Мой бедный...

«Мой бедный Чиминни, где же ты?» – солнышко? - юнги не слышит ничего в пустых коридорах чужого дома - минни? - зовет его в попытках услышать хоть что-то. Но нет. Его тут нет. Почему? Где он? Он ушел? От меня? Мин не может ответить на эти вопросы, поэтому бьется в беспощадных пустых, длинных, абсолютно лишенных вкуса и какой-либо современности коридорах, которые так и дают ответов на вопросы. Юнги пытается вспомнить когда они вообще виделись в последний раз. Точно. Тот же чужой дом, вот только его пронзала не тишина, а стоны. Высокие стоны - Чимин. Их он знает давно. Низкие стоны - ??? Кому они принадлежат? Это так и остается загадкой. Зрение застилают слезы от понимания происходящего, так что он в целом не видит лиц. Сейчас бы он отдал все, лишь бы снова услышать его стоны, пускай и не в своей кровати, хотя бы в чужой. Звенящая тишина кругом так и давит на его мозг. Даже лампочки не звенят и это бесит еще сильнее. Он устал бродить по этим коридорам и в итоге падает без сил прижимая к себе ноги. – чимин-а... - уже жалостливо и протяжно зовёт юнги, надеясь, что его солнце придет хоть так. А его солнце наблюдает. Сквозь уже истрепленные нервы, опухшие от слез глаза, охрипший голос, трясущиеся руки и невозможность подойти и коснуться, успокоить, обнять, прижать к себе. Смотрит через одностороннее стекло в белоснежную палату Юнги, где тот, в бреду, в видениях, видит один и тот же сон. Чимин никогда ему не изменял. Даже сейчас, когда Мин в столь запущенном и неизлечимом состоянии, стерев ноги практически в кровь от бесполезных хождений по пустой "палате" психушки в поисках Чимина, съехал вниз по стене и плачет от безысходности. Пак не хочет уходить. Жалеет лишь, что страдает Юнги, а не он сам. И ведь даже непонятно что лучше: не контролировать свое сознание и жить в бреду или смотреть на то, как самый близкий человек страдает и не может ничего сделать. Несколько лет назад все было проще. Да, Мину иногда что-то виделось, но, кто же знал... Год назад появились приступы. Первые два обращения в скорую, а потом.. Потом Чимин не смог мучать больше любимого человека, только ради того, чтобы побыть с ним подольше. Мин сам никогда не хотел лечиться, а Пак лишь потокал и соглашался. Дурак. Теперь.. Юнги перестал приходить в себя совершенно. От этого хочется свернуться комочком, закрыть глаза, сжаться и не очнуться. Но такого шанса у него нет и что делать тоже непонятно. Остаётся лишь смотреть. Смотреть и терзать себя ненавистью изнутри о несделанном, несказанном, не... «Мой бедный Юни.. где же ты?..»