Здесь покоится генерал

      Они умирают друг за другом, и карнавал беснующихся душ кружит и вертит её, треплет одежды и путает волосы. Десятки, сотни и тысячи.       Она бежит от них, спотыкается, опирается на выступившие венами корни деревьев, встаёт и продолжает пробиваться к свету. Но света нигде не видно.       Перед глазами мелькают безумные, мёртвенно бледные лица: они дразнят её, вываливая кроваво-красные языки, закатывая глаза так, что остаются только синеватые белки. Костлявые руки хватают за рукава, норовят зацепить пряди волос, растрепавшихся под напором ветра. Интересно, так выглядит ад?       «Похоже, — равнодушно катится в голове, — только мокровато». «Мокровато» — мягко сказано. Чем дальше, тем выше уровень воды. Пальцы, лодыжки, колени — постепенно всё уходит под воду, тормозит её, тянет вниз. Волны бьют и отбрасывают назад, пытаются опрокинуть. «Сгинь же, как сгинули мы», — кричат ей в уши хрипящие, стонущие, задыхающиеся голоса. А она держится.       Воля к победе. Стремление всегда и во всем быть первой. Ради похвалы — эгоистично? Ничуть, — ради ласковых слов. Её бога? Нет — её семьи. Ради её воли и одобрения.       Но упасть она тоже всегда готова. К ногам божества упасть вместе со всем, что гложет, высасывает силу из Архонта. Архонта величия и вечности. Упасть ради, для и во имя.       Чуть мигает свет на горизонте, и наконец появляется цель. Тот свет — её свет, пусть ничуть не греет, но всегда — вечно — рядом. Взывать к нему бессмысленно, но счастье просто чувствовать, что можно обратиться и позвать. Пусть никто не придет к ней.       Света нет. Нет и не было, как нет теперь её, вечно преданной кому-то и кем-то. Вьются и тянут руки к ней призраки прошлого, убитых, загубленных охотой на глаза бога. Забытая, она лежит одиноко и ненужно на мёрзлых камнях, рядом с истлевшей душой алой ведьмы.       Перед ней картина, ослепительно-белая, с одним отвратительным пятном. Пятно — надгробие, где холодно выбиты слова:

«Здесь покоится генерал Кудзё Сара».