Надеюсь, это будешь ты

Это была самая сложная дуэль из всех, в которых доводилось участвовать Дамблдору. По понятным причинам он не желал ранить своего соперника, в то время как Гриндевальд атаковал безжалостно и отчаянно, вкладывая в удары всю боль своего разочарования. - Экспелиармус! – то ли реакция у Дамблдора оказалась быстрей, то ли просто повезло, но Гриндевальд был обезоружен, однако, оставался не менее опасным. Дамблдор видел, как ни на секунду не замешкавшись, разоруженный волшебник бросился к нему, крепко схватил за запястье и увлек, трансгрессируя в неизвестном Дамблдору направлении. Знакомые ощущения и чувства затрепетали внутри, как растения, разбуженные настойчивым весенним теплом. Как часто раньше Гелерт брал его за руку и переносил куда-нибудь. «Идем, Альбус». Дамблдор так слепо тогда доверял ему, что и теперь память не подвела, и он очень легко прошел совместную трансгрессию. Там, куда они перенеслись, был уже вечер. В комнату через большое витражное круглое окно мягкими дымчатыми разноцветными потоками проникал закатный свет. Комната была обставлена только необходимыми для одного человека предметами мебели: стул, открытое бюро, комод с принадлежностями для умывания, кровать. Ни кресла, ни кушетки, ни шкафа с книгами. Здесь никто не жил, скорее только останавливался ненадолго. - Твое секретное укрытие? – спросил Дамблдор. - Мне не нужны укрытия. - Разве? – иронично улыбнулся Дамблдор. Гриндевальд покачал головой и едко усмехнулся. - Что ж, ты прав. Нужны сейчас и всегда будут нужны. Особенно в будущем. Он замолчал и стал ходить по комнате. Остановился возле стула, как будто хотел сесть, но затем резко отодвинул его так, что чуть не уронил. Движения его были нервными. Было видно, как он хотел ударить или швырнуть что-нибудь. Дамблдор догадывался, что в него. - Гелерт, - обратился Дамблдор, - Мы здесь, чтобы все обсудить, верно? - Может быть, может быть…, - отвечал Гриндевальд, постукивая пальцами по кувшину на комоде. «Дзиннннь», - жалобно пропела гладкая поверхность и изображенные на ней цветы стали серыми. Дамблдор поморщился, как будто увидел что-то очень жалкое и продолжил внимательно наблюдать за собеседником, который старался не смотреть на него. - Надо признать - ты разоружил меня. Хотелось бы получить мою палочку назад в более безопасном месте, чем в окружении твоих пылких и преданных друзей. Могу я забрать ее? - Конечно, - улыбнулся Дамблдор и протянул палочку хозяину. Гриндевальд осторожно принял свое оружие из рук друга и, наконец, посмотрел на него прямо. Молча они замерли в шаге друг от друга. Спустя несколько секунд Дамблдор первым нарушил тишину. - Я все время чувствую неловкость и какую-то абсурдность, встречаясь с тобой теперь. То, что мы не вместе кажется чем-то противоестественным, как будто мы нарушили нормальный ход вещей. - Ты сам не захотел… - запальчиво начал Гриндевальд, вскидывая голову. - Да-да, я знаю, - примирительно поднял руку Дамблдор, - Но все равно это странно. Я не могу не противостоять тебе. Не могу не бороться против того, что ты делаешь… И вместе с тем, я люблю тебя как и прежде. Это противоречие разъедает мне душу, Гелерт. Фраза, начатая Дамблдором тоном исследователя, сообщающего важные результаты эксперимента, закончилась проникновенной и нежной интонацией. Лицо Гриндевальда исказила внутренняя мука, в глазах заблестели слезы. - Однажды ты убьешь меня, Альбус. Или я тебя. - Никогда, - вздохнул Дамблдор и хотел отойти, но Гриндевальд удержал его за руку и потянул к себе. Он вдруг посмотрел так тепло и ласково, слёзы скатились по его острым скулам. - Никогда? Ну, конечно. А всё-таки я надеюсь, что это будешь ты, - не успел Дамблдор полностью понять смысл этого неожиданного признания, как Гриндевальд поцеловал его. Нет, не был их домом ни Хогвартс, ни Нумергард, ни Годрикова впадина, ни даже их грёзы о лучшем мире и общем благе. Их домом всегда были только объятия друг друга. Гриндевальду достаточно было приподнять бровь и все пуговицы на их одежде оказались расстегнуты. Когда они впервые были близки, их страсть была так сильна, что не нужно было заклинаний, она сама была магией - опережала их действия и предупреждала желания. - Ничего не изменилось, - пробормотал Гриндевальд, оглядывая тело любовника под раскрывшимися полами рубашки. - Ничего и абсолютно всё, - грустно проговорил Дамблдор и медленно принялся покрывать поцелуями лицо Гриндевальда. Его прекрасный высокий лоб, его лучистые светлые глаза с влажными ресницами, его волевой подбородок. Он гладил его волосы, сживал затылок, обнимал плечи, с наслаждением проводил руками по обнаженному торсу. «Он похож на олимпийского бога. Я понимаю всех, кто идёт за ним». Они опустились на узкую кровать. Гриндевальд вцепился в спинку, призывно оглянулся через плечо. Дамблдор не заставил себя ждать и крепко прижал его к себе. Гриндевальд отдавался ему также как и сражался – отчаянно и свободно. Дамблдор провел рукой по его шее, по подбородку, коснулся раскрытых губ и тот обхватил ртом пальцы любовника и прикусил, побуждая того действовать быстрее. Они начали двигаться вместе, слаженно и естественно. Не нужно было разговаривать, чтобы понять, как будет правильно, как будет хорошо. Это была непостижимая в своей гармоничности связь. Наконец, Гриндевальд застонал, стиснув зубы. Дамблдор жарким шепотом произнес: «Гелерт», всем телом прижимаясь к нему. Достигнув разрядки, тяжело дыша, блестящие от пота, они с трудом вместе уместились на неуютном ложе. Голова Гриндевальда покоилась на груди у Дамблдора, который привычным движением, то перебирал его волосы, то рисовал невидимые узоры на его плечах. - Я так счастлив, - прошептал Гриндевальд. – И я так тебя ненавижу за то, что не могу возненавидеть по-настоящему, не могу презирать тебя, хотя все твои идеалы этого достойны. Почему? – он вдруг резко осекся, заглушая рыдание. - Гелерт, - Дамблдор прижал его к себе, закрывая голову. В витражном окне уже плавала ночь. Дамблдор стоял возле бюро. Он запечатал конверт и положил письмо на стул возле кровати. Гелерт дышал ровно, глаза были крепко закрыты, на губах была легкая полуулыбка, его прекрасный сильный профиль в серебристом сумраке заставил Дамблдора замереть ещё на несколько секунд, залюбовавшись. Казалось, что он спал, но Дамблдор знал, что это не так. Он сделал шаг в сторону и исчез. Гриндевальд слышал, как Дамблдор положил записку на стул, как ушел, но не изменил своей позы и не открыл глаза. Он очень хотел, чтобы они остались закрытыми навсегда.