Былина об удалой богатырше Марье Микулишне и княжьей дочери Любаве Завидишне

Ой как в тереме да высоком, а и высоком да расписном Жила девица, княжья дочь, Любавушка свет Завидишна. Коса длинная да до пят, брови чёрные, соболиные, Очи ясные да глубокие, как два озера, два озёрушка. Как ходили к ней свататься сыны боярские, Как ходили к ней свататься сыны купеческие, Да никто не проник в сердце девичье, сердце девичье да холодное, Никому не отдал дочь любимую, дочь любимую да единственную Князь Завид, что тогда правил землями, где стоял тот терем высокий, А и как в тереме том да высоком жила девица, княжья дочь, А и Любавушка свет Завидишна. О красе о Любавиной песни пелись, былины слагалися, И дошли песни те до жестокого, до поганого Змея Горыныча. Как сидит себе Змей на горе, во дворце златом да на золоте, Как главы его три змеины во все стороны да посматривают. Ищет-рыщет Горыныч сокровища, ищет по свету по белому. Как прослышал Горыныч про девицу, про красу её неописуему, Захотел себе тотчас сокровище: во дворец свой златой княжью дочь. Налетел он на терем на княжеский да разинул пасти змеиные Да пожёг его жарким пламенем, учинил разбой да страдания, Да украл он девицу Любавушку, а и Любавушку свет Завидишну. Как взмолился князь, воя с горюшка, Горя горького да кручинного, Как просил князь у добрых молодцев Вернуть дочерь его Любавушку, Дочь единственную да любимую. И взмолился князь свету белому: «Ой верните вы, люди добрые, воины славные, удалые, Да верните мне мою доченьку, Любавушку свет Завидишну! Победите вы, добры молодцы, Змея лютого, Змея Горыныча. Как убьёте вы тварь поганую, как вернёте Любаву Завидишну, Знай тотчас играть свадьбу добрую прикажу да с пиром богатым. Свадьбу шумную да весёлую вам устрою с Любавой Завидишной, Свадьбу шумную да весёлую, роду-племени не узнавая. Будь купеческий сын аль боярский, будь крестьянин али посадский, Богатырь али иноземец, будь то пахарь с сохой, Аль пастух с дудой, аль юродивый, аль девица, А и верните мне дочь-княжну мою, Дочь мою Любаву Завидишну». Так молил князь Завид ветры буйные, Так молил месяц ясный на небушке. Разошлись княжьи речи по свету, И в далёкие страны заморские, И в густые леса, леса тёмные, И до гор дошли до высоких, Да в степи разнеслись плачем горьким. Как три года прошло, а Любавушка Не вернулась домой, в плену Змеевом. Сколько молодцев полегло у горы златой, Не спасли они красну девицу, удалые сложили головушки. И никто не желает с ним битися, ой с Горынычем, Змеем лютым, А и никто, кроме доброй девицы, удалой богатырши Микулишны. Как родилася Марья Микулишна с силой сильною, необузданной, Как пошла Мария Микулишна да с младых ногтей в поляницы. В чистом поле поляковала, ворожин ой и многих побила, Только Змея Горыныча лютого добра девица не одолела. Раз побила да сбила лишь коготь, два бивала — лишь клык утащила. Знать, не хватит ей ейной силушки, а и да силушки богатырской, Знать, вражин побила маленько, не тягаться пока ей с Горынычем. И ушла та Марья Микулишна сызнова в чисто полюшко, Да искала она силы тёмные, силы тёмные да враждебные, Чтоб служить князю службу добрую, отвратить врагов от земли его. Уж три года минуло, а Марья всё по полю-полюшку бродит, Нет врагов богатырше Микулишне, перебила их всех за три лета. Кружит ворон над полем, каркает, да слова богатырше молвит: «А и да плачет князь наш Завидушка по своей да по дочке Любавушке, Как случилось с ней горе горькое, как украл её Змей поганый». Дует ветер в полюшке-поле, да поёт ветер песнь тоскливую: «Как кручинится князь наш Завидушка, боль болючую да не выплакать, Как украл его дочь Змей Горыныч, а и Любаву красу ненаглядную». В ночь взойдёт да над полюшком-полем месяц яркий да круглобокий, Причитает он да разносит горьку весть о княжеской дочери: «А и найдись скорей добрый молодец да спаси княжью дочь от Горыныча!» Как дошли до Марьи Микулишны слова скорбрные да печальные, Рассудила Марья Микулишна, что пора отправляться в дорогу. Ой, пора отправляться в дорогу да Горыныча побивати. «Пусть девица я, а не молодец, да девица я удалая. Как княжну спасу от Горыныча, от проклятого Змея трёхглавого, Как спасу княжну, верну в терем, а и в высокий да расписной». Как отправилась в путь-дорогу удалая Марья Микулишна, Верный конь несёт до Горыныча, верный меч его кровушки требует, Да в колчане лежат стрелы острые, стрелы острые для лука гибкого. Подошла к горе богатырша, на горе той дворец из золота, Весь усыпан смарагдом да яхонтом, жемчуга блестят точно снег. А среди смарагда да яхонта, в жемчугах морских да сияющих Лежат косточки богатырские, лежат косточки добрых молодцев. Закричала Марья Микулишна: «Ах, ты чудище ты паршивое, Отдавай княжью дочь Любаву, выпускай немедля из плена!» Рассмеялся в ответ ей Горыныч, все три го́ловы пасти разинули, Держит чудище то поганое перед храброй Марьей ответ: «Ты, девица, меня побивала, побивала да не побила. Ты иди по добру по здорову, не то ляжешь тут в землю костьми». Как достанет Марья Микулишна гибкий лук с двумя острыми стрелами, Как натянет Марья Микулишна тетиву своей сильной рукою! А и со свистом те стрелы верные как пронзили два глаза Горыныча, Да вскричало чудище жуткое жутким криком нечеловеческим. Снова тянет Марья Микулишна тетиву своей сильной рукою, Снова щурит глаза свои ясные, глаза ясные да орлиные, Снова воет Змей жутким голосом, да грозит удалой богатырше: «Полно, девица, Долю испытывать. А и спалю тебя, а и сгоришь в огне!» Резвый конь скачет быстро от пламени, верный меч просит кровушки Змеевой. В третий раз достаёт богатырша две последних стрелы из колчана, Да натягивает тетивушку, да пускает в полёт стрелы острые. В третий раз ослеплён Змей Горыныч, не увидит теперь богатыршу. Как достала Марья Микулишна меч тяжёлый из ножен глубоких, Как взмахнула им Марья Микулишна да снесла три главы змеиные. А и три го́ловы, да безглазые, а и змеиные да уязвимые. Не успел Горыныч недобрый ранить пламенем богатыршу, Повалилось тело поганое, полилася кровь ядовитая, ядовитая да горючая. Как из первой главы полилася — река чёрная в землю впиталася, Как из второй главы полилася — почернели смарагды да яхонты, Как из третьей главы полилася да искры случайной коснулася — Загорелась та кровь синем пламенем, и горит на горе по сей день. Как выходит Любава Завидишна из дворца того окаянного, Словно солнышко появилося, ясным ликом тьму освещает. Не слепили Марью Микулишну ни златая гора, ни смагарды, А слепила Марью Микулишну княжьей дочки девичья краса. Как сказала Любава Завидишна: «А и да очи твои орлиные, А и да руки твои богатырские! Удалая Марья Микулишна, не забуду тебя вовек! Ты проси чего душенька требует, князь-отец тебя наградит». Как ланиты зарделися Марьины, растерялись слова красноречные. «Не желает наград моя душенька, лишь княжну домой воротить. Как воротишься в терем высокий, а и высокий да расписной, Ты взгляни на меня из окошка, век твой взор будет сердце хранить». Долго ль коротко ль едут девицы, подъезжают они к красну терему. Князь Завид пир готовит да свадебку, жениху удалому подарки. Добрый конь шагает по улицам, на коне том Любава Прекрасная, А коня под уздцы ведёт удалая Марья Микулишна. Как увидел князь богатыршу, в сердце чувства его смешалися. А народ вокруг собирается, поглазеть на спасителя надобно Да увидеть воина отважного, да судачить о зяте о княжеском. Говорит князь Завид богатырше: «Удалая Марья Микулишна, Пред тобой мне не расплатиться. Ты проси, Марья Микулишна, Всех богатств да земель моих княжеских. Всё отдам тебе в благодарность!» Отвечает Марья Микулишна: «Мне не надобно от тебя, князь, Ни богатств, ни земель, ни чего-нибудь. А мне надобно от тебя, князь, Чтоб из светлых очей из Любавиных Ни слезинки не проронилося». Как уж это князю подвластно, говорит он Марье Микулишне: «Ну, прощай тогда, иди с Богом, уж исполню я волю твою!» Собралась богатырша Микулишна со двора уезжать со княжьего, Зароптали вокруг люди добрые, зароптали от несправедливости. Да напомнили люди добрые князю княжево обещание: «Как сказал ты нам, княже, однажды, что отдашь Любаву Завидишну, А и отдашь да за мил человека без различия роду да племени, Да отдашь, не взглянув, что девица, коль спасёт Любаву-красавицу. Отчего же ты, славный княже, да от слов-то своих откажешься?» Устыдился князь люда доброго да удалой Марьи Микулишны, Объявил о свадьбе великой меж княжною да поляницей. Как гуляли тот пир на весь мир да справляли свадебку добрую. Как на свадебке той мужу места нет, да сидит зятёк, зятёк княжеский. Как сидит за столом зятёк княжеский, а по имени Марья Микулишна.