***
Черная кровь была хороша, однако полному расслаблению не способствовало отсутствие подле него юноши. Его неловкий оруженосец вносил ощущение домашнего уюта, а серые глаза, смотрящие с восхищением, поднимали чувство удовлетворения до небесных вершин. Алва изящно потянулся в кресле. Алая жидкость в бокале слегка качнулась. Некому в этот раз было издавать рваный вздох, и Ворон нахмурился. Минул час, и Алва не понимал – что можно было так долго делать с человеком, с которым не поговоришь? Вино встало комом. «Нет, не может быть». Бокал перекочевал на подлокотник, а хозяин дома на улице Мимоз двинулся к гостевой комнате. — Надеюсь, отродье Колиньяров не очнулось и не кинулось на наивного Дикона с кулаками. — Шипение было достойно самого лучшего кошачьего стража Леворукого. Страх не оправдался. Стоя в дверном проеме, Алва наблюдал за возней на полу. Молодые люди, вопреки опасениям, отнюдь не дрались. Хотя нападение одного на другого не вызывало сомнений. Клубок из двух тел неистово менял очертания, оглашая комнату кряхтением и невнятными звуками. — Восхитительно! — ядовитым тоном прокомментировал Ворон. — Слава создателю, вы пришли, — пискнул Ричард и попытался улыбнуться. К его сожалению, пока он мотал головой, наводя фокус на своего монсеньора, его «соперник» использовал момент, сумев оседлать Ричарда. — Эстебан! Прекрати! Алва с увеличивающимся интересом наблюдал, как названный Эстебаном, плотно сжав бедра и закрепив выигранное положение, перешел к атаке верхней половиной тела. Атакой, вопреки многолетнему опыту Ворона в драках, являлись некие попытки обнять Ричарда. Оруженосец, к гордости своего хозяина, отчаянно отбивался, отпихивая руками наглеца. Алва оперся о дверной косяк. Пить вино в своем кабинете определенно скучнее, чем наблюдать за главной битвой на Изломе веков. Юноши были примерно равны по комплекции, но Ричарду явно недоставало мотивации и злости. — В этот раз я буду сверху, — зато у Колиньяра прыти хватало за двоих. Он наклонялся все ниже к лицу Ричарда, пытаясь что-то сделать. Ричард уперся ему в лицо ладонью. Ворон даже голову наклонил для лучшего обзора и задумчиво нахмурился. Ричард много рассказывал об их стычках по время учебы в Лаик – Эстебан всегда был их инициатором. В основном он пытался причинить однокорытнику вред, морально или физически. Сейчас условия были иными, туманными, веющими чем-то заморским, каким-то гайифским бризом. — Вы слишком сильно ударили его по голове, в этом причина столь странного поведения, — подытожил свои умозаключения Алва. — Теперь он не пытается вас убить. В отличие от них, Эстебан на разговоры не отвлекался. Он вцепился в ворот ричардовой рубашки и почти лег на него. — Помогите мне, — сдавленно попросил Окделл, пытаясь сдернуть железную хватку с одежды. С жалобным треском рубашка распалась на две части. Эстебан замер, остекленевшим взглядом смотря на открывшийся вид. — Ой, какая незадача, но вашу старую рубашку не жаль. Я куплю вам новые. — Алва ликовал – наконец-то можно было избавиться от надорских обносков и купить юноше достойных вещей. Ричард хотел ответить что-то язвительное, в последнее время он не оставлял попыток научиться этому словесному искусству, и вот сейчас состроил сложное выражение лица, но не успел. Странно дышащий Эстебан поймал его за руки и завел их над головой, крепко фиксируя. Растянув крупный рот в жестокой ухмылке, он попытался поцеловать ошарашенного Ричарда. — Урок вам: не следует отвлекаться на разговоры во время боя. Можно проиграть в обеих сферах. — Почему вы не поможете мне? — маскируя отчаяние злостью, закричал Ричард. — Не вижу угрозы для вашей жизни. Разве что для чести, — Ворон ухмылялся – как, должно быть, жутко подвергаться такому для юноши, воспитанного в пуританских условиях. Жизнь, как известно, жестока, и испытывать ее уроки на своей юной шкуре лучше под присмотром. Вражеские губы были совсем близко. Дикон увернулся от них, глядя в лицо своего эра. — Эр-Ро-кэ… — взмолился Ричард. Одинокая слеза блеснула в ресницах и скатилась по щеке. Алва сорвался с места. Через мгновение он крепко прижимал к своей груди всхлипывающего оруженосца. Его сердце бешено колотилось в груди. За какими кошками он посчитал ситуацию угрозой для себя, он был не в силах объяснить. — Надо было его убить! — Ворон со злостью оглянулся на лежащего неподвижно Эстебана, на лбу которого наливался красным след от подошвы добротного сапога.***
— Об этом узнает мой отец! — дикий возглас огласил дом ранним утром. Прекрасная чаша из алатского фарфора опасно дернулась в длинных пальцах. — Это уже слишком! — Ворон считал себя ранней птицей, но это не значило, что подобные звуки не мешали ему наслаждаться утренними часами покоя и беззаботности. Урготский дипломат уже час топтался в приемной в ожидании Первого Маршала Талига. Ворон свернул в другое крыло. Придется тому подождать еще. Алва пихнул дверь ногой. Ричард повернулся на звук. Ложка в его руке наклонилась, и светлая гуща плюхнулась на дорогущий ковер древних гальтарских мастеров. Алва скривился. — Вы решили самостоятельно кормить бешеного Ызарга? Названный мерзкой зверушкой оскорбился. На Алву из-под нависшей челки смотрели совершенно злые глаза непонятного болотного оттенка. Ворон расправил тренированные плечи, ему импонировали честные взгляды, а уж ТАКИЕ дарили мало с чем сравнимое удовольствие. Они были гораздо лучше восхищенных. — Я думал, у меня получится, — с унылым вздохом признался Ричард. — Я позову Хуана, и если герцог Колиньяр не хочет продолжить завтрак ударом ногой в живот, он это съест! Эстебан подобрался, как загнанный хищник, готовый к последнему прыжку. «Совсем не страшно», — подумал Алва. Щенок определенно вырастет в огромную проблему. Вон как оскалился, делает вид, что не боится матерых противников. Алва подошел к сидящему на полу оруженосцу. — Я еду по делам. Верю, вы справитесь, юноша. — Изящная рука в черной коже легла на плечо Ричарда и слегка сжала синее сукно рубашки — вчерашний подарок. Синий Окделлу удивительно шел, как родной. Ричард искренне улыбнулся, и Алва не удержался, чтобы не взъерошить тому волосы. Когда он оторвался от одного из своих любимых успокаивающих занятий, он заметил странный взгляд напротив. Эстебан кусал и без того алеющие губы. — Не будете слушаться Ричарда, попрошу повесить вашу голову рядом с… — Алва пробежался взглядом по охотничьим трофеям на стене, ища, кого ему напоминает Колиньяр, — вон той лисьей головой! — Вы, верно, забыли историю родов, символ герцогов Колиньяров… — Я вижу суть, — обрывать монологи «медвежонка» было приятно. Это может стать еще одним любимым занятием. Довольный собой, Ворон вышел за порог. — Какие у вас отношения? — ядовитое шипение Эстебана догнало его в коридоре. — Я его оруженосец, он мой Эр на время службы. — По интонации Ричарда было ясно — подтекста вопроса он не уловил. «Что за наивное чистое создание?!» — умилился Алва и зашагал быстрее. Подслушивать, хоть и невольно, он не желал.***
Вести о назревающей войне добавили хлопот на его маршальские плечи. Он почти не появлялся дома, только ночевал, и то когда находил время для сна. Шадди и тайные отвары по рецептам отца позволяли ему не отключаться даже ночью. Дома было на удивление тихо. Слуги сообщали, что угрозы от гостя не поступает, и покидать Ричарда тот отказался по собственной воле. Старшие Колиньяры не посылали военных отрядов к воротам дома Ветров. Штиль пришел после бури, или предвещает новое ненастье? Алва решил подумать об этом позже. Сейчас он больше всего желал отдаться сну. Он шел мимо цветущих кустов розалий. Природа радовала глаз насыщенным цветом, а дивный аромат услаждал чувства. Странный звук перечеркнул утро на до и после. На лавочке за буйным цветением были двое. Ворон прикоснулся пальцами к переносице и зажмурился. Нет, ему не показалось. Пара действительно целовалась. Пальцы Ричарда подрагивали на лацканах колета цветов Колиньяров. Они будто хотели оттолкнуть, но не было сил. Неприятный холодок средь жаркого лета пробежал по маршальскому загривку. Мощным волевым решением Рокэ Алва запретил себе выхватывать шпагу и рубить ни в чем не повинные цветы – в конце концов, их можно перемахнуть в прыжке или обойти! А еще лучше – гордо удалиться, куда намеревался изначально. За дальними кустарниками виднелась спина слуги; Окделла спасут, если понадобится. Нервным движением пальцев он откинул за плечи волосы цвета вороньего крыла. Ноги не сдвинулись с места. Он словно превратился в статую, которая может лишь смотреть и слушать. Видеть, как крошится камень-Ричард, было странно. И больно, и сладко. Рискни Эстебан действовать принуждением, его голова была бы тут же расколота о ближайшую стену. Однако скалу точила не вода, не ветер, а ласка. Простая искренняя осторожная ласка. Руки Эстебана придерживали нежно. Губы коротко касались уголка раскрытых губ Ричарда. Ричард дышал тяжело, грудная клетка заметно вздымалась и опускалась с тихим стоном. Эстебан не спешил, он действовал медленно, с удовольствием, и при этом настойчиво продвигался к желаемому. Иногда он шептал что-то, от чего Ричард вздрагивал и сильнее сжимал пальцы на чужих плечах, а потом его бессовестные губы сминали другие, срывая более смелые поцелуи, как спелые гранаты на исходе лета. И все равно это было несерьезно, по меркам Ворона. Что было бы, поцелуй он Ричарда сам? Ничего хорошего. Ворон не умеет нести нежность, в которой Окделл так нуждается. Его поцелуи обожгут и сломают. Поэтому ему их лучше никогда не познать. Алва посмотрел в небо. Можно ли сломать ветер? Дни стали интереснее. Ночи – еще пуще. При свете солнца удавалось забыть воспоминание о лижущихся юнцах, закат же невозмутимо нес мысли: что, если бы?.. Понял ли Эстебан, что его чувство – влюбленность, а не глумление? Знает ли об этом Окделл? Почему это интересно ему самому? Легче разгадать Гальтарские тайны, чем познать себя и ближних своих. Если утром он случайно застал юношей за взаимным тисканьем и лишь хмыкнул, то поздним вечером, придя на громкие звуки из спальни Ричарда, он пару минут не знал, что сказать. Слова здесь были не нужны. Юноши были полностью обнажены. Эстебан восседал на Ричарде и двигался настолько резко, будто хотел сломать под ними кресло. Ричарду, кажется, нравилось. Со стороны входа не было видно его лица. Только напряженные пальцы, удерживающие наездника на своих бедрах. В воздухе витал аромат какого-то масла и разгоряченных тел. Легкой поступью Ворон впорхнул в комнату, и его заметили, только когда он упал в кресло напротив. Ричард подавился воздухом. Эстебан резко обернулся, одарив хозяина дома ненавидящим взглядом. — Продолжайте, мне интересно, — по правде говоря, Алва сам не знал, зачем вошел к ним и зачем говорил то, что говорил. Его чувства кричали на древнем и забытом языке, он их не слушал. Сегодня никак не получалось сосредоточиться на делах. Шпионы путались в деталях, коменданты выводили из себя своей тупостью. Служанка королевы невпопад спросила о Ричарде и затряслась под его взглядом, поэтому он ее пожалел и, переведя взгляд к бледному лицу Катари, сообщил, что у юного Окделла новое увлечение, и ему неинтересны дворцовые заговоры, соучастником которых его хотят видеть. Не дожидаясь обмороков, он покинул дворец. Раздражение булькало в горле, а тело требовало разрядки. Вместо дороги к Капуль-Гизайлям он свернул на ведущую к дому. Он и раньше, бывало, торопился вернуться в дом Ветров, с опаской допуская мысль, что причиной тому был весьма активный юноша, который его ЖДАЛ. Он предвидел кучу вопросов, что свалятся на него, лишь он наткнется на юное создание в своем кабинете. И это внимание заставляло довольно жмуриться. Новое чувство, понукающее его торопиться домой, было тревожнее. В доме был чужак, и он угрожал его собственности. Да, было грубо считать живого человека вещью, но Ричард принадлежал ему по клятве крови. Делиться было больно, но претендовать на чувства невозможно. И вот к чему он пришел. Куртизанка этой ночью будет любить другого, а он будет смотреть на любовь мужчин. Колиньяр с каким-то странным вызовом в глазах расчесал пятерней свои взмокшие волосы и возобновил движения бедрами. Он очень хотел Ричарда, и он получил его. Завидная устремленность. Удовольствие разрывало его даже под взглядом ненужного зрителя. Тело выгнулось, капелька пота стекла с коротких волос, капнув на выпяченные ягодицы. Эстебан налег вперед, будто нарочно открывая место, где их с Ричардом тела соединились. Член Ричарда твердым штырем входил в припухшее отверстие. Алва видел все. Захотелось напиться до свинячьего визга, как в тот раз, когда у него хватило ума отправить неопытного оруженосца к той самой Марианне. И как на третий день отсутствия юноши он добавил один из ядов себе в бутылку, чтобы опьянеть сильнее. Тогда не смог представить Ричарда, занимавшегося непотребством, так судьба, злая стерва, дала ему еще один шанс. Правда, в гайифском варианте. Зрелище было терпимым… Ричард рискнул взглянуть на своего монсеньора через плечо любовника. На его смущенном лице была еще какая-то странная эмоция, из-за исказившей лицо похоти, чуднАя. Измученная жажда, возможно, но по кому? Любовники были в самом разгаре соития и прерваться не могли, настолько жаждали их тела. Грозный вид Алвы их отчего-то не пугал. Когда двое не самых распутных людей стремятся заняться любовью, они запирают все окна и двери, пряча свою сокровенную тайну, а эти? Едва не умирают от смеси безумия и отваги и продолжают играть своими жаркими телами спектакль. Ворон допустил мысль, что лицедейство могло быть предназначено ему. Он уже не злился. Оказалось, если знать, что люди влюблены, то легче воспринимались некоторые отступления в принципах, касаемых собственности. Только вот в кого они оба влюблены? Алва сцепил руки в замок и облокотился о колени, смотря на Ричарда тяжелым взглядом в упор. Бандиты во дворе Висельников, видя это, просили пристрелить их, только не отдавать ЭТОМУ демону. Оруженосец же несдержанно простонал. Его пальцы сильнее впились в белые бедра. — Эсти, я больше не могу, — Ричард буквально натягивал Эстебана на свой член, — он так смотрит... — Кончай в меня, я тоже на грани…***
— В некоторых вопросах бытия мы не достигли согласия. В иных достигли, — заметил Ворон стоящему на пороге Окделлу, отталкивая от себя оборзевшее создание. Это никакой не медведь, а самая настоящая хитрющая и наглая лиса! Лисенок пока, но во что он превратит их жизнь, когда вырастет. Не пожалеть бы потом. Вид со стороны должен был быть, как в лучших дамских романах: два изменника с опухшими губами на кровати, лучше не опишешь. Застуканные во всей красе. — Вы уже закончили обсуждение? — при гордо поднятой голове Ричард мялся с ноги на ногу. Было видно, что ему где-то больно. Алва видел, что боль не душевного толка, скорее, грубый шов на штанах был причиной, а вот его компаньон – нет. На лице Колиньяра застыл ужас, и красными пятнами начало проступать самобичевание. В сочетании с разбитым ранее носом зрелище было волшебным, буквально вкусным, плотоядно заметил Ворон. — Эстебан, перестаньте трястись. Посмотрите, он не зол на нас. — Ри-чард, я… — голос Колиньяра ломался на каждом слоге. — Причеши тебя Ызарг! — взвыл Ворон, перейдя от изящной речи к простонародной. — Еще одного нытика в своем доме я не потерплю. Ричард, иди сюда. Невозможные синие глаза манили. Ноги сами поднесли Дикона к постели. Алва откинул в сторону какие-то тряпки, и Ричард увидел на обоих мужчинах исподнее. — Так вы что… еще не? — Без вас, знаете ли, не то! — съязвил Ворон. — Я… рад… — Так, все! Нет сил слушать заикания. — Алва потянул на себя Ричарда и поцеловал. Колиньяр, затаившись, наблюдал. Когда Алва прервался, Ричард был на грани обморока от удовольствия. — Вы прекрасно целуетесь, — смущенно объявил раскрасневшийся Ричард. — Увы… соглашусь, — пропел Эстебан и, облизав шею Ричарда, вырвав из него томный стон, добавил, глядя на Алву: — Но я прекрасно учусь, и, когда достигну вашего почтенного возраста, превзойду вас в поцелуях. — Невежливо напоминать про возраст, — зло зыркнул на него Алва и демонстративно погладил Ричарда по бедру. — Этот спор и привел к таким неочевидным последствиям. Ты же не злишься, Дикон? — Нет, вы два важных для меня человека. — И для вас нормально, что ваши «важные люди» занимаются развратом вместе? — Этот вопрос был наиболее важен. — Еще бы, он любит Вас! — фыркнул Эстебан. — Что бы я без вас делал? — Не начинайте, сейчас уже не к месту выяснения отношений, я слишком… возбужден. — Это аргумент! Но я считаю главным прояснить основные детали, — настаивал Ворон. — Да, я люблю своего монсеньора уже давно, — Ричард смотрел серьезно и немного печально – жаль, что в покрывало, оно не отвечало ему взаимностью, в отличие от готового сгрести его в объятия Алвы. Пришлось сдержаться, снова! — Но без Эстебана мы бы никогда не пришли к тому, к чему пришли. Он... Ты дорог мне, и я тебя тоже люблю, немного иначе. — Я ценю это. — Эстебан счастливо улыбнулся и погладил Ричарда по щеке. Тот перестал измываться над невинной тканью и посмотрел наконец на любимых мужчин. — Как я сразу не понял, почему не мог пройти мимо тебя, не завладев твоим вниманием? И принимал эту тягу за неприязнь. Улыбка Эстебана бывала не раздражающей, заметил Ворон. — А что касается меня? — поймав взгляд Колиньяра, Алва удержал его. Эстебан фыркнул: — Кто откажется оказаться в постели Ворона? Особенно если к нему питает чувства твоя «страсть». Я жду ответного комплимента. — Хм, ни разу не слышал, чтобы кто-то просился в вашу постель, — начал Ворон и под укоризненным взглядом Ричарда сдался. — Чтобы объяснить и описать все мои причины, мои взгляды и мотивы, понадобится еще пара ночей. – Он преувеличенно вздохнул. Юнцы подползли к нему поближе, но промолчали, что вынудило его продолжить. — За Ричардом я наблюдаю не первый год, он стал для меня приметным еще очень-очень давно. Позже я объясню, под Кровь, естественно. — Влюбленная дымка во взгляде Дика подрагивала, и Алва не удержался, схватил за подбородок и притянул для нескромного поцелуя. Они немного увлеклись. Эстебан выругался и мученическим голосом заметил: — Я все еще здесь! Ваш вид хоть и возбуждает, но и вызывает чувство отвергнутости. — Нет! — вскрикнул Ричард, обнимая его за шею. — Такого не будет. — Поцелуй меня в знак обещания! — Ехидная бровь взлетела вверх. — Нет, поцелуйте друг друга! — придумал Ричард. — Я не все успел рассмотреть. — О, нет, — притворно застонал Ворон. — У меня после него челюсть свело, он пытался победить меня губами! Эстебан хохотнул. — Я лучше признаюсь в страшном. Если кто-то из знати узнает об этом, мне придется убить вас обоих. — Я — могила! — Глаза юношей горели неистовым огнем при слове тайна. Они даже ответили одновременно. — Я, Рокэ Алва, первый маршал Талига, признаюсь — я завидую смелости Эстебана Колиньяра. Он смог признать свои чувства и открыл их ближним своим. Для меня же это нелегкая тема… Алва замолчал. На его красивое лицо словно наползла тень, он явно погружался в неприятные воспоминания. — Если бы друзья узнали, они бы сдохли от зависти. Ох, — горло сдавила нечеловечески сильная рука. Синие глаза были прямо перед лицом и блестели опасностью. — Я пошутил, — Эстебан улыбался и хрипел. Хрипел и улыбался. Ричард положил ладонь на плечо Ворона, но ничего не сказал, они сейчас решали между собой. — Обидишь его, и я уничтожу тебя… — ледяным тоном предупредил Алва. — Никогда. Может, лучше поцелуй? Рука Алвы отпустила лисье горло. — Раз мы почти все выяснили... Давайте-ка я сразу покажу вам наши, кхм, позиции. Алва схватил Эстебана за руку и швырнул в середину кровати на спину. Следом он опустил Ричарда. Эстебан сразу принял любимого в объятия. — Ну, пока мне нравится, — облизнулся он и раздвинул для Ричарда ноги. — Мне, как ни странно, тоже, — констатировал Алва и шлепнул Ричарда по выставленным ягодицам. Ричард охнул и зарылся лицом в подставленное плечо. Эстебан, в отличие от него, не стеснялся, его ладони гладили все, до чего дотягивались. Иногда он пользовался ногтями, слегка царапая кожу плеч. А вот ягодицы он предпочитал нагло мять. Алва с возрастающим восхищением наблюдал, как очаровательные окружности наливаются приятным розовым цветом. Он не удержался, провел пальцами длинную дорожку от лопаток до копчика, скользнул между ягодиц и призадумался. — Масло в одном из карманов моего колета, — промурчал Эстебан, не забывая целовать за ушком притихшего Ричарда. Он обеими ладонями ухватился за самые высокие холмы и развел в сторону, открывая беззащитное место. — Я помогу подготовить его. — Продуманный развратник, — выдавил из себя Алва, чувствуя, как стеснило дыхание и голос начал предавать его. Совершенно новое желание обладать. Не было сил держать себя в узде и демонстрировать этикетную отчужденность. Все, чего он хотел – это отыскать в чертовом колете нужный карман и откупорить бутылек. — Держу для себя, каждый день с нетерпением жду, когда Ричард воспользуется им для меня. — Используй свой активный рот, чтобы сгладить некие неприятные ощущения. — Лучше вас знаю, какие. Будьте осторожны, у него это впервые. — Я. Знаю, — прошипел Алва, скользя смазанными в масле пальцами вокруг входа. Когда подготовка была почти завершена, Ворон признал — Эстебан справился прекрасно. Он отвлекал Ричарда столь активно, что у Алвы от одного вида их постельных забав темнело в глазах; на чем он держался, было известно одному Леворукому. Юнцы самозабвенно целовались и терлись друг о друга. Бедра Ричарда совершали небольшие колебания, двигаясь вперед, он проезжался своим членом по члену Эстебана, а на обратном движении насаживался на пальцы Алвы. Дыхание при этом сбилось у всех троих, и Ричард издавал такие звуки, что у Эстебана непроизвольно дергались бедра. — Это невыносимо, — Алва вытер руку о первую подвернувшуюся тряпку и налил на руку еще масла. — Ричард, приподними прелестную задницу. Ричард с готовностью встал на колени. — Ты невежлив к дорогому тебе человеку, — передразнил Алва. Ладонь в масле легла Ричарду на член. — Или он любит, когда ты делаешь ему больно? Ричард забыл о вопросе, как только пальцы сомкнулись на его члене и задвигались по стволу в быстром темпе. Синие глаза впились в зеленоватые. Эстебан отвернул лицо, покрывшееся розовыми пятнами. — Как интересно… Мы вернемся к этому в другой раз, а сейчас, юноша, подготовь его. — Да, монсеньор. — Ричард полностью лег на Эстебана, пока его рука нежно двигалась внизу. — Войди в меня, — через некоторое время попросил порозовевший Эстебан. Алва с удивлением заметил на его лице проявившиеся веснушки. — Я хочу увидеть это, давай, — Эстебан повернул голову и заметил заинтересованный взгляд Ворона через плечо Ричарда. — Извини, я, кажется, не продержусь долго. — Хотелось бы тоже услышать приглашение. — Ты ж не выходец, зачем оно тебе? — простонал Эстебан со смешком, забыв о этикете. Алва протянул руку и легко шлепнул его по губам. Колиньяр вскинулся. — Ну вот, мы готовы, — улыбнулся Алва. — Мы готовы, а вот Вы еще полностью одеты. Нам, — Эстебан посмотрел на Дикона, и тот встрепенулся, оглядывая Ворона, – интересно посмотреть на легенду Олларии. — Не смею вам отказать, — изобразив наигранный поклон, Алва принялся расшнуровывать рубашку. Две пары глаз с восхищением смотрели на обнажившиеся участки прекрасно сформированного тела. Ворон швырнул рубашку куда-то назад и с показушной медлительностью принялся за штаны. — Это слишком медленно, — прошипел наследник Колиньяров. Дикон закрыл лицо руками: — Мое сердце сейчас не выдержит. — Ну уж нет, ты должен хорошенько рассмотреть великий меч Талига! — Эст… — И даже потрогать, ммм? Ворон не стал снимать штаны полностью, он только спустил их на бедра. — Ох, вот это скоро окажется в тебе, любовь моя! — восхищение вперемешку со страхом потряхивало Эстебана. Дикон не реагировал, он облизывал пересохшие губы, не отрывая взгляд от длинных пальцев, поглаживающих ствол. В свете свечей на коже поблескивало масло. Черные волосы упали на лицо, почти скрыв его от света, но сквозь пряди бешеными огнями горели ярко-синие глаза. Это был взгляд древнего демона, нет, божества, и он не сулил успокоения – он нес удовольствие, что пожрет их целиком совсем скоро, и неминуемую гибель благочестию. — Похожее чувство у меня было, когда он выскочил на площадь перед нашей дуэлью. — Рокэ, прошу вас… Только просящее слово сорвалось с губ, как Алва, сверкнув синевой, сделал кошачий бросок, опрокидывая двоих на кровать. — Таким сражением я еще не управлял. — Позволив Ричарду проникнуть в Эстебана, Ворон сам толкнулся в жаркую тесноту. Дикон ахнул и попытался расслабиться, за что был награжден горячим дыханием в ухо. Подстроить под себя двоих — увлекательная задача. — Эр Рокэ, не думал, что это так приятно, — зажатый между двух тел Ричард боролся с накатывающей эйфорией болтовней. — Брать и принадлежать. Двигаться было странно, но Ворон приноровился управлять не только своими толчками, но и задавая темп Ричарду. Это было похоже на общее соитие. Он брал сразу двоих. Он слушал их стоны, переходящие в крики, когда он решал сделать темп бешеным. Их лица были настолько страстными, что он не брался ответить, из-за чего его толкнуло за край. Первым задрожал Ричард, для него это было перебором. Его трясло довольно долго, где-то в этот момент выгнулся Эстебан, и, не успел Ричард сжаться последний раз, Алва последовал за ним.***
— Поверить не могу, — первым заговорил Эстебан, опрокинув в себя бокал вина. — Накатило позднее осознание? — сыронизировал Алва, наливая еще один бокал для Ричарда. — Мне понравилось, — Ричард сладко потянулся и принял бокал, — это было прекрасно. – Эстебан кивнул. Ричард заворочался в сбитом гнезде, бывшем до их развлечений идеально заправленной кроватью; он явно клевал носом. — Чудная у нас вышла компания. Юный кабанчик, почтенный ворон и кто-то, похожий на лиса. Хоть сказку пиши. «Похожий на лиса» вытерся какой-то частью одежды сам и вернулся к постели, чтобы позаботиться о Ричарде. Ничуть не стесняясь своей наготы, Эстебан прошел до камина, скормив огню что-то серо-коричневое. На вопросительный взгляд Ворона он пояснил: — Последнее надорское наследие пало в схватке с последствиями любви. На это раз моя очередь задаривать Дикона нарядами, мои цвета ему тоже идут. — С вашими цветами его не поймут в обществе. — Пусть носит их ДОМА. — Вы имеете в виду ваш? Его Ричард сможет посетить только после окончания службы у меня, — отрезал Алва, враз вернувший свою привычную маску отчуждения. — Из ВАШЕГО дома вы меня уже прогоняете? — Эстебан вернулся в постель. Алва сдернул испачканное покрывало и направился к двери. — Еще не решил. Эстебан подоткнул под Ричарда подушку и произнес: — Просто уйдешь? Алва замер. — Я не привык спать с другими людьми, тем более когда их больше одного. — Ричард будет рад проснуться и увидеть вас. Алва развернулся. Эстебан больше не раздражал, только то, что он был прав, щекотало гордость, словно усами ткнувшейся в ногу любопытной лисицы. — Не уходи, Рокэ, — Ричард говорил во сне. — Что ж… — Почему бы не попробовать. Рокэ откинул одеяло с другой стороны от Ричарда, забираясь в кровать. Эстебан задул свечи. — Отличный у меня был план? — в полной темноте прошептал Ричард. — Угу, — ответили ему два уставших голоса. Найдя руки своих любовников, он крепко их стиснул и уснул.***
Шепот и настойчивые поцелуи Эстебана разбудили Дикона. Солнцу было не пробиться сквозь наглухо занавешенные окна, но оно пыталось. Несомненно, было около полудня. — Как насчет придумать еще один план? — лукавый взор не оставлял сомнений об объекте его цели. Юноши обернулись на крепко спящего Ворона. Губы Эстебана сложились в гадкую улыбку. Он поиграл бровями. — Ему не понравится проснуться связанным… — с сомнением озвучил свою новую мысль Ричард. — Как с языка снял. Но ты же хочешь увидеть его во всех подробностях. Исследовать руками тело этого недотроги? Ричард поспешно кивнул. — Я признаюсь, попробовал бы его на вкус. — Попросить не пробовали, щенки? — недовольный голос разбуженного монсеньора отныне не вызывал у них опасений. — Так неинтересно. Ричард, отбой! Мы попробуем в другой раз. — План отличный.