beauty and the blockhead

Гио Юки всегда был добрым и терпеливым мальчиком. Сколько он себя помнил, он редко мог позволить себе даже немного повысить голос, не то что бы кричать. Да и в его тогдашней размеренной жизни в приюте ему и не на кого было особо сердиться: дети, лишенные родительской ласки, находили утешение друг в друге. Злиться не было причин. С появлением клана Гио его жизнь, конечно, круто поменялась. Он помнил, как в приюте дети сообща украшали комнаты к какому-нибудь празднику, будь то Рождество или День Святого Валентина, и это еще больше сближало всех, ведь общее дело всегда объединяет. Сейчас же все напоминало какой-то кошмарный сон. — Хоцума, блондинистый ты идиот, кто сказал, что это нужно вешать сюда? — надрывался Курото, размахивая гирляндой из букв. — Я же ясно сказал — над камином! — Ты уже определись, твою мать, потому что пять минут назад ты сказал совершенно другое! — Хоцума кинул конец гирлянды и сложил руки на груди. Он свел брови к переносице, оскалился и вообще был очень недоволен. — Хоцу, ну не ругайся, — Тачибана сидел на диване и делал вид, что руководит процессом. На самом же деле он просто вставлял никому не нужные комментарии и больше мешался, чем помогал. — А ты вообще молчи, раз не помогаешь, — огрызнулся Курото. Он был зачинщиком всего этого бардака, потому что хотел устроить для Сенширо, у которого сегодня был день рождения, сюрприз. Фуруори должен был вернуться через пару часов, поэтому, чтобы все успеть, Хорай привлек к делу всех своих друзей. Кто-то (читай, Токо) взялся за дело с инициативой, а кто-то, как Хоцума, скрипя зубами делал то, что говорил ему Курото. — Над камином вешай, — кинул он Хоцуме и, впихнув ему гирлянду, гордо удалился в столовую. Рендзё зарычал и и едва не порвал нить, на которой висели буквы. — Гандон, — пробубнил он и отвернулся к камину. — Хорошо, что Курото тебя не слышал, иначе драки было бы точно не избежать, — Токо поставила вазу с цветами на стол. — Может, хватит уже ссориться? — Молчи, пока тебе тоже не прилетело, — шикнул Рендзё, пытаясь прикрепить к стене букву Д. — Я сегодня в плохом настроении. — А то мы не заметили, кидаешься на всех, как пес цепной, — девушка поджала губы. — Всем сегодня от тебя уже досталось. — Ну не всем, — снова встрял Тачибана. — Юки-тян он не трогает. Юки, протиравший пыль на подоконнике, сглотнул. Он целый день всеми силами изображал мебель, чтобы гнев самых вспыльчивых стражей его не задел, но, судя по всему, совсем уйти из-под обстрела у него не получится. — Потому что Юки меня не раздражает, в отличие от вас всех, вот я его и не трогаю, — проклятая буква никак не хотела держаться прямо, от чего Хоцума начал злиться еще сильнее. — Блядство. — Давай я тебе помогу, Хоцума-кун, — Юки бросил тряпку на подоконник. Хоцума покачал головой. — Сам справлюсь, протирай дальше че ты там протирал, — Сжигатель сдул со лба челку, сделал глубокий вдох и принялся дальше молча заниматься своим делом. Юки отвернулся обратно к окну и вздохнул. Для него все это было в новинку. У каждого из живущих в особняке был свой уникальный характер, и, за тот год, который он провел с Кланом, он понял, что совсем не умеет разбираться в людях. Он сам никогда не становился объектом их издевательств, но четко уяснил, что в ситуациях, подобных той, что сейчас разворачивалась на его глазах, лучше лишний раз промолчать. Раньше, когда стражи начинали ругаться друг с другом, он еще пытался как-то вклиниться, призвать к благоразумию, но Тачибана, да и Лука тоже, считали, что этого делать не стоит. Они же подростки, в них всех кипит кровь, им хочется драмы, выяснения отношений. Правда, сам Юки всегда хотел только спокойствия. Неправильный он какой-то тинейджер. Ему и до отношений не было никакого дела, хотя все его одноклассники один за другим заводили девушек. Ну, или парней. Юки исподтишка взглянул на Хоцуму. Он нравился девчонкам даже несмотря на свой непростой характер, и Юки, в какой-то мере, мог их понять: Рендзё высок, хорошо сложен, у него красивое лицо, да и вообще, он капитан школьной баскетбольной команды, что априори делало его одним из самых популярных учеников. Их одноклассницы, еще буквально год назад говорившие про Хоцуму гадости, переобулись и строили ему глазки, в надежде, что он пригласит кого-нибудь из них на свидание. Дуры, сказал бы Хоцума, и Юки готов был его в этом поддержать, потому что встречаться с кем-то просто из-за того, что он красив или популярен, — отвратительно. Да и не интересовали Хоцуму девушки. Да и парни тоже. Его всегда интересовал только один конкретный человек. Юки пожевал губу. Утром из комнаты Хоцумы доносилось что-то похожее на ссору, по крайней мере, он точно слышал голос Хоцумы (было бы странно, если бы он его не услышал, Рендзё вообще не умел тихо разговаривать), но, что самое удивительное, он первый раз в жизни услышал, как на повышенных тонах разговаривает Шусей. Этот человек всегда был для Юки загадкой, с самой первой встречи, и пусть то, что они пережили за последний год, хоть немного, но сблизило их, лучше от этого вовсе не стало. Шусей ничего о себе не рассказывал, только то, что остальные и так знали. С Юки он и вовсе не был откровенен, но Юки это не обижало. У каждого должно быть свое личное пространство. О чем именно спорили это двое Гио не разобрал, но через пару секунд хлопнула дверь, и мимо него по коридору прошел Усуи. Растрепанный и во вчерашней одежде, Шусей был по-настоящему зол. Гио вжался в стену и тихо пискнул: — Доброе утро, Шусей-кун. — Доброе, Юки, — Усуи даже не обернулся, а его голос был непривычно резким и хриплым. Он быстро спустился по лестнице вниз, прыгая через ступеньку, и вышел на улицу. Думалось Гио, что именно из-за этого утреннего инцидента Хоцума и кидался на всех подряд. Шусей все еще не вернулся. — Вот вас, идиотов, ни на секунду нельзя одних оставить! — Юки подпрыгнул, услышав рядом громкий голос Курото. — Ты криво все повесил, ты не видишь, что ли? Переделывай! — Да пошел ты нахуй, Курото, я не буду ничего переделывать! — Хоцума зло откинул от себя остатки гирлянды. — Заебал, не нравится — делай сам. — Конечно, я лучше все сделаю сам, тебе ведь ничего нельзя доверить, придурок! Ни на что не годишься, как тебя вообще Шусей терпит. Юки резко обернулся на Хоцуму, который в бешенстве схватил со стола вазу с цветами, и прицельно кинул ее в Курото. Хорай успел увернуться, поэтому ваза врезалась в противоположную стену и разлетелась на мелкие осколки. — Еще раз, — прошипел Рендзё, сжимая кулаки до побелевших костяшек, и Юки по-настоящему испугался за его душевное состояние. — Еще раз ты скажешь что-то подобное, я тебя голыми руками задушу. Помяни мое слово, Курото, тебе не жить. Курото, видимо, и сам понял, что перегнул палку, поэтому просто молча пошел за совком и веником, чтобы убрать беспорядок. Тачибана встал с насиженного места, поохал и, прихватив Токо и Цукумо, который зашел в гостиную как раз в момент полета вазы, ушел. В комнате остались только Юки и Хоцума. После выброса адреналина Рендзё резко сдулся, побледнел и устало опустился в кресло, опустив голову. Юки отложил тряпку и присел на подлокотник кресла. — Хоцума-кун, — ласково сказал он, проводя ладонью по золотистым волосам. — Что случилось утром? Ты весь день сам не свой. Хоцума неопределенно пожал плечами и закрыл глаза ладонью. Тогда Юки продолжил: — Я слышал, как ты и Шусей-кун ссорились у тебя в комнате. А потом Шусей-кун вылетел в коридор, злой, я его таким еще не видел... — Слушай, Юки, — Хоцума убрал ладонь от лица и посмотрел на Гио. — Не нужно, правда. Я всегда ценю твою помощь, но не нужно лезть в наши с ним отношения. Это только наше, мое и его. — Я понимаю, но я просто хочу помочь... — Нельзя помочь всем, Юки. Запомнишь ты уже это или нет? — Хоцума скинул с себя руку Божественного Света. — Побеспокойся лучше о себе. Не говоря больше ни слова, Рендзё покинул гостиную, оставив Юки в очередном приступе рефлексии и самокопания. Утреннего конфликта с Шусеем можно было бы избежать, если бы Хоцума был хоть немного умнее. Главная его проблема состояла в том, что он сначала говорил или делал, а потом — думал, из-за чего часто попадал в неприятные ситуации. И если его напарник всегда потом его из этих ситуаций вытаскивал, то сейчас Шусей просто сказал: — Как будешь выкручиваться в этот раз? И ушел, хлопнув дверью. Лучше бы он просто продолжил орать на него. Шусей был из той категории людей, которые редко повышают голос, он всегда говорил размеренно и спокойно с остальными, позволяя немного отпустить себя только с партнером, но у Хоцумы был крайне редкий талант злить людей. Уж сколько всего Шусей от него натерпелся за многие годы дружбы, из стольких проблем его вытаскивал, терпел все его выходки, драки, во всем помогал ему, но даже такому адскому терпению рано или поздно приходит конец. Усуи тоже человек, у него тоже есть чувства, а Хоцума об этом в какой-то момент забыл. День начался хорошо. Выходной, никакой учебы; они проснулись почти одновременно, какое-то время лежали в обнимку, целовались, Хоцума почти не распускал руки, хотя нет-нет, но ладони проходились по худым бедрам и выступающим позвонкам. Уже тогда в голову закралась навязчивая мысль, что Шусей снова похудел. И ведь правда, последние недели две, пока он работал над каким-то университетским проектом, Хоцума ни разу не видел, чтобы он ел. Как обычно только цедил кофе литрами, на завтрак, обед и ужин. У Хоцумы каждый раз желудок сводило от того, какие напитки пил его напарник: сладкие, с кучей сиропа и сахара, с шапкой из взбитых сливок, а Шусею хоть бы что. Сладкое, обычно, разжигает аппетит, но, видимо, не в случае Усуи. — Тебе сварить кофе? — спросил объект его мыслей, садясь на постели. Хоцума машинально кивнул и обвел его тело взглядом. Задержался на узких плечах, выступающих, как крылья, лопатках, перевел взгляд на ребра, впалый живот и худые ноги. Рендзё нахмурился. Учитывая, что его рост сто восемьдесят, выглядел Шусей, мягко говоря, совсем тощим. — Шусей? — Усуи наклонился к нему и посмотрел вопросительно. — Ты снова похудел. — Не начинай, пожалуйста, — Провидец раздраженно вздохнул и встал с постели. Разговоры о его худобе порядком утомляли. Хоцума сел и потер глаза. — Что не начинай? Сколько ты не ел? Все эти две недели, пока писал свой доклад? — Это был не доклад, это во-первых, а во-вторых, я ел. — Что, кофе? — Рендзё цыкнул и натянул штаны. — Взбитыми сливками питался? Честное слово, Шусей, это уже не смешно. — Так я ничего смешного и не сказал, — Шусей наклонился за свитером. — Это ведь ты в очередной раз начал этот разговор. Не понимаю только, зачем, если ты все равно не заставишь меня есть столько же раз в день, сколько ты сам. Моя физическая активность практически сведена к нулю, в отличие от тебя. Ты занимаешься спортом несколько раз в неделю, а я занимаюсь умственной деятельностью. — Ты сейчас только что сказал, что я тупой? — Хоцума сощурился. Шусей снова раздраженно посмотрел на него и постучал пальцем по виску. — Я сказал то, что сказал. Остальное ты уже сам себе додумал. — А ты не думаешь, что мне может быть неприятна твоя худоба? — Рендзё уперся руками в постель позади себя, с ног до головы осматривая напарника. Ему бы остановиться, подумать хоть немного, но слова рвались из него вперед здравых мыслей. Шусей изогнул бровь в непонимании, и Хоцума продолжил: — Твое тело стало совсем угловатым, плечи заострились, бедра потеряли округлость, ребра можно пересчитать пальцами. Это непривлекательно. — Кажется, ночью тебя мое тело вполне привлекало, — медленно произнес Усуи, комкая в руках свитер. Первый звоночек. Хоцума пожал плечами. — Я не говорил, что я тебя не хочу. Я сказал, что твое тело, в той форме, в которой оно сейчас, выглядит не очень красиво. Да и вообще, кому понравится трахать скелет? Шусей выронил свитер из рук. Хоцума посмотрел на его лицо и увидел в любимых серых глазах настоящий шок. Только тогда до него дошло, что и кому он ляпнул. — Шусей, я... — Так вот, что ты думаешь, — Хоцума сглотнул: взгляд Усуи был холоден. Он никогда не смотрел на Рендзё так. — Думаю, в таком случае тебе просто нужно найти того, кто будет соответствовать твоим стандартам красоты. Шусей отвернул и стал быстро одеваться. Быстро, однако, не получалось — если пуловер он смог с горем пополам надеть, то дальше пальцы перестали его слушаться: пуговица никак не хотела залезать в петлю, а застежка ремня не поддавалась. Хоцума, вздохнув, встал с постели и подошел к напарнику, мягко беря его ладони в свои. Но Шусей пихнул его и отошел на пару шагов назад, все еще сражаясь с одеждой. Его глаза были скрыты волосами, но по поджатым губам было ясно, что он обижен. И зол. — Шусей, прекрати, — Хоцума снова подошел к нему, но в очередной раз получил локтем в живот. — Да блять, Шусей! — Что? Что "Шусей"? — Усуи резко вскинул голову, бросая попытки совладать с ремнем. Его пальцы все еще немного тряслись, черты лица заострились, дыхание стало учащенным. — Ты для чего продолжаешь звать меня по имени? Я серьезно, Хоцума, просто найди кого-нибудь другого. Не сомневаюсь, у тебя это быстро получится. — Да послушай же ты меня, - зарычал Рендзё, хватая напарника за запястья и сильно сжимая. В голосе Шусея сквозила смертельная обида, и Рендзё боялся, что испортил все навсегда. Он не мог этого допустить. — Я вовсе не это имел в виду! Шусей вырвал руки, но Хоцума схватил его за талию и прижал спиной к себе. Он превосходил напарника в силе в несколько раз и сейчас пользовался этим. — Я прекрасно понял, что ты имел в виду, можешь не объяснять. Отпусти меня, — Шусей пихнул его локтем один раз, второй, но тщетно; все равно что драться со стеной. — Отпусти меня! — он повысил голос, почти срываясь на крик. — Я в первую очередь беспокоюсь о твоей безопасности, идиот. Ты свои клинки скоро держать не сможешь, если такими же темпами будешь продолжать ничего не жрать. Как ты собираешься сражаться? Я ведь не могу все время быть рядом и защищать тебя! — О да, конечно, о безопасности он думает, — засмеялся Шусей, заставив Хоцуму скривиться. Неестественный, резкий смех, Шусей так никогда не смеялся. — Ты думаешь лишь о том, что тебе не нравится трахать скелет. Ну так, Хоцума, — он завел руку назад, нащупал лицо напарника и ощутимо похлопал его по щеке. — В твоей школе полно девчонок и парней, таких, как ты любишь, не худых, которые с удовольствием лягут под тебя. Думаю, не стоит упускать такой шанс, правда ведь, тем более, что я сам тебе позволяю? А теперь живо отпусти меня! Я хочу уйти. — Не отпущу, — прошипел Хоцума, сильнее сжимая хрупкое тело в своих руках. — Не отпущу, пока не выслушаешь меня, потому что все, что ты сказал — это ложь! Шусей опустил руки и тяжело вздохнул. Хоцума, посчитав, что он вышел победителем, ослабил хватку и развернул его к себе лицом. Однако, он рано радовался — получив свободу, Шусей оттолкнул его, да так сильно, что Рендзё отлетел на постель. Злость придавала сил. — Я понимаю, что ты снова сказал, не подумав, — Усуи потер запястья, на которых остались следы от сильных пальцев Сжигателя. Он чертыхнулся, понимая, что покраснения быстро перейдут в синяки, все же хватка у Рендзё была стальная. — Но с другой стороны, Хоцума, тебе, черт возьми, восемнадцать лет. Ты должен понимать, что можно говорить, а что лучше оставить при себе. Слова порой ранят сильнее, чем действия, — Шусей невольно коснулся пальцами своих скрытых под свитером шрамов. — Как ты теперь будешь выкручиваться? Сам, без моей помощи? Шусей кинул в него еще один обиженный взгляд и вылетел из комнаты, хлопнув дверью и оставив сбитого с толку Рендзё лежать на кровати. Хоцума провел ладонями по лицу и вздохнул. Его дурная голова не раз уже давала поводы для ссор с напарником, но в этот раз он превзошел сам себя. Шусей все еще не вернулся, на звонки не отвечал, на сообщения в мессенджерах тоже. Хоцума от бессилия бесился еще больше, едва ли на стену не лез от беспокойства, и когда Курото предложил (точнее, в приказном порядке попросил) помочь с украшением для Сенширо, он согласился просто чтобы отвлечься на что-нибудь. Отвлечься не получилось, он только больше разозлился, расколошматил вазу и расстроил Юки. Продуктивный день, ничего не скажешь, программа максимум выполнена. В голове засели слова Курото. И правда, а как Шусей вообще его терпит? Мало того, любит ведь его такого. Не раз говорил, что любит, со всеми его загонами, тараканами и прочими несовершенствами. А сам Хоцума что? Наговорил ему гадостей про внешность, разозлил, заставил нервничать. Ну, подумаешь, похудел немного, главное ведь, что живой, а все остальное неважно. Если Шусею комфортно, то кто такой Хоцума, чтобы что-то ему говорить? Снизу еще долго слышался шум, потому что с его уходом деятельность Хорая не прекратилась. Думается, что дело пошло намного быстрее, когда Рендзё их покинул, по крайней мере сейчас они с Курото друг друга не бесили и мебель не били. Хоцума еще раз набрал номер Шусея, но снова услышал лишь длинные гудки. Он откинул телефон на кровать и прислонился лбом к окну. В памяти снова всплыл образ Усуи, его шокированные глаза и поджатые губы. Хоцума очень сильно обидел его, и теперь не имел ни малейшего понятия, как загладить свою вину. Бесконечные смски с извинениями не помогали, он их просто игнорировал. Рендзё цыкнул и запустил пальцы в волосы. Какой же он болван. В дверь раздался тихий стук. Хоцума обернулся и посмотрел на часы на своей руке: уже шесть. Видимо, Сенширо вернулся. Стук в дверь повторился. — Да иду я, иду, — вздохнув, Хоцума приоткрыл дверь и опустил взгляд вниз, на светлую макушку. Юки вот ни капли не вырос за этот год, тогда как Хоцума вымахал почти на десять сантиметров. — Хоцума-кун, пойдем вниз? Там уже все собрались, Сенширо-сан тоже пришел, — Хоцума заметил, как Юки нервно хрустит пальцами. — Чего нервничаешь? Ты сам вызвался, или тебя снова послали как самого неприкасаемого? — Чего? А, нет, что ты, я сам решил, — Юки криво улыбнулся. — Там просто, это... Вот знаешь, живешь вроде с человеком уже достаточное количество времени, а он для тебя так и остается кем-то неизвестным, вы вроде общаетесь, но как-то... — зачастил вдруг Гио, переводя взгляд с Хоцумы на свои руки и обратно. — Стоп, притормози, пожалуйста, — Хоцума опустил ладони на плечи Юки, и тот вздрогнул. — Что случилось? — Общее дело призвано сближать людей, — продолжал бормотать Юки. — Но вы, стражи, как будто из другого мира, вы всегда ссоритесь, ругаетесь друг с другом, ни дня не проходит без этого... Вы даже парами умудряетесь рассориться в хлам, а потом ходите и страдаете, срываетесь на других... — Юки, — Сжигатель чуть сжал его плечи. — Объясни, наконец, что происходит? Тебя что, кто-то обидел? — Ты бы получше следил за своим напарником, — грозно произнес возникший из ниоткуда Лука. Хоцума непонимающе посмотрел на него. — Ваши проблемы — это только ваши проблемы, не нужно впутывать в них Юки. — Я никого не впутывал, — Хоцума отступил на шаг назад, когда Лука почти силой скинул его руки с плеч Юки, укладывая взамен свои. Гио покраснел до кончиков волос, но не шелохнулся. — Я еще в обед сказал, что мы разберемся сами. Что произошло, черт подери? Шусей вернулся? Юки кивнул. Хоцума сорвался с места и побежал вниз, оставив Божественный Свет и его персонального демона позади. Он забежал в гостиную и столкнулся нос к носу с Цукумо. Больше в гостиной никого не было. — Где?.. — Рендзё повертел головой. Цукумо молча кивнул в сторону столовой, его руки были заняты разными пакетами. — Что произошло? Юки пришел ко мне какой-то нервный. — Ну, — Цукумо замялся. — Мы все, если честно, немного в шоке. — Да что произошло? — Ты лучше посмотри сам, — Мурасаме открыл плечом дверь в столовую и пропустил ничего не понимающего Хоцуму вперед. В столовой, как и в гостиной, все было украшено шарами, гирляндами и прочей праздничной ерундой. Во главе их большего обеденного стола уже сидел Сенширо. Он с вымученной улыбкой озирался по сторонам, громко нахваливая всех сидящих за столом. Он будто бы не хотел замечать той неприятной атмосферы, что царила буквально в метре от него. Курото, сидевший по правую руку от напарника, жевал губу, каждый раз порываясь что-то сказать, но каждый раз передумывал. Токо крутила в руках салфетку и сосредоточенно отрывала от нее по маленькому кусочку. Тачибана, на удивление, тоже молчал, лишь косо поглядывал на сидящего в отдалении от остальных Шусея. Хоцума тут же устремил свой взгляд на напарника. Тот сидел, положив ногу на ногу и опустив голову так, что длинная челка скрывала глаза. Рядом лежала открытая пачка чипсов, в которую он потихоньку запускал руку, а затем медленно, с хрустом надкусывал каждую чипсинку, отчего остальные невольно вздрагивали. Все, кроме Сенширо, который всеми силами пытался разрядить атмосферу. Ситуация напоминала какой-то сюр. — О, Хоцума, привет, — Фуруори помахал ему рукой, и его наконец заметили и все остальные. Токо и Курото переглянулись и придвинулись ближе к Сенширо с разных сторон, Цукумо, пройдя мимо Рендзё, уселся рядом с сестрой, разложив пакеты с вкусностями перед собой, а Тачибана и вовсе поспешил смыться, ссылаясь на неотложные дела. — Присоединяйся. — С днем рождения, — не глядя на Сенширо сказал Хоцума. Он взгляда не отводил от своего партнера, который, в самом деле, сидел и ел чипсы. Шусей, который на дух не переносил фастфуд, да и еду в целом, сидел и жевал снеки, которые ему подкинул младший Мурасаме. Усуи метнул в него быстрый взгляд и снова уставился перед собой. Все еще обижен, решил Хоцума, не зная, с какой стороны подступиться. Все его звонки и сообщения с извинениями были проигнорированы, и как действовать Рендзё понятия не имел. — Юки пришел ко мне какой-то нервный, — решил он начать издалека, переминаясь с ноги на ногу. — Заливал что-то непонятное... Типа, что люди, с которыми он живет, так и остались для него неизвестными. Что он имел в виду? В тишине раздался тихий смешок. Хоцума моргнул и переглянулся с остальными. Кажется, теперь слова Луки про то, что нужно следить за напарником, обрели смысл. — Так это ты ему что-то сказанул? — он всем корпусом повернулся к Усуи. Тот сделал глоток из бокала и откинулся на спинку стула, поднимая голову, так что теперь Хоцума имел возможность рассмотреть его. Рендзё не слышал, как и когда он пришел, но видимо достаточно давно, раз уже успел принять душ, сменить свитер на рубашку, а простые синие джинсы на черные с невероятными дырами на коленках и бедрах. Хоцума эти джинсы ненавидел всей своей душой, потому что терпеть не мог, когда его парня облизывали взглядом с ног до головы. А без этого не обходилось никогда, особенно когда Шусей надевал что-то обтягивающее. Он же, сука, пиздец как красив. Его рубашка была расстегнута до середины, обнажая бледную грудь с россыпью мелких родинок. Хоцума задержал взгляд на видневшихся ожогах, но быстро скользнул дальше, к лицу. Влажные волосы на кончиках смешно завивались в разные стороны и то и дело лезли в его глаза. Пухлые губы были плотно сжаты, а в глубине серых глаз все еще мелькала обида. Но самым примечательным был, конечно, синяк на скуле. — Это че? — сипло спросил Хоцума. Он быстрым шагом подошел к напарнику и, не церемонясь, схватил его за подбородок, поднимая голову выше, чтобы лучше рассмотреть гематому. — Это че такое?! Шусей поморщился и оттолкнул руку Рендзё от своего лица. — Синяк, —коротко ответил он. — Я вижу, что это ебаный синяк, я спрашиваю, откуда он у тебя взялся? — взревел Хоцума, вплотную наклоняясь к его лицу. — Синяк — это следствие повреждений капилляров, — на удивление спокойно сказал Шусей, доставая из пакета несколько чипсин. — Удар — капилляры пострадали, образовалась подкожная г... — Завались! — прикрикнул на него Рендзё. Шусей пожал плечами и продолжил хрустеть. — Умничать ты будешь в другом месте. Кто это сделал? — Дай-ка подумать, — Усуи прижал палец к губам. — Мм, никто. — Шусей, — прошипел Рендзё его имя. — Хочешь сказать, что синяк сам нарисовался на твоем лице? Усуи кивнул и взял в руку бокал. — Сам нарисовался, да, — он хихикнул, и до Хоцумы, наконец, дошло. — Да ты бухой. — Скорее, подвыпивший, — поправил его Сенширо. Хоцума посмотрел на него и скрестил руки на груди. — Мы с Шусеем встретились в торговом центре, он был какой-то грустный, ну я и предложил зайти выпить со мной и ребятами из моей группы. Кто же знал, что его так развозит... — Я знал! — ткнул себя в грудь Хоцума. — Ты мог позвонить мне и спросить, я бы тебе сказал, что ему вообще пить нельзя, он пьянеет от одного запаха алкоголя, — он снова повернулся к Шусею. — А я то думаю, че он сидит чипсы жрет, ведь у него аппетит просыпается только тогда, когда он выпьет. — Ну, ты ведь хотел, чтобы я вес набрал, так что ты жалуешься? — Шусей залпом выпил содержимое бокала. — Так, что было в бокале? — Хоцума отобрал опустевший бокал и принюхался. — Вино? Вы с ума сошли, решили споить его? — Так он сам попросил, — ответил Курото, недовольно постукивая пальцами по столу. — Ты мне так и не сказал, откуда у тебя синяк взялся, — он сел рядом с партнером и взял его за ладонь. — Кто это был? Я мокрого места не оставлю от человека, который посмел поднять на тебя руку. Я его из-под земли достану, Шусей, я клянусь. — Ты дурак, — Усуи вздохнул и тряхнул мокрыми волосами. На лицо Хоцумы попало несколько капель. — Никто меня не бил, — сказал он четко, хотя Хоцума ни разу не преувеличивал, когда сказал, что Шусей пьянеет от одного только запаха спирта. — Тогда откуда?.. — Он споткнулся и неудачно налетел на дверь. Прости, Хоцума, это моя вина, — произнес Сенширо и виновато улыбнулся. — Не уследил. Но он такой миленький, когда выпьет, один из моих друзей даже попросил его номер телефона... — Сенширо, — гневно зарычал Хоцума, но Фуруори покачал пальцем. — ...но я сказал, что Шусей уже занят, и что его парень настолько ревнивый, что открутит ему голову... — Зря ты это сказал, нужно было подольше его помучить, — Шусей взял пачку с чипсами в руки, заглянул внутрь и горестно вздохнул. — Кончились. Цукумо перегнулся через Хоцуму и молча всунул в руки Шусея новую пачку. Шусей благодарно ему улыбнулся: — Спасибо. Цукумо улыбнулся ему в ответ. — Помучить? Шусей, ну ты серьезно? — Хоцума, все еще державший напарника за руку, начал поглаживать его по тыльной стороне ладони пальцами. — Я тебе столько сообщений с извинениями прислал, столько раз звонил, а ты трубку не брал... — А ты думал, что я после первого же твоего извинения прибегу к тебе? Твои слова меня очень сильно задели, и я все еще злюсь на тебя, Хоцума, так что не думай, что если я позволяю тебе сейчас держать меня за руку, то ты прощен. Открой, — он кивком указал на чипсы, и Хоцума тут же повиновался, разрывая край пачки. — А я так и думала, что болван Хоцума опять что-то сказал, не подумав головой, — Токо сложила кусочки салфетки в кучку и потянулась к стоящей на столе бутылке с вином. Цукумо тут же ее перехватил и налил сестре почти полный бокал. — Шусей бы не стал просто так злиться. Шусей пожал плечами и закинул в рот несколько чипсин. — Не лезь, — буркнул Хоцума, не среагировав на оскорбление. Сам знал, что болван. — А что ты сказал Юки? Шусей поставил согнутую в колене ногу на стул и стал стучать пальцами по голой коленке. — Всего лишь чтобы он не лез не в свое дело. — Это было грубо, — заявил Курото. — Очень в стиле Хоцумы, но от тебя я такого не ожидал, Шусей. — "Спасибо, Юки, но давай ты сначала разберешься с мечтающим нагнуть тебя Лукой, а потом будешь лезть в чужую постель", — процитировал с каменным выражением лица молчавший до этого Цукумо. Хоцума моргнул и приоткрыл от удивления рот. Да, в самом деле, это больше походило на него самого. Он за словом в карман не полезет, если разозлится, может и не такое ляпнуть, но чтобы Шусей... Да быть не может. — Ха-ха, очень смешно, — он наигранно посмеялся, но остальные продолжали молчать. — Да вы же меня разыгрываете, да? — спросил он. Токо покачала головой и заправила прядь волос за ухо. — Да не может быть. — Мы все — свидетели, — Хорай обвел рукой всех присутствующих. — Так что прекрати изображать из себя Фому неверующего. Каждый здесь тебе скажет, что это правда. — Пиздец, — пробормотал Рендзё и потер лицо ладонями. Он сам бы никогда в жизни не сказал такое Юки, кому угодно, но только не ему. — В таком случае я удивлен, что Лука тебя не отпиздил. — Фу, как грубо, — Шусей ковырялся пальцем в дырке на бедре и потихоньку вытаскивал оттуда нитки. — Грубо было говорить, что Зесс мечтает нагнуть Юки. — Грубо было говорить, что тебе не нравится трахать скелет. — Так, все, — Сенширо громко хлопнул ладонями по столу и встал. Хоцума, не найдя, что ответить на последний выпад Шусея, открывал и закрывал рот, а Токо, Цукумо и Курото осуждающе смотрели на них обоих и шепотом переговаривались между собой. — Замолчали все. Заткнулись, быстро. В столовой воцарилась тишина. Сенширо сложил руки на груди и тяжело вздохнул. — Итак, дорогие мои друзья. Давайте разберемся в том, что произошло. — Я не собираюсь обсуждать свою личную жизнь, — тут же заявил Хоцума. Шусей искривил губы в ухмылке. — А я собираюсь, давайте обсуждать, — весело заявил он и оперся щекой на ладонь. — Когда еще у вас появится такой шанс? Успевайте, пока я все еще пьян и разговорчив. От вина он раскраснелся, глаза пьяно блестели. Он и правда выглядел миленько, как и сказал Сенширо, и в любой другой ситуации Хоцума бы утащил его в укромное место и облапал, вряд ли бы Шусей стал сопротивляться, но сделать так сейчас — значит еще сильнее подорвать его доверие. А Хоцума и так ходил по краю, ведь он все еще не был прощен. Шусей провоцировал, а присутствующие на провокации не поддавались. И слава Богу, подумал Рендзё, что здесь нет Сайри и Рии, потому что иначе он бы живым из столовой не вышел — умер бы от стыда. Все-таки личная жизнь должна оставаться личной. — Как удачно мы пришли, — послышался совсем рядом ехидный голос, и Хоцума буквально взвыл. Вспомнишь солнце — вот и лучик, блять. — Не каждый день подворачивается шанс узнать что-нибудь горяченькое от нашей сладкой парочки. Сайри обнял за плечи их обоих и посмотрел на каждого по очереди. Хоцума поджал губы и попытался скинуть его руку с себя, но Шинмэй только сильнее прижал его к себе. Шусею же было все равно, он снова припал к своему бокалу, который до этого кто-то пополнил, и медленно цедил вино. Рия, отдав Фуруори его подарок, уселась напротив и разгладила складки на юбке. — С каждым разом все интереснее. Нам нужно почаще приезжать, Сайри. — Вам нужно свалить отсюда нахрен, — пробормотал Хоцума. Сайри усмехнулся и пальцами взъерошил его волосы. — Ну раз выпал такой шанс, Шусей, расскажи-ка, как там наш огненный мальчик ведет себя в постели? Такой же горячий, как и его стихия? — Сайри отпустил Хоцуму и практически навалился на Усуи. Он протянул руку и провел пальцами по открытым участкам груди Провидца. — Не разочаровался? Шусей поставил бокал на стол, наклонился к уху Сайри и громким шепотом, чтобы все слышали, ответил: — Пока не разочаровался. Он как огонь, только следов не оставляет. Хотя, — он закатал рукава рубашки, демонстрируя проявившиеся синяки на запястьях. — Иногда все же оставляет. Хоцума отвел взгляд. Эти синяки будут сходить еще неделю, если не больше, поэтому ему было стыдно - перестарался. — И вот тут еще, — Усуи оттянул воротник рубашки, показывая засосы на задней стороне шеи. Сайри присвистнул и подушечками пальцев надавил на один из следов, вырывая у Шусея сдавленный вдох. — Да ты зверь, Хоцума. — Избавь меня от своих комментариев, — прошипел Рендзё, вскакивая со стула. Остальные приоткрыв рты слушали откровения самого скрытного члена Клана. Да уж, скорее Вселенная бы схлопнулась, нежели Шусей начал бы откровенничать на личные темы. — Хм, интересно, а у него больш... - Заткнись! - вскипел Хоцума, кидая в говорившую Рию пакет с конфетами. Девушка ловко поймала пакет и засмеялась, хитро прищурив глаза. — Так, я в этом участвовать не собираюсь. И ты тоже, — рявкнул он на напарника, который хотел что-то ответить. Тот пожал плечами и шлепнул Сайри по поползшей по его бедру руке. — Сайри, я не давал тебе разрешения лапать себя. — А жаль, — расстроенно протянул тот, пальцами пытаясь залезть в дыру на чужих джинсах. Шусей снова шлепнул его. — Ты не часто так одеваешься, дай хоть полюбоваться. Выглядишь потрясающе. Такой красивый, — словно змей-искуситель, Шинмэй говорил томно, соблазняя. — Не будь у тебя парня, я бы тебя увел. — К счастью, у него есть парень, поэтому завались и убери от Шусея руки, — зарычал Хоцума, отодвигая стул, на котором сидел Сайри, подальше от своего партнера. — И что, тебя даже мой вес не смущает? — Шусей наклонил голову, глядя на Сайри блестящими глазами. Шинмэй покачал головой. — А должен? — Ну, некоторых не устраивает. — Этот некоторый — просто глупый маленький мальчик, раз все еще не понимает, какой алмаз попал к нему в руки, — хмыкнул Сайри, кидая в сторону Хоцумы осуждающий взгляд. — Я бы так с тобой не обращался. — Прекрати откровенно клеить моего парня, Сайри, Богом клянусь, я тебе въебу сейчас, — прошипел Хоцума, сжимая кулаки. Сайри поднялся с места, легким жестом откинул волосы назад и снисходительно похлопал Рендзё по макушке. — Не испытывай его терпение, Хоцу. Иначе рискуешь остаться в одиночестве. — Без тебя разберемся. И без вас всех, — кинул Хоцума остальным стражам, схватил напарника за руку и буквально силой выволок из столовой. Сайри проследил за ними взглядом и опустился обратно на стул. — Что? — удивленно спросил он, увидев направленные в свою сторону взгляды. — Сайри, только честно. Ты сейчас к Шусею приставал, чтобы Хоцуму позлить? Или у тебя иные скрытые мотивы? — спросила Токо. Шинмэй усмехнулся. — Именно, чтобы позлить. Хочу, чтобы он понял, что в мире много рыбы, и Шусей не обязан всю жизнь быть прикованным к нему одному. Не переживайте, рушить семью я не собираюсь. Я все еще люблю хорошеньких миленьких девушек, таких, как ты и Рия, — он подмигнул старшей Мурасаме. — Будь он снова девушкой, я бы, может, и поборолся. Помнится, в прошлой жизни он был удивительно красив. — Он всегда удивительно красив, нашел тоже чему удивляться, — где-то сверху громко хлопнула дверь, заставив стражей вздрогнуть. — Надеюсь, они друг друга не поубивают, — вздохнул Сенширо. Курото хмыкнул. — Я тебя умоляю, Сенширо. Думаю, нам нужно как можно быстрее уйти из дома, потому что я не хочу слушать как они ругаются, а потом мирятся. — Предлагаю пойти куда-нибудь поужинать. Я угощаю, — Фуруори улыбнулся. Радостной компанией (а кто не любит покушать на халяву?), они покинули поместье. На улице Сайри кинул быстрый взгляд на окна второго этажа, туда, где находилась комната Хоцумы, криво усмехнулся и ушел вместе со всеми.

***

— Да отпусти ты, — Шусей вырвал руки и прислонился плечом к стене. Хоцума притащил его в свою комнату; он снова не рассчитал силу, поэтому к утренним синякам на тонких запястьях добавились свежие. Шусей тер кожу, наблюдая, как прямо на его глазах покраснения синеют. Хоцума стоял посреди комнаты и молча смотрел на него: не знал, что сказать. Усуи тоже не знал. Сказанные утром слова все еще отзывались в груди глухой болью. Он понимал, что не идеальный, идеальных людей ведь не бывает, но Хоцума никогда раньше не говорил о нем так... Пренебрежительно. — Мне так жаль, — Шусей перевел взгляд на Рендзё. Тот смотрел виновато, словно нашкодивший пес. — Я не знаю, что на меня нашло, Шусей. Мне безумно жаль, что я обидел тебя. Прости меня, пожалуйста. Я вовсе не думаю так, я люблю тебя таким, какой ты есть, и другого мне не надо. Я просто... — он выдохнул и сделал пару шагов навстречу напарнику. — Я правда беспокоюсь за тебя. Ты ведь никогда не говоришь, что плохо себя чувствуешь или у тебя что-то болит. Вспомни, как полтора года назад ты собирался пойти в школу с температурой тридцать девять. — У меня был тест, — пробормотал Шусей, припоминая, что в тот день он действительно был готов умереть от головной боли и высокой температуры, но просто не мог не пойти в школу на важное тестирование. Хоцума тогда поймал его у выхода, разорался и насильно отвел к доктору Фудзиваре. — Хуест, блять, — раздраженно выдал Рендзё, но тут же мысленно призвал себя к спокойствию. — Я чуть не откинулся от беспокойства. И сейчас, может быть, у тебя снова что-то болит, а ты просто не говоришь мне? Может быть, ты уже просто не можешь есть, может у тебя анорексия... — Нет у меня анорексии, успокойся, — вздохнул Шусей. Хоцума протянул руку и провел пальцами по его щеке. — Прости меня. — Тебе пора включать голову, Хоцума. На моем месте мог оказаться кто угодно, и последствия могли бы быть куда хуже, чем сейчас, — Шусей прижался щекой к чужой ладони, капитулируя. Он устал обижаться. — Хуже, чем потерять тебя, не может быть ничего, — прошептал Рендзё, коротко целуя партнера в лоб. — Я такой болван, Шусей. — Может быть, иногда, — не стал спорить Усуи и позволил обнять себя. Он обхватил руками Хоцуму за шею и зарылся пальцами в светлые вихры. — У меня немного кружится голова. — От голода кружится? — От вина, болван. — Я так и не понял, что произошло, — Хоцума коснулся подушечкой пальца синяка на скуле. Шусей пожал плечами. — Как и сказал Сенширо, мы встретились с ним в торговом центре. Я просто бесцельно бродил там, пил кофе... — Не удивлен, — пробормотал Сжигатель и получил тычок между ребер. — Ау. — ... Потом увидел его с компанией друзей из университета, они предложили мне присоединиться к ним. Мы зашли в какую-то закусочную, ну и я решил тоже выпить пива. Не рассчитал немного. — Сколько ты выпил? — Три, кажется, — Хоцума от удивления приоткрыл рот. — Пол-литровых. Ну, меня разумеется, развезло. Но я просто тихо сидел в стороне, даже в разговоре не участвовал. Думал о твоих словах. А потом такая злость накатила, хотя ты же знаешь, я обычно вообще не бешусь... — Шусей, ты когда злишься, это очень хорошо видно, — Усуи смотрел вопросительно, и Хоцума решил объяснить. — Твое лицо может оставаться совершенно бесстрастным, но твои глаза темнеют, дыхание учащается, а нос заостряется. Остальные, может, этого и не замечают, а я вот всегда. Не понимаю только, почему ты все эмоции держишь в себе. — Ну в общем, — Усуи отвел взгляд в сторону. Хоцума провел ладонью по его спине и обнял покрепче. — Я разозлился, по-настоящему. Сидел и ломал зубочистки, представлял, как буду втыкать эти облымыши в твой х... — Шусей! — Неважно, да, — Усуи провел носом по чужому плечу и прижался им к воротнику футболки, вдыхая родной запах. — Потом мы вышли оттуда, и я был настолько погружен в свои мысли, что не заметил дверь и налетел на нее. Отсюда синяк. Никто меня не бил, я сам не разглядел ее. — Ты ведь без линз? — Да, я утром забыл их надеть. — Горе ты мое, — ласково сказал Хоцума, убирая влажные русые волосы со лба. Шусей поморщился, но не отстранился. — В игры по ночам играю я, а зрение плохое у тебя. Несправедливо как-то. — Я посадил свое читая книги. — Да-да, ты красавица, а я уебище, я помню, — Шусей ударил его по плечу, а Хоцума засмеялся. — Я люблю тебя, слышишь? — он прижался лбом ко лбу Шусея. — Всего тебя люблю, худого и не очень, и злого, и доброго, и всякого. Ты — моя жизнь, и без тебя не было бы меня. Шусей обхватил его лицо ладонями и коротко поцеловал, оставляя на губах Рендзё терпкий привкус вина. — Я тебя тоже люблю. Но мое терпение не безгранично, Хоцума, поэтому... — Я буду думать, что я говорю, — закончил за него Рендзё, чем заслужил еще один короткий поцелуй. — Ты слишком трезв для человека, который выпил три банки пива, а потом шлифанул это вином. Шусей отошел от него и уселся на кровать по-турецки. Нижние пуговицы на рубашке расстегнулись, давая Хоцуме возможность полностью рассмотреть бледную грудь. Хотя, чего он там не видел? — Десять минут холодного душа — и я снова трезв. А вина я выпил совсем немного и не на голодный желудок. — Ты после ледяной воды так вырядился? — Хоцума цыкнул и закрыл приоткрытое окно. - Грудь нараспашку, дыры эти ужасные на джинсах... — Я думал, тебе нравятся мои джинсы, — Усуи вытянул ноги вперед, осматривая их. Хоцума подошел к нему и, схватив за лодыжку, приподнял левую на уровень своего пояса, поглаживая выступающий голеностопный сустав. — Нравятся, когда ты надеваешь их только для меня. А когда всякие Сайри пытаются запихнуть пальцы в эти дыры, я хочу их сжечь, — Рендзё огладил ладонью голень, поднимаясь выше. Даже сквозь грубую джинсовую ткань Шусей чувствовал жар его кожи; расслабленное алкоголем тело отзывалось на чувственные прикосновения. Он оперся локтями о постель позади себя, с интересом наблюдая за дальнейшими действиями Рендзё. Хоцума потянул за лодыжку, заставляя Шусея выше поднять ногу, и коснулся губами тыльной стороны стопы. — Жаль, что я не могу запретить тебе носить такое. — Верно, ты не можешь. Я твой, но я не твоя вещь, правда? — Хоцума кивнул, оставляя легкие поцелуи на чужой стопе. — Но не ревновать все равно не получается, — он отпустил ногу напарника и сел рядом с ним на постель. — Это вопрос доверия, Хоцума, — Шусей перевернулся на живот и улегся грудью поперек колен Рендзё. Он посмотрел на него снизу вверх и слегка улыбнулся. — Ревнуешь, значит не доверяешь, считаешь, что я могу променять тебя на кого-то другого и уйти. Но я ведь клялся тебе, что никогда этого не сделаю. Мои слова ведь что-то значат для тебя? — Многое, — хрипло выдавил из себя Хоцума. Приятная тяжесть на коленях не давала ему в полной мере сосредоточиться на том, что пытался донести до него Шусей. — Ты для меня значишь многое. — Я рад, — Усуи водил пальцами по животу Хоцумы, чувствуя, как под ними напрягаются мышцы. — Доверяй мне, пожалуйста. Я одеваюсь так не для того, чтобы на меня обращали внимание, а потому, что мне нравится так одеваться. — Угу, — буркнул Хоцума. Прикосновения и близость Шусея повлекли за собой недвусмысленную реакцию организма, и он боялся лишний раз пошевелится, лишь бы не привлекать к этому внимания. Однако не заметить его возбуждение было невозможно. — Ну слава Богу, а то я уже ненароком подумал, что ты не рад меня видеть, — пробормотал Шусей, пальцами надавливая на вздыбленную ширинку на джинсах партнера. Хоцума сглотнул и облизал резко пересохшие губы. — Ты что, разговариваешь с членом? — Нет, балбес, я разговариваю с тобой, — Шусей потерся щекой о чужую плоть через деним и расстегнул ширинку. Хоцума сел удобнее, опираясь руками позади себя для большей устойчивости. — Ты простил меня? — спросил он, вздрагивая от первого прикосновения холодных пальцев к твердому члену. — Если больше не будешь называть меня скелетом, то да, простил, — Шусей подул на влажную головку и обхватил член пальцами, мягко сжимая. — Но еще раз говорю, следи за тем, что, а главное кому ты говоришь. — Кто бы говорил, — с губ Хоцумы сорвался первый стон, когда Шусей провел вдоль члена языком. — Сам то... Что сегодня сказал Юки? — Мм, ты про это, — Усуи заправил непослушную челку за ухо и мокро поцеловал головку, слизывая с уретры каплю выступившего предэякулята. Хоцума вздрогнул и сжал покрывало под собой. — Он просто попался мне под горячую руку. — Ты страшный человек. Шусей тихо цыкнул и, обхватив член губами, втянул его внутрь. В его рту было горячо и мокро, и так охуенно хорошо, что Рендзё, не сдержавшись, толкнулся бедрами дальше. — Тише, тише, — Шусей тут же отстранился, пережимая член партнера у основания. — Давай-ка я сам, а ты постарайся лишний раз не двигаться. — Но... — Хоцума наткнулся на насмешливый взгляд серых глаз и вздохнул. — Да-да, я понял, хорошо. Ты изверг, не понимаю, как все остальные этого не замечают... — Потому что просто не хотят замечать, — Провидец провел носом от основания к кончику члена и облизал губы. — Может быть, знай они меня также хорошо, как ты, никаких вопросов по поводу "как ты мог сказать Юки такое" не возникло бы. Пальцами другой руки он стиснул мошонку, и после положил ладонь на сильное бедро для опоры. Хоцума кусал губы и еле сдерживал себя, чтобы не начать вколачиваться в чужой теплый рот, когда Шусей снова насадился на его уже колом стоящий член. Он запрокинул голову, глядя в потолок; боялся, что если опустит взгляд на своего любовника, то не сдержится. Шусей же старательно обсасывал головку, помогая себе рукой в том месте, которое в его рот не уместилось. Он дразнился, больше распаляя, чем доставляя реальное удовольствие, потому что он умел и любил брать глубже. — Блять, — простонал Рендзё. Его бедра рвались вперед, но ощущение чужой тонкой ладони на своем бедре немного отрезвляло. Шусей отстранился и раздраженно убрал волосы с глаз, тогда-то Хоцума и решился опустить на него взгляд. Лучше бы он, конечно, этого не делал. Растрепанный, покрасневший, с влажными от слюны и смазки губами, его напарник был воплощением похоти и секса. Хоцума гулко сглотнул. — Мешают? — сипло спросил он. Шусей кивнул, плавно стек с его колен на пол и устроился между его разведенных ног. — Давай подержу? Шусей снова кивнул, устраиваясь удобнее и вновь беря член в руку. Хоцума пальцами зачесал его волосы со лба назад и несильно сжал в кулак, не оттягивая, а просто придерживая. Ему шли убранные волосы, у него красивый лоб и скулы, но он упорно отращивал эту длинную челку, которая ему только мешала. Козерог, что с него взять, упертость — его второе имя. — Так лучше, — пробормотал Шусей и прижался губами к стволу. Он надавил языком на уздечку и провел им выше, обводя головку по кругу. Снова игрался, но Хоцума не давил и лишь стойко терпел. Была в его напарнике такая садистская нотка, о которой другие и не подозревали. Вспомнить хотя бы, как он заставил Хоцуму пришивать оторванные им же самим пуговицы к рубашке. Он тогда укололся шестнадцать раз, но пришил, пусть криво и косо, но зато сам. Правда, в итоге рубашку все равно пришлось покупать новую, но это уже отдельный разговор. Зато они приятно провели время в примерочной. Закусив губу, Хоцума наблюдал, как его напарник ритмично двигает головой, с каждым разом вбирая его член все глубже, пока головка не уперлась в заднюю стенку горла. Шусей отстранился, откашлялся и насадился снова, по максимуму расслабляя глотку и позволяя горячей плоти проскользнуть еще дальше. Рендзё вздрогнул и медленно надавил на его голову, заставляя отклонить ее вбок, чтобы ему открылся обзор на длинную шею и сжимающее его орган горло. Шусей сощурился и посмотрел неодобрительно. — Тшш, — пальцами свободной руки Хоцума провел по его горлу, а потом несильно сжал его ладонью. Шусей загнанно задышал, его глотка начала судорожно сжиматься, плотнее обхватывая член. Тем не менее, он не пытался отстраниться до тех пор, пока Хоцума сам не отпустил его. Он осел на пятки и тяжело дышал; на подбородке влажно блестела слюна вперемешку со смазкой, взгляд поплыл и стал совсем пьяным, но уже явно не от вина. — Ты просто пиздец, — хрипло сказал Хоцума. Он выпустил волосы напарника из кулака и запустил в них пальцы, массируя кожу головы. — Тебе понравилось, да? Шусей кивнул и пододвинулся ближе. — Сделай так еще, — попросил он. — Просто сжать? — Да, остальное я сделаю сам. — Как скажешь, любовь моя, — Хоцума снова стиснул его волосы в кулак. Они повторили это еще несколько раз, и каждый раз, чувствуя, что напарник вот-вот кончит, Усуи пережимал основание его члена пальцами и не давал ему этого сделать. Он ждал несколько минут, пока предоргазменная судорога пройдет, и только после этого снова позволял засунуть член себе в рот. Хоцуме ничего не оставалось, кроме как подчиниться воле своего любовника. Хочет он побыть садистом, пожалуйста, тем более что Рендзё все еще чувствовал свою вину перед ним за сегодняшнее утро. Да и он сам, кажется, читал что-то про управление оргазмом, но не думал, что Шусей захочет когда-нибудь такое попробовать. А его напарник, оказывается, был падким на эксперименты. — Я больше не могу, — заскулил Хоцума, когда тонкие пальцы в очередной раз не дали ему достичь пика. — Хватит, Шусей, прошу тебя. Он умоляюще посмотрел вниз, в глаза своего любовника, надеясь увидеть в них хоть каплю сострадания, все-таки Хоцума терпел достаточно долго. Но нет, серые глаза горели огнем, и милосердия там было ровно ноль. — Ладно, так и быть, — хрипло сказал Усуи, поглаживая ладонями бедра любовника. — Тогда можешь не сдерживаться. Получив разрешение, Хоцума схватил его за затылок и натянул ртом на свой горящий огнем член. Ему хватило буквально пары толчков в узкое тугое горло и одного взгляда в широко распахнутые любимые глаза, прежде чем он кончил, заливая губы и лицо Шусея теплой спермой. Тот еще несколько мгновений двигал сжатой ладонью по еще не опавшему члену, выдаивая его, а затем слизал беселые капли с головки, и, наконец, отпустил его. Хоцума рухнул на спину и раскинул руки в стороны, пытаясь отдышаться. Это был едва ли не самый сильный его оргазм за всю его недолгую жизнь; в голове было приятно пусто, двигаться совершенно не хотелось. Однако он должен был позаботиться о своем любовнике. Хоцума скосил на него глаза, когда он сел рядом на кровать. Чертовка, думал Рендзё, глядя как его душка-напарник пальцами собирает с лица потеки его семени и засовывает себе в рот. Рендзё закрыл лицо ладонью и отчаянно захныкал. Мягкий уже член заинтересованно дернулся. — Ты, блять, слов нет, — пробормотал он, отнимая ладонь от лица. Шусей посмотрел на него вопросительно, держа палец между губ. Хоцума махнул рукой и, кряхтя, сел. Он притянул Усуи к себе, жадно вгрызаясь в его губы поцелуем. Шусей с готовностью ответил, позволив Рендзё почувствовать свой собственный вкус на его губах. Хоцума усадил его к себе на колени, практически разорвал ширинку на чужих джинсах, и засунул в них руку. — Моя помощь уже не требуется, да? — прошептал он в поцелуй, нащупывая мокрое пятно на чужом белье. Шусей фыркнул и обнял его за шею. — Я справился сам, спасибо, — он чмокнул Рендзё в лоб, затем в нос, в обе щеки и, наконец, в губы. — Но мы можем продолжить, и тогда уже ты позаботишься обо мне. — Конечно мы продолжим, — Хоцума опрокинул Усуи на спину и навис сверху. — Я ебать как люблю тебя. — Так любишь ебать или просто любишь? — Блять, — тяжело вздохнул Хоцума, пока Шусей возился под ним и смеялся. — Ты невозможен. Я на тебя глаза остальным-то открою, — пригрозил он напарнику пальцем. — Пусть знают, какая ты язва. — Да после сегодняшнего они и так это поняли, не волнуйся. — Шусей улыбался, а у Хоцумы от его улыбки сердце пропустило удар. — Так что, я дождусь ответа? — он хитро сощурился. — И то, и то. Устроит тебя такой ответ? Шусей кивнул и погладил своего напарника-тире-любимого по волосам. — Я тебя тоже люблю. Хоцума абсолютно счастливо вздохнул и уткнулся носом в чужую шею, наваливаясь на партнера всем весом. — Дай мне пять минут, и я буду готов позаботиться о тебе. — Да хоть десять, мы с тобой никуда не торопимся. Тем более, что все остальные ушли. — Все-то ты знаешь, — пробубнил Рендзё, обнимая своего самого дорого и любимого человека. Он не видел жизни без него, и сколько бы раз Шусей не говорил ему, что Хоцума должен будет продолжать жить даже если его не станет, он не сможет. Не может он представить себе жизнь без своего партнера, без его хитрого взгляда, язвительного характера и всяких садистских штучек, которые проявляются редко, но метко, без его нежных рук, теплых объятий и ласкового голоса. Говорят, без кота и жизнь не та, а у Хоцумы вот жизнь без Шусея — и не жизнь вовсе.