Я гуляю, только если сумерки в микрорайоне, Чтобы не привлекать внимания лишнего к своей персоне. Я соблюдаю дистанцию, сохраняю тайны. — Дайте танк (!) «Я»
Балор десять раз успел пожалеть о том, что вообще согласился пойти на этот праздник жизни. Однако слишком уж грустное лицо было у Арины: она явно не хотела оставаться наедине с мужем и искала хоть какой-то поддержки. Балор, вообще-то, ни к кому в психологи не нанимался, но почему-то согласился. Впрочем, у него были свои мотивы попасть в дом, в который обычно просто так не пройти. Солнце успело едва-едва зайти за горизонт, окрашивая напоследок медленно плывущие облака и черепичную крышу дома рубиново-красным. Балор поднял голову в поисках луны, но та, как на зло, спряталась от взора колдуна. Он устало провёл ладонью по лицу, будто пытаясь смахнуть остатки вечера с глаз. — Ты сама виновата, и знаешь это прекрасно! Мне было одиноко, что мне оставалось делать? Иногда люди были особенно омерзительны Балору, хотя он и себя не считал примером высокой морали, если вообще имел таковую. Однако Костя был из разряда тех, про кого невольно, скрипя зубами, думаешь: «Конченая мразь. Это не человек, это животное ёбаное». Балор подозревал, что подобное сравнение придумали или отъявленные оптимисты, или твари ещё похуже в попытках оправдать род человеческий. Ничего не животное. Такой же человек, как и все те, кто осуждают. Но не в этом суть. Наверное. День рождения ребёнка – отличный повод напиться как свинья и признаться жене, что уже год как ходишь налево. И если Балора поначалу забавлял этот спектакль, то уже через пару минут со стороны мужа начали проскальзывать обвинения в связи колдуна с его благоверной. Ну это уже совсем скучно. И немного мерзко. Арина, конечно, умная и интересная женщина (которая абсолютно точно не заслужила столь тяжкое наказание в виде инфантильного Кости), но они только друзья, а может даже и меньше. Хотя Балор мог бы пофлиртовать с ней просто ради того, чтобы позлить этого козла. Но опять-таки – неинтересно. Особенно когда знаешь, что ты человеку нравишься, и хватит ма-а-аленького намёка, что эта симпатия взаимна. А он всё-таки не последняя мразь, чтобы давать каких-то ложных надежд. Скандал – это невероятно увлекательно, особенно если ты дал для него повод парой-тройкой незначительных фраз, но обычно Балор предпочитал оставаться внешним наблюдателем. Лезть на рожон не хотелось ещё и потому, что Балор не планировал позже получить пиздюлей от отца Арины, да и вообще не хотел бы, чтобы тот был в курсе о его присутствии в собственном доме. К тому же, у Балора были дела куда поважнее. Ближайшие фонари, зажжённые будто по волшебству, освещали тусклым тёплым светом поросшие травой тропинки и неухоженные грядки с высокими, едва покачивающимися на ветру стебельками мяты, укрытыми на верхушке бледно-фиолетовыми цветками. Балор рассеянно огляделся, а затем и вовсе прикрыл глаза, пытаясь словить мягкий свет фонаря сквозь кожу век. Красной сеткой легли тонкие артерии, выстраиваясь в карту – едва-едва заметно, исчезая от любого колебания света. Балор коснулся зеркальной поверхности кольца на указательном пальце, легко поглаживая, будто настраивая фокус. Размытая картинка под глазами качнулась, приобретая более чёткие контуры. Вслепую Балор протянул руку к кирпичной стене дома, аккуратно ощупывая. Игра в горячо-холодно: левее, чуть ниже, ещё чуточку, ещё немного, и стена под пальцами поплывёт, открывая все тайны старого мудака. «Странно, мне казалось, это был цокольный этаж. Или подвал», — подумал Балор, слегка царапая ногтями по кирпичу. Ну же, совсем горячо! Он обескураженно распахнул глаза. Пусто. Из кирпича энергия плещет через край, хоть всю вытягивай, здесь точно должно быть хоть что-то! Балор злобно поджал губы, едва сдерживаясь от удара по стене. Костяшки потом болеть будут, а он всё ещё не успел привыкнуть к подобным проявлениям собственного (уже собственного) тела. — Бред какой-то, я же чувствую, — прошипел Балор. — Почему не могу подцепить? Спутанные мысли следовало привести в порядок, а Балору обычно трудно давались все эти практики медитации и правильного дыхания. Чушь. По-настоящему стоящая идея может прийти только в потоке хаотичных размышлений, но человеческий мозг почему-то так и не смог приспособиться к такому штурму. Все мысли настороженно затихли: когда рискуешь оказаться пойманным, боишься не то, чтобы дышать – думать лишний раз. Откуда-то слева послышалось тихое всхлипывание, мгновенно приглушённое и подавленное. Балор тихонько цокнул языком, мягко, на самых носках отходя от стены. Одиннадцатилетняя Яна, виновница сегодняшнего торжества, исчезла из комнаты практически мгновенно после первых агрессивных фраз со стороны отца. Она вышла тихо, едва вжав голову в плечи – никто и не заметил. Родители слишком были заняты ссорой, чтобы обратить внимание на дочь. Именно поэтому на неё обратил внимание Балор, но не более, чем на забавную небольшую деталь общей картины. Девочка как девочка; всего лишь не повезло примерно с момента рождения, но она ещё слишком мала и глупа, чтобы понимать это в полной мере. И всё же – могла шепнуть что-нибудь лишнее дедушке, а значит, Балору следует ретироваться раньше, чем его заметят. Девочка вынырнула из темноты неожиданно, утирая ладошкой мокрую щёку. У Балора – всего секунд пять, чтобы прошмыгнуть в дом, пока Яна не… Подняла заплаканное лицо, смотря прямо на крадущегося у стены Балора. Тот резко недовольно выдохнул. Либо в этих кирпичах заложено проклятье, нацеленное именно на конкретно его неудачи, либо он совсем очеловечился. Что ж ему так не везёт! — Ты кто? — с вызовом прошептала Яна, наставляя трясущийся указательный пальчик на Балора. Совсем всё плохо, мысленно взвыл Балор, чувствуя неуверенный призыв к ответу. Слишком слабый, чтобы пробить его защиту, и всё же – кто учит ребёнка подобной магии?! Каков шанс, что её призыв сработал бы против хоть кого-то? — Друг, — помедлив, ответил Балор. — Тебя не учили, что так тыкать пальцем – неприлично? Яна если и стушевалась, то виду не показала. Либо почувствовала, что приём не сработал, либо храбрилась. Да девчонка как зажатая до отказа пружина, готовая распрямиться в любой момент. У Балора аж кончики пальцев зачесались: столько подавленных эмоций и переживаний, что ему стоило огромных усилий сдержаться и не коснуться, провести ладонью по лохматой макушке (и кто только так неаккуратно подстриг бедняжку?) и съесть все тревожные мысли до остатка, оставляя после себя лишь выжженную пустоту. — Тебя мама искала, — рассеянно бросил Балор. — Врё… те, — по-детски обиженно шмыгнула носом Яна. — Вру, конечно. Но мне же надо было как-то объясниться, — хмыкнул в ответ Балор, пытаясь заглянуть девочке в лицо. Справедливости ради, она особо и не пряталась от него. Поначалу старалась смотреть твёрдо в глаза, но не выдержала, отводя взгляд в сторону цветов. Кра-со-та: судя по мокрым ресницам и частым тяжёлым вздохам, девчонка на грани срыва и вот-вот расплачется вновь. — К сожалению, маме сейчас немного не до тебя. Да и папе тоже, как мне кажется, — промурлыкал Балор, не удерживаясь от небольшой издёвки. — Я понимаю, — Яна растерянно кивнула, обескураживая собственной реакцией колдуна. — Поэтому и ушла. — И зачем ты тогда плачешь? Никто же не увидит, — пожал плечами Балор. — Ты знала, кстати, что обида – это способ эмоциональной манипуляции, чтобы добиться от человека нужного действия или реакции? Девочка попыталась скрыть очередной всхлип за покашливанием, а затем подняла глаза обратно на Балора. — Что такое манипуляция? Балор поморщился. Не в ту сторону тебя клонит, девочка. Плохая это привычка – копить всё в себе, особенно в столь нежном возрасте. Особенно когда в тебе есть капелька волшебства, которая, если сильно повезёт, в будущем раскроется в полноценный магический потенциал. Ветер принёс со стороны дома скрип входной двери и тихие шаги по каменным ступенькам. Видимо, нерадивые родители всё-таки вспомнили про брошенное дитя. Яна слишком живо встрепенулась, вытягивая узкое лицо в стороны дома. У неё в глазах – неуверенная надежда, будто ветер принёс ей хорошие вести, в которые девочка боялась поверить. — Ну ладно тебе, хватит унывать. Запомни, девочка: ведьмы не плачут, — весело подытожил Балор. В последний момент он легонько потрепал девочку по волосам, не в силах сдержать желание снять хотя верхний слой эмоций. Разочарованно выдохнул: робкая светлая надежда перекрыла дымкой всю боль и грусть. — Я не ведьма, — прогнусавила Яна и отмахнулась от чужой руки: ещё ей какие-то дяди подозрительные будут волосы трогать. — Разумеется. Чтобы стать ведьмой, надо сначала хоть чему-то научиться. — Может, вы и научите? — неожиданно язвительно пробурчала Яна. — Никто не хочет. Все только обещают. Все вы, взрослые, такие. Говорите, что надо быть такой и такой, а как – не объясняете. Балор стушевался и пробурчал себе под нос что-то вроде «возможно, но скорее всего когда-нибудь никогда». Они оба одновременно повернули голову, когда мать позвала Яну. Девочка обернулась на своего спутника, собираясь уже взять с него обещание, но получилось лишь удивлённо похлопать ресницами. Рядом с Яной никого не оказалось, и лишь фонари продолжали освещать уголок двора. А ведь она даже не узнала его имени. И даже не совсем поняла, с кем разговаривала. — Боже мой, родная, прости меня. — мама присела на корточки рядом с Яной, бережно беря в ладони её лицо. — Ты не замёрзла? Пошли в дом скорее. У нас для тебя сюрприз! — Не хочу никаких сюрпризов, мам, — виновато пробормотала Яна, высвобождаясь из её рук. — Можно, я просто пойду спать? — Это… хороший, обещаю, — тяжело вздохнула мама. — Дедушка вернулся и очень по тебе соскучился. Звёзды лукаво подмигивали радостно бегущей девочке, освещая ей дорогу до дома. День рождения – самый грустный праздник, но не когда тебе всего одиннадцать, а впереди – любимый дедушка, кусочек медовика и целый огромный мир возможностей.***
У Балора нещадно трещала голова уже третий день подряд. В ней то и дело взрывались цветными фейерверками вспышки боли, будто колдун пил самогон или что похлеще, запивая разведённым черничным вареньем. Не помогали ни парацетамол, ни заманихи настойка от Пса, ни целительные заклятья – а всему виной… Вот и сейчас, стоило ему скукожиться на диване в позе эмбриона, чтобы хоть чуточку облегчить боль от выстрелов в висок, в дверь настойчиво заколотили. Малолетняя упёртая дрянь. — Пошла к чёрту, – только и прошипел Балор, закрывая глаза. — Я и пытаюсь, но он не хочет открывать! — донесся приглушённый голос. Яна в сердцах стукнула кулаком по деревянной двери, поросшей колючими сухими зарослями, и тут же отдёрнула руку, тихонько ойкнув. Подула на отбитые покрасневшие костяшки и обиженно пнула дверной косяк ногой в высоком чёрном сапоге. Она уже который день ходила и обивала пороги этого старого хрыча, а тот даже не удосужился хоть раз впустить её внутрь и упорно посылал идти куда подальше. Вот только Яна была явно не из самых послушных девочек, а тем более она не собиралась подчиняться маразму одного древнего колдуна. Готовая для нового удара, девушка вдруг отскочила от двери. На сухих ветках цветами распустились миллионы сощуренных ярко-бирюзовых глаз. — И что ты уставился на меня? Поговорить с глазу на глаз, значит, мы боимся? — усмехнулась Яна, протягивая палец в сторону одного из зрачка. Дверь распахнулась, чуть не вылетая из петель, а девушка так и осталась стоять, как дурочка, с протянутым пальчиком. Подняла глаза на хозяина дома и поняла, что ожидала совсем иного. Мама строго-настрого запрещала ей даже пересекаться с ним, дедушка при упоминании странного соседа злобно поджимал губы и просил не интересоваться подозрительными личностями. Яна же видела его один раз в жизни: на свой одиннадцатый день рождения, и предполагала увидеть угрюмого старичка лет шестидесяти, обросшего бородой и обидами на род людской. А на пороге стоял парень, которому на вид с натяжкой можно было дать от силы двадцать три года – а то и меньше. — Значит, так, — прошипел могущественный и устрашающий колдун, хватая Яну за протянутый палец. — Ты сейчас уходишь куда подальше, больше никогда сюда не возвращаешься, и я оставляю этот чудесный пальчик на твоей хрупкой лапке. А иначе буду отрывать по фаланге, пока до тебя не дойдёт, что так вмешиваться в чужую личную жизнь некрасиво. — Я думала, ты... вы... старше? — потерянно произнесла девушка, пытаясь найти в Балоре хоть какой-то признак старости и мудрости. Пока получалось увидеть только заспанного пацана с запутанными длинными волосами, прикрывающими худое бледное лицо. — Да мне плевать, что ты там думала. А теперь пошла вон, — парень отпустил Яну и отступил обратно в дом, собираясь закрыть дверь. Девушка ловко подставила ногу, мешая колдуну. — Вы мне обещали, что научите использовать магию, — парировала она, пытаясь протиснуться в образовавшийся проём. — Если я не помню, значит, не было. — На моём дне рождения, — упрямо проговорила девушка, впрочем, понимая, что «обещал» – это чересчур сильно сказано. — Меня зовут Яна, вы дружили с моей мамой. — Угадай, что, Яна. Мне всё ещё глубоко плевать. А теперь пошла вон. Девушка не успела и глазом моргнуть, когда дверь, несмотря на препятствие в виде ноги, закрылась прямо перед её носом. Вот только она не привыкла отступать, тем более – перед всякими там колдунами-затворниками. На следующий день Яна подкараулила момент, когда Балора не было дома. Куда он выходил – непонятно, но это не сильно волновало девушку. Удивительно, что вообще покидает свою крепость. Решив, что путь через входную дверь и конструктивный диалог ей закрыт, Яна решила заняться самообучением. Казалось бы, почти идеальный план: выкрасть пару книг с заклинаниями, изучить их, а там и этот упрямый болван не понадобится. Девушка совсем не элегантно совершила набег на единственное открытое окошко где-то с задней стороны дома. Почему великий колдун мог оставить лаз для воров – непонятно. Может, надеялся на свою неприкосновенность как человека (человека ли?), которого побаивалась вся округа. Мысленно поблагодарив Балора за его беспечность и самонадеянность, Яна забралась внутрь, после чего совершенно не грациозно упала на пыльный пол. — Хоть бы подмёл разок, — девушка потёрла ушибленную поясницу, оглядываясь в поисках чего-то похожего на книжные полки. Сквозь зашторенные окна едва пробивался дневной свет, однако, этого хватало для ориентации в пространстве. Яна помахала перед собой рукой, разгоняя пылинки в воздухе. Полок не оказалось: книги валялись на полу, сложенные неровными высокими стопками до потолка. Девушка подползла к ним, проводя пальцами по старым корешкам и вычитывая названия. Достала наугад одну из книг, осторожно придерживая остальные от падения. — Ни черта не понятно, – пробормотала Яна, перелистывая страницы. Буквы собирались в слова, которые непонятной вязью вырисовывались узорами на бумаге. — Я был бы удивлён, если бы ты вдруг поняла латынь, – прозвучал голос прямо над ухом у девушки. Она лишь пискнула, роняя книгу из рук. Та не успела упасть – была поймана Балором у самого пола. Яна обернулась на голос, чтобы встретиться глазами с парнем, сидящим за ней на корточках. Между ними – лишь сантиметры расстояния, и будто воздух искрит от напряжения. — Вбей в свою глупую голову раз и навсегда: ни один колдун в здравом уме не оставит свой дом без пары десятков защитных заклинаний. — рот Балора растянулся в хищной улыбке. — И это ты ещё легко отделалась. Некоторые ставят такие ловушки, что живой не выскочишь. Девушка попыталась встать, отводя глаза от лукавых холодных огоньков в зрачках мага. Тот сам бодрячком вскочил на ноги, не очень аккуратно запихивая книгу куда-то в середину стопки. — Попытка засчитана. Но если ещё раз вломишься в мой дом без приглашения – голову откушу. — Всё угрозы и угрозы, — слабо улыбнулась Яна, поднимаясь на ноги и отряхивая колени от пыли. — Господин колдун, хоть бы раз сдержали своё слово. Балор недовольно покосился на девушку. Кажется, теперь ему придётся выполнять старые обещания (а он точно что-то кому-то когда-то обещал? хоть раз в своей жизни?). Даже если очень не хочется. Иначе Яна просто однажды сведёт его с ума. Тем более, что девочка ещё может ему пригодиться, даже если сама об этом не подозревает.