Терять

— Если я попрошу, ты останешься? — Нет… Киваю, так ведь правильней? Ни черта не понимаю. Небо будто опустилось на мои плечи. Чувствую себя атлантом, но сил нет. Оно, моё небо, меня ломает. Ухожу и не оборачиваюсь. Если обернусь — не смогу сохранить хотя бы какие-то остатки гордости. И по сути, эта гордость-то и не нужна, но она — единственное, что ещё заставляет двигаться. Если обернусь — брошусь на колени перед ней и стану умолять остаться, растекусь маленькой лужей, и ничего от меня не останется. Считаю шаги до безопасной зоны «без неё». Хотя какое к чёрту «без неё»? Она же тут, со мной, под кожей, в венах, течёт раскалённым железом прямо в сердце. Воздух тугой и не пускает меня. Приходится продираться через него, прилагать усилия чтобы просто уйти. Больно. Фак, как же больно. Никогда не думал, что может быть так. Больно и безнадёжно. Ныряю в спасительную арку. В ней, в тени, я останавливаюсь. Дергаюсь, чтобы всё-таки обернуться, в последний раз взглянуть на неё. Она. Её имя, её облик и всё, что связано с ней, стало сакральным для меня. Сохраняю в памяти все, даже самые незначительные моменты вместе. Логичнее было бы вытравить, выжечь, но это больше и сильнее меня. Она вся сильнее меня. Но я не оборачиваюсь. Так будет правильней. Убыстряю шаг, потом перехожу на бег. Бегу, будто пытаюсь обогнать само время. Глаза щиплет, в горле комок, который не удаётся проглотить. Внезапно останавливаюсь, краем глаза заметив пустую и тёмную арку. Сворачиваю в неё, потому что не то чтобы бежать, даже стоять сил не осталось. Сползаю по стене вниз, дрожащей рукой хватаюсь за волосы, тяну изо всех сил, которые ещё остались, в попытке физической болью заглушить душевную. Наивный. Взрослый мужик, а такой наивный. Хотя о какой взрослости вообще можно говорить, когда влюбился, как подросток? Из груди рвутся рыдания, и я больше их не сдерживаю. Давно, ох как давно я не плакал. Роли не в счёт. Там всё не моё, кроме хорошей актёрской игры. Хотя, если честно, это сейчас даже не плач. Это скулёж побитой собаки. Хочется выть или кричать, лишь бы вышло всё то, что называется чувствами. Закрываю рот кулаком, кусаю его до крови и вою в него. Безысходность и безвыходность. Эти чувства убивают сильнее всего. Я привык действовать. Всегда добивался и продолжаю добиваться всего действием. Побеждаю страх первого шага и дей-ству-ю. Как же это сложно, невыносимо, когда что-то зависит не только от твоего упорства и приходится отступать. Опускать руки. Сдаваться. В груди что-то болезненно сжимается, перекручивается, сдавливает лёгкие, и каждый вдох выходит рваным. Теперь и выть, и скулить тоже нет сил. Я просто пытаюсь дышать. Руки падают и лежат чужеродными объектами по обеим сторонам ног. Смотрю в стену перед собой и не вижу ничего. Постепенно приходит осознание, что мы с Ней попрощались, навсегда. На-все-гда. Это долго, наверное. Навсегда. Слово перемещается по черепной коробке и бьётся в кости. Маленькой искрой мелькает мысль, что может быть и не навсегда, может быть и встретимся. Гашу огонёк надежды. Больше никаких «может быть» нет и не будет. Я её потерял. Вспоминаю слова недавно полюбившейся песни

Мы знаем, что значит терять,

Это значит — мы выживем

Она сильная и точно знает, что значит терять. Она точно выживет. А я?..