Невыносимо.

День стоял солнечный. Облака будто бы попрятались, расчищая голубую гладь и оставляя звезду одну на дневном небосводе в надежде, что она не заскучает без их компании. Но солнце не отчаивалось, наоборот, оно игралось с прохожими и весело улыбалось, заставляя тех щурить глаза. По неширокой дорожке, спокойно перебирая ногами, брёл Фил. Руки его были в карманах обыкновенной спортивной формы, на лице мелькала хорошо скрываемая радость, которую выдавала лишь слабая полуулыбка. Он шёл к своим товарищам, которые давно уже должны были ожидать его на автостоянке, но которых там почему-то не наблюдалось. Буквально пару секунд спустя навстречу ему на всех парах выехала машина. Она резко остановилась и из нее спешно вылезли Пчёла и Кос. Парни выглядели запыхавшимися, на их головах был полнейший беспорядок, они на ходу пытались поправить на себе одежду, уложить волосы, к слову безуспешно, но в их глазах по-прежнему играло любопытство. — Ну че? — спросил Пчёла, дождавшись когда Фил наконец дойдёт до них и встанет рядом. Его лицо не могло дать ответа — оно изображало обыденное спокойствие, и поэтому парням оставалось лишь ждать ответа. — Облом, пацаны. С гимнастками не сложилось, остались тяжелоатлетки, — его выражение лица не изменилось и понять, что он глубоко сожалеет, можно было лишь по его грустному вздоху и чуть опущенным глазам. Пчёла и Космос переглянулись. Все надежды парней о прекрасной и горячей ночи рухнули в один миг, и они выжидающе уставились на Фила, требуя немедленных объяснений, что же такого могло произойти, что дамы отказались от вечеринки. Фил засмеялся. — Да ладно, че вы, шучу я, — парни выдохнули с облегчением, на мгновение прикрывая глаза, и тоже усмехнулись, — Пловчихи, — добавил Фил, оставляя на лице непринужденную улыбку. Он, повернув голову назад и увидев шедших к ним девушек, отошёл чуть вправо, дабы дать парням получше их разглядеть. К ним, шагая будто модельной походкой, направлялись несколько обворожительных красоток. Все они были в лёгких спортивных костюмах: кто-то с полностью застегнутой молнией, кто-то с расстегнутой наполовину. Но подобная одежда не чуть не мешала парням заприметить приятные формы девушек, особенно это не скрылось от острого взгляда Пчёлы. Лица Коса и Вити мгновенно расплылись в довольной улыбке, оголяющей их зубы. "Нам все нравится, молодец, Фил!" — говорила она. — Ё-моё, — Пчёла наклонился в боковому зеркалу машины, желая уложить свои непослушные волосы, дабы произвести абсолютно положительное впечатление на дам, — Моя вон та, рыжая с буферами, — сказал он, устремляя на неё взгляд и поправляя кофту. — Э, слышь, это моя рыжая с буферами, — Космос не хотел оставаться в проигрыше, ибо девушка и правда была очень хороша собой. Он в шутку толкнул Витю локтем, смещая его в сторону и намереваясь подойти к ней. — Ну уж нет, — засмеялся Пчёла и, толкнув его в ответ, побежал вперёд, щуря глаза от палящего солнца. *** День давно кончился. Непослушное солнце собой сменила луна, которая привела за собой тысячи маленьких горящих звёзд, и рассыпала их по всему ночному небосводу. Пчёла после хорошего секса с той самой «рыжей с буферами» расслабленно сидел на крыльце дома и курил излюбленные им сигареты. Он затягивался и выдыхал дым через синюю трубку акваланга, которую он нашёл, видимо, где-то в доме Царёвых, у которых барахла была чуть ли не добрая комната. Его взгляд был устремлен куда-то вперёд, голова побаливала от выпитого алкоголя, а мысли и вовсе разлетелись кто куда, кажется, не желая давить на голову ещё больше своими заботами. Вокруг была тишина, лёгкий ветерок приятно обдувал открытую кожу, от чего по ней пробегали россыпи мурашек; насекомые стрекотали, кто в траве, кто на деревьях, не находя себе места. Темнота пожирала деревья находившиеся в дали, не давая им и шанса на спасение, из-за чего увидеть их было невозможно. Деревья поближе все ещё лелеяли надежду спастись, пока над крыльцом горела лампа и освещала близлежащую территорию. Пчёла наблюдал за этими деревьями, замечая как, порой, из-за потока ветра с них слетали листья, ещё совсем зелёные листья, не успевшие толком и пожить, но ветер, видимо, считая иначе, безжалостно срывал их с веток. Дверь позади тихо скрипнула. — Огоньку не найдется? — голос Белого был немного хриплым, сухим, поэтому он спешно прокашлялся, после усмехнувшись, видимо, замечая у Вити трубку. Сердце Пчёлы в этот момент пропустило глухой, но ощутимый удар. Он почему-то ожидал увидеть кого угодно, но не Белого, хотя и знал, что Кос с Филом уже уехали. Сейчас его язык находился во власти алкоголя, поэтому, было боязно оставаться с Саней наедине, боязно ляпнуть что-нибудь не то, а потом жалеть об этом. Хоть и всегда оставался шанс, что Саня ничего не вспомнит, но точно таким же был шанс и с противоположным результатом. Поэтому Пчёла, сосредотачиваясь, затянулся и спокойно выдохнул дым в ту самую трубку, становясь похожим паровоз. От белого дыма мгновенно отшатнулась и немного закашлялась фигура Белого. Пчёла засмеялся: «Кажется, всё же не смог сдержать своё любопытство. Ну и сам виноват». Он немного расслабился. — На, — Витя неспеша отнял сигарету от губ и, повернув голову по направлению тянущейся руки, поднёс к ней сигарету, давая новому собеседнику прикурить. — Знаешь, я всю жизнь мечтал стать аквалангистом, — сказал Витя, не сильно задумываясь о сказанных словах и вновь затягиваясь. Краем глаза он заметил, что Белый сел рядом с ним на ступеньку, в следствии чего послышался её тихий скрип. Пчёла чуть двинулся в сторону. — Будешь, — Саня выпустил дым и, медленно моргнув, расслабился, — а я вулканологом, — он повернул голову в сторону Пчёлы и ещё раз оглядел его небольшой набор будущего аквалангиста. — Будешь, — парень ухмыльнулся. Ему нравился такой Белый. Такой подвыпивший, расслабленный, такой тёплый и родной, который будет сидеть рядом и добродушно улыбаться ему, поддерживать эту лёгкую атмосферу, а не прерывать. Пчёла думал, что за эти два с половиной года его былые чувства притупятся, угаснут, что время сделает своё дело и они забудутся. И именно так он думал до сегодняшнего дня. Сейчас, сидя с Белым буквально бок о бок, он понимал, что ничего не исчезло и ничего не пропало, всё осталось прежним. Изменились лишь мысли, но не чувства… От осознания этого по телу пробежала дрожь. От понимания, что можно просто повернуться чуть влево и коснуться его губ своими, было невыносимо. Хотелось сделать именно это, чтобы наконец удовлетворить свой пьяный разум и щемящее сердце, либо встать и уйти в дом, ничего не сказав, но ни тот, ни другой вариант не были возможными. Поэтому Пчёла, вновь вглядываясь в даль, старался сосредоточиться на чём-то отстраненном. — Не факт, — у Белого было приятное настроение, поэтому он даже с некой радостью поддерживал воцарившуюся атмосферу. Головы обоих парней были заняты совершенно разными мыслями, возможно, даже несопоставимыми с текущим непринуждённым диалогом, но именно такие разговоры не о чем, хорошо помогали абстрагироваться от насущних проблем и хоть на небольшой промежуток времени забыть о том, в какой они сейчас на самом деле заднице. А сам Витя в двойной. — А че ты, кстати, ту блондиночку не взял? Нормальная вроде, — он хотел убить в себе колющую надежду никак не отпускавшую его грудь. Пчёла всматривался в даль, взглядом желая зацепиться хоть за что-нибудь существенное, кроме теперь исчезнувших в тиши листьев, но темнота не позволяла этого сделать. — Да она мне как-то не очень, — эти слова увеличивали и без того большие шипы, ломали стены, выстроенные с таким трудом, прокладывая блеклому лучу надежды путь. Саша не смотрел на товарища, предпочитая вместо этого разглядывать старые, кое-где треснувшие, деревянные перила крыльца. Светлячки негромко пели в гуще некошеной травы, заглушая тишину, что сейчас дарила Пчёле лишь разъедающую муку. — Значит, все-таки скрипачка? — Витя как-то слегка натянуто усмехнулся и, мельком поварачивая голову, бросил взгляд на собеседника, приподнимая брови. "Ну скажи ты уже «да», черт побери! Я не хочу… не хочу надеяться…" — Да не то чтобы, — Белый будто почувствовал что-то странное в его интонации, услышав вопрос о скрипачке, но почти не обратил на этого внимания. — Тогда в чем проблема? Неужели не встал? — усмешка оголила его зубы. Он старался казаться непринужденным, вести себя как обычно, но не знал верит ли в это Саша, по его лицу трудно было прочесть волнующие его сейчас мысли. — Да ни в чем, просто не хотелось, — Саша отвечал с не охотой, явно не желая сейчас говорить именно об этом. И снова нависла тишина. Даже ветер не смел нарушать её, но именно из-за этого она почему-то давила на Пчёлу своим молчаливым звоном. Нет, это была не неловкость, скорее недосказанность или, правильнее сказать, умолчание?.. Казалось, что этот диалог был не таким, каким нужно, что говорить надо было о совершенно ином, но никто этого не хотел, а потому молчал. Мысли стали возвращаться и заполнять голову Пчёлы с небывалой скоростью, от чего она начинала болеть, кажется, ещё сильнее. Ему хотелось прекратить этот несчастный поток, но он был бессилен это сделать. Внезапный поток ветра безжалостно растормошил волосы Пчёлы, путая их меж собой и неудобно оставляя их лежать прямо на лице. — А ты? — Саше, кажется, тоже не нравилась эта тишина, и потому он наконец разрубил нить безмолвия между ними, — Не думал остепениться? — его голос был серьёзен, отчего даже стало как-то не по себе. — Я… — Витя затянулся, задумавшись над поставленным вопросом. Остепениться? И что тогда останется? Алкоголь и неизлечимо больное сердце? Так он долго не протянет, печень не выдержит или душа, а может вообще колоться начнёт. Его нисколько не радоволо такое будущее. А красивые девушки хоть иногда помогали расслабиться и получить удовольствие, помогали забыться. В голове Пчёлы бурлили мысли, они буквально затапливали его черепную коробку своим количеством, и от этого голова снова начинала болеть. Парень сжал её руками в надежде, что это поможет. Не помогало. В его голову упорно лезли навязчивые мысли о том, что совершенно не хотелось вспоминать, о том, чего совершенно не хотелось помнить, о том, чего совершенно не хотелось чувствовать… Саша, не обращая внимания на длительное молчание, он встал и наклонился на перила, тихо заскрипевшие под его весом, с наслаждением вдыхая едкий дым в свои лёгкие. Вдруг приятную тишину нарушил чей-то голос, звучавший через громкоговоритель, и на парней направили несколько фонарей, ярко светивших прямо в глаза. — Приказываю всём оставаться на своих местах, дом оцеплен! — человек с балаклавой на лице сидел на дереве, находившемся около забора, ограждающего частную территорию, и смотрел прямо на них, — Белов, ты под прицелом! — помимо него можно было заметить и других людей, тоже в балаклавах, находившихся по всему периметру забора. — Пчёл, ты со мной? — тихо проговорил Саня, смотря себе под ноги, дабы не привлекать лишнего внимание оцепивших. — Ага, — также беззвучно промычал ему в ответ Пчёла, устремляя свой взгляд прямо на ОМОН, пристально наблюдавший за каждым их движением, держа на прицеле. Витя медленно встал, несильно зажимая сигарету зубами, и поднял руки вверх, дабы не дать понять омоновцам, что они намереваются сбежать. — Руки за голову, два шага вперёд! — Белый щурил глаза, смотря на говорившего человека, желая рассмотреть его, и понять есть ли шанс, — Повторяю: два шага вперёд! — он громко кричал, явно начиная раздражаться из-за неповиновения преступников. — Сейчас, шнурки только завяжу, — Белый зажал сигарету во рту и поднял ногу на перила, перевязывая шнурок и обдумывая план отступления, он окинул взглядом двор, — За домом забор, за ним лес, — прошипел Саша, обращаясь к товарищу, и поднял глаза, примечая дерево, находившееся совсем недалеко от крыльца. — Считаю до трёх и открываю огонь на поражение! — человек, сидевший на дереве, кивнул головой куда-то вниз, видимо, давая знак своим товарищам, и снова поднял взгляд на парней. — На счёт раз, — ровно проговорил Белый, почти не шевеля губами и завязывая наконец шнурки. — Мамочка, — Пчёла молча согласился с планом Белого и выдохнул дым, всё также не спусках глаз с говорившего. — Раз! — человек закричал и Саня, нагнувшись, поднял камень, лежавший на ступени рядом с какой-то сетью, и замахнулся, бросая его вперёд. Омоновцы мгновенно открыли огонь, перепрыгивая через забор и направляясь ближе к крыльцу, дабы не упустить их из виду. Пчёла быстро нагнулся, а Белый ловко перекатился через перила, подползая к близростущему дереву и закрывая голову руками, — Вперёд! — омоновцы перезаредились и во второй раз открыли огонь, паля, кажется, без разбора. Пули разрезали воздух, разбивая стекла на мелкие осколки и оставляя дыры, от которых начинали отходить трещины, в стенах. Оглушительный звук пальбы уничтожил тишину, заменяя её частыми выстрелами, заставлявшими затыкать уши ладонями. Девушки, находившиеся всё это время в доме, услышав стрельбу, закричали и побежали прочь, не успев даже прикрыться, вместо этого быстро прячась от непрекращающегося потока пуль. Пчёла полз по земле, прижимаясь к фасаду здания как можно ближе, и надеялся, что пули пройдут выше его головы. Он подполз к лодке, приставленной к стыку стен, и залез под нее, прячась от града из свинца. — Саня! Руку давай! — Белый наклонился и подбежал к Вите с другой стороны лодки, и, схватив его за руку, потащил на себя, — Саня, убьют! — Пчёла ловко поднялся и, не на секунды не медля, побежал вперёд. — Давай быстрее! — кричал Пчёла, запрыгивая на деревянный, потрёпанный забор, чуть покачнувшийся от его веса, — Резко! — Саня запрыгнул следом за ним, сразу же приземляясь на землю. — К чёрту! — довольно крикнул Белый, разводя руки в стороны, дабы удержать равновесие. — Давай быстрее! — Витя уже спускался вниз по склону, немного петляя по дороге, чтобы в него случайно не попали. Саша бежал прямо за Пчёлой, смело догоняя его, но вдруг неудачно обо что-то споткнулся, и кубарем покатился вниз. Он вовремя понял, что произошло и, ни секунды не думая, быстро вскочил обратно, и, поначалу опираясь на руку, побежал дальше. ОМОН уже переметнулся и стрелял через забор, покрывая поверхность склона свинцом. Пчёла и Белый бежали со всех ног, стараясь не обо что не запнуться и уже почти радуясь, что сумели оторваться от насущных преследователей, но Саня вдруг остановился: — Вот вам! — дерзко крикнул он, жестом посылая их куда подальше и довольно улыбаясь. Адреналин горел в нём, не зная куда себя деть, что немного притупляло чувство самосохранения. Именно в этот момент один из омоновцев, только перезарядив винтовку, метко выстрелил в Белого, попадая ему прямо в живот. Его ноги ослабли и мгновенно подкосились, роняя Сашу на холодную землю. — Белый! — Пчёла обернулся и увидел товарища безмолвно валившегося на влажную траву. Сердце Вити пропустило глухой удар, отозвавшийся резкой головной болью, на которую он даже не обратил своего внимания. Сейчас она волновала его меньше всего. Его ноги ослабли буквально на долю секунды, и потому он, чуть ли не падая, опираясь руками о землю, подбежал к лежащему неподалёку Саше. Пчёла упал рядом с ним, волосами касаясь его вздымающейся груди, но не рискуя приблизиться ввиду боязни. Он коснулся ладонью его живота и заметил на ней капли ещё алой крови. В его глазах отобразился страх, сердцебиение участилось, а в ушах зазвенело, даже звуки стрельбы вокруг, казалось, совсем умолкли. — Блять, Белый, не смей умирать у меня на руках, — судорожно проговорил Пчёла, хватая его одной рукой под спину, а другой под ноги и медленно поднимая. Он с трудом встал на ноги, аккуратно ухватив тело поудобнее, и, не оглядываясь, побежал по направлению к дороге. — Я не умру, пока не услышу от тебя всю правду, — тихо прохрипел Саша, стараясь усмехнуться, но из-за потери крови улыбка быстро сошла с его лица. Он зажал рукой кровоточащую рану и прикрыл глаза, стараясь не показывать мучившую его боль. Он во всём доверился Пчёле. *** С того случая прошла уже почти неделя. Саня был в порядке, не считая, конечно, ещё не до конца зажившей дыры в животе. Парни часто приходили к нему: они разговаривали о будущих планах, Космос всё спрашивал, не надумал ли он присоединиться к ним, Фил часто приносил что-нибудь вкусное, а вместе с тем и интересное, только Пчёла, присоединяясь к ним, обычно предпочитал находиться в стороне, потому что, как он говорил, не хотел тревожить ум больного. Когда Витя приходил, в его голове, как назло, всегда всплывала та злосчастная фраза Белого, брошенная в момент, когда того только подстрелили, которой Пчёла поначалу не придавал особо значения, только вот сейчас она постоянно вертелась у него в голове будто на повторе. И он не знал что с этим делать. О какой правде говорил Белый, до Пчёлы всё никак не могло дойти. Как он ни старался, а в голову лезла одна ерунда, поэтому он уже было почти отчаился, пока случайно не вспомнил тот самый вечер и их «пустой» диалог на крыльце. *** — Ладно, пойду я, — сказал Космос, поднимаясь с кресла, — Пчёл, ты со мной? — он посмотрел на парня и приподнял одну бровь в ожидании ответа. — Да не, иди без меня, — Витя махнул Косу рукой, оставаясь на прежнем месте. _ Ну как хочешь. Белый, поправляйся давай: нам без тебя скучно, — Космос усмехнулся и, отсалютовав парням, вышел прочь. Саня лежал на нераскрытом диване, пытаясь удобно устроиться и в тоже время не потревожить ранения. Хоть доктор и запретил ему свободно передвигаться, а тем более делать какие-либо физические нагрузки, Белого это особо не останавливало — как минимум он крайне не желал нуждаться в чьей-то помощи, даже будучи в нездоровом состоянии. Пчёла же сидел на втором кресле, находившемся подле дивана, опираясь подбородком на руку. — Сань, может поговорим? — первым начал диалог Пчёла, не могущий больше найти себе места из-за одного постоянно задаваемого себе вопроса. — Давай, — Белый поднял на него голову в попытке увидеть друга, — внимательно слушаю, — он подставил руку под голову. — Что ты имел ввиду, говоря про «всю правду»? — Пчёла говорил это будто бы спеша на какой-нибудь рейс, который отправлялся через пару десятков минут, а он всё ещё находился дома. — Ты же и сам всё понимаешь, Пчёл, — Саша посмотрел ему прямо в глаза, — Ты же и сам всё прекрасно понимаешь, — повторил он. Пчёла молчал. Он не хотел вновь думать об этом, а тем более понимать, что на самом деле значил тот вопрос. Его взгляд был устремлён на Белого и, казалось, просил о том, чтобы его страшная догадка оказалась неправдой… нет… наоборот… Он ненавидел подобное чувство, ненавидел, когда не мог понять чего-то, да ещё и когда над ним так нагло издеваются с самом прямом смысле этого слова. Но Белый тоже молчал, будто выжидая чего-то. — Ну хорошо, допустим, — Витя убрал руку и выпрямился. В его мыслях творился хаос, а сердце мерно билось в груди, каждый раз ударяясь о рёбра и будто грозясь сломать их, — И что тогда? — он поднял взгляд на Белова, вглядываясь в его лицо, но, как он ни старался, в глазах напротив были видны лишь мелкие блики довольства. — Что тогда? — встречно ответил Саша, кажется, и сам понимая, что ещё немного и Пчёла пойдёт ронять стулья от злости и неопределённости, но все не прекращая. И это правда, Витя уже начал немного раздражаться, но всё ещё говорил спокойно, стараясь себя сдерживать. В его голову закралась странная мысль о том, что если бы это была шутка, то Белый давно бы уже засмеялся, похлопал его по плечу и сказал что-то вроде: «Да расслабься, шучу я» — а этого всё никак не происходило, к сожалению или к счастью, Пчёла уже не понимал. Сейчас ему хотелось лишь избавиться от этой идиотской атмосферы. — Сань, я, честно, уже запутался, — Витя почти сдался в попытке вывести товарища на чистую воду, а потому и сам неосознанно начинал говорить, что думает, — я бы может и хотел произнести вслух, но… я не могу, я боюсь все испортить, а там уже, сам понимаешь, ничего не поделаешь, — Пчёла смотрел на Сашу исподлобья, желая всё же услышать от него внятный ответ. — И что же в этом такого пугающего? — голос Белого был ровен, а эти слова… Пчёла хмурил брови, он почти яро хотел возмутиться, сказать что-нибудь эдакое в ответ, только бы перестать чувствовать себя так, — Я вот, например, могу признать, что ты мне не безразличен, –до Вити не сразу дошёл смысл сказанных слов, но буквально через несколько секунд его лицо резко переменилось. — …Что? — слова почему-то давались с трудом. Вокруг, казалось, даже мухи перестали жужжать, заинтересовавшись разговором. — Что слышал, — Белый заметил замешательство на лице Пчёлы, — Важен, говорю, ты мне, — он убрал руку из-под готовы и снова лёг на спину, прикрывая глаза и, кажется, слабо улыбаясь. В голове Пчёлы сейчас шумел целый ураган мыслей, никак не вяжущихся между собой. Ему хотелось спокойно выдохнуть, а лучше зарыться головой в подушку или, может, даже порадоваться, но такое резкое откровение Белого почему-то всё ещё не давало ему покоя, в нём метались сомнения, сердце покалывало от одной только мысли об этом. Ему хотелось просто сдаться и наконец выдохнуть, просто поверить его словам… Пчёла поднялся с кресла и подошёл к Белому, садясь рядом с ним на диван. — Это шутка какая-то? — он посмотрел Белому в глаза, ожидая увидеть там насмешку, но в серо-голубой радужке отражалось лишь удивление. — Тебя по голове ударили или что? Я слов на ветер не бросаю, — он замолчал, выжидающе устремляя взгляд на товарища в ожидании, наконец, ответа, а не вопроса. Пчёла сидел, почти не шевелясь. В его груди вдруг потеплело, сердце перестало больно ударяться о ребра. Рой мыслей, что совсем недавно не давал ему покоя, вдруг исчез, испарился. Витя расслабленно наклонился на спинку дивана и откинул голову назад, чуть улыбнувшись.