Глухая вселенная

"Он полюбит меня. Обязательно полюбит", - закрыв глаза уверяла себя Настя. Она чувствовала, как Кирилл смотрит на нее с легкой усмешкой. Слышала его дыхание. "Он полюбит меня! Не может быть иначе".       - Ну куда я денусь, Насть? Легкие нотки насмешки. Интонация его приятного голоса противоречила словам. "Повтори, что ты сказал", - попросила вслух Настя, не решаясь открыть глаза и взглянуть на него. Ее голос прозвучал так жалко, что хотелось сгореть со стыда.       - Выбора, говорю, у меня нет. Настя в этот миг открыла глаза и, предчувствуя очередную неприятную реплику, успела подумать: не продолжай!       - Ты хочешь использовать меня как игрушку для удовлетворения своих извращенных фантазий. "Почему извращенных?" - обиделась Настя. Но у нее появилась зыбкая надежда, что сейчас разговор свернет на какую-то более приятную дорогу. Они хотя бы посмеются, как друзья, которым нравятся одни и те же пошлые мемы.       - А ты правда думаешь, что это будет нормально? Настя уже не задавалась фальшивым вопросом, как он мог об этом подумать. Ответ был очевиден им обоим. Кирилл, как ни грустно, все-таки не будет человеком из плоти и крови. А Настя, как всегда, будет тянуть весь груз романтики на себе. Только в этот раз ситуация станет еще безумнее. И не потому что парня нет в физическом мире (ведь так уже было миллион раз, когда она влюблялась в книжных персонажей и героев фильмов, ничего нового), а потому что этот парень будет вести себя как реальный человек, не по задуманному ей сценарию. Если Борис Окунев выдавал только те реплики, которые она хотела услышать, прямо по нотам, то Кирилл говорит ровно то, что для любой Мэри Сью стало бы точкой невозврата. Ни одна не стала бы терпеть его уже после "Кто ж тебе будет рад?" Но Настя, привыкшая вусмерть искать диснеевские мотивы в любом трэше, происходящем с ней, была готова потерпеть его неприветливость. Даже Кирилл, который, по идее, целиком и полностью в ее власти, держит такую дистанцию, что Настя еще сильнее чувствовала свое ничтожество. Как бы ни было горько это осознавать, но она ему противна. Тульпа насмехается, подкалывает и отталкивает ее. Не так она представляла себе их встречу. Не так он представляет себе свою судьбу. "Ты меня не любишь", - тихо и грустно сказала Настя.       - Нет. "Но почему??"       - Я не могу. "Почему?"       - Ты не позволяешь. Это поразило Настю. Не слова, а то, что произнесены они были неожиданно серьезно. "Погоди, что?? Я? Я не позволяю?" - Настю чуть не разорвало от радостного удивления, от которого она едва не потеряла чувство реальности. Она ждала, что Кирилл наконец ответит ей что-то вразумительное, но он лишь произнес:       - Барьер. "Кирилл, какой барьер? Скажи, что я делаю не так?"       - Примерно всё, - он засмеялся. "Это была очередная твоя насмешка? И ты никогда не сможешь меня полюбить? Я никому не буду нужна. Так и останусь гнить в этом унизительном одиночестве под аккомпанемент Дашкиных и маминых поучений. А ты пришел, чтобы меня окончательно добить. Ну так давай, продолжай!" - она разозлилась ни на шутку. Ей вдруг так захотелось влепить звонкую пощечину этому мальчишке, позволившему себе слишком много дерзости, находясь в ее комнате и насмехаясь над ее попытками ухватиться за соломинку. Но она закрыла лицо руками и постаралась собраться с духом. Она не знала, повторится ли их встреча так же успешно снова. Пока он здесь, надо использовать этот шанс по максимуму и добиться своего во что бы то ни стало. "Кирилл, я не верю! Скажи, что ты меня любишь", - попросила она, упав перед ним на колени.       - Я люблю тебя, - сказал он, едва Настя перестала всхлипывать. Получилось! "Правда? - пискнула Настя и тут же заговорила снова, не дав ему ответить очередной ядовитой фразочкой. - Я хочу, чтобы мы были счастливы и сделаю все, чтобы ты никогда не пожалел о том, что ты мой тульпа. Я сделаю все, чтобы тебе было комфортно в нашем мире".       - Тебе самой в нем некомфортно, - возразил он. Серьезно. Без насмешки. Настя смотрела на его лицо. Кирилл будто о чем-то задумался и пребывал где-то не в комнате. В это мгновение он казался Насте родным и единственным во всем мире. Никто и никогда больше не будет ей ближе, чем этот красивый молодой человек. Ее мечта сбывалась. Настя почувствовала, как к ней возвращается приятная вера в лучшее. Кирилл наконец стал отвечать серьезно. Да, пусть пока это происходит лишь время от времени. Да, он язвит и подкалывает, но у него должен быть характер. Настю осенило: "А чем я недовольна? Я же ныла, что Миша был принцесской, которую мне приходилось развлекать. Кирилл - его полная противоположность! Такого мне и надо было!"       - Чего ты валяешься? "Внезапно очнувшийся от раздумий Кирилл снова вспомнил, что он дерзкий!" - подумала Настя и села на кровать.       - Давай, открывай дверь. Я хочу отсюда уйти. Настю снова охватила грусть. "Почему? Чего ты так рвешься куда-то подальше от меня?"       - Начнем с того, что я не хотел сюда. Мне хорошо не здесь. Я хочу уйти. Кирилл говорил так, словно пытался своим голосом эти слова буквально вдавить Насте в мозг. Это было неприятно. У Насти сложилось полное ощущение того, что Кирилл не чувствует к ней ничего, кроме стойкого отвращения. После слов "Я люблю тебя" он словно мгновенно пожалел, почувствовал душевную тошноту, плавно переходящую в физическую. "Потому, наверное, и хочет покинуть комнату", - предположила Настя. Она вспомнила случай, когда ее одноклассника стошнило прямо на уроке. Это было в начальной школе, с первой учительницей не повезло: злобная, вечно недовольная садистка, не отпускающая на уроках в туалет. Не успел на перемене - твои проблемы. Сейчас Настя чувствовала себя той учительницей. Кирилл, сдерживающий рвотный позыв, смотрит на нее большими глазами, полными отвращения и осуждения. И она такая же садистка, требующая от мальчика любви и восхищения, которые он не в состоянии дать. Она чувствовала себя старой и страшной по сравнению с ним. Наделенный внешностью и голосом Влада, он выглядел и на его возраст. Двадцатилетний мальчик, которого пытается закадрить старая дева, покрывшаяся пылью. "Неудивительно, что его блевать тянет!" - горько подумала Настя.       - Всё не так плохо, - вдруг сказал Кирилл. "Ты сейчас о чем?" - промямлила она, слабо надеявшись на утешения.       - Всё гораздо хуже! - он опять расхохотался. "Когда ты перестанешь издеваться?" - она уже готова была расплакаться.       - Когда Спящий проснется. "Мы не поговорим нормально". Настя решила, что из этого диалога не выйдет ничего хорошего, нужно дать Кириллу время, чтобы он собрался с мыслями и привык к своей роли. Мать всегда учила: мужики - создания хрупкие, их даже наша косметика пугает, поэтому после тяжелых потрясений им нужен полноценный отдых даже от нас. Настя решила, что пора будить в себе Мудроженщину и сказала: "Тебе нужно отдохнуть. Я понимаю, что у тебя много эмоций. Тебе тяжело справиться с потоком мыслей и воспоминаний, которые ты не понимаешь. Но это не должно тебя расстраивать, они ведь не твои. Не стоит пугаться, ведь я рядом. Ты всегда можешь обсудить со мной всё-всё, я тебе помогу", - произнесла она, держа на лице добрую улыбку. Но в ее голову проник мерзкий голосишко, который съязвил: "Хах! Так ведь это он должен тебе помогать! А у нас опять ситуация такова, что ты тянешь и вытягиваешь недоотношения на плюс-минус приличный уровень. Ты его зачем призвала-то? Чтобы продолжать страдать? Ой, дура!.."       - Дура ты, Настя, а не мудрая женщина. Просыпайся. Скоро придут родители. А мне и в самом деле нужен отдых. Кстати, тебе тоже. Слова, давшие зыбкую надежду. Снова. Похоже на проявление заботы с его стороны. Но Настя решила ничего не уточнять и не переспрашивать, опасаясь снова получить едкий комментарий. "Дверь открыта, иди", - сказала она, мысленно дорисовав за дверью своей комнаты нечто вроде маленького гостиничного номера, где Кирилл мог бы отдохнуть.       - Пока! Он бодро вскочил и подбежал к двери, слегка толкнул ее рукой, чтобы убедиться, что сможет открыть, остановился, взглянув на Настю. Она не смотрела на него, но чувствовала его взгляд.       - Твои проблемы решаемы. Но ты слишком близорукая, чтобы увидеть способ. Настя не поворачивалась, чувствуя, что хочет разрыдаться.       - Думаешь, это я живу в параллельном мире? Нет, в нем живешь ты. Он ушел, не дожидаясь ответа.