Буэнос-Айрес, наши дни.
В начале ноября нежно-лиловый цвет деревьев источал приятный, ни с чем не сравнимый аромат. Прогуливаясь под пышно цветущими жакарандами, я набрел на интереснейшее место. Как назло, аудиогид прохрипел что-то несуразное и замолчал. Кладбище Рѐколета, насколько я помню, было последним пристанищем для представителей высшего общества — первых лиц страны, деятелей культуры и искусства и многих других видных людей. Среди богатых склепов из серого мрамора, которые словно соревновались между собой в вычурности и богатстве, я вышел к скромному надгробию. Что примечательно, надпись на испанском была продублирована на русском дореволюционном языке. Фамилия и имена похороненных здесь супругов мне ни о чем не говорили, как в принципе, и годы их смерти. Помучав еще немного аудиогид, мне все же удалось его оживить.***
1. Гуттаперчевая девочкаСанктъ-Петербургъ, 1891 год
Ранним летом широкая площадь оживает вслед за певчими птицами и криками извозчиков. Привычное: «Па-астаранись!» и тирада трехэтажного мата не была чем-то непривычным для невысокой зеленоглазой девочки, лет девяти на вид. Розовая краска на ее волосах начала слезать, открывая вид на светло-русые волосы. Проворно разложив небольшую попонку на уже подсохшей от солнца грязи, она принялась танцевать, попутно исполняя гимнастические трюки. Мостик, шпагат, колесо и сальто обычно входили в ее танец, который она исполняла перед невзыскательной публикой, заодно оттачивая свое мастерство для выступления в труппе переезжего цирка. — Мелкая стерва! Ты опять здесь? — Окрик городового раздался совсем рядом с остановившимся открытым ландо. Девчонка, едва заслышав его, также проворно собралась и скрылась в подворотне, сверкая босыми пятками. — Папá, — протянув последний слог на французский манер, одиннадцатилетний и любознательный мальчишка спросил отца, — зачем он ее гонит, что она такого сделала? — Не положено здесь танцевать, — откинув серебристые волосы с лица, отец обратил внимание на ребенка. Его сын был похож на него как две капли воды, смышленый не по годам, своими чересчур умными рассуждениями иногда походил на маленького старичка. В душе проклиная полицейские уставы, отец жалел ту маленькую девчушку, которой уже след простыл. Открытое ландо с двумя пассажирами тронулось дальше, отец и сын еще не подозревали, что полгода спустя маленькая гимнастка станет для них двоих намного ближе.-
Выбор подарков для родных и близких, праздничная служба в соборе, приём гостей и посещение дома сирот — рождественская суматоха с головой закрутила седовласого дворянина. После полудня, небо начало затягиваться серыми облаками, несмотря на крепкий мороз — минус двадцать по Реомюру, вносило свои коррективы. Спрыгнув с подножки извозчика, он направился по замёрзшей грязи, вбитой в снег, в сторону дома. Праздничная суматоха захватила не только его, на широкой улице вместе с ним спешили такие же, как и он, одетые в меховые шапки и шубы, притом, по меху шубы можно было с легкостью узнать положение и достаток ее хозяина. Лоточники и мальчишки-газетчики наперебой предлагали печатные пряники, горячий сбитень и «Петербургскiя ведомости». Каково же было его удивление, когда он заметил на той самой площади маленькую гимнастку, которая, как и в начале лета проделывала акробатические номера в дырявом трико, из-под которого проглядывали покрасневшие коленки. Остановившись подле нее, он наблюдал, как зеленоглазая акробатка после каждого исполненного номера вытирала рукавом набежавшие желтые сопли и поглядывала на попонку, куда время от времени бросали медяки. — Как тебя звать? Девчонка шмыгнула носом, уставившись на него огромными зелёными глазищами, и словно потеряла дар речи. — Имя есть у тебя? — продолжал седовласый господин. — С-сакура, — выдавила она свой бывший сценический псевдоним, да и зачем знать ее крещеное имя неизвестно кому? — Мать знает, чем ты тут промышляешь? Если бы ее мать знала, чем она промышляет себе на хлеб, после того, как вся труппа переезжего цирка вместе с ее родителями, один за другим скончалась этим летом от холеры. Она снова звучно втянула в себя сопли и ничего не ответила. «Пора сматываться», — старое как мир уличное правило «бей или беги» работало безотказно и Сакура рванулась, однако седовласый крепко ухватил ее за шиворот. Подобное препирательство продолжалось бы ещё, но рядом уже возник городовой. — Ваше сиятельство, нижайше прошу прощения за это недоразуменьице, — дохнув кислым перегаром, начал он лебезить, едва завидев статную фигуру рядом с маленькой девчонкой. — Это по твоему, «недоразуменьице», когда на твоём участке беспризорники? — Острый взгляд седовласого вмиг отрезвил городового и в скором времени полицай сам и рассказал ему всю подноготную «Сакуры». После того, как слуги отмыли маленькую замарашку, а лекарь осмотрел ее и нашел совершенно здоровой за исключением недобора в весе, было решено отправить ее в загородное имение. — Пока поживешь здесь, в поместье, — сказал он девчонке. — «Да и видно будет, что ты за птица такая», — подумал про себя. За время их недолгого знакомства, «Сакура» как запуганный волчонок, испуганно поглядывала на своих благодетелей и так не проронила ни слова. Седовласый дворянин, его за глаза прозвали Белый Клык, был талантливым военным инженером и участником многих военных экспедиций в Центральной Азии. В те времена безжизненные и часто труднодоступные территории, расположенные в центре Евроазиатского континента, были втянуты в Большую игру двух великих держав — Российской и Британской империй. После возвращения домой из очередной экспедиции восемь лет назад, он стал немного странным. Окружающие были не в курсе его личной драмы, да и в те времена подобные вещи встречались на каждом шагу. Молодая супруга, мать его единственного сына, была на сносях во второй раз. Когда начались преждевременные роды, бабка-повитуха копалась в грядках и, наскоро обтерев руки, с забившейся под ногтями грязью, поспешила принимать младенца. Понятия об инфекциях в народе считались заграничной ересью, навеянной докторами-немцами. Недоношенное дитя успели окрестить, прежде чем оно отдало Богу душу, а молодая госпожа отошла вслед за дитем от послеродовой горячки. Окружающие всплакнули и сказали: «Бог дал, Бог взял». Вернувшийся из экспедиции ее супруг впал в отчаяние, ведь он никак не подозревал такого исхода. На помощь его горю пришел духовник, и по его совету, вдовец занялся благотворительностью. Завидев девочку, что так упорно танцевала в мороз, он подумал, что будь жива его маленькая дочь, ей бы сейчас тоже шел девятый год. Так, маленькая Сакура получила свою долю его милости. Выезжать на лето в загородное имение повелось очень давно у знатных, и не совсем господ. Ознакомившись с делами по приезду в усадьбу, седовласый заметил ту самую девчушку, которую подобрал на Рождество около площади. Аккуратно одетая, причесанная и вытянувшаяся в росте, она была мало похожа на ту замарашку, которую он привез зимой. — Псалтырь читать умеет, — гордился девочкой писарь. — А так, трудолюбива, хорошо поёт и танцевать умеет, — сказал, затем скривился и махнул рукой, — ай, барин, девка, что с нее взять. «Уже не плохо», — подумал он про себя, наблюдая из окна, как ей удалось вытащить его сына поиграть в горелки. Летние дни потянулись разноцветной канителью, за время которых, Сакура вместе с его сыном, которому она сходу дала прозвище Пугало, сдружились и не отходили друг от друга ни на шаг. Мальчишка, вдохновленный рассказами о путешествиях Александра Гумбольдта, изо дня в день придумывал новые авантюры в духе первооткрывателей. Гувернантка-немка проводила занятия для них двоих, Сакура осваивала основы нотной грамоты вместе с его сыном и быстро нахваталась слов на немецком языке. Вечерние посиделки за неспешным разговором и игрой в покер вместе с супружеской парой из соседнего имения, были обязательной частью летнего времяпровождения. Светловолосая и грудастая женщина, прозванная из-за своих карточных проигрышей, Легендарной Неудачницей и высокий, широкоплечий обладатель громкого голоса, имевший прозвище в отдельных кругах — Жабий Мудрец, гостили почти что, все лето в имении. Дети часто музицировали перед гостями или же давали короткие постановки. — Смотри mon chéri, она уже французскую песенку играет, а танцует как, — кивнула она своему мужу. — Что, думаете удочерить отроковицу? — обратился к хозяину муж Неудачницы. — Не задумывался пока. — Если угодно, я могу решить все вопросы с ней. — Она сверкнула янтарно-карими глазами в сторону Белого Клыка. — Не дайте пропасть таланту, она вон какая гуттаперчевая, — сказала она, глядя на акробатические номера Сакуры. С наступлением Успенского поста, когда вечера стали длиннее и прохладнее, а ранним утром можно встретить иней на траве, Легендарная Неудачница снова начала давить на хозяина усадьбы. — Похлопотала намедни, у директора Балетного училища, о вашей отроковице, — начала Неудачница издалека. — И скажу вам, таких как она, — женщина кивнула на играющих во дворе детей, — по всей империи пруд пруди. Не каждая из них, имеет возможность поступить в училище за казенный счет! — Ваша взяла, — согласился с ней Белый Клык. Действительно, соседка была права, да и сына пора было отправлять на обучение. 2. Гений чистой красотыСанктъ-Петербургъ, 1892 — 1897
Вид из окна на улицу, закованную в серый камень, часто навевал скуку у Сакуры, однако в стенах училища скучать не приходилось. Вместе с компанией таких же, как и она воспитанниц, училась всему и понемножку, но особый упор преподаватели делали на хореографию, сольфеджио и игру на фортепиано. Распорядок дня в училище протекал по строгому расписанию. Утром пили чай с небольшим количеством синеватого, разбавленного водой, молока и двумя булками: маленькой и едва сладкой на вкус, и большой но пресной как просфора. Потом было два общеобразовательных урока, после которых, ученицы шли «завтракать» тем же чаем, только с пресной булкой и куском черного хлеба. После «завтрака» все шли на балетные репетиции, независимо от того, были ли сами репетиции по расписанию или нет. Присутствие всех воспитанниц было обязательно. Сидя на полу, девочки наблюдали за танцующими и невольно запоминали все «па». После хореографии был скудный обед и снова общеобразовательные уроки. Ужин был худшей версией обеда, после которого все готовились ко сну. В то время, Сакуре казалось, что в первые годы обучения, она больше всего выучилась мастерски прятаться и избегать строгих классных дам и надзирательниц, ведь в свободное время, как и все дети, воспитанницы изрядно шалили. Часто в училище устраивали спектакли, на которых присутствовали члены императорской семьи, великие князья, высокое начальство и, конечно же, родители. Ее благодетель с сыном тоже иногда бывали на спектаклях, после которых, оставляли гостинцы, карманные деньги и прочие мелочи, чтобы она не отличалась в худшую сторону от своих подружек. В таком беззаботном времени пролетели первые три года обучения, и как давно повелось, накануне ничего не предвещало перемен.-
Дядька Евпатий, из числа бывших крепостных, запыхавшись, поднимался по лестнице Императорского университета. С большим трудом отыскав барского сынка в лабиринте коридоров, он сообщил прискорбную весть. Сего дня Белый Клык почил. Скорбные приготовления Пугало помнил как во сне. Смерть его отца сразу же обросла домыслами и сплетнями, мол, он пошел против каких-то правил и устоев, спасая своего друга много лет тому назад в экспедиции. Чему верить, а чему нет, время покажет, решил он. По правде говоря, дело было так. Во время той самой экспедиции, Белый Клык все же защитил своего товарища по оружию, закрыв его собой. Вражеская пуля вошла глубоко в грудную клетку, да там и осталась. Походный врач кое-как залечил его и все бы ничего, но по возвращении домой, у него появилась боль в груди. Со временем, боль только усилилась и, промаявшись, он обратился к врачу. Проклятый эскулап со змеиной ухмылкой, кажется, не верил новым веяниям медицины и прописал ему проверенный временем рецепт настойки лауданума. Поначалу, настойка полностью сняла боль. Потом ее потребовалось чуточку больше. И ещё немного больше. Затем наступило время, когда лекарство уже не справлялось, открылось кровохарканье и, чтобы прекратить свои мучения, он пустил себе пулю в голову. Пугало продолжал самостоятельно навещать протеже своего отца, когда было свободное время. Встречи бывших друзей детства к пятнадцати годам, превратились в сухие и формальные обмены приветствиями, после которых каждый из них торопливо рассказывал последние новости и так же сухо прощался. — Послушай, ты ведь можешь и не приезжать. В полутонах солнечного света, под пышными кронами деревьев, глаза Сакуры светились ярче. Она в последнее время была довольна собой, как никогда, ведь ее пригласили в кордебалет и назначили жалованье. Маленькое, но заработанное своим трудом. — Нет, — буркнул он в форменный воротник. — Ну… — Она заломила пальцы за спиной, будто хотела придать себе уверенности. — Я же вижу, что тебя тяготит мое общество, и ты хочешь поскорее распрощаться. — Мазнула по нему взглядом, пытаясь найти подтверждение своим словам. — Если тебя не тяготит мое общество, то позволь мне продолжить наши встречи, — вот так просто Пугало чуть не признался вслух, что с недавних пор чувствует к этой девушке странную смесь чувств. Как ей объяснить, что сразу после смерти отца он чувствовал рядом с ней спокойствие, одним своим присутствием Сакура вселяла в его душу легкость. С течением времени чувство спокойствия превратилось в любование девушкой и тихую радость, что помогала ему жить от встречи до встречи. Ну уж нет, он не откажется от свиданий. Раз в неделю, после воскресной службы можно было задержаться подольше, чтобы обойти весь парк вместе с ней, напустив на себя равнодушный вид. В его тёмно-серых глазах мельком проносились желание и робость, а обыденное касание края ее платья или руки, отзывалось мурашками по спине. Может ли она испытывать подобное чувство? Пугало часто задавался этим вопросом, оставаясь наедине с Сакурой. Или она видит в нем друга детства и не более? Чтобы проверить свои умозаключения, он набрался смелости и поцеловал ее руку на прощание, чем вызвал приступ смеха у девушки. — Что смешного? — В темно-серых глазах застыл вопрос. — Нет, ничего-ничего, — сквозь хихиканье быстро проговорила Сакура и скрылась в стенах училища. «Странный он в последнее время», — перед сном думала про себя Сакура, завернувшись в одеяло. Надзирательница прошла мимо, не заметив подвоха. Когда ее крепкая фигура скрылась в коридоре за поворотом, девицы вскочили со своих мест, слушая откровения одной из них, о своих первых свиданиях. После подробного рассказа подруги, Сакура задумалась. В раздумьях прошла целая неделя, задумчивая девушка уже несколько раз теряла счёт во время экзерсиса. Окрик преподавателя возвращал ее с неба на землю и внутренний диалог в голове ненадолго обрывался. В четверг среди урока ее вызвала надзирательница. Мысленно перебирая, где она могла нарушить правила внутреннего распорядка, Сакура спускалась в просторный зал на первом этаже. — К тебе посетитель, — через плечо бросила дама, — у вас есть пятнадцать минут. Посетитель стоял, вытянувшись во фрунт, однако его руки были скрыты за спиной. — Не смог дождаться воскресенья, — торопливо оглядывая ее, проговорил Пугало, — держи, это тебе. Красиво перевязанная коробочка печатного шоколада легла в руки Сакуры, заставляя ее покрыться румянцем. Впоследствии, шоколад будет съеден воспитанницами мгновенно, и не разбирая вкуса. — В воскресенье на том же месте? — Надежда застыла в его взгляде, а лукавая улыбка, оттененная родинкой слева под нижней губой, выражала искреннюю заинтересованность. — Ага, — неожиданно для себя, Сакура захотела продолжить встречи, которые несколько отличались от простых встреч друзей детства. Они стали видеть чаще друг друга, а его горящий взгляд для Сакуры уже не был чем-то странным, когда она стала замечать за собой, как ее сердце при виде молодого человека бьется быстрее. Опьяненная новым чувством, Сакура не заметила, как пролетел последний год обучения в училище. Выпускной бал, куда был приглашен весь высший свет Санкт-Петербурга того времени, отгремел только под утро. Белые ночи разливались над городом магическим светлым покрывалом, оттеняя серебристые и привычно взъерошенные волосы Пугала. Рядом с ним Сакура ощущала себя как никогда живой, и в те минуты несравнимое чувство радости охватывало каждый уголок ее подсознания. Сквозь рваные облака над каменной набережной Невы уже проступали искры восходящего солнца, однако прохлада раннего утра начала пробираться сквозь одежду. — Сакура! Он заметил, как она поёжилась, и привлек к себе. Горячие ладони взметнулись вверх по шелку платья, оглаживая ее плечи. Несколько мгновений, в которые двое оказались слишком близко друг к другу, слились в одном поцелуе. Его мягкие прикосновения вели за собой, рассыпая яркие искры по ее телу. Сладкий момент стал венцом жизни для них обоих, ради которого стоило терпеть многие неурядицы и волнения. — Любимая, красивая, — между поцелуями шептал он, — мой гений чистой красоты. — Он провел губами от мочки уха вниз по шее девушки, заставляя ее вдохнуть прохладный речной воздух.-
Окончание училища дало Сакуре некоторую свободу от соблюдения правил и строгих надзирательниц, однако она осталась жить в пансионе, как и многие артисты театра. Карьерная лестница молодой девушки внезапно поползла вверх, после того, как по стечению обстоятельств она заменила солистку в «Баядерке». Блестящее исполнение партии приоткрыло ей дорогу на большую сцену. Гордость своими достижениями и некоторая уверенность в будущем придавали ей сил. Их встреч и поцелуев становилось с каждым разом так мало, хотелось чего-то большего, нежели касания губ друг друга. Им обоим казалось, что проведи всю жизнь рядом, и все равно будет мало. Провести всю жизнь вместе с ней, не казалось Пугалу чем-то нереальным, однако после смерти отца, его педантичное следование правилам расцвело буйным цветом. Его аккуратность в делах поражала окружающих, отчего начали поговаривать про его немецкие корни. Русскому человеку мол, не присуща подобная аккуратность. В угоду правилам и традициям, он посвятил в свои рассуждения Сакуру. Августовским вечером, когда темнеет уже раньше, чем в июне, а пожелтевший лист может ненароком упасть на плечо прохожему, влюбленные тихо беседовали, прогуливаясь по безлюдному парку. — Очень жаль, что мы не сможем быть вместе в том смысле, который вкладывают окружающие, — надо смотреть реальности в глаза, считал Пугало. Сакура, приготовилась сказать, и удивленно приоткрыла рот, благо, в подслеповатом свете газовых фонарей, ее лица не было видно. — Я имею в виду, что твое происхождение не позволит нам этого сделать. — Он был более чем уверен в правильности своих суждений — таковы правила. — Все так, — еле слышно отозвалась Сакура. Сердце мгновенно переместилось в область горла, а ток крови стучал в ушах похлеще отбойного молотка. «Надо же, а ведь он прав», — подумала она и добавила: — Мне пора! Несмотря на свое состояние, она спешно подобрала полы платья и бегом (а бегала она хорошо с детства) понеслась в сторону многолюдной улицы. Как в полусне, она добралась до левого крыла пансиона, где делила комнату с другой девушкой. Проходя по длинному коридору, Сакура почувствовала, что ноги вот-вот предадут ее, и она упадет без чувств посреди коридора. Упасть в обморок она считала чем-то позорным, присущим только притворным дамам из высшего света, на непричастность к которому ей только что указал Пугало. Подумать только, самый близкий человек после смерти ее родителей, резко оттолкнул ее. Меньше всего хотелось анализировать его мотивы. Медленно сползая по беленой стене, Сакура уставилась не видящим взглядом на свои дрожащие руки. В подобные моменты нужно плакать навзрыд, но в ее душе ничего не осталось и поселилась небывалая пустота. Мысленный диалог прервался, надолго уступив место полной тишине в голове. В полном внутреннем безмолвии, как механическая кукла, Сакура выполняла повседневные дела, была на репетициях, даже несколько выступлений пронеслись незаметно для нее. Ее соседка Инночка, светловолосая и голубоглазая девушка из кордебалета, была слишком наблюдательна, однако, спросить прямо у нее не доставало наглости. Глядя на Сакуру, ее потухший и отсутствующий взгляд, подруга сделала ход конем в надежде вернуть подругу из прострации. — Намедни, мы с mon amour решили выехать к морю на отдых, — поглядывая на ее реакцию, Инночка продолжила, — море, виноград и теплая погода, сама понимаешь, в промозглом Петербурге днем с огнем не сыщешь. Составишь нам компанию? — Подкупающий взгляд ее соседки, обрамленный в пушистые ресницы, заставил Сакуру согласиться. Связь с именитым князем нисколько не тяготила ее подругу, и кажется, никто из них двоих не вдавался в подробности происхождения, беря от встреч только лучшее. Бархатный сезон, поздний виноград, теплое море и вид на загорелые мускулистые спины греческих рыбаков оказывают целительное действие не только на тело, но и на душу Сакуры. О бывшем друге детства она почти забыла, вспоминая только его отца за вечерними молитвами. Неприятное чувство перешло в разряд второстепенных забот, а со временем, бесконечные репетиции, выступления и рукоплескания почитателей вытеснили чувства. 3. Русские сезоны в парижских трущобахПариж, 1909 год.
Господин Дягилев был талантливейшим человеком, имевшим не только творческие, но и организаторские способности. После успеха выставки русских художников в Париже, интерес к России и всему русскому взлетел до небес в Европе. В следующем году, благодаря Дягилеву посчастливилось быть и нашей героине в составе балетной труппы в столице Франции. Суматоха и полная неразбериха с переездом порядком вывели Сакуру из себя и после долгой дороги нет ничего лучше, чем чашка горячего кофия. Невысокая горничная осторожно опустила на стол посеребренный поднос с маленькой белой чашечкой. Саквояжи и коробки были свалены кучей посреди небольшого номера. Аромат кофе смешался с запахом микстуры от головной боли, от которых часто страдала Инночка. Нервно растирая виски, в надежде унять разыгравшуюся в дороге мигрень, она мерила шагами номер. — Очаровательный мужеложец тебе явно благоволит, раз изобразил тебя крупным планом на афишах, — едва головная боль отпустила ее подругу, и она не без доли зависти, продолжила разговор. На самом деле, причина ее недовольства была куда проще. Небезызвестный господин Дягилев занял крупную сумму денег у ее mon amour. Как известно, долг платежом красен, но тот и не думал спешить с отдачей.-
Яркие афиши были расклеены, кажется, везде, где можно встретить живого человека. Мужчина с седыми взъерошенными волосами, сквозь абсентное марево, рассматривал афишу. — Гений чистой красоты, — не веря своим глазам, прошептал он. Много лет назад, когда его настигло осознание, кого он потерял из-за своего упрямого следования правилам, Пугало был готов молиться на ее изображение. Сейчас, он едва удержался, чтобы не упасть на колени перед афишей. «Нет, почудилось», — подумал он и пошел прочь, только вот, у следующего поворота он снова встретил ее изображение. «Недоразумение, такого не может быть» — Он продолжал не верить, списывая на сильное похмелье. По ее рассказам, Сакура никогда не хватала звёзд с неба в училище, и была в числе середнячков. Каким образом, она стала примой, он не знал. Их пути разошлись почти сразу, после той встречи в парке. Тогда, Пугало не понимал своей неправоты, однако ясно чувствовал, что в том обществе для них нет будущего. И, если Сакура сделала упор на занятия, то он поступил прямо противоположно. Революционные идеи витали в империи задолго до переворота. Многочисленные кружки идейной молодежи были в каждом приличном учебном заведении. Парни и девушки зачитывались запрещенной литературой, передавая ее из рук в руки, организовывали протесты и забастовки. Боль от разрыва с ней была ещё свежа, когда и он заинтересовался смелыми идеями. Тайные встречи на конспиративных квартирах, интеллектуальное общение, а также надобность проверять каждого новичка и опасность быть пойманными придавали налет романтики неокрепшему уму. Почти за каждым подобным кружком следила царская охранка. Не стала исключением и их ячейка. После двух месяцев, проведенных в полицейских застенках, за Пугало поручилась старая знакомая его отца. Легендарная Неудачница неизвестно как уговорила отпустить юнца, сирота мол, уму разуму учить его некому и клятвенно обещала, что возьмёт на поруки неразумного. После освобождения, волей случая, или по договоренности, Пугало направили на службу в крепость Порт-Артур, что на берегу Жёлтого моря. Он пошел по стопам отца, выбрав военную инженерию делом своей жизни. Русская крепость строилась, в том числе и по его проектам, став на короткое время одним из немногочисленных незамерзающих портов в империи. Русско-японская война оставила ощутимый след в его душе и, вернувшись в Санкт-Петербург, он продал загородное имение и отправляется в Европу. Вырученные деньги давали неплохой процент, за счёт которого можно безбедно существовать. Меланхолия, безделье или тоска по родному краю в чужой стране заставила Пугало все чаще появляться в известном на весь Париж районе. Непроходящий абсентный угар и одноразовая любовь стали его постоянными спутниками на протяжении нескольких месяцев. Видя по всему городу расклеенные афиши с ее изображением, в его разум постепенно возвращалось осознание, как жгучая боль, оно прошивало каждый уголок в его душе. Столько лет прошло, но он до сих пор в самом дальнем углу разума чувствовал вину перед ней. Встретив очередную афишу, вдали от чужих взглядов, он бухнулся на колени перед картинкой. Только вот, чувство вины никуда не делось. Нужно обязательно встретиться с ней и если не объясниться, то хоть попросить прощения. Как же он к ней заявится? За несколько месяцев, что он провел в парижских трущобах, Пугало мало чем отличался от его постоянных обитателей. Как можно прикоснуться к святыне грязными руками? Сейчас, стоя на коленях перед афишей, как последний идиот, он чувствовал, что опустился на самое дно. Пора оттолкнуться и подниматься наверх. 4. Двойной цугцвангПариж, 1910 год
Исполнение заученной партии никогда не было для Сакуры чем-то сложным, но сегодня на парижской сцене все было иным. Напольное покрытие, освещение, все было не то, не так, даже долгие овации зрителей, приносящие Сакуре особое чувство, не позволили ей ощутить себя в полной мере. Наскоро пробежав в гримерку, она устало прикрыла рукой глаза, сидя перед огромным зеркалом. Странное предчувствие не покидало ее со вчерашнего вечера — что-то должно случиться. Неприятный сон с участием Пугала, она списала на усталость от дороги и смены обстановки. Последний раз она видела его в числе зрителей на одном из мероприятий, десять лет назад. Как он устроил свою жизнь, Сакуру не интересовало, да и любую мысль о нем, она прогоняла очень быстро. Видимо, нашел себе девушку благородных кровей, не ей ровню, считала она, одновременно чувствуя липкую горечь. — Мадемуазель, — лакей с акцентом проговорил ее фамилию, — ваш поклонник, — и представил гостя. — Хорошо, — все также, прикрыв глаза рукой, проговорила Сакура. Скорее всего, это был ее ухажёр, молодой князь. Его приятная наружность, как-то ониксовые глаза, иссиня-черные волосы, ниспадающие на бледное лицо, тонкие, аристократические черты лица, давала фору многим ее поклонникам, покорив ее взгляд. При ближайшем рассмотрении, князь оказался пустышкой, помешанным на мести своему старшему брату. Как и многие ее знакомцы, он не имел никакого внутреннего содержания. Сакура иногда от скуки проводила с ним время, и он потащился за ней на гастроли. Дверь гримерки тихо закрылась, и Сакура уже ждала восторженной речи князя. — Ну, здравствуй, милая, — приглушенный голос Пугала Сакура узнает из сотни. Оторопь медленно расползалась от позвоночника, сковывая ее конечности мелкой дрожью. Кажется, не будь на ней грима, она была бы белее мела. Может все-таки показалось? Нет, после выступления, она обычно чувствовала себя как оголенный нерв, замечая все вокруг себя. Если сейчас отнять руку от глаз, она увидит Пугало в отражении зеркала и неизвестно, чем обернется ее любопытство. Если она так и останется сидеть, прикрыв глаза рукой, она позволит ему говорить все что он надумал себе, раз смог найти ее. Каждое ее действие ухудшило бы незавидное положение Сакуры. — Прости меня, я не должен был снова появляться в твоей жизни, — начал он не дожидаясь, пока Сакура откроет глаза. Глаза все же пришлось открыть, и сквозь яркие цветные пятна она увидела его взлохмаченные волосы. Он изменился, стал выше, шире в плечах и сейчас еще больше похож на своего отца. Темный шрам рассекал левую бровь и закрытый глаз, опускаясь по щеке вниз. Лишился левого глаза? Внезапно возникшая искра простой человеческой жалости, была задушена Сакурой на корню — он для нее никто. — Но ты осмелился появиться в моей жизни вновь, — передразнила его, пытаясь уколоть. — Еще раз хочешь указать мне на мое место? — Она чеканила каждое слово и, ожидая ответа, сжала губы в тонкую линию, отчего взгляд стал еще острее. — Я знаю, что виноват перед тобой и должен до конца дней замаливать свой грех. — Слова, все пустые слова и ничего больше! — сказала, но под его проницательным взглядом, Сакуре стало неудобно, и чтобы не смотреть на него, она принялась развязывать пуанты. — А впрочем, замаливай, если хочешь, — добавила она, все еще чувствуя на себе его взгляд. — Это тебе. — Он протянул огромный букет красных роз, ее любимого сорта. — Ты сегодня была прекрасна, и вот еще небольшой презент. — Он держал перед ней открытую маленькую коробочку. На кольце из желтого металла было выгравировано: «Гений чистой красоты». Глядя на него, сквозь собственное возмущение, Сакуре на долю секунды захотелось еще раз почувствовать магию их встреч, его несмелые прикосновения, пережить их первый поцелуй. Его взгляд отличался от взгляда того Пугала, что остался в Санкт-Петербурге десять лет назад — неужели это и есть тот самый житейский опыт? Возможно, он научился читать мысли, когда потянулся губами к ее щеке, не осмелившись приблизиться к губам. Чувствуя на вкус грим, он опустился поцелуями к шее, сбивчиво шепча ей: «Когда ты убежала, я пытался тебя забыть в идеях вольнодумцев, в заключении, в изгнании, в бою, в путешествии, в спиртном угаре, везде видел перед собой твой образ. Кажется время не властно над ним». В стенах балетного училища, на уроках закона божьего их учили, что тело, это храм души; на уроках хореографии учили, что их тело, это инструмент, который полностью им подчиняется. Так почему же чувствуя на себе его поцелуи, ее тело против разума отзывается тысячей светлых искр и легкой эйфорией? Несмотря на желаемое, она сквозь умопомрачительный флёр нашла силы остановить его поцелуи. — Я люблю тебя, — кажется, его слова и взгляд были далеки от шуток. Как и много лет назад он так же серьезно говорил о различии в происхождении. «Нет, я не зайду в эту реку во второй раз», — пытаясь стряхнуть с себя наваждение, подумала она. — Помнится мне, — она назвала его по фамилии, — в прошлую встречу вы изволили говорить о наших разностях в происхождении, — начала Сакура, едва сдерживая свой гнев, который мгновенно взлетел до небес. — Всяк сверчок знай свой шесток. Звук хлесткой пощечины раздался в душной гримерке, едва подсвеченной электричеством. И пусть обыватель считает балерин хрупкими созданиями, но ее пощечина еще долго звенела в ушах и держалась красным отпечатком на щеке Пугала. 5. Проигрыш Легендарной НеудачницыСанктъ-Петербургъ, февраль 1911 года
Внутри храма, украшенного искусными фресками и золотом, в день Прощеного воскресенья было весьма многолюдно. Разношерстная толпа еле двигалась, зажав Сакуру в своих лапах. Она долго думала, что делать с тем кольцом, и ее первым желанием было опустить его на дно Сены. Сакура редко прислушивалась к советам Инночки, однако на этот раз она оставила все как есть по ее совету и жила долгое время, надеясь, что ответ придет сам собой. Ответ действительно пришел, и вот, она стояла зажатая в толпе, собираясь отдать кольцо на украшение храма. Священник что-то говорил с амвона, кажется о прощении, но до нее долетал только общий смысл сказанного. Прощение, интересное понятие, а можно ли простить то, как он с ней поступил много лет назад? Наверное, можно просто принять и продолжать жить дальше, словно ничего и не случилось. Она так и поступила, только вот, его появление в Париже перевернуло ее представления. Если он заявился к ней, значит, имел соображения на ее счет. «В заключении, в изгнании, в бою, в путешествии», — Сакура помнила его слова, и часто думала над сказанным. Пугало редко бросался словами, если он так сказал, значит, он многое узнал в жизни. Интересно, как сложилась его судьба, после того, как их пути разошлись? Толпа вынесла ее к церковной кружке, и она уже опустила руку в карман, чтобы отдать кольцо, но тычок в спину с просьбой: «Пропустите болящего», а за ним калека на костылях, заставили помедлить. «Нужно узнать его поближе, кто он теперь?» Сакура в момент надела колечко на палец и повернулась к выходу из храма. В ней говорило не простое дамское любопытство, обжегшись много лет назад, она хотела понять его, а не умножать обиду. По приезду в его загородное имение, она узнала, что оно уже несколько лет принадлежит помещице-соседке. Легендарная Неудачница очень обрадовалась, когда увидела Сакуру, ведь наблюдать за примой Большого театра из газет это одно, а общаться с ней с глазу на глаз, совершенно другое. Маленький столик, покрытый зелёной скатертью, на манер игрового, уже был подготовлен для игры. Помещица сдала карты на двоих и между делом начала рассказ. — Ищи теперь ветра в поле! — Женщина продолжила украдкой рассматривать Сакуру. — После возвращения с войны, он продал все отцовское наследство и уехал в Европу, — заключила она. — Ставлю на то, что ты его не найдешь. — Она отлично знала, что проиграет, а странный блеск в глазах известной примы при упоминании друга детства, ей показался не простым интересом к нему. — Мы виделись в Париже, — подробности ее короткой встречи с Пугалом она опустила. Сакура сделала очередной ход. — Ты не думай, что он последний эгоист. — Помещица всмотрелась в свои карты. — На часть вырученных денег он обязал меня устроить церковно-приходскую школу и больницу. Он уехал, а мне теперь маяться новыми заботами. — Она сгребла карты Сакуры себе и шлепнула ими об стол. — Ну вот, опять проиграла! 6. Разделяй… и не властвуйПариж, июнь 1911 года
Плотное расписание гастрольных выступлений организатор устроил так, чтобы можно улучить свободное время. В середине июня тени деревьев на набережной Сены не спасали от дневной жары. Влажность и духота во второй половине дня, говорили о приближающейся грозе, что уже нависла над восточной частью города. Остановившись у афиш, внимание Сакуры привлекла кричащая вывеска.«Тропический агрономический сад приглашает посетителей»
— Удручающее зрелище, — знакомый голос вывел Сакуру из мечтательной задумчивости. — Вы посещали его? На этот раз голос Пугала не ввел ее в состояние шока, а случайную встречу, она захотела продлить как можно дольше. — Приходилось, по долгу службы. — В Париже он вел двойную жизнь, разделяя себя между знатным отпрыском и корреспондентом газеты. Тропический сад был разбит на шесть частей, обустроенных а-ля Конго, Марокко и ещё несколько стран-колоний Французской Республики. На территории сада проживали привезенные из дальних стран аборигены, под открытым небом, словно, в природной среде. — В человеческих зоопарках не бывала? Возможно, за время проживания заграницей, он вдоволь насмотрелся на политику оголтелого колониализма, когда бездумно стаскивали не только предметы искусства, но и местных жителей, в желании показать величие (ли?) государства, притом, не считая последних за людей. К слову, человеческая жизнь не стоила ни гроша даже здесь, на витрине свободы и равноправия. — Не бывала, но рада видеть тебя в добром здравии. Кажется, с момента их прошлогодней встречи он совсем не изменился внешне, но стал интересовать Сакуру намного сильнее. За короткое время, что они шли вместе по улице, казалось, что полностью разделяет в своей душе желание узнать его ближе, как человека и личность, которым он стал; и маленькое, едва теплящееся желание, родом из юности, когда хотела быть с ним вместе. Количество водяного пара в воздухе достигло критической точки, и дождевое облако переместилось прямо над районом города, где прогуливались бывшие друзья детства. Ливень начался внезапно, заливая навесы уличных кафе на другом берегу, прогоняя торговцев и экипажи извозчиков и проникая за шиворот неприятной влагой. Ближайшим убежищем стало раскидистое дерево, где двое укрылись от дождя. Укрытие было столь ненадежным, что в скором времени их одежда все-таки промокла до нитки. Глаза застила вспышка молнии, однако гром прогремел только через некоторое время. — Опасно в грозу укрываться под деревом, — сказала Сакура, одновременно ловя себя на том, что ей приятно его общество. — Ты не слышала легенду о Райкири? Русско-японская война прошла красной нитью через жизнь Пугала, оставив отпечаток не только на теле, но и в душе. С тем периодом у него было связано слишком много личных переживаний. — Расскажешь? — Один японский военачальник, будучи совсем юным, имел меч с названием Чидори, что означает пение тысячи птиц. Однажды, он спрятался под деревом от дождя, как и мы с тобой, — заметил Пугало, осторожно прикрывая ее плечи ладонями. — Внезапно в дерево ударила молния, но он быстро среагировал и разрубил ее а вместе с ней и бога, запечатанного в молнии. Его скорая реакция и меч Чидори спасли ему жизнь и после того случая он стал называть свой меч Райкири, что значило режущий молнию. — А можно ли рассечь молнию? — Наверное, знаешь ли, в жизни всякое возможно, — почти невпопад, ответил Пугало. В подлунном мире все возможно, лучшим доказательством рядом с ним была Сакура, и он сделает все, чтобы не упустить ее снова. — Я живу здесь недалеко, ты вся вымокла, пойдем? Дождь немного утих, и позволил им выйти из укрытия.-
Раздеваться перед ним Сакура не сочла чем-то постыдным. Пугало терпеливо помог ей выпутаться из промокшей насквозь одежды. Стоя в одном исподнем белье, между ним, и огромным зеркалом в ее рост, их отражения были как одно целое. Ее кожа покрылась мурашками от прикосновения его рук, хотя он только провел пальцами по ее спине. Пугало через голову снял с себя рубашку, открывая ее взору себя. Стройное, мускулистое тело, белая кожа, испещренная множеством мелких царапин, на груди красовался крест-накрест высеченный белый шрам. Во время осады крепости Порт-Артур, ему досталось от японского фанатика, возомнившего себя самураем. Маленький и вертлявый, одетый в смешные доспехи, фанатик умело орудовал двумя катанами в обеих руках. Пока Пугало бросился за пистолетом, вертлявый ловко подпрыгнул и замахнулся на него. Именно тогда удар прошел по касательной, задев его грудь. Оруженосец Обито, тоже кстати, японец, преданно служил Пугалу до конца своих дней: он отбросил своего господина в сторону и сам подставился под смертельные удары. Фанатик нанес ему ещё удары, но пуля оказалась быстрее и остановила сумасшедшего. Он долго ещё отходил от шока, бесконечно спрашивая себя: «Почему Обито так поступил?» Зачем идти против правил, если ними же можно всегда прикрыть свое малодушие? Разгромное поражение и постыдные территориальные уступки империи перед крошечной Японией убили веру многих в стране, перевернув ее вверх дном. Многое в душе Пугала изменилось после войны, он наконец, понял, что чужая жизнь, чужие чувства важнее своих. Ему было совестно думать, что несколько лет назад он, в угоду не им писанным правилам и устоям, наступил сам себе на горло, прекратив общение с Сакурой. За то время, пока он валялся в госпитале во Владивостоке, пока возвращался домой, он успел переосмыслить всю свою жизнь. И ему осточертела жизнь, построенная на чужих слезах и горе в угоду вековым устоям. Как бы ни случилось, благодаря Обито, он стоит сейчас перед ней. — Гений чистой красоты. — Сакура была идеально сложена, он начал медленно расстёгивать ее лиф, освобождая маленькую грудь. — Само совершенство. — Провел поцелуи по ее шее, обнимая ее двумя руками. Глядя на их отражения, щеки Сакуры покрылись слабым румянцем. Они идеально подходили друг другу, можно обойти хоть полмира, перезнакомиться с сильными мира сего и не увидеть в них крупицы того, что она видела в нем. Сакура положила руки на пояс его брюк, к толстому кожаному ремню пристегнута кобура. — Ты носишь с собой оружие? — Да, и не только огнестрельное, — Пугало вытащил ещё ножны с кортиком. — Париж, знаешь ли, город контрастов, стоит отойти от оживленного района, и попадешь в другой мир со своими законами. Город контрастов встретил его трущобами, ютящимися друг на друге и местными бандами, стоило сойти с широкого бульвара. Банда Рассвет держала в страхе несколько загаженных кварталов, собирая дань якобы, за безопасность. Любая получка, будь-то нищего, проститутки, работяги, кухарки или прачки делилась с бандитами. Какое дело приезжему эмигранту до разборок в трущобах, спросите вы, но жизнь Пугала на некоторое время тесно переплелась с ними. В попытке забыть образ Сакуры, он окунулся в мир одноразовых любовных утех, связав на некоторое время свою жизнь с жрицей любви. Марафетчица Рин сквозь абсентный угар отдаленно напоминала ему Сакуру. Хрупкая фигура, тонкие запястья и горящий взгляд проститутки пробуждали в нем все низменные желания, которые он воплощал в жизнь вместе с ней, иногда не утруждая себя называть ее настоящим именем, а называя Сакурой. Рин быстро поняла, что он старается выдать желаемое за действительное и начала расспрашивать его о ней. — Так разыщи ее и признайся в чувствах, наконец! — выдала она после его неполного рассказа. — Если она тебе действительно нужна. — От марафета ее карие глаза увлажнились, а зрачки стали шире. Рассветовцам не понравилось, что Рин проводит все свое время только с одним клиентом, лишая их заработка. Темнокожий мордоворот подкараулил его ночью в подворотне, надеясь донести до Пугала его неправоту. Ему пришлось вспомнить уроки тайской борьбы, которым обучал его Обито на другом конце земли. Когда мордоворот грузно опустился у стенки, на помощь ему выскочили несколько его подельников. Изогнутый клинок прошелся по левой глазнице, лишив его половины обзора. Пугало молниеносным ударом выбил клинок и уже приготовился всадить острие в очередного бандита, когда перед ним возникла Рин. Девушка выскочила на звуки борьбы, хотя во время разборок лучше не соваться на улицу. Она предполагала, что ее связь с седым иностранцем не понравится брату, заправлявшему делами в Рассвете, и кажется, знала о том, что рассветовцы придут за Пугалом, но бросилась защищать брата. Клинок, предназначенный для бандита, вонзился по самую рукоять в тело марафетчицы. Ее нелепая смерть заставила его зверски расправиться с шестнадцатью участниками, Пугало долго не понимал, как именно смог уложить столько людей. Первые лучи солнца в тот день он встретил, искупавшись в чужой крови и без одного глаза. Местные жандармы только сказали ему «спасибо», за то что очистил город от отребья. После той драки он стал носить с собой не только кортик, но и револьвер, оружие часто было убедительным доводом в различных спорах, но серьезных расправ больше не случалось в его жизни. Он осторожно отстегнул ремень и отложил в сторону. Близость Сакуры сводила его с ума, будоража его мужскую природу. Он взял ее на руки и, не разрывая поцелуя, отнес к себе в спальню. Близость с мужчиной для Сакуры не была чем-то новым. Благодаря откровенным рассказам Инночки в теории, и ночам, проведенным со смазливым князем на практике, ей были знакомы сладострастные ощущения. Прикосновения Пугала к ее телу, его поцелуи и ласки лишали Сакуру здравого смысла. Он медленно, словно поддразнивая, обводил языком ее светлые соски и накрывал их поочередно губами. Его ласки нельзя было предугадать, и как бы она не старалась разделить в уме свои желания, их близость была для нее как само собой разумеющееся. Болезненная худоба Рин сильно отличалась от худобы Сакуры: подтянутые руки, маленькая грудь, впалый живот и стройные ноги были результатом упорной работы на тренировках. Ему ли не знать о том, чтобы порхать в воздухе, Сакура ежедневно, без поблажек оттачивала свое мастерство. Опускаясь поцелуями все ниже по ее животу и словно невзначай, скользнув языком между ног, Пугало заставил ее смутиться. Сакура распахнула глаза и стыдливо сдвинула ноги, хотя еще за мгновение до того, была раскрыта перед ним как на ладони. Он невольно вспомнил слова проститутки из китайского борделя в Порт-Артуре. На ломаном русском она попросила его довести начатое до конца. Строптивый юнец, гнавшийся за количеством, возмутился, ведь в борделях только получают удовольствие, а не дарят его! На что китаянка впилась пальцами в его взъерошенные серебристые волосы и направила его губы к своим раздвинутым ногам. — Женщины всегда сначала смущаются, но когда начнешь их целовать там, она будет принадлежать только тебе! — поясняла его блудная наставница. Пугало не гнался за слепым обладанием, он хотел дарить ей ощущения, на которые сам же и обворовал ее много лет назад. Он никогда и ничем не восполнит не сказанных ей слов, не выцелованных поцелуев, и будет чувствовать вину за собой на всю жизнь. Глядя, как ее тело выламывает сногсшибательная волна удовольствия, заставляя девушку изогнуться и невольно приподняться на локтях, его взгляд застила пелена страсти. Освободившись от одежды, он вошел в нее на всю длину, чувствуя обволакивающую узость ее лона. Его движения снова подхватили ее на волну удовольствия, и если она хотела узнать Пугало поближе, то сейчас он был перед ней совсем беззащитный. Казалось, что его действия есть отражение сознания, а сознание и есть отражение действий. Никто и никогда не вызывал в ней подобную бурю эмоций, как Пугало, и чувствуя его в себе, Сакура отстраненно подумала, что именно его любила всегда. 7. Предчувствие провидцаПариж — Буэнос-Айрес, июль 1911 года и далее
— Сто девяносто восемь, сто девяносто девять, двести, — ее счет забитым шепотом, разбудил Пугало. В его рубашке, завязанной узлом на груди и в своем поношенном трико, Сакура застыла, сидя в поперечном шпагате, держа вытянутые ступни на высоких стопках книг, отчего ее ноги образовывали острый угол с корпусом. Она только что закончила отжиматься и теперь «отдыхала» в растяжке. Нечеловеческие тренировки, которыми занималась Сакура, постоянно поддерживая себя в форме, казались ему слишком сложными для такой хрупкой девушки. Но в ее хрупкости была заключена великая сила, он это наглядно помнил после пощечины, что ему зарядила Сакура в прошлом году. После гастрольных выступлений она осталась в Париже, сославшись на то, что у нее был отпуск. Господин Дягилев не спешил с выплатой ее гонорара, а она не сочла нужным возвращаться вместе с балетной труппой в Санкт-Петербург. — Что ты знаешь о Новом Свете? — начал издалека Пугало, подперев плечом дверной проем. — Ты про угодья князя Голицына или о Южной Америке хочешь узнать? — разминая ноги после шпагата, спросила Сакура. — О Южной Америке. Его единственный глаз хитро прищурился, и уголок рта пополз вверх в довольной улыбке. В последнее время он часто ходил с видом довольного кота, мурлыча Сакуре на ушко разные приятности. В училище на уроках географии Сакура могла с легкостью показать все страны, реки и горные вершины континента по слепой карте, но что имеет в виду Пугало, она не понимала. — Что ты имеешь в виду? — Всегда мечтал об этих землях. — Сакура помнила еще с детства его увлеченность книгами о путешествиях Гумбольдта в Южной Америке. — И хотел бы побывать там вместе с тобой. — Может когда-нибудь. Для нее путешествие на другой континент звучало как путешествие на Луну. Для него же, менталитет и уклад жизни европейцев вызывал отвращение. За мнимой свободой и равенством, общество было заковано в жесткие рамки, похлеще чем дома. Чего стоили антропологические выставки, а по сути зоопарки, где люди, считающие себя лучше и чище по крови, показывали таких же людей, которых не считали за себе подобных. Помимо разочарования в моральных устоях, Пугало неплохо разбирался в политике и, наблюдая за разделением великих стран на лагеря, предчувствовал скорый конфликт между ними. — Что тебя останавливает? — Слишком смелый вопрос, ответ на который он прекрасно знал: сцена. — Но, как ты себе представляешь такое длительное путешествие? — Под его пристальным взглядом хотелось сжаться в точку, он обескуражил ее своим вопросом. Отговорить его от новой идеи будет сложно. — Мне нельзя надолго отлучаться, ещё месяц, другой и начнутся выступления в Санкт-Петербурге. — Ее звонкий голосок повис в воздухе. — Именно поэтому, хочу отправиться в ближайшее время, — и, помолчав, добавил еще раз, — с тобой. — Не забывай, что между нами лежит пропасть. — Пришло время отделить свои желания от реальности. Как бы не было ей хорошо вместе с ним, разница в их происхождении не позволит быть вместе. — После всего, что между нами было, ты считаешь это пропастью? — Едва ли не сорвался он. — По-моему, много лет назад ты мне ясно дал понять. — Глядя на него снизу вверх, поджав губы, Сакура наблюдала, как выражение его лица резко изменилось, во взгляде полыхнул гнев, а губы исказила кривая усмешка. — Неужели ты до сих пор не поняла, что все это время я думал только о тебе? — Он сжал руку в кулак и упёрся им в стену. — Я не мог прожить ни дня, чтобы не вспомнить о тебе. Вернувшись домой, мне опротивела жизнь там, а знаешь почему? — Он выглядел крайне уязвленным, и даже если бы она знала ответ, от страха не смогла бы открыть рот. — Ты права, — выдохнув, и как бы, смирившись с ее словами, он продолжил. — В обществе, построенном на чинах и сословиях нам нет места. Я распродал все, что у меня было, и отправился сюда, но здесь я чувствую, что в скором времени мир в Старом Свете перевернется с ног на голову. — Ее четко выстроенная система представлений об отношениях с Пугалом, мол, только узнать, кто он такой, дала большую трещину и сейчас рушилась на глазах. — Ты знаешь. — Она отвела взгляд вбок. — После твоих слов, когда ты сказал, что не смог забыть меня, — она взяла долгую паузу, за время которой ее глаза наполнились влагой. — Я боюсь, что ты бросишь меня, тогда, когда я буду в тебе нуждаться больше всего. Знаешь ли, мне теперь приходится дуть даже на воду. — Две слезинки предательски скатились по ее щекам. — Я с тобой и всегда буду рядом, прости меня. — Он приблизился к ней вплотную и сжал в объятиях, рассыпая мелкие поцелуи ей в макушку. — Не дам тебе ни одного повода для сомнений.-
На борту «Мавритании» — трансатлантического лайнера, были собраны все радости жизни, и кажется, не было такого, чтобы не прийтись по вкусу самому привередливому пассажиру. Однако насладиться всеми увеселениями они не смогли, помешала не проходящая сонливость, легкое головокружение и тошнота по утрам у Сакуры. Изменения в своем организме она приняла за усталость и перемену климата. Ступив на сушу в Пуэрто-Мадеро, крупнейшем порту Аргентины, неприятные ощущения не покинули ее. Застыв перед зданием театра Колон, у Сакуры от волнения засосало под ложечкой, она чувствовала себя не лучше, чем перед экзаменационным концертом в училище много лет назад. А что если здесь не нуждаются в ее способностях? — Ну же, у тебя все получится, — прошептал ей Пугало, легонько сжимая ее локоть. Директор театра был весьма удивлен, когда увидел перед собой Пропавшего Лебедя, ее так окрестили в прессе после того, как она не вернулась в Санкт-Петербург с гастролей. Ее место на сцене быстро заняла Инночка, но Сакура нисколько не сожалела, что отправилась вместе с Пугалом на другой край света. Чувствовать на себе его любовь и поддержку для Сакуры было неоценимо. К своей профессиональной деятельности она приступила, после того, как их маленькой дочери исполнилось два года. Открыв набор в свою собственную труппу, Сакура шагнула на новую ступень в своей карьере, получив возможность самостоятельно работать над постановками. Весть об убийстве эрцгерцога в далеком Сараево, Пугало преподнес читателям газеты, как начало конца, хотя ему не поверила даже Сакура, на что он вспомнил ей свои же слова о том, что Старый Свет перевернется с ног на голову. Она в очередной раз поверила своему супругу, после того, как мир из года в год начал все больше рушиться, подминая под себя старые устои и правила. Только над любовью не властно ни время, ни расстояние, ни происхождение.***
Буэнос-Айрес, наши дни.
На этом месте мой аудиогид окончательно заглох, оставив меня в полной тишине. Постепенно приходя в чувства после услышанной истории, я еще долго стоял пораженный переплетением двух судеб. Меня окутал теплый легкий ветерок, принесший с деревьев два светло-лиловых цветка жакаранды, которые приземлились на серый камень. Боясь нарушить покой, царивший здесь, я в благоговении направился к выходу.