***
Они стояли на перроне обнявшись, вдыхая каждое мгновение проведённое вместе. — Мне пора, капитан. Но я не сведу глаз с горизонта. — Удачи, как только выйду в море пришлю тебе весточку с белым китом. Машинистка ловко заскочила в кабину и дала три прощальных гудка. Поезд зашипел, повалил пар и состав двинулся со скрипом. Девушка волновалась потому что это была первая поездка после отпуска, и первый раз когда её отправляют на фронт. Для защиты в состав были встроены артиллерийские вагоны с пушками и пулемётами. Но это не помогло бы против диверсии. Поэтому лёгкое беспокойство охватило весь экипаж.***
После прощания капитан отправился в гостиную на пристани. До отплытия оставался целый день, поэтому мужчина пил вино, наблюдая как матросы и крановщики снаряжают корабль, за время отдыха ситуация на море обострилась и капитана отправляли в зону тяжелых боев, как весьма опытного командира под командованием которого тяжелый корабль. Но он был морским офицером, а не каким-нибудь юнгой или гардемарином, поэтому не боялся погибнуть.***
Первый день поездки прошел совершенно спокойно, но машинистке все равно плохо спалось, во сне вместо привычного песчаного острова с бухтой она увидела лес, затянутый плотным туманом. Она услышала голос, он шел из ниоткуда и со всех сторон одновременно. На каждый шаг девушки он делал свой, она бесцельно бродила во все стороны, но голос не приближался, а туман не рассеивался, тогда она упала на колени и заплакала. Через минуту кто-то нежно, но твердо положил ей руку на плечо, она обернулась. — О мой капитан, это ты. Она бросилась в его объятия. Раскрыв глаза она увидела крышу паровоза. Сон, просто сон. Поднявшись на лежаке она увидела рассвет. Нежное солнце мягко светило девушке в лицо. — Мы не отстаём от графика? — Никак нет, товарищ главный машинист. Спешим на двадцать минут. — Отличная работа. Можешь поспать, я встану у руля. — Спасибо. Через несколько километров мы вышли на мост. Каждый такой проезд, лотерея со смертью. На этот раз я не стала тормозить и проводить осмотр, а дала полный газ. Это было ошибкой, как только третий вагон заехал на мост, его взорвали прямо перед тягачом и состав полетел под откос. Я выругалась и легла на пол закрыв голову руками. Это не сильно помогло, я услышала грохот, потом паровоз наконец коснулся земли и я ударилась головой о стенку вагона, потеряв сознание. Когда я пришла в себя голова раскалывалась и все вокруг кружилось. Моему помощнику не повезло, он свалился с лежанки и сломал шею. Слава Богу он умер во сне. Мне тоже досталось, нога была сломана и я не могла ходить. Кое-как выкарабкавшись из низины на рельсы я стала осматриваться, судя по знакам до ближайшей станции было около пяти километров, значит поезд с противоположной стороны скоро приедет. Так и получилось, примерно через пол часа на горизонте замаячил паровоз исторгающий клубы дыма. Я поднялась на одной ноге, перегородила путь и начала махать руками. Из-под колес состава брызнули искры, и скрип слабым эхом дошел до меня, поезд начал замедляться. Уже через пять минут меня усадили в вагон и начали опрашивать о произошедшем, и множество людей отправилось искать выживших. Я рассказала правду, после чего меня на носилках с группой людей отправили в город, надо было доставить меня в военный суд, и вызвать инженерную бригаду для ремонта моста. После допроса и разбирательств выяснилось, что я единственная выжившая в том крушении, а за халатность меня на месяц посадили на гауптвахту.***
Уже третий день мы неслись на полном ходу в море, для усиления нашего фронта на передовой, от экипажей которые шли пополнить запасы и починиться, мы выяснили, что ситуация на фронте действительно тяжелая, каждый день флот несет потери, враг начал использовать авиацию. Через два дня мы вышли на передовую, сотни кораблей и наших и вражеских постоянно обстреливали друг друга, то там то тут разрывались бомбы, это был ад. Я решительно повел свой корабль на вражеский авианосец, сигнализируя другим экипажам о необходимом прикрытии. Град снарядов полетел в нашу сторону как только мы вышли на дистанцию обстрела, всплески воды окропили борты моего корабля. Рулевой начал убеждать меня повернуться бортом и открыть огонь, но было рано. Громыхнул еще один залп. Большая часть снарядов снова ушла в воду, но пара попала в борт выше ватерлинии. Я снял трубку телефона. — Машинное отделение, пожара нет? — Никак нет, похоже стреляли бронебойными. — Отлично, поддать жару. — я положил трубку и обратился к рулевому похлопав его по плечу. — Полный вперёд! На нас начал заходить четырёхмоторный биплан с одной крупной бомбой, но меткие зенитчики с соседнего корабля сбили его осколочным снарядом и тот закружился как лист на ветру пока не упал в воду. Из-за пробоин корабль немного кренило, но к третьему залпу их заделали. К сожалению враг пристрелялся. Несколько взрывов пришлось в борт и один снаряд угодил в орудийную башню. Меня оглушило и на палубе начался пожар. Зазвонил телефон. Я поднял трубку но первое время оттуда шел только звон. — Капитан, парова машина повреждена.... Пожар в артелерийском погребе... Вода в трюме... — наперебой вещали люди на том конце провода. — Рулевой, встаем бортом. — я прислонился к телефону.— По авианосцу полный залп. Огонь! Зарядить полубронебойные. Пока мои люди заряжали пушки, противник сделал ещё залп, но из-за того что мы сменили курс корабль не пострадал. Пушки были заряжены и я скомандовал "огонь". Несколько бомб в крепких стальных оболочках отправились рвать броню вражеского авианосца. Большая часть попала, урон был катастрофическим, пожар на палубе, пробоины в борте и под ватерлинией. — Ура, мы справились. — я поднял трубку.— Товарищ капитан, силовая установка вышла из строя, хода нет. Плохо, очень плохо. — Сколько осталось снарядов пригодно для стрельбы? — Сказал я в трубку. — Залпов на десять хватит, товарищ капитан. Я на секунду закрыл глаза и вспомнил о своей возлюбленной. "Прости, родная, мы встретимся только в никогда". Раздался дикий грохот, фугасный снаряд попал на палубу, снова пожар. Корабль начал тонуть. — Огонь по линкору! Обмен залпами. Мы не пристреляны, а потому промахнулись, нас просто разрывали. Я снял фуражку. — Стоять до конца! Заряжай, огонь! Меня сбило с ног от взрыва, еще одна башня уничтожена. Но на этот раз врагу тоже досталось. Вражеский корабль встал, из труб прекратил валить дым. Это не помешало снова попасть по нам. Раздался взрыв, сначала слабый, а затем мощный. Корабль буквально разорвало пополам. — Покинуть корабль! Я вывел контуженного рулевого, довел до шлюпок и усадил, экипаж с другой половины корабля просто прыгал в море без всякой дисциплины. Я же как капитан командовал кому и куда сесть. Вдруг на палубе опять что-то взорвалось и меня с десятком матросов выбросило в море...***
Из-за сломанной ноги, которую так и не смогли вылечить пока я отбывала заключение, меня комиссовали. Примерно в это же время мне пришло письмо в котором говорилось, что мой брат — пехотинец погиб, от него осталась одна дыра в земле, и пара ошмётков. Поэтому мне больше некуда было ехать, кроме как в порт к капитану. Из-за хромоты было трудно найти работу, но хозяйка любимой гостиницы моего возлюбленного предложила мне работать у нее кухаркой за небольшую плату и возможность жить в одной из комнат. Я согласилась и начала ждать, через три года закончилась война, мы победили, мне выдали пенсию и компенсацию, и я выкупила гостиницу в которой работала, я ждала капитана.***
Долго ещё после смерти машинистки ходили легенды о хромой старушке с тростью, живущей в гостиной у причала и ждущей своего капитана до самого конца, до последнего вздоха.