Бытовые приключения Рампо

"А вдруг поможет!" – подумал алкаш и закусил пирожком с печенью... (©) – А я говорил! Говорил же! – злорадствовал Рампо, наблюдая, как Доппо тащит извивающегося жирного пасюка за хвост к окну. Животина, несмотря на упитанный вид, была весьма вертлявой и отчаянно защищалась, норовя цапнуть врага за злую руку, да посильнее. Однако, избежать участи своих сородичей, серой массивной кучкой лежащих под окном здания ВДА, крысюку не светило. Приложив зверюгу головой об оконную раму, Куникида швырнул обмякшее тельце вниз. – Куникида-сан, много их там еще?! – прокричал снизу Ацуши, сгребая упомянутую серую кучку в большой совок и отправляя партию неугодных в мусорный контейнер. – Этот предпоследний… кажется, – тяжело выдохнул блондин, смахнув пот со лба и поправив очки. – Надо было меня раньше слушать – не пришлось бы сейчас заниматься вот этим, – самодовольно сказал Рампо, указывая пальцем на пробегающего мимо его стола пасюка. Куникида скрипнул зубами и, черканув что-то в блокноте, бросил листок в удирающую крысу. Пасюк мгновенно застрял в мышеловке, в которую с разбегу вписался башкой. Выбросив раскуроченную, но еще бьющуюся в предсмертных конвульсиях тушку вместе с мышеловкой в окно, Доппо яростно набросился на упаковку антибактериальных салфеток, несмотря на то, что все манипуляции с крысами были проведены в плотных перчатках. Рампо издевательски захихикал, глядя на эту картину. Он не мог не признать, что идеалист в бешенстве изрядно его веселил. Потому, порой, даже подначивал Дазая в его желании поиздеваться над серьезным блондином. К слову, о Дазае в суматохе забыли все, включая самого Рампо. Но прежде, чем детектив успел что-то сказать, его опередил запыхавшийся Ацуши, который уже закончил свою работу по устранению останков врага: – Рампо-сан, а Вы Дазай-сана не видели? – спросил мальчик, тяжело дыша и убирая прилипшую ко лбу челку. – Не-а, - растерянно развел руками детектив, – Я его не видел со дня похода в сэнто. – Этот ленивый засранец, как всегда, сбросил все на меня и Накаджиму, а сам, небось, где-то прохлаждается, или же снова пытается утопиться. – пробурчал Куникида, мысленно прокляв напарника по третьему кругу. Проклинать было за что. Стоит ли говорить о том, что после злосчастного банного дня Куникида, отделавшись разбитыми очками и довольно внушительной шишкой на лбу от удара тазиком, еще и своей машины не обнаружил на привычной стоянке. После этого блондин в панике начал поиски. С горем пополам и подсказкой Эдогавы автомобиль, вроде бы, нашелся где-то в аэропорту. Правда, преодолев нелегкий путь в душном общественном транспорте в другой конец Йокогамы, бедняга Доппо автомобиля в указанном месте не нашел, и начал мечтать о суициде не меньше, чем Дазай. Хуже просто быть не могло, однако на следующее утро Куникида обнаружил «письмо счастья» в виде штрафа за неправильную парковку. После этого идеалиста едва не хватил инфаркт… – О чем задумался, Куникида? – спросил Рампо, глядя на зависшего посреди кабинета Доппо. – Да так, - отмахнулся блондин, – о своём… – Тоже переживаете за Дазай-сана? – предположил Ацуши, – надеюсь, с ним ничего не случилось, и он скоро вернется. – Лучше бы случилось и не вернулся, – прошипел Куникида и вышел из кабинета, показательно хлопнув дверью. Не прошло и минуты, как из-за двери послышался уже ставший чем-то привычным для всех сотрудников Агентства вопль: – Где тебя черти носили, придурок бинтованный?! Ацуши радостно заулыбался. С Дазаем все было в порядке, о чем свидетельствовал его, как всегда, ироничный ответ: – Черти носили меня в Ад, по приглашению самого дьявола, Куникида-кун. – Ты какого хрена взял мою машину и бросил ее черти где?! – продолжал кипятиться блондин. – Так в Ад же надо было как-то добираться, – ответил Дазай, самодовольно улыбаясь и проходя мимо Куникиды в кабинет Агентства. – Привет! Как у вас тут дела без меня?! Накаджима с улыбкой приветственно помахал, а затем указал на огромную башню из листов бумаги: – У Вас много накопилось… Но договорить ему суицидник не дал: – Прекрасно, Ацуши-кун. Ты ведь не откажешь мне в помощи, правда? – спросил он, глядя на паренька глазами кота из Шрека. – Даже не думай снова свалить! – прошипел за спиной суицидника в край рассвирепевший Куникида. – Меня ждут важные дела, уж прости. Можешь помочь Ацуши. Я не против, – в привычной манере ответил Дазай, после чего молнией проскользнул мимо впавшего в ступор от такой наглости Доппо, и был таков. – Если снова заявится – составит компанию этим тварям внизу! – злобно проворчал идеалист, который уже был вне себя от праведного гнева. – Куникида, как ни бесись, а с ним ничего не поделаешь, - вздохнул Рампо. – Кажется, ты и Ацуши слишком его разбаловали, делая всю работу за него. Кстати, он не уточнял, где был? Что-то мне не нравятся его сказочки про ад и чертей, и есть смутные подозрения… - детектив задумался, пытаясь выстроить в голове логическую цепочку. – Какие именно, Рампо-сан? – забеспокоился Ацуши. – Потом. Сейчас мне нужно проверить свою теорию. – ответил Эдогава, с грустью глядя на давно опустевшую упаковку от лимонных маффинов. – Ацуши-кун, чует моя дедукция, скоро нагрянут новые проблемы... *** В Портовой мафии дела шли не менее весело, чем в ВДА. Вот кто бы мог подумать, что беспощадный Мори Огай до паники боится крыс. – Какой ты трусишка, Ринтаро! – хихикала Элис, сидя на столе рядом с побледневшим Мори. Она дергала бантик на ниточке, пытаясь играть со снующим возле стола пасюком, как с котом. – Элис-тян, они разносят очень опасную заразу! Не приближайся к ним, прошу тебя! – вопил Мори, пытаясь прицелиться скальпелем в упомянутую крысу. Зрелище было очень забавным, и, если бы это видели сейчас все члены Мафии, непременно бы зашлись хохотом. Но, к счастью, в кабинете были только сам босс и его обожаемая Элис-тян. Вдруг крыс навострил круглые уши и даже присел на задние лапы. В кабинет постучали. – Нет! Сказал же, сегодня не принимаю! – крикнул Мори как можно громче, чтобы уж наверняка его услышали и не посмели войти. Пасюк у стола, словно подтверждая эти слова, отчетливо и весьма мерзко пискнул. – Босс, что там у Вас происходит?! – из приоткрытой двери показалась голова Коё. Окинув взглядом представшую перед ней картину, Озаки прикрыла рот рукой, изо всех сил сдерживая смех. Еще ни разу на своей памяти она не видела грозного босса в таком виде. С вытаращенными от ужаса глазами, сжимающий в руке скальпель до побелевших костяшек пальцев, взъерошенный и без привычного пиджака, Мори сидел на столе, поджав ноги, и нервно следил за крысой, вальяжно рассевшейся на ковре стоимостью в пару миллионов. – Ты ничего не видела... – процедил Огай, после чего, сердито сверкнув глазами, запустил скальпель в крысу. Пасюка прибило к полу. Под тушкой расплывалась бордовая лужица, окрашивая ковер. - Так что там такого серьезного, что ты решила вломи... Но договорить ему не дал горестный крик Элис, узревшей погибшего смертью храбрых грызуна. Девочка громко зарыдала, не забывая орать, что плохой Ринтаро угробил ее питомца. – Элис-тяааан, ну, тише! Давай тебе котика или щеночка купим? Или, может, кролика? – начал заискивать Мори, желая как можно быстрее успокоить капризного ребенка и узнать у Коё, что там за дело такое, что не терпит отлагательств, а заодно выяснить, какого черта в его кабинете завелись крысы. Едва Элис начала тихо хлюпать носом, он вновь поинтересовался: – Коё, так что там такое стряслось? – Босс, у нас тут серьезное дело наме... – начала Озаки, но договорить ей не дал Чуя, протолкнув рыжеволосую в кабинет: – Твою мать, да как же они достали! – гаркнул Накахара, заметив еще парочку отожравшихся пасюков, которые стремительно приближались к злосчастному столу. Мори, проследив за взглядом Чуи, пришел в ужас и заорал, вжимаясь в стол и указывая пальцем на приближающегося серого врага: – Уберите их отсюда, кто-нибудь!!! – Еще пушистики! – обрадовалась, перестав плакать, Элис. Затем грозно произнесла, глядя на босса Мафии, – не смей их убивать, Ринтаро! А не то... Но никто не узнал, чем там хотела пригрозить девочка, потому что силой гравитации крыс подняло к потолку. Затем несчастные грызуны резко попадали обратно на пол, словно дождь из комков пыли, разбиваясь в лепешку. – Ну вот и все. С врагом покончено! – приосанился Накахара. – Уволь его, Ринтарооооо! – зарыдала девочка, указывая пальцем на Чую. Но боссу было не до капризов девчонки, потому что одна из отправленных силой гравитации в полет крыс рухнула прямиком на стол, размазавшись о непробиваемую столешницу из мореного дуба. Кровь и внутренности бедного животного разбрызгались, запятнав документы и одежду босса Мафии. Огай посмотрел на это мутным взглядом и стек со стола. Чуть позже, когда кабинет был очищен от крыс, а сам босс пришёл в себя, наконец-то был поднят наболевший вопрос о случившемся. Коё, как выяснилось, пришла с докладом о том, что изгнанные из канализации (которая, к слову, была восстановлена проклятиями и стараниями Тачихары), озверевшие от голода грызуны нагрянули в здание. Но, что и так было очевидно, опоздала с этим. Мори приказал изничтожить бедствие и продезинфицировать все помещения штаба, даже подвал. Элис от греха подальше почему-то вручили едва выползшему из душа и шатающемуся от усталости Тачихаре. Упаханному после сантехнических баталий лейтенанту было настолько на все плевать, что он просто дремал в кабинете Мори. В это время Элис, высунув от усердия язык, разрисовывала физиономию Мичизу цветными маркерами, не забыв расписать под радужный флаг пластырь на переносице парня... После тяжелого дня и перенесенного стресса Мори решил расслабиться за парой бокалов вина. К его огромному разочарованию запасы спиртного закончились. Того, что было в бутылке, еле хватило на один бокал. Вызвав к себе Чую, Мори потребовал объяснений, куда делись запасы. Накахара с унылым видом поведал, что пока проводилась генеральная уборка, большая часть запасов была уже уничтожена грызунами, которые носились и сшибали бутылки. Босс Мафии горестно вздохнул и отдал приказ: – Чтобы пополнили запасы, как хотите! Вино должно быть у меня через час! – затем пнул дремавшего Тачихару, указав на него Чуе, – Его с собой возьми! Он знает, где опт выгоднее, а еще у него особые скидочные есть. Накахара кивнул и, взяв сонно моргающего и ничего не понимающего Мичизу за шиворот, поволок к выход, намереваясь, по ходу дела, расспросить, откуда у скромного лейтенанта эти самые волшебные скидочные. *** – Дос-кун, а что это ты пишешь? – Гоголь практически лег на согнувшегося под его весом Достоевского, перевесившись через его правое плечо и пытаясь разобрать аккуратный бисерный почерк. Федор старался, как всегда, игнорировать любопытного клоуна, ибо отвечать ему – себе дороже. Начнет без конца задалбывать тупыми вопросами, с мысли собьет – и будет косяк на косяке. Работа и без того предстояла серьезная. На данный момент, демон сосредоточенно писал письмо, адресованное Фицджеральду лично. Высовываться из России сейчас было небезопасно, но книгу искать было нужно, и потому следовало создать новый отвлекающий маневр, дабы выиграть время на поиски. Особенно обидно было, что идеально разработанный план с оголодавшими крысами и дешевым прикормом в виде сухого корма для собак, за копейки поставляемого из соседней Беларуси, с треском провалился. А ведь было не только очень дешево, но и весьма сердито. К тому же, с тяжелым сердцем пришлось расстаться с полюбившимся участком под Владивостоком, чтобы покрыть все убытки от провалившегося плана... – Дос-кун, может, пора уже разделать и закопать этого их детектива? – снова влез Гоголь. – Эта погань каждый раз нам все карты путает, – с тоской добавил он, подкинув несколько игральных карт в руке. – Не будем спешить, – привычные демонические искры вновь засветились в аметистовых глазах Фёдора. – У меня появилась куда более интересная идея. И поверь, им это понравится еще меньше, чем пропавшая вода и испорченная канализация. *** Йокогама. Месяц спустя. Фрэнсис Фицджеральд потягивал вино в изакае, оформленной под европейский стиль. Именовалась изакая тоже непривычно японскому слуху - «Дагон». Лавкрафт был крайне благодарен боссу за подаренную возможность заработать. Ибо при недавней катастрофе с крысами и последствиями в виде серьезных повреждений коммуникаций несчастный эспер остался без работы и уже морально готовился щупальца протянуть от голода. Не лучше пришлось и его работодателю Толкину, которому пришлось расстаться со всеми сбережениями, дабы наладить систему. Да еще и многих работников пришлось уволить, включая верного Лавкрафта. Беда и кризис коснулись многих, а тяжелее всего пришлось Стейнбеку, который, решив сохранить гордость, ушел на вольные хлеба. Вот только семья требовала все больше затрат, поскольку росли младшие братья и сестры. Но ни на одну приличную работу мигранта в Японии брать не хотели, кидая вслед брезгливое «гайдзин» шатающемуся от голода и очень плохо одетому парню, к тому же, почти не владеющему японским. Бедняга уже пытался лапти из лозы плести, но его способность если под это и была заточена, то лапти в Японии никому не уперлись. И вот сейчас, жадно набросившись на пасту из морепродуктов, с любовью приготовленную Лавкрафтом лично, юноша старался не упустить ничего важного, о чем говорил босс. Пришлось наступить на свою гордость и вернуться под крыло Фицджеральда, ибо в противном случае ничего хорошего не светило. – Мой дорогой Джон, я пригласил тебя не просто в Гильдию. – продолжил блондин, отпивая элитное вино из кристально прозрачного бокала, – я пригласил тебя стать участником нового успешного дела. На самом деле твоя способность несет в себе еще один дар, о котором, очевидно, ты не догадывался. Стейнбек после услышанного едва не подавился креветкой и с немым вопросом в глазах уставился на Фицджеральда. Перестал жевать, и даже дышать боялся. – Так вот, мой дорогой друг, твоей прекрасной способностью можно создать потрясающие виноградные плантации. Разве ты об этом никогда не задумывался? – обратился босс Гильдии к все еще зависшему парню. Джон нервно проглотил пасту и запил в два глотка водой, стоявшей рядом в стакане. Затем, прочистив горло, ответил: – Вы имеете в виду, что мы можем создать… – Все верно, Джон, настоящую винную империю в этом захолустье. Только представь, какие перспективы нас ждут в будущем! Все питейные заведения здесь принесут немалую прибыль, а затем можно выйти на Токио! – Фицджеральд развел руки в стороны, образно показывая масштабы роста задуманного. – Но хотя бы в этом городе слишком много магазинов, где можно купить недорогой алкоголь, – напомнил Стейнбек, успевший несколько этих самых магазинов посетить за время своих скитаний по Йокогаме. – А это уже, мой дорогой друг, не твоя забота. О конкурентах позабочусь я. Благо, один добрый аноним дал мне полезную подсказку. – на губах Фрэнсиса заиграла торжествующая улыбка абсолютного победителя. Стейнбек кивнул в знак согласия. В конце концов, босс всегда знал, как приумножить доходы, и отказываться было нельзя. Да и был ли у него выбор? В противном случае придется вернуться обратно в голод и нищету. Если уж на то пошло, в Гильдии хотя бы кормят бесплатно – и то радость. Если еще и платить будут как раньше, вообще можно не беспокоиться и не выдумывать сомнительные способы заработка, как было с плетением лаптей. Доев пасту и поблагодарив босса и Лавкрафта за сытный обед, Джон принялся изучать свою часть плана. Что до Фицджеральда, то он, коротко попрощавшись, окликнул Луизу и поспешил на какую-то встречу, чтобы, как он объяснил, помочь еще одному доброму другу выйти из кризисного положения. Сиим добрым другом был, собственно, Толкин, который не собирался оставаться в стороне, и даже готов был выделить несколько сотрудников для мытья стеклотары. Тем более, что убытки от недавнего нашествия крыс нанесли масштабный урон его бизнесу, ввиду чего ОРКи из ЧОП начали митинговать, ибо уже второй месяц как не получали зарплату. *** Йокогама, два месяца спустя. – Дос-кун, ты уверен, что это хорошая идея? – промурлыкал Гоголь, нанося завершающий штрих в виде закрепляющей рисовой пудры на лицо босса. – Ну не тебя же отправлять! – сердито прошипел Достоевский, стараясь не чихнуть. – Гончаров и Готорн невменяемы, а шевелюру Сигмы ни в один парик не затолкать. Так что остаюсь только я. – А я чем плох? – кокетливо захлопал ресницами Николай. – Слишком много болтаешь. – цыкнул Фёдор и подошел к большому зеркалу, чтобы надеть контактные линзы. Все же цвет глаз у него был слишком приметным, по сему рисковать не стоило, а подстраховаться – очень даже. С двенадцатой попытки справившись с треклятыми линзами, демон снова посмотрел на свое отражение. Вместо привычного бледного парня с женственными чертами на него смотрела очаровательная девушка с большими серыми глазами, обрамленными роскошными ресницами, едва заметным румянцем на щеках и легкой хитроватой улыбкой. – Ох, Дос-кун, чувствую, ты разобьешь миллионы сердец! – польстил Гоголь. – Позвольте сопроводить Вас, леди, – не удержался он, жестом показывая Достоевскому взять его под руку. – Обойдусь как-нибудь, – фыркнул Фёдор, мысленно прокляв ужасно неудобные туфли лодочки. – Лучше своди этого их детектива на аттракционы и угости сладкой ватой, пока я от очкастого избавлюсь и навещу нашего давнего знакомого. – Может, добавить в сладкую вату немного клофелина, мм? Говорю же, опять нам все испортит! – не понимал всей идеи Гоголь. – Не испортит. Он без своего извозчика пару шагов пешком сделать не в состоянии. В трех соснах заблудится. Так что не на нервы мне действуй, а по инструкции! Понял?! – Дос-кун, ты еще очаровательнее, когда сердишься! – не преминул подколоть Николай, а затем подлил масла в огонь. – А можно мне прощальный поцелуй? – В гробу. – скривился Достоевский и, покачиваясь на каблуках, вышел, прихватив несколько «пешек», которым требовалось сыграть в спектакле свою небольшую роль. Куникида направлялся домой пешком, решив оставить автомобиль на стоянке у здания ВДА. В субботу, как правило, пробки были частым явлением, а утром в понедельник – и того хуже. Стараясь быстрее миновать темные провалы арок, в которых наверняка можно было нажить неприятностей случайному прохожему, Доппо ускорил шаг. Однако, долетевшие до его острого слуха слова, заставили остановиться и завернуть в темный проем, лишь в начале едва освещаемый слабым светом мигающего уличного фонаря. Когда глаза немного привыкли к темноте, Куникида заметил двух головорезов, зажимающих кого-то в угол, и прислушался: – Эй, красотка, не мнись! Все вы, бабы, одинаковы! – Давай сумочку, и больно не будет. Нуу, только в начале, если ты еще ни с кем ни-ни. – после этого последовал мерзкий хохот. Второй силуэт приблизился к жертве. До Куникиды донеслось приглушенное мычание. Предположив, что жертве зажали рот, и решив больше не медлить, идеалист вихрем ворвался в арку. Отточенными за годы приемами раскидал бандитов как кегли, услышав напоследок жалобный звяк отлетевшего и ударившегося о мусорный бак ножа. Затем Доппо, как истинный джентльмен, подошел к жертве, которая в немом шоке стояла, прижимая к себе сумочку: – Вы в порядке? – поинтересовался он. Вместо ответа девушка едва заметно кивнула. «Наверное, очень испугана», – подумал Доппо. После чего решил, что стоит расспросить спасенную девушку, где она живет, и проводить. Мало ли вечером всяких ошивается... – Пойдемте, я провожу Вас. Вечерами в Йокогаме может быть опасно. Не стоит гулять в одиночку. – сказал он, собираясь взять неудавшуюся жертву грабителей под руку. Девушка в испуге отшатнулась и покачала головой. Однако покорно пошла вслед за спасителем. Уже выйдя из арки в свете вечерних фонарей Куникида сумел лучше рассмотреть спасенную им леди. Девушка явно была иностранкой. И необыкновенно красивой, несмотря на довольно высокий рост. Не портили, а наоборот, добавляли какого-то трогательного умиления стоявшие в немного покрасневших глазах слезы от недавнего испуга. «Снять бы поскорее эти чертовы линзы, а то глаза уже режет» – подумал Достоевский, удовлетворенно отмечая про себя, что план пока работал идеально. – Скажите, пожалуйста, где Вы живете? – спросил Доппо, чувствуя, как его понемногу одолевает смущение. Хотелось услышать голос этого прекрасного создания. Однако, его ждал сюрприз. Потому что спасенная им девушка вынула из сумочки телефон, что-то написала и повернула дисплей, чтобы Куникида мог прочесть написанное. «Простите, я немая от рождения. Большое спасибо Вам за помощь. Здорово, если знаете язык жестов, – так нам будет проще общаться» От прочитанного блондин смутился еще больше. Однако, сведения, которые несколько месяцев назад были получены Достоевским от Дазая, оказались точными. Поправив очки, Доппо ответил, уже на языке жестов: «Да, владею. Простите моё невежество. И всё-таки, я могу Вас проводить?» «Буду премного благодарна, если это не отвлечет Вас от дел. Возможно, я сбиваю Вам планы на вечер» «У меня не было никаких планов, и ни в коем случае не затруднит проводить Вас. Можем зайти выпить кофе, если, конечно, Вы не против» Девушка, немного помедлив, кивнула. Куникида заметил ее смущение, предположив, что, возможно, мужчин в ее жизни не было, хоть незнакомке и было на вид года двадцать три. Те люмпены из подворотни не в счет. И вновь, когда он попытался взять ее под руку, она покраснела и отшатнулась, а затем сообщила на языке жестов, что у нее боязнь прикосновений. Это еще больше будоражило воображение идеалиста, несмотря на то, что он отметал прочь подобные мысли. Пошлостям не место среди его идеалов. Однако, это просто подарок судьбы: она не может говорить, значит, орать не будет, равно как и спорить. К тому же, аристократические манеры незнакомки говорили о ее интеллигентности, что цепляло еще больше. И, судя по ее фобии, эта девушка будет хранить верность. Действительно идеал, а не женщина. Да еще такая красивая! «Только бы этот прекрасный цветок не попался на глаза Дазаю – испортит и опорочит», – мрачно подумал идеалист, сворачивая на перекрестке к маленькой тихой кофейне. *** Рампо очнулся на скамейке в парке аттракционов. Он совершенно не помнил, почему вырубился прямо здесь. Пришел вчера, ближе к вечеру, а сейчас солнце било в глаза, что означало: он каким-то образом ухитрился заснуть прямо на скамейке. Да еще и проспать довольно долго. – Пошел вон отсюда! Понапиваются же! Ни стыда, ни совести! – рявкнула толстая тетка дворничиха, тыкая в детектива потрепанной, грязной метлой. Детектив непонимающе переводил взгляд то на кучу пакетов и пакетиков от сладкого и палочки от сладкой ваты, то на стремительно краснеющую от злости дворничиху, готовую врезать метлой по голове. – Еще и загадил тут все, свинья такая! – орала тетка. – Вон, я сказала! Пошел отсюда, пьянь чертова! – после чего начала избивать метлой, так что пришлось бежать, к чему Рампо был явно не готов. Состояние было каким-то ватным, мутило и голова побаливала, что замедляло бег. Хуже было только то, что детектив еле соображал, в частности, куда бежит. Наконец, когда удалось сбежать от злобной дворничихи в какой-то дворик среди находящихся неподалеку от парка домов, детектив остановился. Отдышавшись, и повертев головой по сторонам, он понял, что находится неизвестно где. Как добраться до здания ВДА – понятия не имеет. К его ужасу, еще и Куникида не отвечал на звонки. И это при всем том, что идеалист привык рано вставать даже в выходные. Звонить Фукудзаве и объяснять свое постыдное поведение совершенно не хотелось. Оставался только Ацуши. Уж он-то точно и найдет, и добраться до общежития поможет. Набрав номер, после первого же гудка Рампо услышал на другом конце линии взволнованное: – Алло! Рампо-сан! Вы куда вчера пропали?! Я Вас обыскался! Потом Кёка устала и попросила поехать домой, потому что очень хотела спать. До вас я так и не... – Захотела спать?! – переспросил Рампо. В голове вяло зашевелились воспоминания о вчерашнем. Коротко объяснив Накаджиме, где находится, детектив начал изо всех сил напрягать память. Единственное, что запомнилось более-менее четко – в парке аттракционов рыжий клоун раздавал бесплатную сладкую вату. Эдогава, радуясь такой халяве, забрал почти половину сего добра. Кёка, вроде бы, робко взяла одну порцию. Потом нехотя пошел вместе с Ацуши и Кёкой в тир, где можно было выиграть плюшевую игрушку, или набор сладостей. Смутно вспомнилась какая-то потасовка. Тир уже занял знакомый тип из Портовой Мафии с приметным пластырем на носу и шухером на голове. Стрелял он что надо, потому что выиграл главный приз: большого белого кота-подушку. К тому же, этот псих был не один. Компанию ему составляла очень красивая девушка. Выигранный главный приз этот недоделанный Робин Гуд, радостно скалясь, преподнес ей. После ехидно поздоровался с расстроенной Кёкой, отвесил Накаджиме щелбан, обозвав неудачником и, взяв свою спутницу под руку, повел на Чёртово Колесо. Дальше воспоминания были размыты... – Что-то не сходится, – вздохнул Рампо, сидя на небольшой лестнице, ведущей к беседке и фонтану. – И вообще, это не честно, что такие вот как этот, Тач… как его там, привлекают больше, чем хорошие парни. – с грустью, рассуждая вслух, продолжил мысль детектив. Внезапно в голову врезалось еще одно воспоминание о прошлом вечере: после того, как головорез со своей пассией ушли, появился известный Агентству юный мафиози по фамилии Акутагава. Он был очень недоволен, пожалуй, даже зол. Кёка, на всякий случай, спряталась за Ацуши, а тот ответил что-то и указал на Чертово Колесо. Распугав посетителей, Рюноске атаковал Расёмоном аттракцион и снял оттуда за шкирки наглого Робин Гуда и его спутницу, которая громко и весьма нецензурно выражалась. Зато понятно, почему она снюхалась с таким, как этот, с пластырем. Небось, и выпивают втихую... – Выпивка! – воскликнул детектив. Вот на что было похоже его состояние. Он был совершенно равнодушен к спиртному и не пил в принципе. Но состояние запомнилось тем, что однажды он его уже испытал. Это было достаточно давно, на его восемнадцатилетие. Тогда Фукудзава налил юному детективу немного саке, чтобы отметить эту знаменательную дату. Унесло мгновенно, а после парень ничего не помнил. Тело было ватным, как сейчас. И дедукция работала из рук вон плохо. – Алкоголь, значит, – Рампо терзали догадки, но следовало проверить теорию. Покопавшись в карманах плаща, он с ужасом отметил, что очки пропали. Возможно, выпали, когда спал на скамейке, и та злая тетка уже выбросила их вместе с мусором. – Где алкоголь? Ик! – поинтересовался мужик бомжацкого вида, глядя мутными, покрасневшими от запоев глазами на детектива. – Нигде, – отмахнулся детектив, поглядывая на часы. – Но ты ж говорил про выпивку! Эй, не жмоться! – алкаш не собирался отказываться от, по его мнению, предложения выпить на халяву. – Нет тут алкоголя! – разозлился Рампо, – послышалось тебе, старик, ясно?! – Эт ты меня сейчас стариком назвал?! Да мне всего двадцать восемь! – обиженно завопил алкаш, а затем попытался врезать детективу. Эдогава, решив, что хватит с него на сегодня приключений, ретировался от греха подальше. Через каких-то пару минут вновь поступил звонок от Ацуши. Мальчик, понятное дело, не нашел топографического крети… эмм, детектива на месте и теперь интересовался, где тот находится. – Сам не знаю, Ацуши-кун. Тут кусты какие-то, а через дорогу остановка. Ты в детективном агентстве работаешь, так что твоя задача – найти меня и доставить в общежитие! – отчеканил Эдогава, завершая вызов. С горем пополам Накаджима сумел отыскать пропавшего детектива. Более того, когда расспрашивал дворничиху, обнаружились очки Рампо. И уже в понедельник Эдогава писал подробный отчет, снабжая его своими домыслами о том, где он был и как умудрился потеряться. Фукудзава повертел в руках листок, пробежал взглядом по строчкам и нахмурился: – Рампо-кун, вот чего, а пьянства я от тебя не ожидал. – Но я и не пил! И Кёка скажет, мы сладкую вату брали. Ее раздавали бесплатно. – пытался оправдаться детектив, косясь на смутившуюся девочку. – Только Кёка, насколько мне известно, не напивалась до состояния, чтобы спать на скамейке. Хорошо, что это нигде не засветилось. Не хватало еще статьи с громогласным заголовком, что в Агентстве теперь массово спиваются сотрудники. – отметил Фукудзава, переводя строгий взгляд с одного подчиненного на другого. – Мне уже Куникиды хватило, которого, к счастью, нашел Дазай. – А что с Куникидой?! – хором переспросили все присутствующие. – Сами его спросите. Он в больничном крыле. Подождите, пока Йосано его подлечит, – ответил Фукудзава и удалился. Когда все собрались возле оправившегося от лечения Куникиды, тут же накинулись с расспросами. Было видно, что Доппо весьма некомфортно, особенно вспоминать, что принес его сюда Дазай собственной персоной. Далее идеалист поведал о том же, что рассказывал директору. Как возвращался домой, спас девушку от грабителей, затем выпили кофе, после чего он проводил ее домой и пошел обратно. Больше ничего. – Куникида-сан, а номер она Вам оставила? Или, может быть, имя ее помните? – поинтересовался Ацуши. – Нет. – коротко ответил Доппо и отвернулся. Всем своим видом он давал понять, что разговаривать не настроен. – Куникида, – Рампо подергал блондина за плечо, – было что-нибудь алкогольное? – Да нет же! – мгновенно вскипел идеалист. – Что вы из меня алкаша делаете?! Не пил я, клянусь! Только кофе! – Куникида-кун, смею заметить, после кофе в подворотнях не валяются, - усмехнулась Йосано. – Возможно, та девица добавила тебе в кофе алкоголь. – предположил Рампо. – Но я чувствовал только вкус кофе. Рампо-сан, всем известно, что я не пью. И алкоголь бы, добавленный в кофе, почувствовал сразу. – нахмурился Куникида. – Да ладно вам, с кем не бывает. Подумаешь, перебрали чуток. Взрослые-то уже, – ехидно улыбнулась Акико. Эдогава и Куникида мрачно посмотрели на доктора ВДА, переглянулись и синхронно вздохнули. Ввиду непонятных происшествий с передозировкой алкоголем Фукудзава временно приказал Рампо и Куникиде никуда не соваться, а с работы сразу домой. И без того пару лет назад репутацию Агентства еле восстановили, так теперь еще вот это... Остальным Юкичи дал задание выяснить, в чем дело. Конечно, Рампо мог бы расследовать, только теперь его никуда не пускали, а за сладостями приходилось бегать то Ацуши, то Танидзаки. К тому же, дедукция у детектива сильно тормозила, что усугубляло положение. Фукудзава не то, что бы не верил подчиненным. Он прекрасно понимал, что может быть всякое. Но ни разу на его памяти эти двое не напивались, и действительно алкоголь практически не употребляли, даже на торжествах. Хуже то, что расследовать этот инцидент было некогда. Так как двое временно выбыли, оставшиеся зашивались от количества дел. Но забрасывать это дело директор Агентства никак не планировал, расспросив еще раз Куникиду о незнакомке, спасенной от грабителей, а Рампо – о клоуне со сладкой ватой. Если в случае с Эдогавой зацепок не было, то портрет девушки, нарисованный Куникидой, навевал смутные воспоминания. Она показалась директору подозрительно знакомой, хотя Куникида утверждал обратное и говорил, что никогда ее раньше не встречал. Зато ее вспомнил Ацуши. Он даже удивился, что Доппо эту девушку не помнит, потому как они оба ее не только видели, но и пытались помочь Катаю с ней познакомиться. И она, как позже выяснилось, из Портовой Мафии, да еще и сестра Акутагавы. Это подтвердил и Рампо, добавив, что именно ее видел в парке с головорезом из мафии, после чего рассказал о том, как в парк заявился Акутагава, надавал тому наглому типу по шее и забрал девицу, несмотря на ее матерные протесты. – Хмм, неужели решили нарушить договор и портят нам репутацию? Не похоже, чтобы Мори спустил такое с рук, – высказал мысль вслух Юкичи, вертя в руках нарисованный Доппо «фоторобот». *** Мори ходил из угла в угол. Гин стояла, опустив голову и не смея взглянуть на босса. – Гин, как это понимать?! У нас договор с Агентством, или ты забыла?! – Огай сердито глянул на девушку, а затем снова продолжил свое занятие. – Но, босс, это была не я! Меня в том районе вечером не было, потому что я возвращалась домой вместе с братом. – ответила Гин, насупившись. – Акутагаву ко мне в кабинет! Живо! – крикнул Мори притихшей в углу Хигучи. Блондинка мгновенно сорвалась с места и умчалась. – Продолжим. До встречи с Акутагавой, где была? – поинтересовался Огай, подойдя к струхнувшей девушке вплотную. – Со мной она была! – в кабинет, едва не выломав дверь, ураганом ворвался Тачихара. – На Чертовом Колесе. Потом Акутагава-сан пришел и забрал Гин домой. – добавил он. Элис в углу захихикала, сидя в горе изрисованной бумаги. На данный момент, девочка рисовала цветными мелками, пусть и довольно корявенько, вполне узнаваемую целующуюся парочку и сердечки над их головами. К шее Тачихары на рисунке тянулось нечто черное, вроде лапы с когтями, которая уже нацелилась схватить и оторвать голову... – Так-так, интересное дело намечается. – Мори побарабанил пальцами по столу. - Тогда, скажи на милость, почему она была замечена с одним из псов Агентства? – Когда?!! – опешив, спросили хором Гин и Тачихара. – Вчера. Как ты это объяснишь, в том числе, и ему? – ехидно улыбаясь и глядя Гин в глаза, Огай указал на пребывающего в ступоре Мичизу. – И, конечно, заботливому брату, который, вроде как, тебя домой увел. – добавил он, понимая, что все же тут что-то не чисто. – Да не было меня там! Тачихара правду говорит! – пыталась оправдаться Гин. – Значит так, голубки, я не против всех этих отношений и свиданий, вот только дельце нешуточное. Мне пришло письмо от Фукудзавы, а там – фоторобот, составленный членом их агентства. Девушку он нарисовал по памяти. – после этого Мори продемонстрировал парочке листок с рисунком. – Гин красивее! – выпалил Мичизу и густо покраснел, уловив благодарный и весьма смущенный взгляд напарницы. – Сейчас ее брату объяснишь, – усмехнулся босс, оборачиваясь, затем, на скрип двери. – Вызывали, Мори-сама? – в кабинет вошел Рюноске, одарив побледневшего лейтенанта взглядом, четко и ясно говорящим «тебе хана». – Скажи, пожалуйста, ты правда вчера вечером вернулся вместе с Гин домой? – Да, Мори-сама. И проследил, чтобы спать легла. – затем Акутагава повернулся к сестре и, погрозив когтистой лапой Расёмона, прошипел: – Еще раз с этим уродом увижу - прибью! – Не кипятись так, сначала вот на это посмотри, – Мори передал листок с «фотороботом» побелевшему от злости Рюноске. – Похожа? Парень подцепил листок Расёмоном, минут пять рассматривал, а затем вынес вердикт: – Нет, не похожа. Совсем. Гин красивее, а эта какая-то... – он пытался подобрать подходящее слово, но ничего не шло на ум. - А я говорил! – снова не выдержал Тачихара и, уловив на себе ничего хорошего не предвещающий взгляд Акутагавы, тихо добавил, – та, что на рисунке, менее женственная, черты грубее что ли. Мори и Акутагава уставились на него. По взгляду Рюноске Тачихара понял, что можно начинать копать себе могилу. Босс же смотрел пристально, будто пытаясь найти подвох в сказанном. – Что ж, ладно. Будем разбираться. – принял решение Огай, скользя взглядом по присутствующим. – Хигучи, отправь на это дело «Черный Ящер». Только без Гин – она временно под домашним арестом. У Мичизу словно камень с души упал. Приказ босса означал, что казнь откладывалась. Значит, если он выяснит, кто подставил его напарницу, может быть, Акутагава не станет его убивать, что меняло дело. Тачихара подмигнул Гин, намекнув, таким образом, что все будет хорошо, и поспешил покинуть кабинет босса вслед за начальницей. – С тобой мы еще поговорим! – прошипел ему в спину Рюноске, мечтая задушить Расёмоном прямо здесь и сейчас. Гин ушла с минуту позже, пребывая в самом отвратительном настроении. Больше всего ей хотелось отвести душу и кого-нибудь прирезать. И только Элис, радостно смеясь, рисовала новую картинку. В цветных каракулях вырисовывались плачущая Гин с разбитыми сердечками над головой, явно мертвый Тачихара с перерезанным горлом в луже крови и огромная черная лапа с когтями, сжатая в подобие грозящего кулака... *** Довольно цокая языком, Фрэнсис Фицджеральд осматривал новые владения. А именно, недавно возведенное на месте почившего заводика казино. На первом этаже располагались, собственно, ресторан и игровая зона, на втором – гостиничные номера. Заведение выглядело роскошно, однако посетителей еще было не так много. Видимо, пока еще не распробовали, что из себя представляет этот маленький Лас-Вегас, выделяющийся своей архитектурой на фоне других построек Йокогамы. Еще раз обозрев все и оставшись в полном удовлетворении, Фрэнсис приказал доставить вино и легкую закуску, а сам направился к лифту. Недавно он получил анонимное сообщение, что его ждет полезное послание в номере гостиницы. Этаж, где располагались номера, пока еще пустовал. Из персонала встретилась лишь очень красивая горничная европейской наружности. Впрочем, это было совсем не странно. Европейская внешность персонала была указана в вакансиях с подачи самого же Фицджеральда. Девушка слегка поклонилась, заметив идущего навстречу хозяина казино, а затем, оставив тележку, коротким кивком показала следовать за ней. Открыв дверь в нужный номер, горничная вновь поклонилась и вернулась к своим обязанностям. Успев рассмотреть недавнюю спутницу, глава Гильдии отметил, что девушка и впрямь была необыкновенно хороша собой, вот только все портили слишком крупные стопы. Такого размера женской обуви, скорее всего, в Японии не найти. Затем в глаза бросился еще один недостаток – слишком узкие бедра, отчего платье, пусть и сидело по фигуре, в бедрах немного болталось. – Надо ей абонемент в спортзал подарить, – высказал мысль вслух Фрэнсис, а затем взял в руки белый конверт без единой надписи. В конверте обнаружилось письмо, адресованное ему. Судя по уже знакомому бисерному почерку, автором был все тот же аноним. Содержание письма было кратким и простым. Там была расписана дальнейшая стратегия, как взять в оборот все торгующие спиртным магазины Йокогамы и, что немаловажно, ограничить продажу спиртного по времени. Пояснял это аноним тем, что ввиду кризиса многие страдают от безработицы и пьянства. К тому же, он утверждал, что Вооруженное Детективное Агентство беда тоже не миновала. В подтверждение к письму были приложены фото спящего на скамейке в горе пустых упаковок Рампо, а также фото блондина в очках, валяющегося в луже среди мусорных баков и бутылок. Эти фото аноним передал, указав, что теперь можно через них выбить у Агентства хорошую скидку на услуги, если будет нужно. – Не знаю кто ты, но очень хотел бы лично выразить мою благодарность. До этого даже Луиза бы не додумалась! – восхищенно произнес вслух Фицджеральд, с трепетом прижимая к груди конверт с письмом и компрометирующие фото. В голове Фрэнсиса созревал масштабный план. В это время со скоростью света созревала и виноградная лоза Стейнбека, которую нанятые сборщики грузили в ящики. Прибыльное дело набирало обороты. *** Федор с облегчением сбросил опостылевшие лодочки, давая свободу онемевшим стопам. Эти чертовы каблуки были, на его взгляд, худшей пыткой. Даже такому, как он, не чуждо было сочувствие, по крайней мере, к женщинам, для которых придумали эту кошмарную обувь. Следовало попрощаться с маскарадом и ретироваться отсюда, не попадаясь никому на глаза. Для этих целей был предусмотрительно изучен план здания, а при проведении коммуникаций подослан Гоголь, замаскированный под сантехника. В одной из уборных был шкафчик для инвентаря, открывающий при правильной комбинации ход в подвал. Обычно подвал заперт, так что искать там никого не будут. Ход вел в одну из неприметных подворотен, где была припрятана сменная одежда – нормальная. Единственное, придется немного пройтись в непотребном виде, еще и по канализации, но это мелочи. Предусмотрительно смыв в первый попавшийся унитаз замучившие его линзы и мерзкие накладные ресницы, Достоевский наспех умылся, а затем убрал в подвернувшийся пакет туфли и парик. Набрав комбинацию, Федор шагнул в темноту открывшегося проема. Путь по подземному ходу занял совсем немного времени, и пока все шло гладко. Однако, когда Достоевский покинул канализацию и выбрался из люка, обнаружил, что спрятанного пакета с одеждой нет. Демон начал понимать, что без его давнего знакомого, судя по всему, не обошлось. Тот оказался легок на помине. – Федь, а Федь! – раздалось за спиной, от чего Достоевский едва ли не подпрыгнул на месте и нервно обернулся. Перед ним стоял Дазай собственной персоной и пакостно улыбался. Было ясно, что дело дрянь, но стоит попробовать договориться. Суицидник же от представшего перед ним зрелища согнулся пополам от смеха. Посмотреть было на что: не каждый день видишь мировое зло в заляпанном грязью костюме горничной и порванных чулках, да еще и с пакетом из зоомагазина. – Федь, ахахаха... куда это ты так вырядился, ахахаха? – давясь смехом, спросил суицидник. – Одежду верни. – отчеканил Фёдор, прекрасно представляя, как сейчас выглядит, но, при всем этом, старался сохранять невозмутимость. Это вызвало новый приступ хохота у Осаму: – Ой, не могу, ахаха! Федь, я этого никогда не забуду! Ахаха, знаешь... умереть, ахаха, от смеха, я.. ахах... никак... ахахахаха, не планировал, ахахаха!!! Похоже, у Дазая начиналась самая настоящая смеховая истерика, потому что на глазах суицидника выступили слезы, а смотреть на Достоевского в таком пикантном виде он уже спокойно не мог, и хохотал так, будто покурил чего-то забористого. Ситуация накалялась. Весь этот шум мог привлечь ненужное внимание. Следовало что-то делать. «Господи, помоги!» – мысленно воззвал Достоевский. То ли бог и впрямь существовал и услышал мольбы раба своего Фёдора, то ли просто случайность. Продолжая хохотать и глумиться, Дазай вдруг споткнулся о перевернутый мусорный бак, и, прежде, чем успел понять, что происходит, упал, приложившись головой обо что-то, скрытое под горами мусора. Фёдор удивленно моргнул, затем подошел ближе, слегка пнул находящегося в отключке Дазая и, с явным облегчением в голосе, произнес: – Спасибо, Господи! Переодевшись и приведя себя в порядок, демон предусмотрительно собрал все атрибуты маскировки в пакет. Следовало унести их от греха подальше и сжечь. Проходя мимо валяющегося среди мусорных баков Дазая, Фёдор оскалился и зловещим шепотом произнес: – Смеется тот, кто смеется последним, Осаму. После чего, взяв недопитую кем-то банку пива, вылил на ширинку суицидника и в завершение сделал несколько кадров. *** Две недели спустя Фукудзава Юкичи не знал, куда деваться. Мало ему было странных происшествий с пьянством сотрудников. Как выяснилось, этот позор попал в объектив, потому что некто анонимно прислал фото в картонной папке, в которые обычно собирают документы или дело. Вот только фото там обнаружилось не два, а три. На последнем красовался Дазай в какой-то подворотне, что было совсем отвратительным – в мокрых штанах. Нервная система директора Вооруженного Детективного Агентства начала трещать по швам. Сперва он созвонился и переговорил с боссом Портовой Мафии. Мори был немало удивлен, но честно ответил, что за подобным Дазай никогда замечен не был, хотя иногда мог пропустить стаканчик-другой виски. После не удержался от колкости, отметив, что в Агентстве, видимо, совсем плохи дела, раз сотрудники начали спиваться, даже непьющие. Фукудзава начал терять терпение и напомнил, что один из его сотрудников пострадал от рук члена Мафии. Однако, Мори тоже не собирался сдаваться, отстаивая честь своей организации, и предложил устроить очную ставку. На том и решили. Куникида, хмуря брови, долго смотрел на хрупкую мафиози в белом платье. Что-то не сходилось. Гин, в свою очередь, было крайне некомфортно, что ее так пристально разглядывают. Дазай предусмотрительно держал за шиворот Акутагаву и Тачихару, дабы не устроили тут резню, пытаясь отстоять честь сестры и напарницы. – Нет, это не она. – вынес вердикт идеалист, поправив очки. – Я же говорила! – проворчала Гин, мечтая скрыться в темноте от этих опостылевших взглядов. – Точно не она. Та была глухонемой. – добавил Доппо. – Но я не глухая и разговариваю, – бросила девушка, отвернувшись. – Глухонемой несложно притвориться, Гин-тян, – заметил Дазай. Тачихара ввиду своей вспыльчивости попытался вывернуться и вломить порочащему напарницу суициднику, но Дазай тут же отпустил Рюноске. – Дазай-сама, его убить? – уточнил Акутагава, преданно глядя в глаза. – Не обязательно. Сделай так, чтобы он не дергался. Если дернется – можешь покалечить, – с улыбкой ответил Дазай, наблюдая, как верный ученик старательно исполняет приказ. Дернувшийся было Мичизу упал от подсечки Расёмоном, а затем эта черная когтистая лапа схватила парня за шею, постепенно сдавливая. – Прекрати! – закричала Гин, стараясь не смотреть на это ужасное зрелище. – Как же годы идут, Гин-тян. Такая взрослая… – усмехнулся Осаму, которого вся эта ситуация, похоже, только раззадоривала. – Первая любовь, я полагаю? Несчастный Тачихара захрипел, потому что хватка Расёмона усилилась, полностью перекрывая доступ кислорода, ввиду чего парень с минуты на минуту мог умереть от асфиксии. – И тебе тоже пора смириться с этим, мой дорогой Рюноске. Твоя маленькая сестренка выросла. И это нормально, что она влю... – но договорить Дазай не успел, ибо нужно было спасать положение и брать все в свои руки. Вернее, в край рассвирепевшего Акутагаву за шиворот. Расёмон исчез. Мичизу, судорожно глотая воздух и кашляя, корчился на полу. Гин держалась стоически, какие бы там желания ни переполняли. Лишний раз на примере напарника она убедилась, что лучше не дергаться и, тем более, не злить брата еще больше. – Ну так что? – поинтересовался Мори. – Это не она. – более утвердительно ответил Доппо, зачем-то разглядывая ноги девушки. – Извращенец черт-кх-кхов! – прохрипел, заметив это, Тачихара, мысленно прибивая очкарика к потолку всем металлическим, что имелось в кабинете. – Куникида, ты заметил что-то еще? – спросил Фукудзава. – Верно. Эта девушка невысокого роста и у нее маленькая... – ЗАТКНИСЬ! – в один голос заорали Тачихара и Акутагава. – НОГА! – припечатал Доппо. – Так что сами заткнитесь, извращенцы малолетние. – добавил он, зло сплюнув на ковер. – Попрошу не портить мое имущество. – заметил Огай. – Значит, ты утверждаешь, что с тобой в тот вечер была не Гин, а некто другой? – Верно. И она была постарше. А эта девчонка слишком молода. Более того, я ее помню. Ей один мой знакомый в любви признавался. – хмыкнул, осмелев, Куникида, сверкая стеклами очков. – Интересные подробности! – цокнул босс Мафии. Затем обратился к Гин. – Ты не ответила тому бедняге взаимностью, так, полагаю? – Даром он мне не сдался, – прошипела девушка, косясь то на брата, то на все еще кашляющего напарника. – Понятно. А это было до Тачихары, или после? – не удержался Мори, и очень пожалел. Потому что этот вопрос вызвал бурю гнева у Рюноске, коего Дазай успел снова отпустить. Расёмон стремился покончить со всем этим, перерезав глотку наглому головорезу, посягнувшему на честь сестры... Гин, забыв про разбирательство, пресекла движение Расёмона, выставив нож и отбивая удар. – Любовь – это прекрасно! – глядя на все это, засиял босс Мафии. – Видишь, Фукудзава, эта девочка может постоять за себя. И вряд ли бы она пошла куда-то с твоим сотрудником, учитывая, что она, кхмм, уже давно занята. К тому же, твой подчиненный подтвердил, что его спутница выглядела иначе. Ввиду этого вопрос объявляю закрытым. – сказал Мори, затем обращаясь к все еще державшейся в боевой стойке девушке, – Гин, можешь возвращаться в отряд. Подозрения сняты. Гин, коротко кивнув, рванула к двери, мельком оглянувшись на Тачихару. Тот жестом показал, чтобы не ждала его. Акутагава скрипнул зубами, но ничего не сказал, потому что Дазай вновь держал его за шиворот. – Тачихара-кун, меня, безусловно, радует, что Мафии не чужды такие прекрасные чувства. Но сейчас меня интересует отчет о деле, которое было поручено «Черному Ящеру⟫. Мичизу, покопавшись во внутреннем кармане куртки, вытащил пакет и бросил его боссу: – Вот! Кто-то пытался уничтожить улики. И сдается мне, спутником этого очкарика была вовсе не девушка. – усмехнулся лейтенант и, продолжая злорадно улыбаться, обратился к Куникиде. – Полагаю, после этого к доктору пришлось обратиться, не так ли? Свидания вслепую могут быть весьма непредсказуемы. Куникида покраснел то ли от смущения, то ли от злости. Дазай за его спиной хрюкнул, затыкая себе рот ладонью, а затем, не в силах сдерживаться, сдавленно захохотал. Мори заглянул в пакет и брезгливо поморщился, вытащив остатки парика, который явно пытались сжечь. – Видишь, Фукудзава, тут дело не чисто. Мафия таким заниматься не будет. Ищи ближе. И отстань уже от меня и моих подчиненных. – босс Мафии отвернулся, бросив, – Спасибо, Тачихара-кун, можешь идти. Понимая, что казнь снова отсрочена, Мичизу вылетел за дверь, успев показать Куникиде неприличный жест. Акутагава дернулся в крепкой хватке Дазая. *** Рампо, выпущенный под честное слово из-под домашнего ареста, неспешно направлялся в Агентство, успев посетить магазин сладостей. Жуя на ходу мармеладки, детектив думал об инциденте с его и Куникиды якобы пьянством. Ну, хотя бы выяснилось, что в случае с Куникидой действительно все было подстроено. Но вот зачем самого детектива неведомо чем накачали – оставалось неясным. Сложилась версия о том, что его и Куникиду намеренно решили убрать с поля, как опасные шахматные фигуры. Это было вполне логично, вот только пока никакого бедствия еще не случилось. Когда детектив зашел в кабинет, оказалось, что кое-что все-таки случилось. Куникида протянул ему свежую газету, где говорилось о том, что принят новый закон, и теперь алкоголь будет продаваться строго до десяти часов вечера. Рампо лишь пожал плечами. Ему до алкоголя дела не было ровным счетом никакого. Однако, Доппо поспешил убедить в обратном, сообщив, что новым законом многие будут недовольны, после чего указал на фото в газете. – Опять Гильдия! – проворчал Эдогава, перейдя с мармелада на пирожные моти. – Он выкупил большинство питейных заведений в Йокогаме. Более того, во всех этих заведениях закон не действует. Магазины начнут разоряться. – объяснил Куникида. – А это плохо? – задумался Рампо. – Хуже некуда, потому что повсюду начнут появляться подпольные точки продаж алкоголя, неизвестно где и из чего сделанного. Нужно разобраться кто за этим стоит. – сказал, входя, Фукудзава. – И кто вывел нас из строя. – добавил Доппо, глядя на директора. «Кажется, пора поболтать со старым другом» – подумал детектив. Фукудзава как в воду глядел. Действительно, в скором времени начали закрываться маленькие магазинчики, а в гипермаркетах спиртное строго после 22:00 не продавали. Недовольные любители выпить искали потерянную возможность насладиться алкоголем где только можно. Участились разбойные грабежи и нападения как на слишком дорогие питейные заведения, так и упомянутые магазинчики. Отчего последние закрывались еще быстрее, дабы совсем не лишиться всего, ибо прибыль была и так потеряна. После этого вдруг как грибы после дождя начали расти нелегальные точки продаж. Сомнительное спиртное стали продавать за каждым углом. Чаще всего, в темных подворотнях. Одна из таких подворотен располагалась неподалеку от здания детективного агентства. Оттуда Рампо и решил начать расследование. Впрочем, оно ни к чему не привело. Благо, очередной не метафорический тупик, на этот раз, был без оголодавших крыс. Ни от полувменяемых пьяниц, ни от мелкого барыги Рампо толку не добился. Первые пришли целенаправленно напиться, а второй упорно мямлил, что знать не знает, кто поставщик. Его дело – продать, а остальное уже не волнует. Вздохнув, Эдогава вышел из подворотни и набрал номер По. Однако, ответа не было. Бесконечные гудки напрягали детектива не меньше, чем запутанное дело, потому он решил еще раз расспросить работников парка. Была лишь одна проблема – топографический кретинизм. Как дойти до парка аттракционов, Эдогава помнил очень смутно, а еще было страшно нарваться на дворничиху, которая наверняка запомнила детектива в лицо. Потому пришлось попросить о помощи Ацуши и Кёку. Чуть позже Накаджима сообщил о том, что они опросили весь персонал, и выяснилось, что акции с бесплатными лакомствами действительно бывают. Вот только актер, который должен был в костюме клоуна раздавать сладкую вату, клялся, что не выходил на работу в тот день, так как был на больничном. Никакого сменщика у него тоже не было. Акцию вообще хотели перенести, но, видимо, нашелся кто-то, согласившийся подработать на один день. Вот только данные работника оказались поддельными. Господин Накамура, чьим именем представился временный сотрудник, умер лет так пять назад, справив девяносто пятый юбилей незадолго до кончины. Дело снова застопорилось. Единственной зацепкой оставалась девушка, которую провожал Куникида. Тем более, после недавней очной ставки выяснилось, что это вовсе и не девушка была. Рампо еле уговорил Куникиду довезти его до злосчастного кафе. Доппо долго препирался, но, в итоге, согласился, сказав, что из машины не выйдет. Эдогава не спорил. Тем более, что неподалеку от этого кафе снимал квартиру По. Дозвониться до него так и не удалось, потому после опроса свидетелей детектив намеревался навестить друга. Тот не раз выручал, может, и сейчас какая-нибудь подсказка нарисуется. Кафе и правда оказалось очень уютным. Самое то для посиделок какой-нибудь парочки, ну или уединения в тишине. Соблазнительно пахло кофе и горячей выпечкой, а антураж в виде пледов и подушек на скамьях у столиков манил прилечь и расслабиться. Гостей в заведении почти не было. Милая женщина у барной стойки оказалась довольно словоохотливой и поведала, что действительно светловолосый господин в очках заходил сюда с высокой красивой спутницей. Описала и европейскую внешность девушки. Но не более. Добавила только, что заметила, как леди размешивает кофе. Но, мало ли, что там было. Вполне возможно – порция сахара. Поблагодарив общительную даму, детектив покинул кафе. Он был настолько расстроен, что даже от горячего шоколада отказался. Эдгар был той самой последней соломинкой, за которую хватается утопающий. Следовало не тянуть и разузнать у него все, что было возможным. Если, конечно, писатель что-то мог знать. Куникида, помня о топографическом кретинизме коллеги, подвез его до нужного здания и, на всякий случай, пошел следом. Рампо ничего против не имел. К тому же, так безопаснее – мало ли кто опять чем накачать надумает. Дверь не открывали. Благо, детектив знал, как попасть в квартиру иным способом. Но на этом проблемы не закончились. Эдгар обнаружился за своим рабочим столом. Он спал, уткнувшись лицом в рукопись, части которой были разбросаны по всей комнате. Рядышком на том же столе звездой растекся верный енот Карл. Помимо рукописи тут и там валялись неизвестного происхождения прозрачные бутылки. Подняв одну из них, Эдогава увидел этикетку с уже знакомыми закорючками. Этикетки казались на том же языке, который был на пакетах от корма из прошлого дела. – Вод-ка, – прочел Куникида. – Что?! – переспросил Рампо. – Спиртной напиток такой, делается за рубежом. Ну-у, в этой, как ее, где в тазиках моются и воду отключают, – пытался вспомнить название страшного государства идеалист. – Россия! – воскликнул детектив и, выудив из кармана очки, надел их. Сверхдедукция наконец-то начала работать, а расследование пошло в гору. – Куникида, это снова «Крысы»! – вынес вердикт Рампо. – Где крысы?! Мы же их всех… – побледнел, оглядываясь, Доппо, который до сих пор нервно дергался после недавней битвы с грызунами в Агентстве. – Да не те, а которые русские, и в который раз нам доставляют немало проблем. Больше всего им мешали ты и я. Потому, раздобыв информацию, нас с тобой и накачали, чтобы вывести из игры, пока они что-то там будут проворачивать. – Получается, Фёдор не утонул? И эти его психи живы?! – изумленно произнес Куникида. – Живее всех живых, – хмыкнул Рампо, пнув бутылку из-под водки. – И Фицджеральда наверняка Достоевский надоумил на массовое производство, а под шумок убирает тех, кто ему мешает, не прибегая к жестким мерам. Гуманно с его стороны, я бы даже сказал, но подло. – А с ним что делать будем? – спросил Доппо, указывая на хряпящего По. – Заберем в Агентство и попросим Йосано привести его в чувства. Думаю, он даст нам еще несколько подсказок. – ответил Эдогава, подходя к столу и осторожно забирая Карла. Зверек даже ухом не повел. – Видимо, налакался этой дряни из любопытства, – сочувственно произнес детектив, направляясь с енотом на руках к выходу. – Говорят, животные похожи на своих хозяев, – хмыкнул Куникида, взваливая пьяно храпящего По на спину. Увидев Рампо и Куникиду с пьяными трофеями, Ацуши испуганно поинтересовался: – Рампо-сан, что с ними произошло?! – Ну, будем считать, то же, что со мной и Куникидой недавно. Дело до конца не раскрыто. Надо привести их в нормальное состояние. От По можно получить ценные сведения, а Карл вполне может и не выжить от такого количества спиртного. – ответил Эдогава, пропуская Доппо вперед. Уже через каких-то полчаса Эдгар ошеломленно смотрел на присутствующих, ровным счетом ничего не понимая. Завесившись от стыда челкой, насколько было возможно, ужасно смущенный писатель бормотал что-то невнятное. Понимая, что друг сильно нервничает, Рампо поспешил его успокоить, дружески похлопав по плечу: – Не переживай. Карла уже откачали, и сейчас он ворует печенье у Кёки. – затем улыбнулся и добавил, обращаясь к присутствующим. – Всех попрошу выйти и оставить нас наедине. Мой друг очень стесняется давать показания при таком количестве людей. Когда остальные удалились, Эдогава закрыл дверь на защелку и затем снова присел рядом с По на кровать. – Ну, рассказывай, как ты в это влип? – С-спасибо, – тихо сказал По, робко поглядывая на объект своего восхищения из-за челки. – Я не хотел, правда. Даже не собирался... – пытался оправдаться он. – Верю, – тепло улыбнулся Рампо, – Тогда расскажи, как все произошло. По тяжело вздохнул: – Все началось месяц назад. У меня был творческий кризис и я искал вдохновение... *** В это время Дазай решил наведаться к Фицджеральду. Расследование началось с тех пор, как в Агентство были анонимно отправлены компрометирующие фото. Однако, хоть нить и привела к Гильдии, даже с Фукудзавой противный Фицджеральд дважды отказался разговаривать. Зато нагло требовал оставить его производство в покое, тыкая в лицо упомянутые фото сотрудников Агентства и угрожая это обнародовать. Потом обнаглел еще больше и начал требовать скидку на услуги. Половину задания, порученного директором лично, суицидник уже выполнил. Оставалось лишь довести дело до конца. Фицджеральд, что и следовало ожидать, коротко сообщил, что не станет вести никаких переговоров. Затем продемонстрировал суициднику фото, порочащие Агентство, как бы намекая, что разговор окончен. – Лучше бы Вы за своим производством следили, – усмехнулся Осаму, бросая Фрэнсису флешку. Босс всея алкогольного производства и, по совмесу, Гильдии, ловко поймал миниатюрный носитель и подключил к монитору, затем щелкнул пультом. На экране появилось короткое видео. Неизвестное, похоже, заброшенное производственное помещение, где без сознания и связанный как кокон, лежал на полу Стейнбек. Затем изображение сменилось пустыми полями и растерянно снующими туда-сюда грузчиками. После шли короткие нарезки о происшествиях из новостей, в которых сообщалось о задержке поставок и массовых дебошах, где уже пострадало несколько принадлежащих Фрэнсису ресторанов и изакай. На последнем кадре полыхало новое казино, из которого выбежали два бомжеватого вида мужика с кучей винных бутылок. – Ну так что? Вы мне фото, а я расскажу о месте нахождения главного, кхмм, производителя? – усмехнулся Осаму. – Говори сейчас же! – подскочил Фицджеральд, швырнув в Дазая фотографиями. – Благодарю. – с пакостной улыбкой ответил суицидник, забирая фото и бросая в главу Гильдии скомканный листок бумаги. После чего скрылся за дверью, предусмотрительно ее захлопнув и незаметно нажав перед тем аварийную кнопку, что полностью блокировало выход из помещения и задерживало Фрэнсиса еще на какое-то время. Не сразу поняв, в чем подвох, глава Гильдии развернул скомканный листок. Вместо адреса красовалось издевательское послание, написанное небрежным почерком: «Кто ищет – тот всегда найдет». К тому же, какого-то черта, дверь в кабинет оказалась заблокирована. Фицджеральд лишь скрипнул зубами от досады. Насвистывая какую-то сомнительного содержания песенку о висельниках, Дазай с чистой совестью на ходу сжигал фото. Дело было закрыто, и можно, наконец-то, расслабиться, пока остальные всем Агентством алкашей гоняют. Для него подобное было слишком скучным, а тому же Ацуши нужен опыт, в конце концов, и не только ему... *** Рассказ По нисколько не удивил Рампо. А вот разозлил – изрядно. Чертов Достоевский явно мутит что-то еще, как следовала логика, а вся эта клоунада с пьянством была длительным отвлекающим маневром. Притом, чертов русский успел заполучить слишком много информации обо всех, значит, может снова нанести удар. Но вот то, что он еще и над другом поглумился – уже перебор. Если коротко, краснея от стыда, Эдгар рассказал, как однажды во время творческого кризиса его посетила муза. Вполне себе реальная. Она возникла будто из ниоткуда, когда По едва проснулся, оставив послание и бутылку странного импортного напитка. Потом исчезла. Сколько ни старался Эдгар после поймать прекрасную темноволосую музу с необыкновенными звездчато-серыми глазами, так и не смог. Зато напиток находил под дверью каждый день, и не смел отказываться от такого подарка. Вскоре начал понимать, что такого количества вдохновляющего напитка мало, а рукопись продвигается медленно. Однажды, взывая музу появиться, он уснул, а когда проснулся, нашел под дверью большой пакет с бутылками вожделенного содержимого. И дальше уже его было не остановить... «Лучше тебе не знать, что за муза тебя так упорно вдохновляла» – мрачно подумал Эдогава, решив ничего не говорить, а то несчастного По точно инфаркт хватит. Пусть лучше верит в волшебство и музу, чем в переодетого русского мужика, чуть не споившего наивного писателя до смерти. Если уж Куникида, когда ему поведали, кого он спас и проводил, упал в обморок, то ранимому По, тем более, тайну раскрывать не следовало, – для его же блага. То, что действовал, переодевшись в девушку, именно Достоевский, детектив довольно быстро догадался, дорисовав маркером на фото Фёдора из дела длинные волосы и макияж, а затем сопоставил с рисунком Куникиды. Спиртное в кровь Доппо попало через шприц. Выяснилось это, когда Ёсано его приводила в нормальное состояние, обнаружив едва заметный след от укола. Что до не переносящего даже пары алкоголя Рампо, ему хватило сладкой ваты, которой он наелся и нанюхался. Ее остатки были собраны с одежды детектива, в которой он был в парке. В составе лакомства обнаружилась совсем микроскопическая доза алкогольного вещества неизвестного происхождения, вот только сладкой ваты Рампо слопал столько, что вполне хватило, чтобы его вырубить. – Ты ведь никому не скажешь? – все еще затравленно косясь по сторонам, говорил По, когда Рампо провожал его из Агентства. – Конечно, нет. Обещаю. Если хочешь, могу поклясться своей дедукцией, что никто не узнает, – заверил Рампо. – Ты и прежнее обещание не выполнил, – насупился писатель. Будто подтверждая его слова, гневно застрекотал Карл, настойчиво пытаясь схватить козырек кепки детектива. – Какое? Извини, я не помню. – Рампо и впрямь не помнил. За это было стыдно. – Ну как это? В прошлый раз ты обещал разгадать все дела в моей новой книге и появиться передо мной полотенце, помнишь? – с хитрой улыбкой напомнил По. Карл радостно пискнул, делая движения лапками, будто аплодирует. – Ааа.. это? Нууу... дела я раскрыл и вернулся. – выдавил из себя Рампо, понимая, что обещание есть обещание, и лучше таким не разбрасываться. – Можешь выполнить, когда будет удобно. – подмигнул Эдгар. – Если что, я всегда смогу напомнить. Да, Карл? Енот вместо ответа дотянулся-таки до кепки детектива и умыкнул ее. – Карл хочет сказать, что вернет, когда выполнишь обещание. Так что я жду. А пока продолжу работу над рукописью. Можешь заглядывать в любое время. – помахав детективу, писатель запрыгнул в такси, следом за ним в салон автомобиля нырнул и енот с кепкой. – Ну вот, придется выполнять, – пробормотал Рампо, глядя вслед исчезающему за поворотом такси. *** Вечер был довольно теплым и безветренным. С последнего этажа высотки открывался потрясающий вид на город со всеми его достопримечательностями, огнями иллюминации и неоном Чертова Колеса в парке аттракционов. Как правило, посиделки на крышах запрещались, если таковое место было не оборудовано под подобное. Но что до каких-то правил двум гениям, которым взломать замок и нарушить все, что можно – раз плюнуть? – Федь, а Федь? Вот зачем так подло, скажи на милость? – спросил Дазай, наливая отборное вино, сворованное у Фицджеральда в процессе выполнения задания. – Ты про это что ли? – усмехнулся Достоевский, помахав перед лицом суицидника распечатанным компроматным фото из подворотни. – И про это, и про вообще всё, – хмыкнул Дазай, неопределенно махнув рукой в ту сторону, откуда слышался далекий гудок полицейской сирены. – Зато было весело, признай это, – хитрая кошачья улыбка скользнула по лицу русского. – Мне – очень даже! – пакостно захихикал Дазай, поставив бокал и вынимая из внутреннего кармана плаща не менее компрометирующее фото Фёдора в костюме горничной. – Я тоже это, как вы там говорите, не лыком шит! – Приятно, что тебя так интересует русская культура. Смотрю, и фразеологизмы уже освоил? – И не только их. Водка ваша мне не понравилась, кстати, – заметил Осаму, протягивая Достоевскому бокал вина. Федор осторожно взял бокал и принюхался. Затем отпил глоток и на секунду замер, прикрыв глаза. Едва ощутимый легкий ветерок отбросил челку с лица. Дазай залюбовался этим зрелищем, после чего проглотил разом почти все содержимое бокала. С языка неожиданно сорвалось: – Федь, без дурацкой ушанки ты... тебе больше идет. – Ммм, правда? – прищурился Фёдор, – подозреваю, не только без ушанки. – Кхкхммм, – только и смог выдавить Дазай, у которого от такого ответа слишком разыгралось воображение, а потом в голову врезались воспоминания о бане где-то под Владивостоком. По сему он залпом допил остатки вина и спешно налил следующую порцию. Становилось тише. Уже не слышно было сирен и других звуков улиц, в окнах домов выключался свет. На Йокогаму опустилась глубокая ночь. – Федь, а Федь? – Ммм? – немного сонно отозвался Достоевский, удобно устроившись рядом с Дазаем и положив ему голову на плечо. – Ты уже задумал очередную пакость? – Как знать, Осаму. Как знать… – тихо ответил он. Сейчас Фёдор не о пакостях думал. Просто хотелось ненадолго остановить время. Потому что уже утром следовало покинуть Японию. И, чем раньше наступит утро, тем быстрее все закончится. Но очень не хотелось, чтобы заканчивалось. – Фе-едь? – видимо, Дазай думал о том же, потому что внезапно спросил. – Может, хотя бы, еще на денек останешься, а? Все равно я на работу завтра не пойду. – Мм, ты это зря. Прогуляешь – и работа сама к тебе придет, с требованием отчета. – ответил демон, начиная понемногу дремать. – Не придет, – вяло отмазался Дазай, не веря ни разу своим словам. И ведь Достоевский прав: обязательно поутру вломится Куникида, будет долбить в дверь и орать про дурацкие отчеты. Как же не хотелось чертово утро, слушать эти вопли и снова цеплять маску идиота… По всем правилам Дазай должен бы сейчас защелкнуть на запястьях Достоевского наручники и сдать, куда положено. А он, вместо этого, устраивает с врагом романтичные посиделки на крыше с распитием ворованного вина. Нет, его не исправить, и исправляться он не будет. И менять что-либо – тоже, потому что, черт подери, не хочется. Осаму все устраивало, кроме того, что Достоевский появлялся в Японии крайне редко и ненадолго. – Федь? Достоевский не ответил, потому как уже спал. Дазай на какую-то секунду вновь залюбовался его чертами, а потом шепотом сказал то ли спящему Фёдору, то ли ночной тишине вокруг: – Федь, а устрой новую пакость. Я буду очень ждать, правда...