НИИ связей

Я чего-то не понимаю? Как мой рисунок из блокнота оказался на этой выставке? И где остальные мои наброски? — Откуда мой рисунок здесь? — прошептала я, когда мы отошли в сторонку. Я, наверное, выглядела озадаченной и суровой одновременно. — Ну… эм… — Альбедо замялся. Мне не очень понравилась эта реакция. Чжун Ли вообще рассматривал людей в толпе. — Я жду, — я пока что была терпеливой. — Понимаешь, я еще при первом знакомстве рассмотрел твой потенциал художника. А Сахароза как-то была у вас в комнате, ну и позаимствовала твой блокнот. Не сердись на нее. Ей очень понравились твои работы. Я и не знала, что сказать. С одной стороны приятно и лестно, а с другой, у меня просто украли личную вещь. И кто? Девушка, на которую я даже подумать не могла. Судя по обрывкам разговоров, мой рисунок пришелся по вкусу толпе. — Где остальные? — мой голос звучал как-то сухо. — У меня. Конечно же, я верну их тебе сегодня же, но у меня есть предложение, — он вдруг посмотрел позади меня. Я обернулась и увидела, как Сахароза беседует с красивой девушкой с голубыми волосами. Я узнала ее. И это мне не понравилось. Чжун Ли напрягся, когда она определенно направилась к нам в сопровождении Сахарозы. Это та самая незнакомка, что оставила мне послание от Шестого. — Добрый вечер, — этот тон аристократки сложно не распознать, слегка надменный и протяжный. Она сделал легкий кивок головы мужчинам, а меня окатила волной презрения. — Рада познакомиться с талантливым художником этой выставки, это большая честь для меня, «Принц мела», — она послала Альбедо загадочную улыбку и томный взгляд. Я заметила, как сжалась и напряглась Сахароза рядом со своим парнем. — И крайне удивлена встретить легендарного Моракса здесь, да еще и в столь интересной компании, — она явно тонко намекнула на меня. — Если я не ошибаюсь, леди Лоуренс? — Моракс тоже слегка кивнул головой в ее сторону, приветствуя. Я же сильнее сжала его руку. От этой женщины исходила энергия опасности. Она совершенно точно связана со Скарамуччей. — Не ошибаетесь, — она протянула руку, как светская леди, ожидая, что ее поцелует мой галантный кавалер. Ну, ни фига, мымра! Я сделала шаг вперед и пожала ее руку, чем вызвала на ее красивом личике гримасу отвращения. — Очень рады, леди Лоуренс, — я почувствовала прилив смелости, понимая, что на глазах у стольких людей она ничего не сможет сделать. И судя по всему здесь одна. — Хм, — она выдернула руку и натянула на лицо подобие улыбки. Фиг тебе, не твой это мужик, чтоб лапы свои к нему тянуть! — Какая невоспитанность. Впрочем, что еще ожидать от дочери мелкого торгаша, — пафосно хмыкнула эта короста. Мне так хотелось прям вмазать ей кулаком в лицо, но нельзя. — И что же леди делает на выставке? — Альбедо понял, что мы не слишком рады видеть эту женщину. — Леди желает приобрести вон ту картину, — она ткнула пальчиком в сетчатых перчатках на мой рисунок. — Но позвольте…она… — Не продается, — перебила я парня. — Да что вы, почему же тогда люди обсуждают ее стоимость и возможность покупки? — она наигранно улыбалась и держала холодную отстраненную маску, чем невероятно бесила. — Но это не моя картина! — снова попытался помочь нам Альбедо. — Я знаю. Именно поэтому мой… начальник, желает приобрести именно эту выставленную работу. Она напоминает ему об одном подопечном. Разумеется и мне, и Чжун Ли понятно было что именно имеет ввиду эта мерзавка. — Цена не имеет значения — небрежно бросила она и продолжила, — леди Сахароза, вы как главный организатор несомненно поможете мне завернуть работу и доставить в наш офис картину. — сказано это было таким тоном, словно она уже отвалила за картину кучу денег и теперь строит из себя капризную барышню. — Простите, леди Лоуренс, но картина уже куплена, — прервал ее Моракс. — Вот как? И кем же? — Мной. Лоуренс скривилась, но тут же снова нацепила на себя фальшивую улыбочку. — Тогда возможно мы договоримся о цене? — Вряд ли. Это работа бесценна для меня. Мы как раз обсуждали с художниками способы доставки картины, — ни единый мускул не дрогнул на его идеальном лице. — Нет, это немыслимо! Я заплачу тройную цену! — Мне жаль, леди. Вынужден огорчить вашего начальника. Передайте ему мои глубочайшие извинения, — ухмыльнулся Чжун Ли. Издевательская вышла ухмылка. — В жопу себе засунь эти извинения, — прошипела она, изменившись в лице. Теперь она точно напоминала гадюку, готовую вот-вот броситься на врага. Сахароза аж прикрыла рот ладошкой от удивления. Круто развернувшись и снеся бокалы с подноса подошедшего официанта, звонко цокая каблучками, с гордо поднятой головой она продефилировала к выходу, и только тогда я облегченно выдохнула. Получилось слишком шумно. — Полагаю, мне лучше не знать о том, кто эта леди? — Альбедо повернулся к нам с совершенно невозмутимым видом. — Вы верно заметили, друг мой, — сказал Моракс, — и лучше вернуть работу мисс Ибики. — О, безусловно, — кивнул Альбедо. Сахароза покраснела и опустила глазки, стараясь не смотреть на меня. — Нет, пусть ее купит тот, кому она понравится, только не эта… — я промолчала, чтоб не ругнуться нехорошими словами. — Как скажешь, — выдохнул Моракс. Что ж работы Альбедо пользовались большим спросом. Сахароза не могла стоять с нами долго. Она должна была уделить должное внимание всем интересующимся картинами. Мы побродили еще с полчаса по галерее и собирались домой. — Мне нужно вечером встретиться кое с кем, — сказала я Мораксу, когда мы ехали к университету. — Было бы неплохо сказать с кем, — совершенно спокойно отреагировал Чжун Ли. — Не могу. Должна же быть и у меня своя жизнь. Я не могу все время сидеть в четырех стенах и бояться выйти на улицу одна. Чжун Ли молчал. Долго и сосредоточенно. — Хорошо. Позвони мне, как закончишь, — попросил он. А я ликовала в душе. Отпускает, значит, доверяет мне. Настроение сразу взлетело на несколько пунктов. Я не стала переодеваться, только волосы распустила, чтоб теплее было. Шапки не люблю носить. К тому же, от университета до парка десять минут ходьбы, не замёрзну. Людей на улицах было много, можно не бояться какого-то нападения. Сяо я заметила еще издалека, он стоял у входа и как завороженный смотрел на огни большой ёлки. — Сяо? — я уверенна, что он слышал мои шаги. — Ты пришла, — он сказал это так, словно сомневался. Но я же обещала. — Ты хотел поговорить? — Да, пойдем в парк, не люблю большие скопления людей. — Я тоже, честно говоря, — улыбнулась ему. Вместе молча мы двигались по парковому лабиринту. По углам лабиринта стояли ледяные скульптуры. В центре парка были крытые беседки и лавочки, на которых можно было посидеть. Сяо завел меня в одну из беседок. Люди до центра паркового лабиринта доходили редко. Но, тем не менее, были. Да и я не боялась ничего. Со мной же Сяо. — Ари, я много думал над твоими словами, и… — я видела, как тяжело ему давался этот разговор, но решила дать высказаться. — Я был не прав. Прости. Мне нужно было подумать и о твоих чувствах. Я не должен был так поступать с тобой. Ты ведь этого не заслуживаешь. Это было действительно эгоистично с моей стороны. Просто я… Он вздохнул и замолчал, отводя взгляд. — Я боюсь, Ари. Боюсь, что ты… — Что я что? Оттолкну тебя? Уйду? Исчезну? — сама не узнаю свой голос. — Ты ведь этого хотел, — добавила чуть тише. — Хотел, — не стал отрицать парень. Снег пошел медленно большими хлопьями. Я вспомнила свой первый рисунок Сяо. Тогда мне показалось, что его что-то гложет. Боль плескалась в золотых омутах. Но сейчас он сам съедал себя. И его взгляд изменился. Сейчас я видела там решимость и свет? А еще сомнение. Боль же постепенно растворялась. — Но теперь не хочу. — Он решительно шагнул ко мне. — Я не могу перестать думать о тебе, Ари. Только со мной ты не будешь счастлива. — А может, ты не будешь решать за меня? — Я не могу взвалить на тебя свою тьму. — Почему? — Ты не справишься. Это моя карма за грехи прошлого. — Ой, да у меня, знаешь ли, тоже хватает скелетов в шкафу. Мы просто оказались игрушками в руках душевнобольного кукловода. Но это не повод поддаваться ему. Он ведь ждет, пока кто-то из нас даст слабину, чтобы растоптать и сломать насовсем. — Я дотронулась рукой до его холодной щеки. Боже, он так мило смущается. Щечки сразу порозовели, а в глазах искорки пляшут. — Ты права. Снова. Я не позволю ему еще раз лишить меня самого дорогого. Ари, ты простишь меня? Мне невыносимо больно думать о том, что я навсегда потерял твою… дружбу. — Он накрыл мою руку своей, не давая убрать ее от щеки. — Эй, я же здесь. Конечно, шрам останется, но уже не болит, — я улыбнулась ему искренне. Потому что где-то глубоко-глубоко в душе я уже простила его. Наши лица были так близко друг к другу. И я чувствовала его дыхание. Разум кричал мне, что надо бы все это прекратить, что это неправильно, у меня ведь есть Чжун Ли. А сердце выпрыгивало из груди и не хотело противиться. Сяо все решил за двоих. Его губы оказались мягкими. И он точно знал, что делает, поцеловав меня ласково и при этом требовательно. Я подняла руки, чтобы оттолкнуть, но вместо этого обвила его шею, чувствуя, как он усилил поцелуй и теперь, играясь с моим языком, изучает мой рот. Жадно, словно его мучила жажда, и он не мог напиться. Он прижался ко мне, обвивая руки вокруг талии, насколько этого позволяла наша теплая одежда. Мне уже было совсем не холодно, а жарко и мало. Голова кружилась, пьяная от эмоций. Меня затопила волна нежности и желания, а еще то самое чувство, когда все так, как должно быть. Внутри не то, что бабочки порхали, там целый фейерверк разгорался. Сколько прошло времени, прежде чем мы оба опомнились, даже не знаю. Вес мой мир сузился до нас двоих. Когда Сяо прервал поцелуй, глядя на меня потемневшими от желания глазами, я пришла в себя. — Ты… — Я люблю тебя. Эти три слова. Этот хриплый голос. Эта эйфория, которую я, как ни пыталась прогнать, не могла. Так мы и стояли глядя друг другу в глаза. Я слышала что угодно в свой адрес. Но эти три слова заставили мой мир пошатнуться. Внутри меня кричало чувство измены другому человеку, который тоже не был равнодушен ко мне и, честно говоря, мог дать куда больше. А я… я хотела расплакаться от того, что оказалась в такой ситуации. Сяо наверняка все знает. Надо что-то ответить, а у меня язык онемел, а в горле ком. Что же ты наделал Сяо? Ну почему? Почему ты решил сказать мне об этом? Легче теперь точно не будет. Как жить с осознанием того, что выбрав одного из них, неизменно сделаю больно другому? — Ари, ты плачешь, — сказал Сяо, заставив меня вынырнуть из своих мыслей. Надо же, даже не заметила, что по щекам слезы текут. — Я так хотела услышать эти слова… — собралась с мыслями. — Но все стало слишком сложно. Всё. Не могу больше ничего сказать. — Я понимаю, — выдохнул парень. — Глупо, наверное, сейчас говорить об этом, но я, мне стало легче. Я знаю, что сейчас ты с ним. И я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Он обнял меня. Вот так просто. Обнял, зарываясь носом в мои волосы. И стало так тепло и уютно. — Идем домой, — я вся дрожала от переизбытка чувств. В парке они были не одни. Две темные фигуры стояли за стеной живого лабиринта, со стороны беседки и слышали каждое их слово. Их было сложно заметить в тени деревьев и кустов. — Что будем делать? — спросила Эола. — Я могу убрать их прямо сейчас, — девушка похлопала себя по карману, показывая готовность привести любой приказ в исполнение. Скарамучча покачал головой, провожая взглядом уходящую парочку. — Не смей. Еще раз ослушаешься приказа, Эола и я отдам тебя своим ребятам, — это было сказано таким тоном, что по коже девушки пробежал холодок. Он всегда держит свое слово. Это Лоуренс уяснила как дважды два. Но справиться с ненавистью к этой пигалице не могла. Безответно влюбленная в него Эола готова была сделать, что угодно ради своего господина и не понимала, почему он так цепляется за эту дешёвку. Но перечить Шестому мог только смертник. И все же, для Скарамуччи Эола представляла определенную ценность. Она была отменным исполнителем всех его поручений, и неважно, какой ценой. — Еще не время, но я внесу коррективы в свой план. Идём, — скомандовал Скарамучча. Вот и поговорили. Как мне выбираться из этого болота, по обе стороны которого я вижу две руки, а ухватиться надо за одну, чтобы выйти на один из берегов. К универу мы также дошли в полном молчании, только Сяо взял мою руку и не отпускал до самой комнаты. — Спокойной ночи, Ари, — он клюнул меня в щеку и ушел. А я закрыла за ним дверь и сползла на пол. Кому спокойная, а кому… — О! Вернулась, — Люмин с тарелкой рамена стояла посреди комнаты в одних труселях и мужской футболке. Не иначе спёрла у Чайлда. — Да лучше бы не возвращалась. Подруга верно оценила масштаб трагедии. Отставив на стол тарелку, она решительно подошла ко мне и буквально рванула наверх, поднимая на ноги. И откуда в этом хрупком тельце столько силищи? Но этим она не ограничилась. Люмин распаковала меня, вытряхивая из куртки. — Так, снимай свои сапоги, и тащи свою задницу на кровать. Блондинка вышла из комнаты. И пока я медленно переодевалась и героически преодолевала полметра до кровати, она вернулась, держа в руках бутылку без этикетки, с темной жидкостью. Поставила два стакана и подвинула мне свою тарелку. — Поешь. Я только заварила. — А ты? — опешила я от такого предложения. — Это не предложение, — нахмурилась Люмин. Вот честно, иногда она меня пугает. Но я почувствовала острую необходимость поделиться с кем-либо на эту тему. Может, взгляд со стороны поможет? Если бы была жива моя Ху Тао, я бы ни на секунду не задумывалась. Я решилась рассказать Люмин все. От начала и до конца. Она не раз доказывала делом, а не словом, что ей можно довериться. Отписавшись Чжун Ли о том, что я в комнате и со мной все в порядке, я поела. А потом Люмин открыла бутылку и разлила по бокалам что-то непонятное. — Что это? — спросила я, на всякий случай. — Ром, — спокойно ответила подруга, а у меня округлились глаза. — Это Кадзуха стащил как-то у Бэй Доу. — Он бессмертный? — спросила я, улыбаясь. Стащить у комендантши Бэй Доу бутылку рома мог только очень отчаянный и ловкий человек. — Ниндзя хренов. — Он на спор с Итэром, — улыбнулась блондинка, устраиваясь поудобнее на кровати с подушкой. — Ну что, Ари, вещай. И я рассказала. Все с самого начала, не слишком останавливаясь на неприятных моментах, от которых по телу шла дрожь. Люмин слушала меня очень внимательно, не перебивая, изредка только подливала себе и мне в бокал ром. А я чувствовала, как становится легче на душе. — Мда… — подытожила подруга и залпом осушила свой бокал. — Попала ты, Ария, знатно. По твоей жизни сценарий для сериала снимать можно, — констатировала Люмин. — Это точно, — вот хоть и поделилась, а ситуация не прояснилась. Прискорбно. — А кстати, — она вытащила из-под подушки сверток, напоминающий тот, что делала я, когда дарила всем на рождество портреты. — Это тебе просили передать. Бэй Доу лично занесла. Я оживилась. Ножницами аккуратно разрезала упаковку и потерла дар речи. Это был тот самый портрет Сяо. В той самой рамке с моей подписью. На глаза навернулись слезы. Люмин присвистнула. — Да бляяяяять! — я разревелась как дурочка от безысходности, совершенно растерянная и мечущаяся в своем сердце из угла в угол. Угораздило же так… вляпаться!