Побег

Я прекращаю бежать только когда оказываюсь в глубоких зарослях леса. Останавливаюсь и оглядываюсь вокруг. Холодный, влажный воздух окутывает меня. Где-то несколько метров надо мной поют птицы, а трава практически полностью промочила мои тапочки. Я делаю глубокий вдох и сжимаю кулаки. Я счастлива. Я на свободе. Не смотря на достаточно прохладную погоду, мне жарко от бега и от адреналина в крови. Я продолжаю идти дальше не замечая, как ветки царапают мне до крови руки и ноги. Я иду быстро, все ещё волнуясь, что за мной погоня, и меня вернут. Вдруг, переполненная эмоциями, впервые, за несколько месяцев, я опять начинаю бежать. Падаю, теряю один тапок, выкидываю второй и бегу дальше. Я знаю, что если бежать достаточно долго, можно добраться до железной дороги, а там прицепиться к какому то поезду, и тогда все, побег удался окончательно. Спустя четверть часа я таки устаю бежать и опять начинаю идти. Чувствую, как по ноге что-то стекает, и немного приподняв юбку замечаю порез на ноге. Как ни странно, но боли я не чувствую, поэтому как ни в чем не бывало продолжаю идти дальше. Страшно становится только с приходом темноты, когда я понимаю что могу стать лёгкой добычей диких зверей обитающих в алтайских лесах, а запах крови, только поможет им быстрее найти меня. Я все больше начинаю ощущать усталость и сил остаётся все меньше. Хочется упасть и уснуть, но перспектива быть съеденной каким-то медведем не прельщает, поэтому я продолжаю идти. Я вдруг слышу звук поезда и понимаю что железная дорога должна быть уже близко. Это наполняет меня энтузиазмом и я ускоряю шаг. Спустя пару минут моя нога цепляется за что-то и я практически падаю. Обернувшись назад я замечаю дрот. Не смотря на удивление я продолжаю идти дальше задумавшись, что делает дрот в лесной глуши. Возможно от железной дороги... Вдруг сзади меня слышатся шаги, но как только я оборачиваюсь наступает тишина. Списываю все на то, что мне часто что-то кажется и иду дальше. На второй звук я не оборачиваюсь. И зря. Потому что спустя пару секунд меня хватают зажав рот и я теряю сознание. Когда я прихожу в себя, то понимаю что нахожусь в помещении. Сначало я думаю что меня поймала погоня, но осмотревшись вокруг понимаю что это место не похоже на больницу, а мужчины в военной форме напротив меня, не напоминают санитаров. Один из них подходит ко мне и пристально смотря в глаза произносит: - Вы меня слышите? Я киваю и ко мне подходит второй мужчина. - Как Вы объясните, что попали на запрещённую территорию? — его голос высокий, похожий на женский. - Какую запрещённую территорию? — удивляюсь я. - Не валяйте дурака. — раздражённо говорит первый. — Вам лучше самой во всем признаться, не то, мы Вас заставим. Поверьте, мы это умеем. - В чем признаться? — я по немногу начинаю боятся мужчину в форме. - Ладно. Пока что просто отвечайте на вопросы. — он уходит в сторону и проследив за ним взглядом, я вижу как он садится за стол и берет в руки ручку. — Имя и Фамилия. - Аглая Любинских. — говорю я и сразу жалею что не соврала. - Год и дата рождения. - Девятое октября двухтысячного года. - Макс, пробей по базе. На пару минут наступает тишина и второй печатает что-то в телефоне. - Ничего. Ни в каких списках не числится. — отвечает он товарищу. - Новый агент значит... — задумчиво произносит тот. Я вдруг осознаю весь ужас ситуации. Меня принимают за иностранного агента. Зная наши спецслужбы открутиться мне не удастся. Хотя, а что если рассказать им все как есть... Маловероятно, конечно, что они поверят мне, но если они смогут найти доказательства в сети возможно это спасет меня. Но возможно вернет назад. Но тогда я могу попробовать опять сбежать, а мертвой я уже ничего не сделаю... - Я не агент! — говорю я и чувствую как у меня дрожит голос. — Я сбежала с психдиспансера... - Ну да, так мы тебе и поверили. — улыбается сидящий за столом. - Обо мне даже в новостях писали! Я с Москвы... Я убила свою сестру... — у меня бешено бьётся сердце, только бы они поверили— Вы можете это проверить! Обо мне писали в новостях год назад! Другой мужчина что-то печатает в телефоне, а потом показывает это своему товарищу, который с удивлением и недоверчиво смотрит на экран, а потом на меня. - Действительно... — медленно произносит он и собирается сказать что-то ещё, но тут открывается дверь. Я замерла на пару секунд и просто смотрела на вошедшего. Он был практически не похож, на того человека которым знала его вся страна. Сгорбленный, с палочкой, без волос, президент РФ и правда выглядел как человек больной и практически при смерти. Он посмотрел на меня, на мужчин находящихся в комнате и негромко произнес: - Кто эта девушка? - Мы сейчас Вам все объясним! — мужчина сидящий за столом вскочил и подбежав к президенту начал что-то быстро ему говорить. Я не пыталась их слушать. Или правильнее сказать, не могла сконцентрироваться на разговоре. Меня захлестнули мысли и какое то ощущение нереальности происходящего. Попасть в бункер к президенту, это звучало как бред сумасшедшего. Хотя, я и есть сумасшедшая А вдруг мне все это кажется и сейчас я проснулась в своей одиночной палате? - Вставай! — один из мужчин в форме грубо схватил меня за плечо приказывая встать. Я поднялась и мимо воли опять посмотрела на президента. Сейчас я заметила что он дрожит всем телом. Меня вывели из комнаты и мы пошли по длинному, плохо освещенному коридору бункера. Я словила себя на мысли, что тут очень неуютно и можно даже сказать страшно. Двое мужчин привели меня в ванную. Один из них достал из комода одежду и кинул ее на пол со словами: - Помойся, переоденся и вторая дверь с левой стороны. А ещё, молись, что ты до сих пор жива. Второй не произнес ничего и они оба вышли. Я осмотрела ванную комнату и осторожно открыла кран. На меня брызнула холодная вода. Поежившись, я отстранилась и принялась снимать с себя одежду просто оставляя ее на полу. Мыться оказалось неожиданно приятно, и переодеться в чистую одежду, хоть и немного на меня большую тоже. Спустя пол часа, я вышла из ванной. Мои волосы все ещё были влажными. Вторая дверь с лева открылась легко и я оказалась и хорошо освещенной комнате, где стоял сильный запах лекарств. На кровати сидел человек, в котором я опять узнала президента. Он сидел скрючившись, обняв себя руками и опустив голову вниз, как будто ему было плохо. Я остановилась в дверях не особо понимая что мне делать. Но после моего приветствия, он поднял голову и посмотрев на меня жестом пригласил сесть рядом. Что я и сделала, все ещё не понимая зачем я ему понадобилась, если он в таком состоянии. Спустя минуту он выпрямился и вытерев дрожащей рукой пот с лица посмотрел на меня. - Забавно, что Вы сюда попали... — произнес он разглядывая меня. Его голубые, почти бесцветные глаза скользили по мне вверх и вниз. - Да уж... Никогда бы не подумала, что такое вообще возможно, — вздохнула я и попыталась словить его взгляд. — Позвольте узнать, зачем Вы хотели меня видеть? — да, я таки решилась это спросить. Президент вдруг перестал разглядывать меня и сам посмотрел мне в глаза. Мне тогда на секунду показалось что в его взгляде промелькнул страх. - Как Вам сказать... — он отвел глаза в сторону — Хотя чего там, в последние дни можно побыть честным. — он опять посмотрел на меня. В его взгляде стояла мольба. — Составьте мне компанию, пожалуйста, я не хочу умереть один. — в тот момент меня так до глубины души тронула искренность в словах этого человека, что я не задумываясь ответила: - Да, конечно. - Спасибо. — вздохнул президент. — Я не выходил от сюда уже наверное год... На публике всегда двойники. А я, тут, чувствую себя практически уже мертвым, только боль напоминает мне о том, что я ещё жив. Мне хотелось сказать, что он сам виноват в происходящем, но я только понимающе кивнула. Ища тему для разговора я вдруг заметила на его руке часы. Золотые, я могла бы поклясться, и по краю циферблата украшены бриллиантами. - Красивые часы. — сказала я. Тут президент вдруг снял их с руки и протянул мне. - Возьмите, мне они уже все равно ни к чему. — и пока я от изумления не могла произнести ни слова он дрожащими пальцами застегнул часы у меня на руке. - Спасибо. — тихо произнесла я, и поймав его руку, взяла ее в свою. Он удивлённо посмотрел на меня, а потом мягко улыбнулся. Мне понравилась его улыбка, в ней было что-то человечное и одновременно странное, что не возможно объяснить словами. Я погладила его по морщавой, холодной ладони. Никогда не думала что он может быть таким слабым. - Почему Вы сбежали с больницы? — спросил он. - Меня хотели отправить на принудительное лечение. — ответила я. - А попали Вы туда как? - Я случайно убила сестру. Я не хотела, просто ударила ее, а она упала... — я остановилась, потому что мой собеседник вдруг резко сжал мою руку и поморщился от боли — Что с Вами? Вам плохо? — , чувствовала всю глупость этих вопросов, но не знала что сказать ещё. - М-мне-е н-надо при-ле-ечь... — простонал президент и я приобняв его за плечи помогла ему лечь на кровать. Но когда я встала взять одеяло, он панически схватил меня за руку. - Не уходите! — практически закричал он и тут же согнулся и застонал. Мне стало жаль его, и я укрыв его, села рядом. Погладив его по плечу, я заметила что он плачет. Я вытерла слезы с его щек и продолжила гладить плечи. Мне это нравилось. Нравилось настолько что практически возбуждало меня. Когда он взял мою руку и положил ее себе на живот, мне показалось что я сейчас кончу. Он легонько застонал и я погладила его по животу, одновременно сжав ноги. Плохо понимая что я делаю, я легла рядом обняв его со спины. Я могла слышать его урывистое дыхание и ощущать дрожь его тела. - Как Вы? — спросила я. - Чуть легче... — еле слышно ответил президент и я почувствовала что таки кончила. — Говорите дальше, что у Вас там было... Он хочет отвлечься, поняла я. - Я просто ударила ее по лицу, а она упала и ударилась головой об угол стола и умерла. — продолжила я. — Моя мать решила, что я сделала это специально, и отправила меня в психушку. А там, меня признали опасной для общества и отправили вообще как можно дальше на Алтай. И так как я все отрицала и отказывалась лечиться, мне назначили принудительное лечение, которые должно было начаться завтра. Но, утром, мне посчастливилось сбежать, когда все ещё спали... — я почувствовала что он расслабился и осторожно повернулся лицом ко мне. Я улыбнулась. Мне было хорошо от полученного оргазма. Я продолжила говорить, пока не заметила что он уснул положив голову мне на плечо. Я не смела пошевелиться. Да и особо не хотелось. Я сама не заметила как уснула обнимая его. Проснулась я ночью, от того что Владимир Владимирович сел на кровати. Я поднялась следом за ним и положив руку ему на плечо спросила: - Все в порядке? Он покачал головой и резко встал. Подойдя к умывальнику в другом конце комнаты он нагнулся над ним и его вырвало. Бедняга, подумала я и у меня сжалось сердце. Не смотря на царящую вокруг тьму я заметила как он дрожит ещё сильнее чем обычно и крепко держится руками за умывальник. Тогда я встала и взяв его под руки отвела назад к кровати. Он сел и по его выражению лица казалось будто он сейчас умрёт. Мне вдруг стало страшно. - Вы как? — тихо произнесла я коснувшись рукой его лица. Он с трудом посмотрел на меня и вздохнул. — Хотите лечь? — после еле заметного кивка я уложила его обратно в постель. — Что у Вас за болезнь? — спросила я, хотя уже практически догадалась. - Рак. — одними губами ответил мне президент. Я в ответ только обняла его, и он довольно таки быстро уснул. Будь добра к нему, подумала я про себя, возможно это спасет тебе жизнь, а ещё, тебе ведь до боли жалко его, не смотря на то что это за человек. Твоя эмпатия, Аглая, тебя когда нибудь погубит, но сейчас судьба видимо хочет чтобы ты ее использовала. В бункере теряется ощущение дня и ночи, и времени в целом, когда бы ты не уснул или не проснулся всегда одинаковый свет, одинаково воняет лекарствами (к чему правда потом привыкаешь) и те же самые охранники в форме, которые приносят одинаково безвкусную еду. - Вы не голодны? — спросила я наблюдая, как Владимир игнорирует стоящий на столе завтрак. - Нет, мне потом будет плохо если я поем. - Ну хоть воды попейте. - От нее тоже. Мне опять становится его жаль. Я допиваю кофе и обнимаю его со спины. Он отвечает мне на объятие и накрывает мои руки своими. Я мимо воли замечаю какие они у него тощие, с обвисшей кожей, мне становится не по себе и одновременно я ощущаю какое-то извращённое удовольствие касаясь их. - Хорошо, что Вы рядом. — произнес президент. — Спасибо. Я ничего ответила, только прижалась лицом к его щеке. Мы просидели так до тех пор, пока не пришли его охранники и не не принесли капельницу. А потом я сидела рядом с ним, пока он лежал под ней, и гладила его руку. Мне нравилось это все, единственное, что меня волновало, что я начинала привязывается, а он ведь скоро умрет... Когда капельница закончилась он уснул, но не на долго, потому что вскоре он открыл глаза и со стоном попытался сесть. - Что случилось? У Вас что-то болит? — я положила ему руку на плечо. - Спина... — еле слышно выдавил он. - Давайте я сделаю Вам массаж? — то ли спросила, то ли сообщила я. Он кивнул и я осторожно помогла ему лечь спиной ко мне. Я провела ладонями по его сухой, дряблой коже и ощутила как он напрягся. Но вскоре после моих манипуляций его мышцы опять расслабились и мне даже показалось, что он уснул, настолько спокойным стало его дыхание. Спустя пять минут Владимир сел и улыбнулся мне. А я не могла сдержать улыбки в ответ. Я очень надеялась что моя улыбка выглядит нормально, но ему, вроде как нравилось. Он погладил меня по щеке и сказал: - Спасибо, солнышко. И тут мне в голову пришла идея. Самая безумная идея, которая меня когда либо посещала. Но, если подумать логически, я ничего не теряла. Мысль о том, что многие женщины в нашей стране отдали бы все за возможность которая сейчас есть у меня, окончательно подтолкнула меня к действию. Я наклонилась к Владимиру и поцеловала его в губы. Сначало осторожно, но потом, когда он не оттолкнул мне, ещё раз и легонько прикусив его губу. Когда я отстранилась и посмотрела на него на его лице было написано чистое изумление, а в глазах стояли слёзы. Я широко улыбнулась, и он вдруг резко обнял меня, притянув к себе и уткнувшись в мое плечо заплакал. Я погладила его по голове. Он сам отстранился спустя время посмотреть на меня, и я опять поцеловала его. Он ответил на поцелуй, и опять заплакал. Я чувствовала себя немного странно, но одновременно мне было приятно. Я ощущала его слезы на своем лице, и их соленый вкус во время поцелуя. Мы целовались так как будто нам обоим было по двадцать. Я запустила руки ему под футболку и коснулась кончиками пальцев обвисшего живота. Раньше я не замечала этих складок кожи. Владимир сделал глубокий вдох и положил голову мне на плечо. Я погладила его живот и он закрыл глаза и прошептал: - Спасибо... - Не болит? - Чувствуется, но это постоянно так. Я поцеловала его в щеку и опять прошлась рукой по животу. Мои действия, кажется успокаивали его, и он так и уснул на мне. Я вдруг поняла, какой он легкий, и мне стало немного не по себе от осознания что он настолько болен. Но это не помешало мне спустя несколько минут кончить. В порыве чувств я обняла его и подумала что в жизни не могла бы себе представить такого развития событий. Он проснулся вечером, и лёжа в моих объятиях под капельницей негромко рассказывал мне обо всем на свете, а я слушала его и изредка целовала. Он сказал что ему хорошо со мной. Что он давно себя так не чувствовал, что я замечательный человек. Я заметила что у него милая улыбка когда он смотрит на меня. Когда капельница закончилась, я опять поцеловала его в губы. После чего он сказал что я заставляю его чувствовать себя молодым, на эти пару минут. Потом он резко встал и с уверенностью, которой я никак не ожидала от больного человека подошёл к комоду. Он вынул из него шкатулку и вернувшись ко мне, дрожащими руками высыпал ее содержимое на кровать. Золотые кольца, подвески и браслеты оказались лежать передо мной. - Возьми себе, — сказал Владимир смотря мне в глаза — продай их и уедь в Москву. Радуйся жизни, как я никогда не мог. — опять встав, он достал из шкафа кожаную куртку и принялся распихивать содержимое шкатулки по многочисленным карманам. За пару минут на кровати лежал лишь свёрток рублей. Их он положил в нагрудный карман и протянул мне куртку. - За шкафом есть дверь. — сказал президент, — введи пароль, девятнадцатое восьмое тысячу девятьсот девяносто девять и ты выйдешь в коридор, по которому если достаточно долго идти, дойдешь до его конца и вверху будет люк, через который ты сможешь выбраться и попасть на станцию... — он вдруг сжался от боли, и я поспешила обнять его — Спасибо, мое солнышко... — еле слышно прошептал он. — Уходи как можно скорее, пока мои люди не убили тебя, как свидетеля... - Я останусь с Вами. — неожиданно для себя ответила я— Спасибо Вам за все, но я дождусь конца. - Ты ангел. — простонал он, а я погладила его по плечам. Ночью его опять рвало, и мне пришлось помогать ему держатся на ногах, а потом практически нести до кровати. И когда я убаюкивала его и целовала лицо, я вдруг поняла что люблю его. Да, возможно завтра он умрет, а сейчас ему настолько плохо, что не до этого, но я такие решилась сказать ему. Как ни странно, он улыбнулся мне и сказал что тоже любит меня и жалеет, что мы не познакомились раньше, но он рад, умирать рядом со мной. Я вдруг заплакала и прижала его к себе. Я ощущала его дыхание на себе и не хотела чтобы оно когда либо затихло, но судьба неумолимо приближала конец. Мне вдруг стало больно, слушать его стоны боли, но я не подала виду и продолжила гладить его и шептать успокаивающие слова пока он, измученный болезнью не уснул у меня на груди. Утром ему все ещё было плохо, но меня радовало то, что моя компания позволяет ему отвелечься. Владимир сам поцеловал меня и заплел мне косичку, насколько он был в состоянии, аккуратно. Я уже давно привыкла к неприятному запаху исходящему от него, поэтому когда он спросил меня не мерзок ли он мне, я искренне ответила что нет. И опять таки, не смотря на всю странность и трагичность ситуации, мне нравилось, я бы не хотела это прекратить. В этот день он вообще не вставал с кровати и капельницу ему поставили на целый день. Как ни странно, но в первые за то время, что я была с ним рядом, реально трезво поняла, что подходит конец. Я все так же обнимала его, а он все так же прижимался ко мне и почему то начал повторять мое имя. Его "Аглая, Аглая, милая Аглая" до сих пор стоит у меня в ушах. Он попросит меня рассказать что-то что бы отвлечь его от боли. И я говорила. Говорила так долго пока он мог слушать, время от времени останавливаясь, что бы помассировать место, которое у него сейчас особенно болело, или просто успокоить его после приступа болей. В какой то момент меня начало клонить в сон и я последний раз (как потом оказалось) сказала Владимиру что люблю его и не прекращая гладить его по спине уснула. Я проснулась спустя час от того, что мне стало холодно. А спустя несколько минут, я поняла что Владимир, которого я обнимала мертв. Мой мозг, казалось, не воспринимал этого, но мне все равно стало грустно. Я погладила его по голове и позвала по имени, как будто ещё надеясь на то, что он ответит мне и заплакала. Я плакала пока одевалась, и пока подвязывала волосы и застегивала обувь. Когда я полностью оделась, то подойдя к кровати последний раз обняла его. Потому я укрыла его одеялом, будто он все ещё мог замерзнуть, поцеловала в лоб, потом в губы и надела куртку. Последний раз оглянувшись на комнату, где я повела последние три дня, я направилась к двери за шкафом. Коридор оказался не настолько длинным как я думала и вскоре, я уже была на станции. Сейчас, сидя в поезде до Москвы, я вдруг поняла, что мне стоит бежать не столько в столицу, сколько со страны вообще. Куда угодно, в Сербию, Турцию, хоть куда, пока меня не нашли те, кто придет к власти после Владимира Путина. Я достала из одного из карманов тонкое золотое кольцо. Его я не продам, это будет моя память о той странной извращенной любви на три дня в бункере, которые казались мне месяцами. За пол часа Москва. Я поцеловала кольцо. Интересно, я наверное единственный человек которому, уже бывший президент РФ, спас жизнь?