Долгий путь домой

      Обычно, чтобы преодолеть этот путь в несколько миль, ему требовалось пара прыжков на ветряном потоке, а сейчас Сяо чувствовал себя почти человеком — настолько же ослабшим и бескрылым. Сила притяжения буквально вколачивала его в землю и каждый следующий шаг давался с усилием.       Похоже, перемещение к храму Бронзового Воробья сожрало все его оставшиеся силы. Если бы не Люмин, наверное, пришлось бы остаться прямо там — у всех на виду.       — Сяо, эй! Ты как? — трескотня Паймон, теребившей его за руку, вывела Яксу из оцепенения.       — Нормально, — кивнув малявке, Сяо посмотрел на сосредоточенное, испачканное пылью личико Люмин. Она тут же встрепенулась, заулыбалась и перехватила его поперек спины покрепче.       — Тебе лучше?       — Не волнуйся, я не упаду замертво, — ободряюще отозвался адепт. — Немного восстановлю силы и приду в форму.       Тут он, конечно, слукавил. После побега из недр Разлома восстанавливаться ему придется долго. В последний раз подобное с ним было несколько веков назад. Его восстановление затянулось настолько, что в итоге он не смог присоединиться к Господину в той битве и, чтобы не быть обузой, держался в арьергарде сражения.       Тогда это казалось ему верным решением, но сейчас, пропустив сквозь себя воспоминания агонизирующего разума Босациуса, Сяо был уже не уверен.       Старший брат, уже не помня себя и своих товарищей, без оглядки ринулся в Разлом, даже зная, что он станет для него последним.       А Алатус, последний из пятерки, все еще жив.       Но только ли благодаря его выносливости и силе духа, позволявшей ему столько лет балансировать над пропастью, поглотившей его братьев и сестер? А не из-за собственной трусости?       И что бы ему ни твердили Люмин, Е Лань и остальные, он все никак не мог избавиться от тянущего мерзкого чувства, что он не должен был покидать этот зияющий провал в основании самого мироздания.       — Сяо?       В ясном взгляде Люмин были тревога и страх. Отвратительные чувства, которые совершенно ей не шли и виновником которых снова был он. Люмин всегда чувствует его внутренних демонов. Видит его насквозь и хочет забрать всю его боль себе.       — Просто грустные воспоминания, — тихо ответил он.       — Знаю, — Люмин сжала губы и перехватила его покрепче. — Ты только помни, что не один, ладно?       Якса устало взглянул на нее и улыбнулся. С трудом выпрямившись, Сяо прижался губами к ее пушистой макушке. Сейчас Люмин была главным и единственным аргументом в пользу того, чтобы жить настоящим.       — Конечно не один! Так что хватит хандрить и взбодрись! — с другой стороны пристроилась Паймон. — Скоро доберемся до «Ваньшу», наконец НОРМАЛЬНО поедим, и все заиграет новыми красками! Не знаю, как у вас, а у меня перед глазами все серое после этой проклятой пропасти.       На сей раз Сяо даже был с ней согласен. Вот только, наверное, миндальным тофу он не обойдется. В прошлый раз ему пришлось прибегнуть к крайним мерам, но тогда была война и ему нужно было восстановить силы как можно скорее.       Больше никакого поглощения снов…       Закатное солнце уже частично скрылось за зубчатыми пиками Разлома, когда они наконец вступили на подъемник «Ваньшу». Постояльцы и местные обитатели провожали их озадаченными и любопытными взглядами, особенно нелюдимого и редко показывающегося обитателя мансарды под крышей. Сяо от этих взглядов было настолько не по себе, что, наверное, не будь он в компании девчонок, плюнул бы на все и переместился в свою мансарду еще с тракта. Даже если бы после этого рухнул на пол без сознания. Но стоило ему представить себе выражение лица Люмин после этой выходки, и Сяо устыдился собственных мыслей.       — Плотный ужин, миндальный тофу и горячую воду, я полагаю? — только увидев их потрепанную компанию, вместо приветствия встревоженно спросила хозяйка гостиницы.       — Можно жареную рыбу, — добавил Сяо со вздохом и осторожно высвободился из рук Люмин. Стоять сам он в состоянии.       — Наша комната, что мы обычно снимаем, свободна? — окликнула Люмин уже устремившуюся по лестнице в кухню Верр Голдет.       — Распоряжусь, — кивнула та. — А вы пока располагайтесь и чувствуйте себя как дома.       «Дома… Да. Наверное, это место действительно можно считать домом», — коснувшись пальцами отполированных дощатых стен, Сяо вдохнул знакомый древесный запах. Раньше он всегда воспринимал постоялый двор не более, чем свой пост, перевалочный пункт, где можно восстановить силы и залечить при необходимости раны. Но сегодня это ощущение места, где его ждут и где его может ждать теплая постель и тарелка с едой, было особенно сильным. От него не укрылся встревоженный взгляд хозяйки. Пускай Сяо нечасто показывался людям, но, наверное, госпожа Голдет была единственным человеком, которого он мог бы назвать своим… другом? Товарищем? У людей всегда были странные градации отношений. Так, Люмин упорно называла его своим другом, когда их связывали от силы несколько встреч и пара совместных, ничем не обязывающих передряг. А еще у них почему-то дружба с одним человеком авансом распространяется на других людей. За время странствий с Люмин по Инадзуме Сяо не единожды сталкивался с подобным и так к этому и не привык.       — Ты как?       Наверное, он слишком задумался, и его застывший взгляд встревожил Люмин. Девушка напряженно вглядывалась в его лицо, ловя малейшие признаки подступающего приступа, и Сяо поспешил ободряюще улыбнуться.       — Если почувствую неладное, скажу, — он позволил подвести себя к резной скамье для посетителей и опустился на нее вслед за Люмин. После того, как он напугал ее там, в Разломе, он позволит ей делать с собой все, что она захочет. За все то время, что они пробыли в том подпространстве, Люмин не проронила ни слезинки, но свои беспокойство и страх она всегда выражала в иногда навязчивой заботе о других.       В одном Сяо был уверен точно — рядом с ней приступы больше не повторялись.       — Паймон, дай мою сумку? Ты же ее не потеряла, надеюсь? — повернувшись к малявке, которую сейчас больше интересовало происходящее на кухне, чем притихшие на скамье друзья, Люмин протянула руку.       — Эй, это что за упреки?! Я вовсе не обязана таскать твою… Ладно, вот, — проворчала Паймон, выпутываясь из лямок длинной сумки.       Закопавшись в нее, Люмин принялась что-то искать. Остро запахло сухими травами.       Прикрыв глаза, Сяо наблюдал за девочками из-под полуопущенных ресниц. Эта возня действовала успокаивающе.       — Блин… — пробормотала Люмин и отложила сумку.       — Комната и ванна готова. Подогреть еще воды? — остановившаяся перед ними хозяйка гостиницы выжидающе посмотрела на Люмин.       — Нет. Позже, — девушка резво поднялась и потянула Сяо за руку.       — Ужин будет готов через полчаса. Я велю подать его в вашу комнату, — бросив понимающий взгляд на адепта, сказала Верр Голдет.       — Да, было бы отлично, — кивнула Люмин, уже поднимаясь по лестнице.       Бросив сумку на кровать у окна, девушка подошла к Сяо и решительно стянула с шеи его ожерелье с кинжалом.       — Медитации — это, конечно, хорошо, но ничто не заменит горячую травяную ванну, — обхватив ладонями его лицо, Люмин ласково посмотрела Сяо в глаза. — Когда я попала в Мондштадт, мне было очень одиноко. Эмбер, разведчица Ордена, отвела меня в парилку. Сказала, что горячая вода поможет мне расслабиться.       Люмин рассказывала о своем прошлом еще меньше, чем он сам, поэтому Сяо молча смотрел на нее и позволял снимать с себя одежду. Обнажить тело перед кем-то оказалось легче, чем душу.       — Сначала мне стало очень грустно, словно из меня вытащили какой-то стержень. А потом действительно стало легче, — бережно свернув его поясную ленту с курильницей, Люмин положила ее на застеленную кровать, — не знаю, подействует ли это так же на тебя, но людям, кажется, помогает.       — Да, должно помочь, — Сяо переступил, стягивая сапоги. — На горячих источниках подействовало же.       Люмин слегка зарделась и тоже не сдержала улыбки.       — Стоило вас оставить на пару минут одних, и вы опять за свое! — возмутилась Паймон, занырнув вслед за ними в комнату, застав картину адепта в одних распущенных штанах перед Люмин. — Сяо сейчас не до этого! Ему надо отдохнуть!       Люмин только вздохнула и, не сдержавшись, рассмеялась, уткнувшись макушкой Сяо в грудь. Причем смеялась так долго и громко, что Сяо в этом смехе почудились всхлипывания.       — Это просто очередной странный ритуал смертных с купанием в ванне после тяжелого дня, — глядя на Паймон, Якса отрицательно покачал головой и приобнял Люмин за плечи, дожидаясь, пока она успокоится.       — Действительно странный, — проворчала Паймон, явно не слишком ему поверившая, но все же повернулась спиной, скрестив на груди ручки.       — Ты отдыхай, а мне нужно кое-куда сбегать, — дождавшись, пока он заберется в горячую воду, Люмин перекинула через плечо лямку сумки и повернулась нему.       — Куда? Солнце уже зашло, — Сяо невольно напрягся. Если что-то случится в окрестностях постоялого двора, он даже вмешаться в своем состоянии не сможет.       — Я быстро, не волнуйся!       Что-то в ее интонациях ему почудилось наигранным.       — Пообещай, что позовешь, если понадоблюсь, — удержав ее за подол платья, когда она проходила мимо, адепт упрямо посмотрел на нее. Люмин должна была понимать, что в случае чего он бросится ей на выручку даже прямиком из этой жестяной ванны.       — Обещаю, — нащупав его пальцы, девушка крепко сжала их и быстрым шагом направилась к двери. — Присмотришь за ним?       — Ну а кто, если не я, — фыркнула малявка. — Но спину я ему тереть не стану!       Хлопнула дверь, по ступеням зазвучали торопливые удаляющиеся шаги.       Вздохнув, Сяо подогнул ноги и сполз в горячую золотистую воду по самую шею.       — Тебе нет нужды присматривать за мной. Я обещал Люмин, что буду здесь, — негромко проговорил он, глядя на колышущиеся в прозрачной воде отросшие пряди, обрамлявшие его лицо.       — А если тебе станет дурно? Ну в смысле совсем дурно? — Паймон облетела ванну, чтобы смотреть ему в глаза. — Тут же куча народу!       — Не станет.       — Точно? Люмин не простит мне, если я за тобой не угляжу! — малявка аж передернулась от такой перспективы.       — Точно, — прикрыв глаза, адепт глубоко вдохнул пар, напоенный ароматом полевых трав.       Поколебавшись, Паймон все же плюхнулась на подушку второй застеленной кровати. Сяо слышал ее частое дыхание и возню, но постепенно все посторонние звуки растворились в подступающей дремоте, обволакивающей, словно теплая сырая земля, в которую погружаешься, будто в рыхлую топь. Или в груду изрубленных тел.       Вздрогнув, Сяо распахнул глаза и дернулся — он сполз в уже изрядно остывшую воду настолько, что поперхнулся и закашлялся. Уперевшись о бортики ванны, он подтянулся и выпрямил спину.       К горлу подкатил ком тошноты. Вода в ванной маслянисто поблескивала в свете люстры с абажуром и в ней отчетливо проступали алые и извивающиеся, словно водяные змеи, полосы. Они тянулись к нему осклизлыми когтистыми лапами, обвивались вокруг его ног и рук, запускали свои обжигающие холодные когти в его грудь, живот. Словно вновь пытались утянуть его на самое дно — туда, откуда его буквально вырвал Моракс.       Впившись пальцами в мнущиеся, словно картон, жестяные борта, Сяо пытался подтянуться, подняться из этой проклятой ванны, но ноги скользили и, казалось, вовсе утратили опору.       Взмахнув руками, Сяо провалился под воду с головой. Пальцы скребли по гладкой поверхности ванны, а кровавые змеи, обвивались уже вокруг его горла и тянули вниз, к голодным теням, уже раззявившим свои пасти в ожидании последнего Яксы, чье место было с такими же, как и…       — Сяо!       Испуганный возглас он услышал даже сквозь слой воды, а в следующее же мгновение вода вокруг посветлела и его под грудью подхватили теплые руки, вырвав из склизких ледяных объятий разъяренных призраков.       — Лю… Люм-мин… — еле выговорил он, откашливаясь от остывшей воды, и судорожно обхватил склонившуюся к нему девушку.       — Ты что, уснул в ванне? — испуганно прошептала Люмин, уткнувшись лицом в его мокрые волосы. — Я же просила Паймон присмотреть за тобой…       — Паймон не при чем. Она и так все время была тут, — сипло ответил Сяо, с трудом поднявшись не без помощи девушки.       Сдернув с кровати одеяло, Люмин накинула его на плечи Яксы и крепко обняла, уткнувшись лицом ему в шею.       Сяо отчетливо ощутил, что ее руки дрожат.       — С кем не бывает, — выбираясь на плетеный половик, отозвался он, но, похоже, в его случае копирование беспечной манеры самой Люмин не работало, потому что девушка пихнула его кулачком в живот и прижалась еще сильнее.       — Дуралей… Ты меня так напугал… — утянув его к кровати, Люмин надавила ему на плечи, вынуждая опуститься на матрас, и сама села рядом. Подхватив с низкого прикроватного столика еще дымящуюся пиалу с золотистым содержимым, она протянула ее адепту.       — Это… циньсинь? — потянув носом, Сяо нахмурился и негодующе посмотрел на Люмин. — Ты что, ходила за цветками циньсинь на склон Уван? Одна? Ночью?       — Я была с планером. Для этого снадобья нужны свежие бутоны, иначе не подействует. Их вообще полагается срезать под утро, чтобы с росой, но я не могла ждать, — стиснув пальцы поверх испачканного соком травы и брызгами грязи подола платья, Люмин жадно вглядывалась в его лицо.       — Откуда тебе известно про этот отвар? — после первого же глотка Сяо поднял на нее удивленный взгляд.       — Шэнь Хэ научила. Сказала, что может пригодиться.       Настой из стеклянных колокольчиков и цветков циньсинь с пряностями, помогающий адептам восстанавливать силы. Почти неотличим от того, что заваривал ему Моракс тогда. В их последнюю встречу Шэнь Хэ сказала, что он изменился и ему идет это. Похоже, они сдружились с Люмин настолько, что Шэнь Хэ обучила ее премудростям приготовления отвара адептов.       — Поблагодари ее от меня при случае, — помедлив, проговорил Сяо.       — Сам скажешь, — взяв сухое полотенце, она накинула ему на голову. — Я принесу ужин. Постарайся поесть, ладно?       Вместе с Люмин из кухни вернулась Паймон и пара помощников «леди-босса», которые вынесли использованную воду. От взгляда Сяо не укрылось, как они испуганно зашушукались, указывая на смятые в гармошку края жестяной ванны.       Управившись с большой порцией миндального тофу, Якса потянулся к шпажкам с рыбой-тигром, на которые уже хищно поглядывала Паймон. Кажется, благодаря совместным странствиям с девочками, он начал понемногу привыкать к человеческой еде и даже получать от этого… удовольствие?       — Я спать. И не вздумайте шуметь! — нарочито строго пригрозила им Паймон, свив себе гнездо из подушки и одеяла. — Или выгоню вас в чайник.       — Не будем, — пообещала Люмин, распутывающая шнуровку платья, чтобы переодеться ко сну.       Сдвинувшись, чтобы освободить ей место, Сяо хотел было встать, чтобы одеться, но девушка вцепилась в его руку. На мгновение ему почудился промелькнувший в ее взгляде страх, словно он не от кровати хотел сделать пару шагов, а исчезнуть по-настоящему.       Поэтому Сяо просто обнял Люмин, легонько поглаживая ее по волосам.       Сон не шел. Стоило закрыть глаза — и все словно затягивала багровая пелена, в которой начинали проступать зловещие мутные силуэты. В них Якса с содроганием узнавал давно ушедших товарищей и просто случайных знакомых и едва превозмогал желание ущипнуть себя за руку, чтобы отогнать цепенящую сонливость. Ему казалось, что если сейчас он отключится, то уже потом не проснется. Теням с изнанки только это и нужно.       И хотя Сяо не шевелился и дышал ровно, провести Люмин все-таки не удалось.       С четверть часа она лежала, уткнувшись лицом ему в шею, и вроде бы как тоже засыпала. Но стоило ему в очередной раз сморгнуть в попытке прогнать сон, она поерзала и приподняла голову, пытаясь в темноте увидеть его лицо.       Тонкие пальцы осторожно коснулись его щеки, скользнули по скуле вверх, убирая приставшие к холодной от испарины коже пряди волос.       Сяо невольно повел головой, желая продлить прикосновение ее теплых живых пальцев. Он всегда был нечувствительным к перепадам температур и только сейчас осознал, почему ему настолько некомфортно даже под плотным одеялом и рядом с теплой девушкой — его знобило. Видимо, все из-за той же нехватки энергии.       Люмин придвинулась ближе, встревоженно заглядывая ему в глаза. Нащупав его озябшие руки, она сжала их между своими маленькими ладонями в попытке согреть их. После чего осторожно притянула их к своей груди, прижав и удерживая поверх белой хлопчатой сорочки.       Сяо беззвучно шевельнул губами и потянулся к Люмин, чтобы поцеловать, но она покачала головой и глянула через плечо на раскинувшуюся в своем гнёздышке на другой кровати Паймон. Лишь прижала крепче его ладони к своей груди.       Слушая размеренное дыхание Люмин, ощущая пальцами стук ее сердца, Сяо прикрыл глаза и позволил себе немного расслабиться. Голодные призраки затаились, выжидая, пока адепт окончательно заснет. Уже чувствуя, что сознание уплывает, Якса смутно ощутил прикосновение теплых губ Люмин к своему лбу и разобрал ее еле слышное мурлыканье какой-то легкомысленной деревенской песенки, явно подслушанной где-то в Цинцэ. Вслушиваясь в шепот напевающей Люмин, Сяо глубоко вздохнул и попытался очистить разум как при медитации.       Благодаря песенке Люмин и ее теплым объятьям, его сон больше напоминал черное беспамятство без призраков и каких-либо мыслеобразов — редкая роскошь для Защитника Якс за столько веков. Но в какой-то момент темнота вокруг начала окрашиваться багровыми прожилками, и ноздри щекотнул запах жженого риса, от которого спазматически сжалось горло.       Этот привкус Сяо узнал бы из миллиона.       Вздрогнув, он распахнул глаза и в течение несколько мгновений вглядывался в дрожащие на потолке тени. Снаружи грозно шумела на ветру листва, трещали ветки, воздух был напоен влагой ночного дождя. Но отголоски пришедшей с Драконьего Хребта бури потонули в сдавленных всхлипах.       Подобравшись, словно вспугнутый зверь, Сяо вперил напряженный взгляд в свернувшуюся рядом комочком Люмин. Ее плечи вздрагивали, а подушка была мокрой от слез.       Горечь желчи во рту смешивалась с привкусом меди, раздражая рецепторы, а глаза буквально заслезились, словно на пожарище. Небольшой гостиничный номер настолько напитался едким привкусом кошмара, что Яксе стало дурно.       Зажав ладонью рот, Сяо давил рвотный позыв и пытался отдышаться. Но при этом он чувствовал, что рот наполняется слюной, а в миазмах кошмара начинают проступать новые оттенки, вызывающие в нем отвратительные животные порывы. Возможно, что-то похожее испытал бы хищник, долгое время питавшийся падалью и почуявший свежую кровь. Яксу буквально потряхивало от желания прикоснуться к подрагивающему плечу девушки и вобрать в себя чистую энергию ужаса, агонии и безысходности. Желание было настолько болезненным, на грани с физическим возбуждением, что Сяо с силой прикусил запястье, до крови, и только боль помогла ему прийти в себя.       Чем он лучше Архонта Снов, ради которой он мучил и убивал людей, высасывая во сне их жизненные силы? Лишь тем, что получил благословение архонта и поклялся не прикасаться к людям и их снам?       — Сяо…       От еле слышного сдавленного шепота адепт чуть не вздрогнул.       Право Зова рвануло его так, что Сяо буквально толкнуло к Люмин. Она все еще спала, и ее мучил кошмар, от которого она не могла проснуться. И Якса прекрасно знал, что причиняет ей такую боль.       Понимая, что за этим последует, Сяо коснулся ее подрагивающего плеча.       Не уходи. Пожалуйста, не оставляй меня! Снова…       От мощнейшей эмпатической волны, обрушившейся на него словно штормовой прибой, Защитник Якс зажмурился. Пропуская сквозь себя эмоции Люмин, которую он невольно вынудил вновь пережить самый большой кошмар в ее жизни с потерей близкого, Сяо пытался хоть немного вытянуть эти концентрированные боль и страх, но у него не получалось. От слабости, собственного изнеможения после использования в Разломе почти всех его сил. Более того, Сяо отчетливо ощутил, что сон девушки трансформируется и теперь центральное место в нем занимает его собственная маска. Ожившая, гротескная и жуткая, заменившая его лицо. Словно Люмин боялась уже не за него, а его самого, отравленного кармой Яксы, которого может поглотить тьма и превратить в такого же безумного монстра, каким являлся в тех видениях Босациус.       Это было… больно.       Настолько больно, что Сяо отдернул руку и тяжело с присвистом выдохнул.       — Прости меня за то, что я собираюсь сделать, — невесомо коснувшись влажных от пота и слез волос Люмин, еле слышно проговорил Якса.       Правую руку обожгло — узор златокрылой птицы проступал сквозь кожу светящимся рисунком и растекался прожилками по телу, повторяя на лице юноши очертания маски. Потоки энергий, наполнявших комнату, заиграли многоцветьем. Границы кошмара Люмин теперь прослеживались отчетливо, а сам сон уже напоминал не удушливое облако, а ленты стрекательных щупалец медуз тропических морей, растекающихся в густом воздухе, словно в толще воды.       Бросив мельком взгляд на сны Паймон, Сяо нахмурился. В них читалось что-то странное, но сейчас его больше интересовала Люмин.       Когда-то он поклялся себе, что больше не прикоснется ко чужим снам, особенно к кошмарам. Слишком явственно он помнил этот привкус. Даже прошедшие тысячелетия не смогли стереть из его памяти это ощущение на языке и в горле. Но ради Люмин, чтобы избавить ее на какое-то время от этих ужасов во сне, Сяо был готов поглотить сколько угодно миазмов.       Возможно, проснись сейчас Паймон — она бы испугалась, увидев сгорбившегося над спящей Люмин Охотника на демонов. Сейчас Сяо мало походил на свою человеческую форму, эта внешняя шелуха, казалось, облетала с него с каждым глотком поглощенного кошмара. И тем ярче светился узор на его теле и наливались золотом полуприкрытые глаза. Отвратительные на вкус кошмары — тоже энергия, чистая и незамутненная, наполняющая силой ослабшее физическое тело Яксы.       Но Сяо прекрасно знал, что кошмары при всей своей омерзительности — это часть человеческой души. И их поглощение сродни нанесению раны, которую спящий в своем уязвимом состоянии даже не сознает и вряд ли почувствует после пробуждения. Этим и пользовалась Архонт Снов, когда на ее службе был Пожиратель Снов. Но она никогда не прибегала к его другой способности, потому что она никогда не давала ничего взамен, лишь брала.       Окутанные изумрудным сиянием когтистые пальцы невесомо коснулись волос Люмин.       Несколько мгновений она хмурилась во сне, по ее личику скользили тени, а потом ее сон стал меняться. Сяо внимательно наблюдал за выражением лица спящей девушки. Как она неосознанно облизнула припухшие губы, завозилась, как участилось ее дыхание, изменился ее запах — в еле слышных нотках пота и страха проступили другие оттенки. Страх и боль можно было задавить лишь равным по степени восприятия столь же древним чувством.       С губ Люмин сорвался едва слышный вздох. Поерзав, она неосознанно перекатилась на спину и задышала чаще. Ее сны зазолотились, запах жженого риса и меди сменился чем-то сладким и цветочным, мешающимся с собственным ароматом спящей девушки. Но Сяо больше не притрагивался к этим искрящимся потокам энергии. Лишь подтянул повыше одеяло, прикрыв Люмин, а сам выбрался из кровати и стал собирать свою одежду, чтобы одеться. Его не покидало ощущение, что он поступил мерзко. И пускай она не вспомнит свои кошмары и их перекроет приятный сон, Сяо чувствовал себя отвратительно.       Хотя, может, дело все было в поглощенных им чужих концентрированных боли и страданиях. Люмин нужно было хотя бы немного нормального отдыха без ужасов и волнений, а тошноту и головную боль Сяо как-нибудь переживет. К тому же отчасти он и был виновником этих кошмаров.       Даже с учетом поглощенного сна Люмин сил хватало ровно, чтобы не шататься от слабости, как вчера, и для парения по ветру. Собственное тело казалось тяжелым и неуклюжим. Наверное, именно так ощущают себя люди на их планерах.       Приземлившись у окутанного ночным туманом моста, Сяо сошел с утоптанного тракта и спустился к реке, к зарослям шелковицы. Многолетний кустарник тоже утопал в дымке, цветков оказалось совсем немного, место было слишком проходным и, похоже, куст часто обрывали с теми же целями, с какой к нему сегодня пришел Защитник Якс. Обычно Сяо предпочитал приносить Люмин цветки циньсинь или траву наку, которую впервые увидел на Инадзуме, но в его нынешнем состоянии он вряд ли сможет обойти пики Заоблачного Предела и вернуться до рассвета. Поэтому Сяо нарвал цветков шелковицы и несколько нераскрывшихся диких глазурных лилий, невесть как обнаружившихся в тени каменного основания моста. Обычно Якса избегал прикасаться к лилиям, которые у него теперь навсегда ассоциировались с горечью потери, но сегодня решил сделать исключение. То, что почти исчезнувшие и растущие лишь в долине Гуйли цветы, стали появляться здесь, вблизи человеческих жилищ, показалось ему хорошим знаком. А Люмин сейчас заслуживала чего-нибудь светлого и хорошего.       Девочки все так же спали в своей комнате, в которой постепенно становилось все светлее из-за встающего далеко за облаками солнца, поэтому Сяо привычно положил влажную от ночной росы охапку цветов на подушку рядом с Люмин и невесомо присел на край кровати, наблюдая за меняющимся во сне выражением лица девушки, почувствовавшей запах свежих цветов. Как на ее губах проступает улыбка, а на щеках появляются ямочки.       — Пора вставать? — приоткрыв глаза, сонно спросила она.       — Еще очень рано. Поспи немного, — убрав с ее лица слишком длинную прядь, ответил Сяо.       Люмин удержала его пальцы у себя на щеке и улыбнулась.       — Я ненадолго уйду. Нужно кое-с-кем увидеться, — негромко проговорил адепт, легонько оглаживая ее скулу большим пальцем.       — Поблагодари его и от меня, ладно? — подтянув одеяло повыше, Люмин завернулась в него, словно гусеничка.       — Да, — Сяо качнул головой и поднялся.       Выйдя на свою террасу под крышей, Якса всмотрелся в затянутые утренним туманом отмели Тростниковых Островов и только-только окрашивающиеся в розоватые оттенки облака в темно-синем небе. И ветер, как назло, дует с моря. Видимо, придется прогуляться. Раньше одна лишь только мысль о пешем передвижении вызвала бы у Защитника Якс презрительное фырканье, но, кажется, с недавних пор он стал чувствовать и ценить каждое мгновение, что он способен дышать и ощущать всем телом дуновение свежего ветра.       И всем этим он обязан жизнью Мораксу. Снова.       Как найти старого дракона в большом городе, когда ты не можешь взглянуть на Ли Юэ с высоты дующих в небе пассатов и высмотреть среди тысяч людей одного единственного? Особенно если ваш контракт уже аннулирован, и Правом Зова пользоваться в данной ситуации недопустимо и даже постыдно после того, как Властелин Камня выдернул его из бездны Разлома как котенка из колодца за шкирку?       Остановившись на скалистом уступе, с которого открывался вид на просыпающийся и окрашенный в дрожащий рассветный отблеск Ли Юэ, Сяо напряженно сощурился. На праздник Морских Фонарей отсюда был отличный вид на сияющую огнями гавань, но это был не лучший наблюдательный пункт для поиска человека.       В такие моменты Якса искренне сожалел, что у него нет элементального чутья Люмин и его способности ограничены анемо стихией.       Присутствие Моракса Сяо ощутил так внезапно и отчетливо, словно гео-архонт стоял прямо перед ним.       Он был близко, по ощущениям прямо посреди торговых рядов на пристани. В столь ранний час? Встречается с кем-то? Должно ли беспокоить господина в подобных обстоятельствах? Особенно с учетом, что Сяо сейчас не в форме для мгновенных перемещений даже на такие небольшие расстояния.       Вздохнув, Сяо посмотрел на уходящую по склону кряжа дорогу, петляющую среди поросших зеленью скалистых холмов. Вспомнился их давний разговор с Мораксом в тот день, когда он получил свободу от контракта и сорвался в Инадзуму. О том, что нужно стать хрупким и подобным людям, чтобы понять их. Предполагал ли Сяо тогда, чем все обернется? Насколько лучше он станет понимать людей? Что найдет в себе силы заглянуть в страхи своего прошлого? Что полюбит человеческую девушку настолько, что уже не сможет представить свою аскетичную жизнь без нее. Не поэтому ли он попытался сбежать вслед за Босациусом, зная, что люди хрупки и что Люмин может уйти первой? За своим найденным братом или потому что ее время пришло. А что станет тогда с ним?       От одной лишь мысли об этом все в груди болезненно сжималось.       Миллелиты на посту при виде адепта, спускающегося по дороге, тревожно зашептались, но не посмели остановить его. Сяо невольно скосился на них, выискивая признаки дурноты от воздействия его кармы.       В порту даже в этот ранний час было многолюдно. Моряки и торговцы разгружали две подошедшие рыболовецкие баржи, хозяева лавок выкладывали товары, готовясь к новому дню. На невысокого юношу в потрепанной старомодной одежде почти никто не обратил внимание, а Сяо пока удавалось маневрировать в толкучке. Прислушиваясь к своему внутреннему чутью, он миновал торговые ряды и вышел на один из пирсов, в самом конце которого застыла долговязая, облаченная в привычный плащ, мужская фигура. Вопреки ожиданиям, он был один.       Пускай он и говорил, что не собирается больше вмешиваться в жизнь Ли Юэ, его присутствие незримо и всеобъемлюще ощущалось всегда. И происшествие в Разломе это доказывало. Сяо не знал, сколько они пробыли там, внизу. Но факт остается фактом — Моракс был у пропасти в решающий момент.       — Господин, — остановившись перед Гео Архонтом, Защитник Якс опустился на выбеленные солью и ветром доски пирса. Он не репетировал речь и не знал, что станет говорить. Он просто склонился перед ним и замялся. Что бы он ни сказал, слова будут пустым набором звуков. Если он настолько предсказуем, Моракс и так знает, что он хочет сказать.       — Простите, что вам пришлось вновь спасать недостойного бывшего служителя, — глядя на трещины и древесный узор на спиле досок, негромко сказал Сяо. — Вы не обязаны были, но спасли меня. Мне нечего вам предложить взамен моей никчемной жизни, кроме нового контракта.       Он затылком ощущал тяжелый золотистый взгляд, и от него тело свела противная дрожь.       На что он вообще рассчитывал?       До уха донесся тихий вздох, цокнул каблук щеголеватого ботинка, а летящие полы плаща закачались совсем близко к носу.       — Сяо…       Моракс замялся. Потянулись мучительные несколько секунд, а потом Сяо не выдержал и поднял на него глаза.       Не ошибся.       Моракс пришел в себя быстро, едва заметно качнул головой и сделал обоим знакомый знак: поднимись.       Точно. Они же у всех на виду.       Поднявшись резвее, чем следовало, отчего голова противно закружилась, Сяо бросил короткий взгляд через плечо и растерянно сморгнул.       Быстрым шагом прошел по пристани моряк, разгружавший баржу, с деревянным ящиком в руках, рядом разговаривали у швартовочного столбика писец из Департамента с развернутым на полфута исписанным рулоном бумаги и, по всей видимости, владелец прибывшего суденышка.       Никому не было дела до безвременно почившего Властелина Контрактов и его бывшего слуги.       — Но никто не смотрит, — сказал Сяо вслух.       Губы Моракса тронула улыбка.       — Ты не послушался бы, попроси я тебя встать, — заметил он. И Сяо, к своему стыду понял, что тот совершенно прав.       Моракс махнул ему рукой и неспешно пошёл вперёд, огибая суетящихся рабочих, торговца, сверявшего по накладной товар в огромном ящике, и стайку детишек, пораньше сбежавших из дома, чтобы поиграть друг с другом.       Сяо нагнал его быстро и зашагал рядом так же неспешно. Странная робость куснула глубоко в груди, поэтому он, даже неуверенный в том, что Моракс услышал его слова раньше, молчал и ждал, когда господин даст ответ.       Они остановились у разбитого пирса. Деревянные доски потрескались и частично обвалились в воду ещё год назад, а камни заросли водорослями настолько, что не надо было быть моряком, чтобы сказать как низко опускается вода в отлив. Остро пахло йодом.       Моракс всмотрелся в даль, провожая уходящую в путь торговую баржу, поймал взглядом отблеск инадзумской молнии на боку и только тогда коротко поинтересовался:       — Что-то произошло? Сяо.       Якса замялся в нерешительности и поднял на Гео Архонта взгляд. Как будто он не знает про Печать человека и адепта, про семейный артефакт Е Лань, про их отчаянную попытку вырваться на волю из того подпространства, что чуть не стоило жизни всем им? Знает, конечно же.       Но явно не это желает услышать.       — Я нашел его. Нашел старшего брата. Тот безымянный якса, сгинувший вместе с полчищами тварей Каэнри’аха в Разломе, это и вправду был Босациус, — тихо проговорил Сяо. — И… я так виноват перед ним…       Чувствуя, как предательски перехватывает, словно в тисках, дыхание, он сглотнул и сделал несколько глубоких вдохов.       — Вы были правы. Это место не для живых. Оно хранит отпечаток не просто произошедших событий, но и личностей, воспоминаний, чувств давно умерших людей. И… я чуть было сам добровольно там не остался. Я думал, что поступаю правильно, что это мой долг, я ведь Якса, я должен был поступить, как Босациус, вывести оттуда этих людей любой ценой, чего бы мне это ни стоило, но…       «Но они чуть не открутили мне за это голову», — чуть не добавил Сяо и подавленно замолчал.       — Вновь выжил. И малодушно радуюсь этому, как трус…       Моракс вздохнул. На носках его ботинок осела белая кайма, будто он, забывшись, бродил по побережью достаточно для того, чтобы соль вцепилась в дорогую кожу.       Сяо зажмурился, ожидая ответа. Собственный дрогнувший голос отдавался в ушах, а потом…       Пахнуло сандалом, так близко, сладко. Сяо смял щекой гладкий жилет, под скулу впилась пуговица. Он вцепился в Моракса подрагивающими руками, сморгнул, прижимаясь лбом к выбившемуся галстуку. Ноги разом стали ватными, словно все духи Бездны Разлома разом покинули его тело, наконец-то выпустив свою добычу из ледяных тисков. Якса судорожно впился пальцами в дорогой кожаный плащ, чувствуя, как бережно держат его в руках.       Тонкие, но грубые пальцы запутались в волосах, медленно скользнули вниз, поглаживая от затылка до шеи.       — Пока ты жив, ты еще что-то можешь сделать, — тихо сказал Моракс. — Мертвые остаются лишь тенями в сплетении артерий земли.       Мертвые?..       Тогда почему он до сих пор слышит их голоса? Их смех? Болезненные воспоминания, которые Алатус гнал от себя веками, проступали перед глазами, словно невидимые чернила на старом пергаменте в горном ручье.       «Эй, а ну иди сюда, малыш! Это надо отметить!»       «Тц, отпусти меня. Что за ребячество…»       «Старший брат, ты его раздавишь!»       «Его-то? Наш воробушек крепче, чем кажется!»       «Т-ты!..»       «Какой же ты недотрога, малыш. В этом нет ничего постыдного. Ведь завтра кто-то может не вернуться из боя, и ты не успеешь сказать, что на сердце накипело».       Прав был Босациус. Бесконечно прав.       Не сумев сдержать всхлип, Сяо обнял старого дракона крепче, уткнувшись лбом в расшитый жилет. Как никогда не осмеливался прежде, но вложив в этот жест все свои чувства с того самого мига, как новое имя отпечаталось золотой вязью в его истерзанной сущности.