Да что она знает вообще?!
Трусова не замечает за собой изменения в поведении. Раздражительная, вспыльчивая и грубая - такая она сейчас. Ей выделяют отдельную раздевалку в Хрустальном, после стычки с другими девочками. Это ненормально. Все в один голос говорят: "Словно подменили". Аня осторожно приоткрывает дверь и посматривает на девушку, что суетливо снимала коньки. Аккуратно подходит ближе и присаживается на корточки, пытаясь заглянуть в глаза. — Саш, что с тобой? — фразу подобрать было ужасно сложно, — Ты в порядке? В ответ лишь испепеляющий изумрудный взгляд. Рыжеволосая вспоминает свои сны, что смешивались вместе с воспоминаниями. Постоянным гостем в них была Щербакова. Саша пыталась изгонять и забывать картинки что всплывали в голове, но когда она так близко делать это было сложно.Ну же. Ты ведь мечтала об этом, разве нет? Она прямо перед тобой.
Трусова разглядывает тонкую шею девушки напротив и тянет руки к ней. Хочется поцарапать, сжать,Оставь меня, я не могу.
Кареглазая пятится назад, усаживаясь на пятую точку и упираясь руками в пол. Это уже не шутки. Проводит пальцами по своей шее и тяжело сглатывает, посматривая на рыжеволосую. — Извини, лучше не подходи ко мне, — смотря в пол, произносит младшая. После этого инцидента Аня и в правду не приближалась к девушке, даже пыталась не смотреть в её сторону. А Трусова в свою очередь стала непривычно тихой. Затишье перед бурей? Может быть. Однако забыть произошедшее не получалось и Щербакова всё хотела это обсудить с кем-нибудь. Она думала о том, что скорее всего Саше нужна психологическая помощь. Или человек рядом, которому она доверяет. Рыжеволосая поглощена одиночеством и никого не подпускает к себе. Чувствовать сожаление не хочется. Да и о чём сожалеть вообще? О своих достижениях? Почему Аня начинает чувствовать себя виноватой? Это неправильно, но кажется шатенка просто слишком хорошая, а зеленоглазая слишком плохая, раз такие ужасные эмоции проявляются в обеих. Щербакова боится сказать что-то неверное и сделать что-то лишнее, потому что чувствует отрицательный настрой подруги в свою сторону. В голове слышатся слова: "психованная", "социопатичная", "жуткая" и "ужасающая". Хочется думать о том как помочь Саше, но в пред-олимпиадной обстановке это невозможно. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Аня не психолог и не любимый человек для Трусовой. Страдать "спасательством" она не будет.***
Пекин. Аню и Сашу заселяют в один номер. Ни хорошо и ни плохо. Правда, со временем эйфория с прилёта в другую страну и открытия игр сходит. Начинаются тренировки, что ощущались последней волей перед судным днём. Щербакова с Трусовой перекидываются лишь рабочими и формальными фразами. Все заняты своим делом. Возвращаясь под вечер в номер, они расходятся по своим комнатам. Тоскливая атмосфера, не хватает хоть каких-нибудь разговоров. Аня иногда уходила к Валиевой, желая поболтать о чём-то отдалённом от фигурного катания, о танцах и еде например. Камила рассказывала, что хочет после олимпиады поехать в Казань и объесться любимой народной кухни, а так же о желании попробовать себя различных видах танцев, что ж, Уварова ей в помощь. В это время Саша совершенно одна в своей темной комнате наедине со внутренними демонами. Лучше бы сходила куда-нибудь развеяться, чем добивать себя тишиной и темнотой. В командник выбирают лишь Валиеву. Аня со скрежетом в груди принимает это решение, настраиваясь на личный зачёт. Была надежда получить золото в хотя бы команднике (соперничество с Сашей начинало пугать). Щербакова слышит возмущения Трусовой, слышит, что её каждое движение пропитано злостью. Задвигает стул с грохотом, двери громко захлопывает. У Камилы появляются проблемы в виде допинг-скандала. Аня думает о том, что эта чёртова Олимпиада уже никого не щадит. Неплохо было бы каждому сходить к хорошему психологу. В короткой Трусова не попадает в тройку. Это удар, но та кажись не унывает. Щербаковой даже удалось с ней слегка поболтать, когда они сидели в холле своего номера. Разговор был простым и ни о чём, но на душе стало полегче. Аня откидывает лишние мысли и фокусируется на себе, усердно готовясь к произвольной. Саша приземляет все прыжки и исполняет поставленный контент, входит в историю. Щербакова искренне радуется за неё. Остаётся лишь откатать самой. Тело в тонусе, голова чиста, всё идеально. Она выходит на лёд и делает. Выходит со льда уже Олимпийской Чемпионкой. Дальше всё как в тумане. Тренера успокаивают Камилу. У Саши случилась истерика. А Аня. Аня одна. Сидит и думает о том что произошло. Обходит стороной Трусову, неловко смотрит в её сторону, на пьедестале слегка зажато улыбается. А зелёные глаза смотрят. Наверх, на человека, что снова оказался выше. Тушь с тенями потекла и щиплет глаза. В груди словно дыра. Мечту отобрали, смысла нет уже ни в чём. Первой в номер возвращается Щербакова. С облегчением вздыхает, когда обнаруживает что Саши в нём нет. Быстро отвечает на приходящие поздравления, разговаривает с семьёй по телефону и после убирает его в сторону. Аня слышит то как закрыли дверь и вздрагивает, думая о предстоящем разговоре. Голова кошмарно раскалывается от пролитых слёз и сильных эмоций. Успокаивающие она отказалась принимать. Всё тело покалывает, а мышцы сжались и не разжимаются. Внутри вернулся бесящий голос, что говорил ужасные слова. Хотелось просто сдохнуть. На душе было так тяжело, горестно и паршиво. Уши горели и пульсировали ритмом сердца, казалось, что тело находится где-то под глубиной воды. Свет раздражал и отдавался шумом на глаза, она его выключает. Трусова усаживается на диван и снимает с себя спортивную кофту, откидываясь спиной на мягкую вертикальную плоскость. Нужно успокоиться. — Ты в порядке? — звучит где-то сзади. До боли знакомый голос. Тело реагирует на него как на горячий чайник, когда случайно прикасаешься к нему. А эта фраза? Она уже выбешивала. Да, конечно я в порядке, разве не видно? Бесит. Просто уйди отсюда. Пойди прочь. Выйди вон. Руки рыжеволосой, не заметно для неё самой, уже царапали обивку дивана. А зубы сжались так сильно, что челюсть начала болеть, но эта боль была незаметной на фоне другой и бесконечной.Она наверняка пришла потешиться над тобой.
Замолчи.Почему такая слабачка как она выиграла тебя?
Не хочешь посмотреть на неё сверху? Отомстить за все эти ненавистные годы?
...Ты ведь сильнее в разы. Покажи свою силу и мощь. Ну же, давай.
Саша поднимает голову и видит перед собой её. Даже в ночи узнаёт этот тонкий силуэт, с острыми плечами и узкой талией. Внутри всё пылает, смотреть на человека перед собой больно. — Ты прекрасно выступила, Саш. — Тогда почему я не выиграла? — Как я могу ответить на этот вопрос? — Мне без разницы, — отвечает рыжеволосая, поднимаясь с дивана. — Слушай, я не могу тебе ничего ответить. Всё уже прошло, ничего не изменишь, — Ане ужасно тяжело выговаривать что-то нормальное и нейтральное. У неё ведь тоже есть чувство собственного достоинства. — Ничего не изменишь.. — повторяет Трусова и стрёмно посмеивается, — Просто это удивительно и смешно. — Что смешного? — Да всё это. Меня победила девочка, что прыгает лишь пару четвертных. — Что? — Щербакова вспыхивает, — Повтори что сказала. — Я должна была выиграть. — Саша, я просто не верю что ты говоришь этот бред. Мы никогда так не обсуждали результаты друг друга, мы ведь подруги. — Бред? Нет, не бред, это все мои три года! Я верила, верила, что смогу победить. Но нет, побеждает какая-то там Щербакова, смешно, — рыжеволосая скалит улыбку, — Никакие мы не подруги, ты мне противна. Кареглазая могла терпеть всё, но не это. Слышится хлопок. На лице Трусовой виднеется краснющий отпечаток от руки. В ушах застывает звон, щека гудит. Саша шевелит челюстью и переводит яростный взгляд на Аню. У той глаза на мокром месте, думала что младшая хоть одумается, но нет, она её лишь разозлила. — Вот сука. Замах мускулинной руки и худощавое тело пятится назад, падая. Как же больно. Сверху нависает тяжелое тело, что прижимает к холодному полу. От удара и так сложно отдышаться, так ещё и это. Сильные руки прижимают плечи к паркету, не вырваться. Поднимать взгляд страшно, Саша будто одержима, сошла с ума, слетела с катушек. — Отпусти! — громко произносит Щербакова и бьёт кулаками по рёбрам зеленоглазой, — Прекрати, Саша! — Заткнись. Вновь замах и пощечина на аккуратном личике старшей. У Ани слёзы и сбитое дыхание. Она хочет домой и уйти от всего этого ужаса. — Посмотри на меня. Шатенка в ужасе послушается сашиному голосу и переводит на неё взгляд. Это похоже на какой-то ночной кошмар. Стеклянные изумрудные глаза пугали как никогда. Это вообще она? Щербакова никогда не могла подумать о том, что у её подруги есть такие маньячные черты характера. Ей страшно, очень. А Трусовой приятно. Приятно видеть непоколебимую Аню совсем обратной этой фразе. Она похожа на запуганного котёнка. По телу разливается чувство уталённой жажды. Смотреть на Щербакову сверху вниз было прекрасно. — Наконец-то случилось то чего я так желала, — начинает Саша, — Как же меня бесило смотреть на тебя со второго или третьего места. А ты смотрела на меня так, будто понимаешь мою боль. — Я всегда старалась поддерживать тебя! — Не перебивай! — Аня жмурит глаза и съёживается, словно ожидая очередного удара, но его к счастью нет, — Как мило. Пф, и такая как ты теперь будет олимпийской чемпионкой? Слёзы продолжают литься, дышать тяжело и всё лицо мокрое, а ещё и горячее из-за двух прилетевших пощечин. Щербакова хнычет и просит прекратить. Трусова не слушает, лишь смотрит на красивую для неё картину. Внутри всё давит, шумит и пульсирует, отчёта своим действиям уже давно нет. Она оторвалась от реальности, есть только её комплекс неполноценности, несдерживаемая, неконтролируемая и нездоровая агрессия с яростью, а так же человек под ней, которого она считает антагонистом своей жизни. В игре таких нужно побеждать или убивать. Руки сами тянутся к фарфоровой шее и слегка прижимают её. Саша смотрит в карие глаза напротив, не обращая внимания на все ими пролитые слёзы. — Саша, пожалуйста.. — Аня цепляется за крепкие руки и ёрзает под тяжелым телом, — Мне больно, прекрати, прошу! — Я хочу сломать тебя. Страшно. Жутко. Неприятно. Разум накрывает паникой. Аня рыдает, хнычет, скулит и стонет, обливаясь слезами. Воздуха катастрофически мало, тело становится ватным, силы в миг исчезают. Она смотрит в ужасную, надменную и маньячную гримасу вклеенную в лицо Саши. Вера в человечность не пропадает даже в такой ситуации. За этими стеклянными и пустыми глазами должна скрываться её знакомая Трусова. Рыжеволосая слегка ослабляет хватку и теряет бдительность. Критическое мышление помогает Щербаковой разглядеть выход из этой ситуации. Шатенка ударяет костяшками пальцев прямо по скрытому кадыку и выскальзывает из плена младшей. Саша хватается за свою шею и скрючивается, падая на пол и начиная задыхаться. Аня бежит к столешнице и берёт в руки столовый нож, протягивая его в сторону девушки. Руки трясутся, ноги подкашиваются, на лице застывшие слёзы. Тело напротив не её подруга, это угроза и опасность. — Почему у тебя в руках нож? — выпрямляясь, восстанавливая дыхание и медленно поднимаясь на ноги, произносит рыжеволосая и хватается за голову, после чуть не падая, — Как же болит голова.. — Ты хотела.. — Щербаковой тяжело заговорить, голос хрипел, — ... хотела задушить меня. — Я? Трусова переводит взгляд на свои руки и пятится назад, снова хватаясь за голову. Перед глазами появляются ужасные картинки и это уже не ночные кошмары. Это было только что. Саша падает на колени и обнимает себя за плечи. Аня роняет нож. Зеленоглазая не может поверить, это невозможно, она ведь не способна на это, да? Поднимает взгляд на Щербакову, на лице которой застыл ужас и страх. Чудовище, монстр и изверг. Сердце сжимается и разбивается на тысячу кусочков. — Тебе нужно лечиться, — тихо произносит шатенка, подходя к зажатому телу. — Не могу просить прощения у тебя, за такое не прощают. Я ужасна и уродлива, — младшая поднимает взгляд. — Не важно, — Аня поджимает губы и потирает свою шею, — Я никому не расскажу. — Спасибо.. — Нет. Не говори "спасибо". Вообще не говори мне ничего, — в ответ следует кивок, — Я постараюсь забыть. На показательных выступлениях Щербакова падает с прыжков, плачет по ночам в номере и желает поскорее вернуться домой, замазывая следы на шее. На интервью у неё спрашивают о Саше. В горле стынет ком, а шея начинает снова гореть. Аня сжимает в руке ткань кофты и делает глубокий вдох. — Всё в порядке.