***
Арсений сидел на кухонном полу и трясущимися руками собирал осколки разбитой на мелкие кусочки, как и его душа, чашки. Они с Антоном поссорились из-за какой-то ерунды, Арс даже сейчас не смог бы назвать конкретную причину, но обида и глухая боль тяжело оседали в груди. В конце ссоры Шастун, не изменяя своим привычкам, ушёл проветриться, звонко хлопнув дверью и даже не потрудившись закрыть её. Знал ведь, что Арсений всё равно прикроет его спину, о чём бы речь не шла. Шаст скинул все хлопоты — дверь, разбитую посуду, искалеченное сердце — на Попова и просто ушёл. Опять. Снова. Пальцы Арсения непроизвольно разжались от неприятных воспоминаний, и все осколки, что он так тщательно и долго собирал, градом посыпались на пол. Укутывая их тёплым одеялом, ручьями катящиеся слёзы поспешили за ними, смешиваясь с разлитым кофе. Это было похоже на мелкое озеро с крупными булыжниками, по которым перебирались бы на другой берег люди и животные. Но Арсений слишком слаб, чтобы сделать эти шаги. Он знал, что падает, что падает и тонет. Сейчас его некому было спасти. Он был один. — Я один и разбитая чашка, — нервно усмехнулся сравнению с «Чёрным человеком» Арсений. Забавно, что за окошком синел рассвет. Осталось только закончить, как Есенин. Хотя Арсений, естественно, не верил в официальную версию его гибели. Интересно, куда пошёл Антон? Все приличные заведения ещё закрыты, а в неприличные он не ходит с тех пор, как однажды Арс отругал его за то, что тот только сильнее гробит себя дешёвым пойлом и полнейшей антисанитарией, царившей в подобного рода круглосуточных барах. Антону хотелось позвонить до дрожи в пальцах и коленках, Арсений знал, что Шаст ответит и успокоит его, даже примчится в ту же секунду, если нужно. Вот такие они особенные, что даже в ссоре, несмотря ни на что, в первую очередь заботятся друг о друге, если ситуация действительно того требует. Если нет, то можно ведь чуток и повыпендриваться. Но Арс просто не мог взять телефон в руки и набрать выученный наизусть номер. Что-то внутри него настойчиво противилось этому, будто Антон был не любимым человек, не тем, ради кого он мир перевернёт, а неприятным знакомым, которому звонишь только в случае беды. Арсений не мог понять, что происходит. Всё было совершенно иначе, не так, как бывает после их обычных ссор. Не было привычного осознания, что с минуты на минуты Антон вернётся, что всё будет в порядке. В Арсе словно что-то надломилось, а, может, даже невозвратно сломалось — он чувствовал, что время теперь течёт в обратном направлении — для него самого, для них. Сил делать что-либо не было, как, впрочем, и желания. Пустота и отчаяние смешивались с бесконечной болью. Арсений тяжело выдохнул, выпуская из лёгких весь воздух до последней крупицы. Сможет ли он сделать новый вдох — сам, совершенно один? Арс не хочет думать, не хочет отвечать на этот вопрос. Веки сами закрываются, клонит в сон — туда, где, как ему кажется, можно найти спасение. Не сопротивляясь, Арсений опускается на пол прямо в кухне, прямо в этом маленьком озере, где, кажется, скоро утонет. Его это не волнует, как не волнует и то, что мелкие осколки впиваются в кожу, а одежда стремительно намокает, впитывая в себя кофе и слёзы. Ему всё равно. Перед глазами стоит лишь образ зелёных глаз — разъярённых, но таких красивых. Он отключается с блаженной улыбкой на лице.***
Антон бродил по улицам около дома. На душе было гадко от этой нелепой ссоры и от своего поведения. Он знал, что вёл себя подобно истеричке, но ничего не мог поделать. Он не контролировал себя в порыве эмоций, а нагрубить Арсу — это последнее, чего ему хотелось. Поэтому он и ушёл. Обычно ему хватало буквально получаса, чтобы остудить мозги, а всё остальное время он придумывал, что сказать в своё оправдание Арсению. Знал, что его простят, по-иному и быть не могло, но хотелось показать, что он не воспринимает Попова как должное, всё-таки он — самое дорогое, что у Антона когда-либо было, есть и будет. В этот раз хотелось чем-то удивить, доставить удовольствие, потому что мелкая ссора выглядела чем-то крупным на фоне других их конфликтов. По крайней мере Шаст никогда не видел столько горечи и разочарования в глазах Арсений. От воспоминаний о таком грустном и поникшем мужчине сердце больно кольнуло. Антон сидел на качелях в соседнем дворе, выкуривая уже третью сигарету. Будь Арсений здесь, давно бы отобрал пачку и выкинул её в ближайшую урну. Или сжёг бы, такое тоже бывало. Однажды он даже попытался сам закурить, ведь если Антону можно, то почему ему нельзя? Но он был быстро остановлен сильной рукой Шастуна. После этого в присутствии Арсения Шаст старался не курить и каждую неделю клятвенно обещал бросить. На улицу Антон вышел в домашней одежде, захватив с собой лишь телефон и зачем-то карточку. Он так спешил уйти, что не подумал о холоде, и теперь мёрз, обхватывая себя свободной рукой. Конечно, и за это ему прилетело бы от Арсения, будь он тут. Но его тут нет, и осознание этого факта бьёт сильнее, чем что бы то ни было. Когда Шастун совсем уже увлёкся мыслями об Арсении, неожиданная и такая прекрасная идея ударила ему в голову. Какой самый простой способ сделать приятное человеку? Конечно же, купить ему подарок! Антон даже на несколько секунд впал в ступор, задумываясь, почему никогда после ссор не делал Арсу подарки. Но об этом он подумает позже, а пока Шаст резко вскочил с качелей, от чего те противно и протяжно скрипнули, и понёсся в сторону их дома. Арсений ещё не спал, это было заметно по включенному в кухне свету. Антон нахмурился, встав под окнами. Неужели Арс всё время сидел там? Обычно за ним такого не водилось, что заставило крошечную, но быстро растущую тревогу пустить корни в сердце Шаста. Он почти что решил бросить свою затею, прийти домой и проверить, как там Арсений, обнять его и сказать, как сильно любит. Но вместо этого Антон, выдыхая и повторяя про себя, что оно того действительно стоит, трясущимися пальцами набирает Арсению сообщение и, убирая телефон, уходит прочь, теряясь во тьме непроглядной ночи. Арсений всё также без сознания лежит на полу в кухне, даже и не думая просыпаться, а его телефон, убранный на полку, оповещает о новом уведомлении, которое Попов прочтёт совсем не скоро.Антон Не жди, ложись без меня. Люблю тебя.
***
Арсений полулежал на груди Антона, крепко обхватив его руками. Он дремал, и ему снились красивые, полные любви сны, в каждом из которых Арс непременно целовал Шаста и никуда его не отпускал. Он постоянно бормотал что-то, пуская слюни на футболку Шастуна, от чего тот только умилённо улыбался, словно догадывался, что снится возлюбленному, и нежно перебирал тёмные волосы, изредка оставляя в них невесомые поцелуи. Попов заснул во время просмотра очередной романтической комедии, которая мало чем отличалась от той, что они смотрела вчера. Удивительно, что и тогда Арсений заснул — его слишком сильно выматывали съёмки вперемешку с репетициями в театре, отчего он оставался совсем без выходных и, кажется, даже почти не спал. Если бы не Антон, то и не ел бы. Шастун не злился на то, что в последнее время Арс только спит и ест рядом с ним, ему совершенно не обидно — знает же, что такое медийная жизнь, и с пониманием относится. Тем более, такие периоды бывали у обоих, да и периоды эти продолжались недолго. И за ними всегда следовал небольшой отпуск, который они посвящали друг другу и только. От нежных воспоминаний в груди что-то защемило. Знакомясь с Арсом, Антон не думал, что этот чудак не из мира сего станет чем-то, ради чего захочется пожертвовать своим сном, комфортном, чем угодно — да и собой, в принципе, тоже. Он восхищался этим человеком, желал быть ближе, понять. Ему потребовалось действительно много времени, чтобы осознать свои истинные чувства, но, осознав их, он не медлил ни секунды, зная, как драгоценно время. И сейчас, перебирая волосы и смотря на это милое спящее чудо, Шаст с точностью мог сказать, что он знал и понимал большую часть того, что творилось в этой красивой голове. Для него остались тёмными лишь маленькие уголки, которые — Антон верил — однажды ему будет разрешено увидеть. За мыслями о прекрасном Шастун не заметил, как кончился фильм, последние минуты которого он безбожно пропустил, и почти подошли к концу титры. Закрыв сайт и выключив ноутбук, Антон осторожно передвинул Арсения, чтобы его было удобно подхватить на руки. Попутно Шаст всё-таки задумался, какого чёрта они решили смотреть фильм в гостиной на диване, а не на кровати в спальне, но он был только рад лишнему контакту с Арсом. Подхватив своего парня на руки, который по ощущениям весил целое ничего, Антон медленно и аккуратно поплёлся в сторону спальни, напевая совсем тихо какую-то нежную песню о любви — и всё это, чтобы Арсений не проснулся. Шастун ведь знал, что в таком состоянии даже минута сна не бывает лишней. Антон всё так же бережно положил свою ношу на кровать, сразу бросаясь за одеялом. В квартире почти всегда было холодно, и это, пожалуй, единственное, за что Шаст не любил её. Все остальные недостатки, если они и были, меркли рядом с тем, как преподносил их Арс — словно всё это было уникально и доступно только им. Скинув свою одежду, Шаст лёг рядом и, крепко-крепко обняв Арсения, накрыл их обоих одеялом. Перед сном он поцеловал Арса в лоб и кончик носа, пытаясь передать этим всю свою бесконечную любовь и заботу. Попов во сне поморщился, но улыбнулся и прижался ближе, будто понимая посланный сигнал и отвечая взаимностью. Через пару минут Антон провалился в сон, зная, что они оба в безопасности и оба чувствуют это. Просто это записано уже где-то на подкорках разума: вместе — в безопасности. Утром Арсений просыпается, всё ещё помня, как он засыпал в руках любимого, чувствуя его тепло, поэтому сладко потягивается, ожидая, что Антон вот-вот обнимет его, заворчит и скажет, что ещё слишком рано, чтобы вставать, что у них есть ещё пять минуточек. Но вместо этого он ощущает, как осколки врезаются в кожу при малейшем движении, все мышцы ноют, а одежда неприятно прилипает к телу. В ужасе раскрыв глаза и вскочив, он понял, что ночью уснул на кухне среди осколков чашки и разлитого кофе, а все приятные эмоции, что он чувствовал, были лишь сном и что они с Антоном, вообще-то, поссорились. Тот почему-то не пришёл домой. Захотелось рухнуть обратно и забыться. Арсений медленно поднялся, стараясь не нахвататься новых царапин, и сразу же бросился к телефону. «Нужно проверить, который час», — оправдывался перед собой он незнамо зачем, хотя понимал, что на самом деле надеялся увидеть сообщение от Антона, которое оправдывало бы его отсутствие. Внутри всё тряслось и сжималось от мысли о том, что вчерашний вечер мог быть их концом — или хотя бы чем-то, что стало бы началом конца. За ночь сообщений навалилось гораздо больше обычного. Арсений не обратил никакого внимания на пропущенные звонки от близких друзей и на кучу сообщений от них же. Он быстро нашёл диалог с Антоном и прочитал одно-единственное сообщение, в котором не было никакого объяснения, но, по крайней мере, с Шастом всё хорошо. Это уже что-то. Не дав себе проанализировать всё и выдумать лишнего, он набрал короткое сообщение, в котором спрашивал, где, собственно, Антон и всё ли в порядке. После этого, отложив телефон, Арсений всё-таки решил немного убрать вчерашний беспорядок. Вдруг Шаст неожиданно вернётся и увидит, как плохо вчера было Арсу? Не хватало стать причиной, из-за которой Антон будет винить себя ближайшие месяцы. Однако у судьбы были иные планы на Арсения: стоило ему взять мусорный пакет и начать складывать туда осколки, как телефон коротко пиликнул, оповещая о новом сообщении. Бросив всё, Арс рванул к нему, надеясь, что получит ответ от Антона. Сердце бешено билось, и его ритм отдавался даже в висках. Сообщение было не от Шаста, но в нём был такой красочный текст, что Арсений не мог просто забить на него. Нахмурившись и прочитав все слова, кажется, по десятку раз, Попов присел на ближайший стул, закрывая мессенджер и вбивая в поисковую строку открытого браузера «Антон Шастун». В числе первых был сайт, предлагающий статью с громким заголовком «У Антона Шастуна появилась девушка?» Арсений, конечно же, игнорируя дрожь в пальцах и готовое разорваться сердце, прочитал каждую буковку на этом сайте, боясь, что всё поймет не так, что пропустит слово, которое поможет подтвердить, что всё это — выдумки жёлтой прессы, которая пытается заработать нечестным путём. Но доказательства в виде фотографий, на которых чётко был различим Антон в той одежде, в которой он ушёл из дома, выбивали весь воздух, заставляя поверить в реальность происходящего. Голова шла кругом, концы не сходились с концами. Кажется, у Арсения началась паническая атака, или сердечный приступ, или всё сразу — перед глазами стоял лишь образ с фотографии, а чувство отчаяния, боль и непонятная злость слишком быстро росли в каждой клеточке тела, парализовывая. Арсений не хотел усмирять эти чувства, да и не мог — они были слишком сильны для одного человека, а он ведь совершенно не Атлант, способный удержать небо. Если честно, он и не стал бы удерживать: пусть падает, ведь так Арс ничего не будет ощущать, а сейчас для него «ничего» явно лучше коктейля из всех самых отвратительных эмоций. Бесконечный поток вопросов летал в голове, собираясь в сокрушительный вихрь, не щадящий ничего вокруг. Как Арсений раньше ничего не заметил? Или, может, так было с самого начала? Как он вообще мог надеяться на что-то, близкое к «долго и счастливо»? Он чувствовал безысходность. Телефон пиликнул ещё раз, уведомляя о новом сообщении, но Арс даже не потянулся, чтобы прочесть его. Ему было всё равно, совершенно плевать, что происходит за стенами кухни. Его заботил только Антон, только боль, только та абсурдная ситуация, в которой Арсений уже оказывался раньше — это было с Алёной и не так страшно. Он ведь не любил уже её тогда. Пока Арс вспоминал свою бывшую жену, на телефон, не переставая, приходили всё новые и новые сообщения. Нескончаемая трель порядком раздражала и без того потрескавшего Арсения, так что тот схватил телефон, намереваясь кинуть его со всей дури куда подальше, но в этот момент на дисплее появилось привычное и нежное «Солнце моё», а по всей кухне разнеслась мелодия звонка. Попов положил телефон на стол. Звонок не прекращался, и Арсений был вынужден ущипнуть себя, чтобы проверить, что это не сон — хватит с него на сегодня и одного сна. Но то, что происходила сейчас, было реально. И у Арса просто не поднималась рука принять вызов, поэтому он молча сидел, гипнотизируя экран и ожидая, пока Антону надоест ему звонить. И Шасту надоело довольно быстро. Арсений уж было усмехнулся и впал в мысленный запой, как вспомнил их негласное правило на случай, если они позвонили, когда другой был занят: после пяти гудков не жди ответа. Вместе с осознанием в груди Арса разлилась подпорченная липкой ревностью нежность. Не выдержав больше и определенно коря себя за это, Арсений схватил телефон и открыл недавно пришедшие сообщения, которые все до единого были от Антона. Арс читал их с жадностью, перечитая особо милые по нескольку раз, а затем смеялся над собой и своим поведением. «Ты ведешь себя, как безответно влюблённый и одержимый подросток. Меня стыдно за тебя, прекрати немедленно», — ругал себя Попов, тут же набирая ответ, в котором согласился встретиться около их кафе и вместе пообедать. Может, там они и поговорят. По крайней мере, Арсений, вновь открыв тот сайт и разглядывая фотографию, на это очень сильно надеялся. Кинув взгляд на часы, Арс понял, что уже пора собираться, иначе опоздает, а это он не любил чуть ли не больше всего на свете. Он вяло, аккуратно обходя осколки, поплёлся в спальню, оставив в кухне телефон, на котором на весь экран была открына фотография Шастуна, дарящего любимые цвета Арсения какой-то девушке.***
Этой ночью Антон сомкнул глаза едва ли на два часа, да и тот сон был бесполезен — ему виделся кошмар. Причём кошмар был вполне реалистичным, что делало Шастуна-не-любителя-ужасов ещё более напуганым. Во сне он пришёл к кафе на встречу с Арсением, вручил ему цветы, всё шло строго по заготовленному сценарию. Антон, планируя, усмехнулся этому сравнению, мысленно ссылаясь на то, что Арс всё-таки актёр, пускай и без оскара. И всё было хорошо до определённого момента. В кафе, когда они уже сделали заказ, стало непривычно тихо, люди вокруг будто замерли, огалдело глядя на них. Антон, нахмурив брови и сжав губы, обводил настороженым взглядом посетителей и персонал, пытаясь понять, что же не так. Задать кому-либо вопросы почему-то не получалось. — Арс, ты… — начал было Антон, поворачивая нахмуренное лицо на Арсения, но вместо такого же недоумения ему представилась совершенно другая, до ужаса пугающая картина. Арсений прижал кончики пальцев к груди в области сердца, а его белоснежная футболка в том же месте покрылась разрастающимся красным пятном. Это была кровь, догадался Шаст, ещё сильнее не понимая, что происходит, но в голове набатом стучали слова «защитить» и «спасти», словно они были его животными инстинктами. Антон бросился к Арсению, заглядывая в широко раскрытые от шока глаза и приоткрытый в удивлении рот. Шаст оторвал его руку от груди, срывая свою кофту и прижимая к ране, но всё, казалось, было бесполезно: ткань намокла в тот же миг, а Арс стал бледнее праздничной скатерти. По щекам Шастуна скатывались болезненные слёзы, отчаяние и понимание своей беспомощности накрыли с головой. Антон ведь даже не в курсе, откуда взялась эта убивающая его самого дорогого человека рана! Но он где-то на подкорне чувствовал: неважно. Он всё равно потерял его. Антон обхватил Арса руками поперек спины, стараясь касаться нежно, чтобы не причинить боли. Он заглянул в его затуманеные глаза, но четко смог разглядеть любовь, которая переполняла их даже в таких моменты. Не выдержав, Шаст мягко, еле касаясь, прижался своими губами к губами Арсения, зная, что это — не только их последний поцелуй, но и последнее признание, последний разговор. Антон оторвался от таких желанных губ только тогда, когда почувствовал, как Арс, словно песок, утекает сквозь его пальцы. В тот же миг Шаст вскочил, как ошпареный, и в панике озирался по сторонам. Он явно был не у себя дома, сердце забилось в бешеном темпе. Арсения, естественно, нигде не было. Пока мозг отчаянно пытался понять, что происходит, Антон, не медля ни секунды, схватил телефон. Увидев сообщение от Арса, он медленно выдохнул, постепенно вспоминая, что произошло. — Это всего лишь сон, — прошептал Шаст, откинувшись обратно на подушки. Перед глазами всё ещё стоял образ Арса в окровавленой рубашке, и от этого тело било мелкой дрожью. Чуть-чуть успокоившись, Антон отправил сразу несколько сообщений Арсу, в одном из них прося о встрече. Он почти всю ночь потратил на то, чтобы подготовить сюрприз, и едва нашёл после этого отель, где можно переночевать: беспокоить друзей в такой час рука не поднималась. Пересилив нежелание поспать ещё хотя бы пару часиков, Антон схватил телефон и поплёлся в душ. Он выкрутил кран на самую холодную воду и плеснул её в лицо, окончательно отгоняя от себя противный сон. Но на периферии сознания чувства всё ещё били тревогу. Чистя зубы, Шаст по привычке принялся разгребать всё то, что навалилось за ночь. И сегодня этого «всего» было неприлично много, только Арс не отвечал, что было ему несвойственно. Но Шастун не задумывался об этом: мало ли, спит; ссоры ведь уносили много энергии. Для начала Антон всегда читал сообщения друзей, считая утро своим личным, свободным от работы временем. В конце концов, мог же он хотя бы часик в день уделять только себе, правильно? Но сегодня, видимо, вселенная была против: зайдя в диалог с Димой, Шаст наткнулся на ту самую статью, что читал Арсений, и кучу вопросов от друга. С каждым прочитанным словом глаза Шастуна становились всё больше и больше, а рот открылся в немом шоке. Ему захотелось задушить того, кто написал это и опубликовал. Как в голову людям вообще приходит такой бред?! И, как на зло, на фотографии отсутствовала вывеска цветочного магазина, что располагалась чуть выше. Осознание того, что Арсений уже однозначно видел это, отрезвило Шаста и заставило его захотеть разрушить всё вокруг, как эти статьи, возможно, смогут разрушить его отношения. Антону не хотелось даже думать о таком исходе, он свято верил, что Арс выслушает его. Шастун едва удерживался от того, чтобы разбить эту чёртову раковину и зеркало, пока в голове, выходя на первый план, застряла одна мысль: надо было вчера возвращаться домой. Когда Антон закончил с чисткой зубов, он бросился в спальню, одеваясь и попутно собирая свои немногочисленные вещи, состоящие из карточки, так вовремя пригодившейся, и телефона. Захлопывая дверь, Шаст сумел записать трясущимся голосом сообщение Позу. Выбегая из отеля, Антон, несмотря на все рациональные мысли, почему-то не чувствовал, а даже знал: ничего уже не будет в порядке.***
— Нет, я ещё не разговаривал с ним, — бормотал в трубку Арсений, стоя неподалеку от входа в кафе. До назначенного времени осталось около десяти минут. — Мы с ним встретимся скоро, тогда и поговорим. Недовольный голос Серёжи Матвиенко раздался по ту сторону. Мужчина не был рад снова оказаться в эпицентре их личного мексиканского сериала, он вообще не понимал, почему нельзя жить спокойно, сразу и без промедления разговаривая через рот. — Да, да, я тебя тоже люблю, — усмехнулся Арс словам друга, сразу же завершая звонок. Он очень ценил поддержку и то, что Серёжа остаётся рядом, несмотря ни на что. Сквозь неприятную боль пробился лучик надежды на то, что даже если всё будет плохо, Попов не останется один. На улице поднялся сильный ветер, так что Арсений поёжился, крепче запахия своё чёрное, словно из прошлого века, пальто. Он убрал телефон в карман и теперь крепко сжимал его там, словно посылая сигнал Антону прийти как можно скорее. Предчувствие чего-то нехорошего, появившееся ещё при сборах дома, с каждой секундой всё только усиливалось. Антон в этом время подбегал к кафе, зная, что Арсений всегда приходит заранее. Он задержался, потому что, зайдя по пути в торговый центр, долго не мог выбрать, подходят им парные кольца с гравировкой или без, на которых впоследствии можно сделать свою. Остановился Шаст на последнем варианте, а аккуратно убратные украшения покоились на дне его кармана. До кафе ему оставалось идти всего несколько минут, он уже предвкушал сладкую улыбку на устах Арсения, негромкий смех. От одних воспоминаний Шастун почувствовал такую сильную любовь, что стало страшно — сегодняшний сон не давал спокойно ступить и шагу. На небо набежали тучи, словно вот-вот должен был начаться дождь. Одна была чернее другой, и вместе они стремительно вытесняли солнце, погружая улицы в зловещий полумрак. Усиливающийся свистящий ветер гнал людей по домам. Ещё раз оглядев людей вокруг, Арс с грустным вздохом понял, что Антона ещё нет. Неудивительно: до встречи была ещё пара минут. Мысль о том, чтобы разглядывать прохожих, вглядываться в их лица, не прельщала, поэтому Арсений достал из кармана телефон, ставший явным раздражителем за это утро: Попов успел прошерстить твиттер вдоль и поперек, наполняя себя всё новыми и новыми теориями о ночных похождениях Антона. Стало мерзко. До кафе Шасту оставалось идти каких-то две минуты: завернуть за угол да перейти дорогу. Он был полон уверенности, что через какие-то жалкие секунды будет сжимать такое родное тело в объятиях, осыпет его поцелуями и будет шептать слова любви, полностью наплевав на окружающий мир. Но не успел Антон и за угол зайти, как ему дорогу перегородил уличный торговец, который, кажется, предлагал амулеты на удачу и с серьёзным лицом твердил что-то о надвигающемся несчастье, которого уже не предотвратить. Шаст едва сдержал себя, чтобы не сказать мужичку пару ласковых, и оттолкнул его в сторону. Ожидая, Арсений решил ответить Позову, который оставил одно красноречивое сообщение: «Послушай». Ухмыльнувшись, Арс зашёл в диалог и увидел абсолютно не то, чего ожидал: внизу экрана красовалось пересланное голосовое сообщение от Антона. Подумав, что Дима — не тот человек, что станет делать вообще что-то просто так, Попов осторожно включил сообщение. — Господи, Поз, — устало начал до жути знакомый и родной голос. Арс невольно улыбнулся, как будто бы и не было последних суток. — Я вообще не понимаю, как кто-то мог подумать такую откровенную фигню. Да любой узнает, что это цветочный магазин, они просто вывеску на фото обрезали! Я Арсу подарок хотел сделать. Разругались вчера, чувствую себя паршиво. Вот и купил его любимые цветы, сейчас хочу в ювелирный сгонять, парное что-нибудь выбрать. Думаю кольца. Постепенно всё внутри заливала нежность и любовь, всё плохое ушло, словно загорелся последний, белый свет, где нет никаких печалей. Арсений не понимал, как мог так плохо подумать об Антоне, о своём Антоне ранее. Шаст наконец-то вышел за угол и глазами нашёл Попова, который стоял к нему спиной, прижав телефон к уху. Антон позволил себе несколько секунд просто полюбоваться на своего любимого мужчину. Улыбка не сползала с его лицо, да и как, когда перед тобой стоит любовь всей твоей жизни? — Надеюсь, что Арс всей этой откровенной ерунды не видел. Или хотя бы не поверил в это. Боже, да я даже представить боюсь, если он подумает, что я вчера не пришёл домой из-за девки какой-то. Страшно, вдруг посчитает, что все мои слова — это оправдания. А это же, блин, правда! Словно почувствовав на себе испытующий взгляд, Арсений повернулся и столкнулся со смущенным Антоном. Они глядели друг другу в глаза, безмолвно обмениваясь признаниями в любви. Арс неловко поднял руку, здороваясь, и Шаст отзеркалил его действие. Плевать, что между ними было несколько метров дороги, другие люди. Они видели только друг друга. — Надеюсь, он выслушает меня хотя бы. Выслушает и поверит. Хотя, боже, это же Арс. Я когда подумаю, как сильно он меня любит, так свихнуться могу: кажется, он мне вообще всё, что угодно простить может. Убить его за это мало, совсем о себе иногда не думает. Лишь бы я был в порядке. Чертов альтруист. Раздался протяжный звук автомобильных сигналов и визг колес, люди стали громко кричать и разбегаться в разные стороны. Арсений не замечал всего этого, для него существовали только зелёные глаза напротив и голос в динамике. Антон, заметив приближающийся автомобиль, резко кинул цветы в сторону, кажется, попадая в какого-то мужчину, и бросился наперерез, выкрикивая имя возлюбленного. Но его никто не слышал. — Арс — самое дорогое, что у меня есть и будет. Да я же такой же хренов альтруист, когда дело доходит до него. Это так пугает, ты бы знал, никогда и ни к кому такого раньше не чувствовал. Да и не почувствую, уверен почему-то. Это раз в жизни бывает. Водитель резко затормозил, но не успел, было уже слишком поздно. Автомобиль на высокой скорости влетел на тротуар, дабы избежать аварии, но вместо этого машина сбила мирно стоящего Арсения. Арс даже не успел ничего почувствовать, всё произошло слишком быстро. Издав рваный вздох, он уже упал на землю, прикладываясь затыклом об асфальт. Одна рука неестественно выгнулась, вокруг быстро образовалась лужа крови, что постоянно росла. Кажется, кто-то вызвал скорую, но было очевидно, что тут уже ничем нельзя помочь. Антон с трясущимися руками и слезами растолкал всех, падая на землю рядом с Арсением и сжимая его руки. Пульса нет. Дыхания нет. Только широко были раскрыты, словно в испуге, голубые глаза, ранее такие яркие, тёплые, но сейчас — замерзшие, словно душа Шаста, застывшие, словно время для Антона. Он не мог поверить в то, что происходит. Непроизвольный крик вырвался из горла, пугая всех вокруг. Это было похоже на крик зверя, что долго страдал и скитался один, а теперь остался не в силах нести этот груз дальше. Шаст надрывно заплакал, упираясь лбом в грудь Арса, понимая, что всё-таки не успел, что тот вчерашний поцелуй был последним, что он не успел спасти своего любимого, не успел оттолкнуть его. А из отлетевшего телефона продолжал литься низкий бархатный голос. — Я же Арса люблю просто капец как, не то, чтобы сильно или даже очень сильно. Чересчур просто, не могу даже сказать, как сильно. Слишком сильно. Наверно, когда он умрёт, я умру там же, в тот же миг, рядом с ним. Глупо звучит, да? Ладно, Поз, я побежал, Арс же заранее всегда приходит. А мне бы успеть…
