почему не я?

      Саша была непонятной. Совсем. Даже слегка странной. Казалось, что она очень сложный человек. И это было правдой. В детстве это было не так заметно, да и не важно. Она брала золото и радовалась. Трусова знала: она - лучшая. Не сказать, что у неё нездоровая самооценка, скорее излишняя самоуверенность.       Девчонка позволяет себе сдружиться с кем-то из группы. Этим "кем-то" оказывается Щербакова. Милая и добрая девочка, казавшаяся слишком хорошей для этого мира. Даже имя у неё такое нежное и ласковое - Аня. Их тандем очаровывал.       Русоволосая поджимает губы и по странному мотает головой, когда отвечает на вопросы в интервью. Её речь больше похожа на отрывки чего-то другого и более связанного из головы, а голос слышится тяжёлым. Ну и пускай. Плевать. Не важно. Важно побеждать на льду.       Кареглазая легко отвечает на любые вопросы журналистов, словно заведомо знает что они спросят. Да она и на английском им готова ответить. И конечно всегда с самой яркой, красивой и искренней улыбкой. Завораживает и бесит одновременно.       Всё хорошо. Беззаботно. Даже с уходом Саши в другой штаб. На КПК Трусова только и делает что подъезжает к Ане, вылавливая её взглядом из толпы.       Нет. Это обман. Ничего не хорошо. Саша перестаёт выигрывать, а трещина в земле между ними становится огромным обрывом. Девочки вырастают, меняются. Трусова начинает выглядеть ещё угрожающе нежели раньше. Раньше были, наверное, взгляд и результаты. А сейчас? Сейчас всё в ней. Сильное тело, заметный рельеф мышц в руках, ногах и животе.              Щербакова всё такая же лёгкая и изящная, тело кажется хрусталём. Но вопреки внешнему виду - Аня сильная. Стальной стержень, хладные спокойствие и ум - всё при ней. Она становится абсолютной чемпионкой.       Трусова таит злобу, но не подаёт виду. На пьедестале почти всегда одно и то же. Взгляд темноволосой сверху вниз. Такой искренне добрый, что поглядывает на старого и доброго друга. Доброго ли? Такого вопроса в голове нет. Щербакова довольно сильно привязалась к сопернице, но так нельзя, это против всех правил.       Пока Саша скалит ложную улыбку, Аня слегка поджимает губы и ловит ту взглядом. Видит ту насквозь, хорошо её знает. Что-то говорит на ухо, хочет взбодрить. Младшая мотает головой и отнекивается. Веселья нет.       Волосы окрашиваются в вызывающе яркий цвет. То ли рыжий, то ли красный. Неоднозначное пламя. Победное бордо или алый, состоящий из ненависти? Щербакова говорит, что ей идёт. Слегка лукавит. Русые волосы нравились Ане намного больше. Цвет их напоминал пшеничное поле, успокаивал своей ненасыщенностью и нейтральностью. Новый же выводил на неоднозначные эмоции, шатенке становилось не по себе.       Старшая помнит. Помнит хорошо, то как комфортно было с ней раньше. В одних номерах, что они делили на соревнованиях или на сборах. Девочки могли подолгу обниматься, лежать в одной кровати, делиться самым сокровенным. Она бы отдала всё чтобы вернуть то время.       Старшая не узнаёт новую Трусову. Ту, что выглядела одновременно отстранённо холодной и вовлечённо агрессивной. Щербакова думает, что это из-за предстоящей олимпиады. Принимает новую реальность.       Но Аня не знает многого. Это была не новая Саша. Она всё та же. Никогда не менялась. Просто что-то со временем становится явным. По детской глупости Трусова раньше наверняка любезно отвечала на комментарии, где ту хвалили, принижая других. Непонятно, было ли такое на самом деле. Может и было, может и нет.       Рыжеволосая ставит себе сложный контент. Хочет доказать всем свою абсолютность. Щербакова боится, и не за своё положение, а за подругу. Иногда аккуратно говорит о сложности программ с такими прыжками, искренне переживает. Саша отмахивается и пропускает слова мимо ушей. Ей кажется, что её сбивают с пути. Вот сделает она эту "пятёрку" и определённо выиграет всех.

Да что она знает вообще?!

      Трусова не замечает за собой изменения в поведении. Раздражительная, вспыльчивая и грубая - такая она сейчас. Ей выделяют отдельную раздевалку в Хрустальном, после стычки с другими девочками. Это ненормально. Все в один голос говорят: "Словно подменили".       Аня осторожно приоткрывает дверь и посматривает на девушку, что суетливо снимала коньки. Аккуратно подходит ближе и присаживается на корточки, пытаясь заглянуть в глаза. – Саш, что с тобой? – фразу подобрать было ужасно сложно. – Ты в порядке?       В ответ лишь испепеляющий изумрудный взгляд. Рыжеволосая вспоминает свои сны, что смешивались вместе с воспоминаниями. Постоянным гостем в них была Щербакова. Саша пыталась изгонять и забывать картинки что всплывали в голове, но когда она так близко делать это было сложно.

– Ну же. Ты ведь мечтала об этом, разве нет? Она прямо перед тобой.

             Трусова разглядывает тонкую шею девушки напротив и тянет руки к ней. Хочется поцарапать, сжать, сломать. Такое уже было, в одном из кошмаров. Саша жмурится и отдёргивает руки, складывая их на свою голову и зарываясь пальцами в волосы.

– Оставь меня, я не могу.

      Кареглазая пятится назад, усаживаясь на пятую точку и упираясь руками в пол. Это уже не шутки. Проводит пальцами по своей шее и тяжело сглатывает, посматривая на рыжеволосую. – Извини, лучше не подходи ко мне. – смотря в пол, произносит младшая.       После этого инцидента Аня и в правду не приближалась к девушке, даже пыталась не смотреть в её сторону. А Трусова в свою очередь стала непривычно тихой. Затишье перед бурей? Может быть.       Однако забыть произошедшее не получалось и Щербакова всё хотела это обсудить с кем-нибудь. Она думала о том, что скорее всего Саше нужна психологическая помощь. Или человек рядом, которому она доверяет. Рыжеволосая поглощена одиночеством и никого не подпускает к себе.       Чувствовать сожаление не хочется. Да и о чём сожалеть вообще? О своих достижениях? Почему Аня начинает чувствовать себя виноватой? Это неправильно, но кажется шатенка просто слишком хорошая, а зеленоглазая слишком плохая, раз такие ужасные эмоции проявляются в обеих.       Щербакова боится сказать что-то неверное и сделать что-то лишнее, потому что чувствует отрицательный настрой подруги в свою сторону. В голове слышатся слова: "психованная", "социопатичная", "жуткая" и "ужасающая".       Хочется думать о том как помочь Саше, но в пред-олимпиадной обстановке это невозможно. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Аня не психолог и не любимый человек для Трусовой. Страдать "спасательством" она не будет.

***

      Пекин. Аню и Сашу заселяют в один номер. Ни хорошо и ни плохо. Правда, со временем эйфория с прилёта в другую страну и открытия игр сходит. Начинаются тренировки, что ощущались последней волей перед судным днём.       Щербакова с Трусовой перекидываются лишь рабочими и формальными фразами. Все заняты своим делом. Возвращаясь под вечер в номер, они расходятся по своим комнатам. Тоскливая атмосфера, не хватает хоть каких-нибудь разговоров. Аня иногда уходила к Валиевой, желая поболтать о чём-то отдалённом от фигурного катания, о танцах и еде например. Камила рассказывала, что хочет после олимпиады поехать в Казань и объесться любимой народной кухни, а так же о желании попробовать себя различных видах танцев, что ж, Уварова ей в помощь.       В это время Саша совершенно одна в своей темной комнате наедине со внутренними демонами. Лучше бы сходила куда-нибудь развеяться, чем добивать себя тишиной и темнотой.       В командник выбирают лишь Валиеву. Аня со скрежетом в груди принимает это решение, настраиваясь на личный зачёт. Была надежда получить золото в хотя бы команднике (соперничество с Сашей начинало пугать). Щербакова слышит возмущения Трусовой, слышит, что её каждое движение пропитано злостью. Задвигает стул с грохотом, двери громко захлопывает.       У Камилы появляются проблемы в виде допинг-скандала. Аня думает о том, что эта чёртова Олимпиада уже никого не щадит. Неплохо было бы каждому сходить к хорошему психологу.       В короткой Трусова не попадает в тройку. Это удар, но та кажись не унывает. Щербаковой даже удалось с ней слегка поболтать, когда они сидели в холле своего номера. Разговор был простым и ни о чём, но на душе стало полегче.       Аня откидывает лишние мысли и фокусируется на себе, усердно готовясь к произвольной.       Саша приземляет все прыжки и исполняет поставленный контент, входит в историю. Щербакова искренне радуется за неё. Остаётся лишь откатать самой. Тело в тонусе, голова чиста, всё идеально. Она выходит на лёд и делает. Выходит со льда уже Олимпийской Чемпионкой.       Дальше всё как в тумане. Тренера успокаивают Камилу. У Саши случилась истерика. А Аня. Аня одна. Сидит и думает о том что произошло. Обходит стороной Трусову, неловко смотрит в её сторону, на пьедестале слегка зажато улыбается. А зелёные глаза смотрят. Наверх, на человека, что снова оказался выше. Тушь с тенями потекла и щиплет глаза. В груди словно дыра. Мечту отобрали, смысла нет уже ни в чём.       Первой в номер возвращается Щербакова. С облегчением вздыхает, когда обнаруживает что Саши в нём нет. Быстро отвечает на приходящие поздравления, разговаривает с семьёй по телефону и после убирает его в сторону. Аня слышит то как закрыли дверь и вздрагивает, думая о предстоящем разговоре.       Голова кошмарно раскалывается от пролитых слёз и сильных эмоций. Успокаивающие она отказалась принимать. Всё тело покалывает, а мышцы сжались и не разжимаются. Внутри вернулся бесящий голос, что говорил ужасные слова. Хотелось просто сдохнуть. На душе было так тяжело, горестно и паршиво. Уши горели и пульсировали ритмом сердца, казалось, что тело находится где-то под глубиной воды. Свет раздражал и отдавался шумом на глаза, она его выключает. Трусова усаживается на диван и снимает с себя спортивную кофту, откидываясь спиной на мягкую вертикальную плоскость. Нужно успокоиться. – Ты в порядке? – звучит где-то сзади.       До боли знакомый голос. Тело реагирует на него как на горячий чайник, когда случайно прикасаешься к нему. А эта фраза? Она уже выбешивала. Да, конечно я в порядке, разве не видно? Бесит. Просто уйди отсюда. Пойди прочь. Выйди вон. Руки рыжеволосой, не заметно для неё самой, уже царапали обивку дивана. А зубы сжались так сильно, что челюсть начала болеть, но эта боль была незаметной на фоне другой и бесконечной.

Она наверняка пришла потешиться над тобой.

Замолчи.

Почему такая слабачка как она выиграла тебя?

Не хочешь посмотреть на неё сверху? Отомстить за все эти ненавистные годы?

...

Ты ведь сильнее в разы. Покажи свою силу и мощь. Ну же, давай.

      Саша поднимает голову и видит перед собой её. Даже в ночи узнаёт этот тонкий силуэт, с острыми плечами и узкой талией. Внутри всё пылает, смотреть на человека перед собой больно. – Ты прекрасно выступила, Саш. – Тогда почему я не выиграла? – Как я могу ответить на этот вопрос? – Мне без разницы. – отвечает рыжеволосая, поднимаясь с дивана. – Слушай, я не могу тебе ничего ответить. Всё уже прошло, ничего не изменишь. – Ане ужасно тяжело выговаривать что-то нормальное и нейтральное. У неё ведь тоже есть чувство собственного достоинства. – Ничего не изменишь.. – повторяет Трусова и стрёмно посмеивается. – Просто это удивительно и смешно. – Что смешного? – Да всё это. Меня победила девочка, что прыгает лишь пару четвертных. – Что? – Щербакова вспыхивает. – Повтори что сказала. – Я должна была выиграть. – Саша, я просто не верю что ты говоришь этот бред. Мы никогда так не обсуждали результаты друг друга, мы ведь подруги. – Бред? Нет, не бред, это все мои три года! Я верила, верила, что смогу победить. Но нет, побеждает какая-то там Щербакова, смешно. – рыжеволосая скалит улыбку. – Никакие мы не подруги, ты мне противна.       Кареглазая могла терпеть всё, но не это. Слышится хлопок. На лице Трусовой виднеется краснющий отпечаток от руки. В ушах застывает звон, щека гудит. Саша шевелит челюстью и переводит яростный взгляд на Аню. У той глаза на мокром месте, думала что младшая хоть одумается, но нет, она её лишь разозлила. – Вот сука.       Замах мускулинной руки и худощавое тело пятится назад, падая. Как же больно. Сверху нависает тяжелое тело, что прижимает к холодному полу. От удара и так сложно отдышаться, так ещё и это. Сильные руки прижимают плечи к паркету, не вырваться. Поднимать взгляд страшно, Саша будто одержима, сошла с ума, слетела с катушек. – Отпусти! – громко произносит Щербакова и бьёт кулаками по рёбрам зеленоглазой. – Прекрати, Саша! – Заткнись. Вновь замах и пощечина на аккуратном личике старшей. У Ани слёзы и сбитое дыхание. Она хочет домой и уйти от всего этого ужаса. – Посмотри на меня.       Шатенка в ужасе послушается сашиному голосу и переводит на неё взгляд. Это похоже на какой-то ночной кошмар. Стеклянные изумрудные глаза пугали как никогда. Это вообще она? Щербакова никогда не могла подумать о том, что у её подруги есть такие маньячные черты характера. Ей страшно, очень.       А Трусовой приятно. Приятно видеть непоколебимую Аню совсем обратной этой фразе. Она похожа на запуганного котёнка. По телу разливается чувство уталённой жажды. Смотреть на Щербакову сверху вниз было прекрасно. – Наконец-то случилось то чего я так желала. – начинает Саша. – Как же меня бесило смотреть на тебя со второго или третьего места. А ты смотрела на меня так, будто понимаешь мою боль. – Я всегда старалась поддерживать тебя! – Не перебивай! – Аня жмурит глаза и съёживается, словно ожидая очередного удара, но его к счастью нет. – Как мило. Пф, и такая как ты теперь будет олимпийской чемпионкой?       Слёзы продолжают литься, дышать тяжело и всё лицо мокрое, а ещё и горячее из-за двух прилетевших пощечин. Щербакова хнычет и просит прекратить. Трусова не слушает, лишь смотрит на красивую для неё картину. Внутри всё давит, шумит и пульсирует, отчёта своим действиям уже давно нет. Она оторвалась от реальности, есть только её комплекс неполноценности, несдерживаемая, неконтролируемая и нездоровая агрессия с яростью, а так же человек под ней, которого она считает антагонистом своей жизни. В игре таких нужно побеждать или убивать. Руки сами тянутся к фарфоровой шее и слегка прижимают её. Саша смотрит в карие глаза напротив, не обращая внимания на все ими пролитые слёзы. – Саша, пожалуйста.. – Аня цепляется за крепкие руки и ёрзает под тяжелым телом. – Мне больно, прекрати, прошу! – Я хочу сломать тебя.       Страшно. Жутко. Неприятно. Разум накрывает паникой. Аня рыдает, хнычет, скулит и стонет, обливаясь слезами. Воздуха катастрофически мало, тело становится ватным, силы в миг исчезают. Она смотрит в ужасную, надменную и маньячную гримасу вклеенную в лицо Саши. Вера в человечность не пропадает даже в такой ситуации. За этими стеклянными и пустыми глазами должна скрываться её знакомая Трусова. Рыжеволосая слегка ослабляет хватку и теряет бдительность. Критическое мышление помогает Щербаковой разглядеть выход из этой ситуации.       Шатенка ударяет костяшками пальцев прямо по скрытому кадыку и выскальзывает из плена младшей. Саша хватается за свою шею и скрючивается, падая на пол и начиная задыхаться. Аня бежит к столешнице и берёт в руки столовый нож, протягивая его в сторону девушки. Руки трясутся, ноги подкашиваются, на лице застывшие слёзы. Тело напротив не её подруга, это угроза и опасность. – Почему у тебя в руках нож? – выпрямляясь, восстанавливая дыхание и медленно поднимаясь на ноги, произносит рыжеволосая и хватается за голову, после чуть не падая. – Как же болит голова.. – Ты хотела.. – Щербаковой тяжело заговорить, голос хрипел. – ... хотела задушить меня. – Я?       Трусова переводит взгляд на свои руки и пятится назад, снова хватаясь за голову. Перед глазами появляются ужасные картинки и это уже не ночные кошмары. Это было только что. Саша падает на колени и обнимает себя за плечи. Аня роняет нож. Зеленоглазая не может поверить, это невозможно, она ведь не способна на это, да? Поднимает взгляд на Щербакову, на лице которой застыл ужас и страх. Чудовище, монстр и изверг. Сердце сжимается и разбивается на тысячу кусочков. – Тебе нужно лечиться. – тихо произносит шатенка, подходя к зажатому телу. – Не могу просить прощения у тебя, за такое не прощают. Я ужасна и уродлива. – младшая поднимает взгляд. – Не важно. – Аня поджимает губы и потирает свою шею. – Я никому не расскажу. – Спасибо.. – Нет. Не говори "спасибо". Вообще не говори мне ничего. – в ответ следует кивок. – Я постараюсь забыть.       На показательных выступлениях Щербакова падает с прыжков, плачет по ночам в номере и желает поскорее вернуться домой, замазывая следы на шее. На интервью у неё спрашивают о Саше. В горле стынет ком, а шея начинает снова гореть. Аня сжимает в руке ткань кофты и делает глубокий вдох. – Всё в порядке.