Вечность крови

Дилюк проснулся, окидывая комнату непривычным взглядом, не узнавая в ней никаких знакомых черт, кроме своего брата рядом с собой, который бормотал что-то себе под нос, а лица того не было видно. Из-за закрытых штор узнать время было невозможно, оба брата жили в постоянной рутине течения времени без знания происходящего. Да и следить за минутами было не в их интересах, оба только и делали, что кололись новыми дозами, хватая каждый раз передоз, кайфуя от этого, словно последние наркоманы, место им было в канаве. Красноволосый метнул безумный разъяренный взгляд потухших глаз на маленький комочек нытика и мямли, своего любимого брата, от которого не было никакого толку, кроме удобной и просторной дырки для траха. Его ебать хотелось вечно, а перекошенное лицо доставляло такой азарт, что Дилюк кончал только от вида этого заядлого наркомана. Но кроме таких прекрасных проведенных часов, Кейя был абсолютно бесполезен, а сейчас и вовсе мешал. — Гребанный мудак, ты схуяли схватил всю дозу? — увидев привычное состояние Кейи, в котором тот постоянно был под дозами героина, Дилюк схватил того за разорванный ворот рубашки и приблизил к себе, плюя ядовитые оскорбления, пока второй с диким стояком ржал, наслаждаясь оказанным вниманием и чувствуя протекающий наркотик по дырявым венам. Красноволосый тянул своего названного брата за волосы, не отказывая себе в удовольствии избить раскайфованную морду с обдолбанными глазами, словно у помешанной сучки в течку. Дилюк крепко схватил того за шею, сжимая большие пальцы на артериях. Душить своего брата наркомана доставляло особое удовольствие, ведь у второго даже встал, хотя сам он был на грани потери сознания. Пена изо рта полилась прямо на сжимающие руки Дилюка, а глаза со зрачками размером с юпитер закатились, скрываясь за верхними веками. — Сранный обдолбыш, ты выглядишь просто отвратительно, — издав смешки, Дилюк отбросил руки с отвращением, вытирая чужую слюну об обломки синих волос, на что Кейя никак не отреагировал, продолжая поддергиваться от экстаза, конвульсий, удушья, или что там этот кусок наркомании чувствовал, Дилюк откровенно не ебал. — Шлюха, снова проебал двойную дозу, — стоило ему вспомнить, что Кейя вколол себе то, что принадлежало Дилюку по законному праву, раздражение начинало клубиться в сознании еще сильнее, а кулаки чесались. Ухватив мямлю за разодранный воротник рубашки, красноволосый замахнулся, влепляя сильную пощечину, от которой покраснела рука, что уж говорить о щеке обдолбанного. Эти удовлетворенные хмыки еще больше выводили из себя, когда Дилюк понимал, что этот гребанный мазохист наслаждался ситуацией. С мыслью что он выбьет из брата всю дурь, наркоман уселся на чужом теле поудобнее, давя острыми коленями на ребра, от чего дышать становилось еще тяжелее. Один удар, от неожиданности которого голову Кейи отбросило, на секунду послышался хруст, будто шея сломалась. Второй удар, кадык стал бешено поддергиваться, и спустя секунду из глотки вылился сгусток темной крови, перемешанный с сырыми человеческими органами, которые не удосужились даже прожевать, отчего вся эта липкая смесь скатилась по побитому телу, практически на руки Дилюка, который не выдержал бы столь отвратной желчи на своих руках. Третий удар, в воздухе блеснуло что-то белое, напоминающее зуб. Четвертый удар, вся нижняя половина лица распухла, а в раскрытой улыбке виднелись сквозящие дыры, а десна были заполнены осколками от разбитых зубов, отчего челюсть напоминала акулью. Пятый удар, нос оказался сплющенным, очевидно сломанным в нескольких местах, отчего кровь залила весь ебальник, даже скатываясь в уши, и теперь Кейя, заляпанный в собственной крови настолько, что его глаза были с трудом различимы в этом кровавом месиве, с натяжкой издавал хрипы, будто на смертном ядре, и рука зашарила по собственным карманам раньше, чем Дилюк это заметил и мысль о сломанной руке пришла в голову. С непрекращающейся дрожью в поддергиваемой конечности Кейя достал из кармана пакетик с белым порошком, в виде подарка, который должен был усмирить бешеный нрав и агрессивный настрой Дилюка, который после избиения чувствовал себя гораздо лучше, несмотря на руки, пропитанные чужой кровью, которая забилась даже под ногти, и вымывать ее будет просто отвратно, но у наркомана была идея, кто это сделает лучше него. Попытка задобрить возымела неплохой эффект, и Дилюк все еще восседая на полудохлом обдолбыше, решил за раз нанюхаться до состояний смертельной эйфории, но сохранив часть. Красноволосый, уже потеряв последние крупицы самосознания, с интересом покрутил перед собой остатки порошка под хрипы Кейи, которому не хватало воздуха. Запрокинув голову, наркоман высыпал остатки себе в рот, чувствуя, как язык постепенно онемеет, а вкус горечи остался на стенках глотки. — Блять, будто уксуса выпил, — сплюнув остатки порошка, которые проглотить не удалось, Дилюк чувствовал эту разъедающую горечь, и стремясь избавиться от нее, поднял полубессознательного братика и наклонился к изувеченным губам, засасывая их в попытке смыть вкус уксуса чужой кровью. Язык наркомана безжалостно облазил весь рот, особенно сильно меняя положение зубов и их остатков, отчего они вылезали, потом их невзначай обратно вставляли в десна, и от такой страсти Кейя аж проснулся, блестя безумными синими глазами, пока Дилюк, словно кровосос, слизывал красные сгустки, чувствуя как соленоватый привкус наполняет глотку, даже слишком, ведь кровь уже стекала по шее, о чем оба не особо беспокоились. Оторвавшись от изувеченных губ, наркоман наконец-то почувствовал, как жажда отступила, но смешанный вкус горечи и солености, уксуса и крови, никуда не исчез, словно налетом оставшись в глотке. Кейя не смог сдержать душераздирающего смеха настолько, насколько он мог из-за кровавой дыры вместо рта и давящих коленок на груди, игнорируя вкус горечи, пришедший от Дилюка. Синеволосый примет братика любым, даже если у него изо рта такая вонь. — Ты че ржешь, больной ублюдок, — заметив припадочного в истерике брата, Дилюк чувствовал, как хорошее настроение постепенно улетучивалось, а наркотик, растекшийся по венам и оседающий в желудке, придавал больше смелости и рассеянной агрессии. — Т-ты… Уак путо… об-бмахалсйа... Кха, валенем, — с трудом выговорив 4 несчастных слова, сдерживая вырывающийся из нутра смех, под конец сдался, позволяя залиться в истерике, пока Дилюк с перемазанным ебальником смотрел на него, как на больного, будто сам не являлся таковым. Наркоман понял, что Кейя обдолбался в край, раз собственную кровь принял за варенье, и от этого сам залился в припадочном смехе. И так один ржал как не в себя, думая что взрослый братик захотел побыть ребенком и съел банку малинового варенья, а второй осознавая тупость и бред старшего. Они оба были в одинаково безумном состоянии и не знали, что произойдет в следующий миг. Дилюк, как главный доминант в их паре, взял на себя роль ведущего и хорошенько встряхнул потрепанного брата, у которого в голове разлетались искры от боли из-за перекошенного лица. — Але, не спи, — красноволосый начинал потихоньку заводиться от злости и возбуждения, но смотря в остекленевшие глаза раздражался. Но пару пощечин вернули Кейю в сознание, и с вываленным из разорванного рта языком, с которого стекала кровь прямо на пиджак Дилюка, синеволосый начал сам охотно раздевать своего партнера, чем несказанно забавлял своего младшего брата. Наркоман с непривычной нежностью поглаживал спутанные синие волосы, перепачканные телесными жидкостями, отчего те потеряли свой природный блеск. У Дилюка от неожиданной нежности свербило в глазах и паху, и стараясь преодолеть возбуждение, наклонил голову брата к своему стояку, который через штаны истекал предэякулятом, и на штанах появилось мокрое пятно от вязкой жидкости. — Вхавахв, т-ты… буто описаллсйа... Хахвха, уак лебенок… , — Дилюк проигнорировал очередные неразборчивые мычания, доносящиеся из кровавого рта, ведь наркоман был больше сосредоточен на том, чтобы спустить надоедливые брюки и всунуть обдолбышу, который с поддергивающими скулами, если это конечно были они, ведь через уже успевшую засохнуть кровь ничего не было видно, включая черты лица, обсасывал член. Кейя плыл от того, насколько нежно его любимый братик приставил его к себе, ощущая поглаживания по своим волосам, но постоянная боль, которая ни на секунду не утихала, возвращала его в реальность, и эта смесь любви и жестокости доставляла синеволосого будто в другое измерение, где-то на грани безумного наслаждения и бесконечного ада. И пока старший не мог определиться со своими чувствами, Дилюк начал все сильнее раздражаться, чувствуя вытекающие кровавые слюни, которые будто текли на оголенные нервы. Стараясь избавиться от раздражения, которое, казалось, закралось даже под грязные ногти, наркоман натянул длинные волосы на кулаки и сам стал двигаться, каждым движением попадая по задней стенке глотки, заходя внутрь, игнорируя хмыки брата, который не мог дышать, ведь нос был сломан, а всю полость рта заполнил стояк. Член попадал по разбитым зубам, загоняя их в глотку, и Кейя был вынужден глотать их, чувствуя, как горло царапают осколки. С каждым толчком Дилюк был все грубее, сосредотачиваясь на ощущениях мокрой тугой глотки вокруг члена и крови, которая приятно обволакивала и будто успокаивала. Прикрыв от наслаждения глаза, он даже не смотрел на будто позеленевшее лицо своей дырки для траха, поэтому никак не ожидал, что приятный нежный минет закончится тем, что Кейю вырвет прямо ему между ног. — Блять! Громкий вскрик сотряс комнату, и красноволосый с отвращением взглянул вниз, на то, как на кровати и у него на члене собираются ошметки плоти, лужи крови и осколки чего-то белого, зубов, которые Кейя проглотил и поцарапал горло, что вместе с толчками призвало к рвоте. Виновник этого сейчас лежал лицом вниз, и Дилюк рукой затолкал его в эту блевотину, тщательно размазывая по кровати, отчего кровь, кажется, попала даже в глаза, ведь синеволосый не подумал о том, чтобы прикрыть их. — Сука, тебе блять воздуха не хватает? Так и сказал бы, и твой любимый братик помог бы тебе, — Дилюк подхватил лицо Кейи, где уже ничего нельзя было увидеть, кроме закатанных глаз, и, придерживая его одной рукой за волосы, когда синеволосый буквально повис на нем, наркоман достал из наволочки нож, блестящий своим туповатым лезвием. Дилюк всегда спал с ножом в подушке, это странным образом успокаивало, ведь осознание того, что он в любую секунду мог угандошить обдолбыша не могла не радовать душу. Ухватив покрепче рукоятку, наркоман приставил острие к уголкам губ, с трудом найдя их. — Расширим-ка тебе рот, и дышать и сосать будет проще, видишь, какой у тебя добрый братик? — Кейя кивал в такт его словам, но наркоман был уверен в том, что ни одно его слово не было доставлено до адресата, учитывая, что у этого самого адресата кровь в ушах вместо бананов. Но нож, к несчастью, оказался слишком тупым, чтобы одним движением разорвать уголки губ и увеличить улыбку, которая и так не сползала с лица Кейи. — Блять, если бы ты не сломал пилу, то было бы гораздо удобнее, — с недовольством Дилюк ухватился за нож и начал попытки разрезать, удлиняя рот. Лезвие вонзалось в заеды, спустя некоторое время разрывая их, а потом от неожиданной легкости наркоман по ошибке приложил слишком много силы и по инерции проехался с одной стороны почти до уха, не рассчитав силу, отчего Кейя взвизгнул, чувствуя как рот расширяется и появляется пустое пространство, обдуваемое слабым ветерком, ведь его любимый братик позаботился, чтобы не причинить ему боль, и услужливо подул на ранку. Кейя не смог сдержать умиления и постарался показать самую добрую улыбку, на которую только был способен, в попытках развеселить своего брата, и у него это получилось, ведь Дилюк откровенно ржал с того, насколько уебищно синеволосый смотрелся с наполовину раскрытым ртом, ведь вместо щеки теперь валялись 2 ошметка кожи, которым Дилюк быстро нашел применение, сувая туда свой кровавый и облеванный член, чувствуя как лоскуты кожи собираются вокруг, наркоман обхватил их и начал надрачивать, не думая о том, что толчки доходят до противоположной щеки, практически до боли разрезая ее. Чувствуя неприятную тесноту, Дилюк быстро понял в чем дело, и даже не вытаскивая член до конца, оставляя в кровавой полости головку, он вновь ухватился за рукоятку и проделал дырку с другой стороны, не касаясь уголка губ. Под визги осунувшегося Кейи, который видимо уже не смог терпеть эту гребанную боль, которая была в каждом уголке его лица, наркоман старался вырезать круг как можно более аккуратно, не задев внутри свой же член, иначе будет не прикольно. Синеволосый снова потерял сознание, но в этот раз наркоман решил не будить своего обдолбыша, ведь вырезать круг на противоположной щеке будет удобнее, если он не будет сопротивляться. К сожалению несколько раз Дилюк все-таки промахнулся, так что нож задел уголок глаза, а при второй попытке со всей дури попал в кость глазницы, очевидно оставив там трещину. С третьего раза попав в нужную точку, наркоман начал водить ножом из одной стороны в другую, оставляя раны и порезы, но недостаточно длинные и глубокие, чтобы вырезать остаток щеки. Повозившись еще некоторое время, Дилюк наконец осуществил задуманное, когда услышав звук шлепка и отделения плоти. Кусок соблазнительной смуглой кожи, перепачканной в крови ее обладателя, валялся на грязных простынях, так соблазнительно, что наркоман не смог сдержаться и протянул руку, чувствуя, что плоть чем-то напоминала желе своей податливостью, а упругость и мягкость придавала такой вкусный вид, что будто зачарованный, Дилюк скомкал кожу и засунул ее в рот, чувствуя, как мясистые волокна застревают в зубах, будто самая обычная еда, а кровь напоминала самый сочный сок. Жуя и смакуя каждый участок, наркоман не мог выпить всю кровь, поэтому та, к превеликому сожалению, стекала по шее и скрылась за рубашкой. Дилюк быстро прожевал и съел кусок своего брата, чувствуя, как тот навсегда останется с ним и никуда не сбежит, ведь частичка его тела уже внутри наркомана. Как следует подрочив дырявым ртом, Дилюк накончал внутрь, но капли спермы попали в пустой проход и оказались на кровати, что не могло не расстраивать. От знакомого горького привкуса, Кейя снова очнулся, смакуя белесую жидкость своего брата, чувствуя непривычный холодок во рту, от того, что там появились несколько удобных дырок. Обдолбыш еще не свыкся с новыми изменениями в своем лице, от того не мог контролировать свой бескостный язык, который все время норовился вывалиться наружу, на картину подобного Дилюк смотрел с умилением и некой заботой, помогая Кейе засунуть язык обратно в рот. Столь заботливый жест синеволосый не мог не оценить, с благодарностью смотря на окровавленного своей кровью братика, и в глазах горели звездочки, обозначающие великую любовь и желание быть с ним навсегда. После одного раунда член Дилюка все еще стоял, поражая своими размерами, и не мудрено, ведь пока наркоман получал отборнейший минет от бессознательного брата, его член проходил через расхуяренную полость насквозь, и головка выглядывала на свободе, отчего стимуляция легким холодком заставила и без того скорострельного Дилюка кончить еще быстрее. Стащив со своего члена Кейю, который максимально не хотел этого делать, и который практически вцепился в член, норовясь откусить его, сделав своего брата кастратом, Дилюк дал крепкого подзатыльника, от чего синеволосый ударился об лобок, и его все же беспрепятственно оттянули, хватаясь за загривок спутанных длинных волос. Красноволосый уложил того на спину, наслаждаясь зрелищем дырявого лица, чувствуя, как кровь приливает к головке, хотя весь член и так был покрыт чужой кровью и блевотой, вкус был неподражаем, на секунду подумал Дилюк, вспоминая картины того, как усердно Кейя отсасывал ему. Раздвинув чужие ноги, засовывая их прямо над головой братика, отчего Кейя в некотором роде напоминал макаку, Дилюк сорвал лосины, поражаясь тому, насколько легко они рвались, судя по всему, они были очень дешевыми. Красноволосый понял, что они были удобными для того, чтобы разорвать их перед первым прохожим для хорошего секса, ведь стоили эти лосины мало, и заменить их было проще простого. От картины того, как Кейя раздвигает ноги перед первым попавшимся за небольшую сумму, а того и вовсе бесплатно, Дилюк стиснул зубы, ощущая гнев, пусть он и не знал, насколько была правдива эта догадка, но это не мешало ему со всей грубостью сорвать с Кейи штаны, и еще сильнее задрать ноги, открывая взору чистый, пока еще незапятнанный кровью зад. Сминая аппетитные булочки, с трудом сопротивляясь желанию откусить от них, Дилюк решил оставить это на десерт, и сначала приступил к основному блюду, всовывая свой смазанный кровью хуй в податливый зад, с первого же толчка упираясь в разбухшую от частой стимуляции простату. С первого же толчка Кейя проснулся, издавая громкие стоны, хрипы и крики, которые доносились из разодранного горла, и при каждом издавании звука выкашливались сгустки крови. Наркоман вдалбивался в податливую задницу, ощущая, как с каждым толчком Кейя становится еще более тугим, ведь от того количества крови, которое он уже выкашлял, тот все больше задыхался, становясь похожим своей бледностью на утопленника. Но чем сильнее он был на грани смерти, тем сильнее сжимался, доставляя удовольствие Дилюку, который очень быстро кончил внутрь. Вытащив член, из раскрытой дырки потекла белесая сперма, смешанная с каплями крови. Все время пока Дилюк ебал Кейю, он не мог оторваться от столь соблазнительной кожи, вкус которой он все еще помнил. Вновь вернувшись к излюбленному ножу, наркоман дрожащими руками приставил лезвие к заднице, ощущая прилив еще большего возбуждения и предвкушения. Пытаясь справиться с дрожащими от наслаждения руками, Дилюк снова вогнал свой член в Кейю, делая размеренные толчки под чужие стоны, хотя сам был полностью сосредоточен на том, чтобы отрезать лакомый кусочек. Приставив нож к смуглой привлекательной коже, наркоман одним махом вонзил его, проходясь вертикальным ударом вверх, а затем сворачивая направо, еще раз, и еще раз, образуя не совсем ровный квадрат. Сделав еще пару штрихов, уже толком и не видя кожу из-за обильного количества крови, Дилюк оторвал плоть, поднося ее к лицу. Аромат крови наполнил ноздри не хуже любого наркотика, и красноволосый очень быстро затолкал большой кусок еды себе в рот, чуть ли не давясь, когда мышцы разрывались у него на зубах, а жир отдавался кислым привкусом, что понравилось еще больше, чем плоть с щеки. От подобного Кейя видимо спятил окончательно, сжав с такой силой, что Дилюк сразу же кончил от тесноты и сногсшибательного вкуса, который запомнится надолго. Синеволосый начал выкрикивать желания, скрытые в его душе еще очень давно, от которых наркоман приходил в конкретный шок, ведь до такого состояния Кейя еще не опускался, выкрикивая о том, насколько он хочет плоть своего братика, сварить часть его тела и сожрать, чтобы Дилюк навсегда остался с ним. — Я так хочу тебя! Я хочу тебя съесть, хочу содрать с твоих костей плоть, сварить ее и проглотить, чтобы мы стали единым целым навеки, и ты никогда не покинул меня! — громкие крики раздавались в комнате, когда Дилюк от шока прекратил свои толчки, выслушивая, какую дичь несет Кейя, ведь подобное — это последнее, что можно было сказать во время секса, тем более будучи бессознательным, в чем Дилюк не сомневался, глядя на стеклянные синие глаза. Дотрахав едва дышащего брата, наркоман в последний раз кончил в него, вытаскивая член с неопределенными чувствами. Эйфория от наркотиков отступала, а тело отчаянно требовало еще больше дозы, чтобы вернуться к тому, что он чувствовал в начале. На шатающихся ногах Дилюк дошел до кухни, оставляя за собой алый след, хотя на самом не было ни капли крови. Достав с ящика уже использованный шприц, наркоман вколол себе еще одну дозу, едва ли попав по вене, ведь перед глазами все расплывалось, и едва ли он видел, куда втыкает очередную порцию героина. С приближением новой дозы эйфорическое состояние души вернулось, и Дилюк вспомнил о недавних словах Кейи, и будучи любящим старшим братиком, решил исполнить желание своего возлюбленного, и позволить тому навсегда остаться с ним. Достав кухонный нож, так как он был явно острее того, которым он разрезал Кейю, Дилюк одним махом отрубил себе указательный и безымянный пальцы левой руки, игнорируя боль и думая только о том, как этот подарок осчастливит братика. На обратном пути до комнаты уже помимо чужой крови красовалась и его собственная, и глядя на это, Дилюк уже чувствовал, как становится един с Кейей. Пока наркоман шел, он умудрился пару раз столкнуться с углами и даже разок выронить свой драгоценный подарок, но сразу же поднял его, продолжая идти до комнаты. В комнате на кровавой кровати лежал Кейя, мирно спящий, несмотря на израненное лицо, ведь этот день выдался утомительным, пусть и наслаждения было столько же. Дилюк с умилением подошел к Кейе, наблюдая за тем, с каким умиротворением он спал. Как заботливый младший брат, наркоман начал оказывать помощь и раздвинул ноги обдолбышу, вливая кровь с обрубков пальца в анус, смотря на то, как тот раскраснелся еще больше. Такая милая картинка, и ее не испортит даже белая торчащая кость из отрубленных пальцев. Как следует наполнив братика своей кровью, Дилюк осторожно поместил внутрь безымянный палец до упора, доталкивая его до простаты. Указательный же отправился прямиком в глотку, и наркоман позаботился о том, чтобы Кейя все проглотил и запил смесью из его и Дилюка крови. Младший брат словно добрая маленькая фея, помогающая старшему осуществить его желания, ведь по горлу по пищеводу в желудок катится вкусный пальчик, а с другой стороны уже торчит второй. Какая прелестная картина. От которой Дилюк начал терять сознание, ведь крови потерял он много, и героином обкололся также не меньше. На грани потери сознания наркоман вколол себе последнюю дозу, чувствуя наслаждение, и лег рядом с Кейей, заключая того в свои объятия. Ощущая странный холод рядом с собой, который шел от Кейи, второй особо не задумывался об этом. Закрыв глаза, он больше никогда не откроет их, встретив свою смерть от передоза.