все одинаковые. 1 + 11

Я снова просыпаюсь утром с этой мыслю «дайте мне закончить этот день.». я нехотя поднимаюсь с кровати, потому что в меня опять кидают эту упаковку с пилюлями. Я иду в ванную, чтобы почувствовать эту мятную пасту на языке и отвратиться со своих пухлых губ, после этой пасты. Мое горло чувствует эту таблетку, но уже не дает рвотного рефлекса. Я спускаюсь по лестнице вниз уже на эмоциях и кричу своей сестренке, что не буду завтракать, но она это заебалась слышать и орет: — когда-нибудь я силой запихну это говно тебе в глотку, чтобы ты задохнулась от переедания и сдохла, шлюха, которую по кругу пускали. —утверждает лера, после чего поцеловала в щеку и пожелав сдохнуть в одиночестве, уходит. Я, как обычно, обуваюсь и жду алену, которая, как всегда, опаздывает на пять минут, что уже стало не опозданием с ее стороны, а точное время встречи. Раньше мы учились в разных учебных заведениях, но поскольку нам было в одну сторону, мы выходили вместе, но, слава богу, меня на всю весну перевели в эту школу, поэтому мы с аленой будем чучуть больше контактировать. Через несколько минут спускается маленькое чудо по лестнице и смотрит на меня своими милыми глазами. --обувайся и пошли—процедила я, уже открывая дверь на улицу и надевая ветровку, потому что 9 градусов—это не самая теплая температура. Она обувается и накидывает жилетку, после чего Я оборачиваюсь, чтобы встретит светлое небо и темно отчерченные здания вокруг, но вместо этого мой нос упирается в чужую ключицу. Я поднимаю глаза наверх и вспоминаю эти кудрявые волосы цвета поноса и лес, вместо радужек, и эту уебанскую улыбку, которая очаровательна, как всегда. Это тот самый парнишка, который вчера просил у меня сигарету. --ой—уже виновато сказала она и я затылком начала чувствовать, как она прожигает там дыру своим взглядом. Этот взгляд был виноватым, невинным и… переживающим? Она волнуется за что? За мою реакцию? За него? За его реакцию? За ситуацию? Но надеюсь за то, что этот мудила врезался в меня. — ну, привет, твоя сестра заставила наши судьбы сплестись. Я очень рад, что у моей девушки такая замечательная сестра—и он нагло улыбается и терпеливо ждет моего ответа, как собака. С этих секунд эго улыбка перестала быть очаровательной, а его болотные глаза начали раздражать. Он больше не милый, а отвратительный. Все вокруг горело, а внутри меня все сжималось и обжигалось об этот огонь. Все органы взрывались и остатки сползали вниз по коже, потому что мясо разъело гневом. Мои глаза выжигались, и я не могла на него смотреть. Это чувство сжигает меня и не дает ясно выражать свои мысли и эмоции, оно настолько яркое, что я хочу его победить. Я хочу его подавить. Оно настолько едкое, что мои желания сгорают дотла, который тоже сжигают и выпивают на новый год. Я чувствую, что он перестает улыбаться, ведь я молчу битую минуту и смотрю в пол. Среди этого огня что-то прохладное касается меня, и я оборачиваюсь, чтобы в очередной раз встретить эту миленькую мордочку. Я понимаю, что ее рука больше не охлаждает. Конечно охлаждает, но не меня. И в трудной ситуации она не будет охлаждать меня. Это… я не хочу терять. Не хочу терять ее прохладу, когда кроме нее нет ни единого такого человека. Не хочу терять ее заботу и это самое «еще раз скажешь, что я опаздываю, то ты получишь не только пизды, но и рыбу в лицо». Да пусть хоть всегда опаздывает, хоть на час, но забирайте мою прохладу среди этого огня. Она мне действительно очень важна. --иди нахуй—огонь сжигает мои плечи и руки, и я скидываю ее руку со своего плеча. Мне максимально некомфортно от ситуации, и я решаю нужным уйти от них в школу. Я срываюсь с места, бегу по известному маршруту в школу. Я бегу на ощущение, ведь мои глаза сушит воздух. Все вокруг горит, а я сушусь, ведь меня никто не охлаждает. Я беззащитна в этом мире, где все странные создания обращают на нее неподдельное внимание. Она не плачет, но чувствует, что этого лучше не делать, ведь красные глаза и опухшее лицо в школе могут принять вообще неправильно. Я забегаю в школу, крайне незаметно пытаюсь переобуться, но эти аутисты решили доебаться до меня. Они втроем окружили и навалили на меня огромный шквал вопросов от «как дела?» до «что делала ночью?».И вообще синяки под глазами — это не значит, что я наркоманка. Я не могу завязать эти шнурки и моя любимая подруга аза элегантными движениями своих крошечных ручек, которые бы надрачивали мне, пока я моюсь, завязывает идеальный бантик. Я смотрю благодарно на мою икону, которую я сейчас расцеловать готова. — тебе бы пора бы научиться завязывать шнурки, милая, иначе мы всю жизнь тебе их завязывать будем — сказала девушка, видимо, зная, что и в прошлый раз мне сестра завязывала шнурки. Правда, было бы круто избавиться от источника. Но останавливает меня то, что этот голос мне незнаком. Он очень грубый, хитрый и… очень холодный. Этот холод меня не спасет, а наоборот, убивает. Он низкий. Я поднимаю голову и вижу девушку, у которой светлые волосы, серые глаза и улыбка хищного характера. Она заставляет меня загореться. Она демон среди этого горящего ада. Мы с ней определенно не поладим. Она мне неприятна максимальна. Она девушка с мужским характером. Это очень удивляет и восхищает. --думаю, что проживу без твоей помощи—ловко ответила, понимая, что ей это не понравиться. На то ее лицо лишь улыбнулось еще хищнее и хитрее. По коже пробежался холодок, вызывая мурашки. --увидим—она пожала плечами и уставилась на меня, ожидая чего-то. В ее глазах нельзя было прочитать чего она хочет сделать и о чем думает. Необычно. Крайне необычно. --ладно—улыбнулась она, что означает, то что она смирилась с моим ответом. —обежали в класс, а то опоздаем—сказав это, она обернулась и пошла к выходу из раздевалки, пока мы быстренько собрали свои вещи и побежали за ней. От нее шел вайб лидера. Видно, что ее доверие крайне тяжело завоевать, поэтому они пытаются ей угодить. А она этим пользуется. Самоутвержается за их счет. Это неприятный способ самоутвержаться, поэтому мне придётся анализировать каждый ее поступок и слова, чтобы не попасть на ее уловки, ведь она этим занимается по любому давно и опыт большой. Если бы я ее увидела в интернете разок или где-то в коридоре, то сразу же побежала бы к лере и алене поугарать с нее и кричать от смеха во весь голос на кровати «забивная какая». Ее хвост был небрежным и по ней было видно, что она не ухаживает за своей внешностью и кожей. У нее было легкое косоглазие и сильные руки, ведь мне сейчас пережимает чуть-чуть ступню. Мы идем к классу, и я замечаю, что в компании этой девушки все тихо общаются, как будто пытаются не привлечь ее внимание. Они ее боятся до жути. С ней не комфортно, но это полбеды. Она не чувствует личные границы чужих людей. Не говоря уже о уважение. К счастью, день прошел довольно быстро и познавательно. Я вернулась домой уже к вечеру, потому что заходила с этой компанией к азе домой. Она такая милая. Сразу предложила чаю и угостила шоколадными вафельками, которые очень хорошо подходили к моему настроению и состоянию. Вернувшись домой, я лишь помыла руки и быстро побежала в комнату, чтобы никого из семьи сегодня не встретить, хотя это довольно тяжело, поскольку детей крайне много. Десять детей. И не всех рожала моя мать, которую я, как раз, и встретила, идя к себе в комнату. Она захотела «серьезно» поговорить со мной. Все, что она сказала это то, что я взрослая и мне пора узнать откуда берутся дети. --мам, я это узнала еще кучу лет назад, когда мне сказали, кем ты работаешь. --вот и умница. Тогда перейдём к главной части. Тебе пора ходить на работу, а там второстепенное. Парень или девушка. —мама улыбнулась, а мне стало мерзко. Сколько хуев проглатывала эта милая улыбочка? Ладно, сейчас важно адекватно вести диалог. --классно, что мы решили. Я пошла. Завтра разберусь с работой. Пока—после, я резко вскочила от чего у меня потемнело в глазах и не видела куда иду. Ориентировалась на ощущения. По ощущениям, я упала. Это и доказывает мама, которая стоит надо мной с удивлением на лице. Что, только сейчас переживаешь? Сейчас мне это противно. Когда я тебя защищала перед отцом, ты бессовестно пользовалась этим, а когда твоему щиту плохо, то ты решаешь, что мы близки и ты смеешь переживать за меня. Я поднялась и пошла к себе в комнату. Мне надо делать домашнее задание. Я пришла в свою комфортную комнату, в которой я чувствую себя в безопасности от остальных. От них. Она холодная. Никак все остальные. Горящие мрази. Я помню, как мы с аленой тут устраивали посиделки глубокой ночью и рассказывали анекдоты, смеялись, курили, читали фанфики и рассуждали о идеальном бедующем. Она была такой милой. Я, лишь не пойму, когда она успела измениться. Когда она успела отвязаться? А самое главное, зачем? Ты так мило общались, созванивались и так далее. Я ей надоела? Ладно, хватит загоняться, пора спать. Я прыгнула на свою постель, которая обернула мое тело в прохладное одеяло. И я занырнула в сон.