… напевать эти песни, или что? — рассмеялась она. — Я уже представила тебя, вдохновенно исполняющего метал-версию хита Мадонны, пока у меня плавятся мозги! — быстро «зажала» она пару аккордов на воображаемой гитаре. — Я скажу Нэнс, думаю, ее голос подходит больше, — прыснул Эдди. — Голос, может, а вот смысл… — подмигнула Робин, указав ему на Нэнси, уже закончившую перебинтовывать Стива, и перешептывающуюся с ним, сидя в обнимку на кровати без матраса…