За гранями

Воин йюжань-вонг указывает зажатым в руке амфижезлом на него. Толпа расступается перед выбранным в ожидании поединка. Юноша в живой броне бредет вперед, крепко сжимая в руках подаренное братом оружие. Сражение начинается лениво, даже как-то пассивно. Йюжань-вонг не торопится нападать на выбранного, когда тот даже не двигается, гипнотизируя противника взглядом. Второй боец не торопится доставать свое оружие. Первый воин и не предоставляет ему такой возможности: нападает резко, перевоплощая амфижезл в змею. Рот змеи раскрывается, когда оппонент подпрыгивает, богохульно высоко, над головой нападающего, чтобы обрушиться на него сверху. Амфижел сворачивается в хлыст, чтобы обвить ноги прыгнувшего. Ему преграждает путь другой амфизел-змея, впиваясь в него. Пока противник пытается притянуть себе оба жезла, чтобы принудить к битве в рукопашную, которая может превратиться в избиение. Бен активирует световой меч в руке, перерубая оружие. И змея, и хлест падают, пораженные лучом из конструкции неверных- его личной привилегии. Внутри оружия неверных что-то тянется к нему внутрь, говорят, что это светляк, передает воздействие неверных. Это честь война- оказать сопротивление врагу. Бен концентрируется на том, что точно знает: светляк был выращен на полях Явина IV. Далекой-далекой планеты, находящейся за пределами корабля-мира «Домен Ла» и Корусанта, бывшей столицы неверных. Нен Йим, личный формовщик Великого Владыки Шимрры, иногда рассказывала ему об этом мире, а также о неверном-джиидаи, который и сконструировал такое издевательство над богами. Но, все же, мысли разбегаются, когда светляк складывает какие-то паззлы, а внутри него рождаются и осыпаются прахом звезды.

***

Он видит одну из мерзостей неверных. Золотой дроид щебечет что-то, когда ему наперерез идут еще двое, удивительно похожих на воинов-йюжань-вонгов. Только отверженные могли прикасаться к такого рода устройствам неверных. Бен видел их множество раз, но никогда не трогал – он опозорит домен, если сделает это. Юноша кривится от такого неуважения воинов, но оборачивается на плач.

***

В один из таких дней, он видит наполненные болью чужие глаза. Кажется, что ему больно, но не от боя, не от сражения. Юноша не понимает от чего, но догадывается, что это, просто, еще одна слабость неверных. Смуглый человек в плаще орет на Золотую мерзость, при этом утирая руками глаза, не отрывая глаз от него. Бен откуда-то понимает, что он плачет не просто так. И что ошибка, вызвавшая слезы фатальна.

***

Когда светляк, выращиваемый формовщиками (Бен как-то убедился, что он действительно там: как-то разобрал это странное приспособление, вопреки всем запретам отца. И увидел что-то из своего мира, заточенного в этой конструкции), начинает особо сильно пульсировать и вырываться, он видит еще одну мерзость неверных- какой-то блестящий шар, движущийся к контейнеру. Время в этот момент сильнее всего замедляется. Картинки боя вокруг расплываются, словно линии подпространства. Что произошло остается секретом для него. Он просто знает, что заглянуть туда не сможет- его уже нет. Отголосками своего разума он ловит чужое-родное присутствие, приказывает отступать. «Уведи ее, Джейсен. Поцелуй за меня Тахири»

***

После этого его накрывает волна ужаснейшей боли, приходящей, кажется, со всех краев галактики. Менее сотни неверных отправляют ему свою ненужную боль… Когда одинокая женщина корчится на полу от невидимой боли, а мужчина рядом расстреливает все подряд. Когда мужчина и рыжеволосая женщина переглянулись своим «особым» взглядом, выражая, что уловили это нечто, сокрушающее все барьеры болью, выжигая что-то внутри.

***

Что-то близкое и знакомое тянется к нему через все преграды. Юноша всегда слышит эти голоса, проходящие шумом, словно, из-под толщи воды. Отчаяние проскальзывает в этой двойной звезде, когда аппараты неверных начинают рассыпаться на части. Связь на какие-то наносекунды прекращается- из груди словно вырвали весь кислород. Бену болезненно хочется, чтобы они, в этот раз, дотянулись.

***

Юноша больше не может пошевелится, схваченный отдаленными годами и расстояниями, криками чужой боли, обрушившимися надеждами и новыми идеями, рожденными в самые темные часы суток. Оружие неверных, кристалл, выращенный по технологиям его расы, пульсирует внутри, пытаясь дотянутся неведомо куда, чтобы связать с кем-то, рвущимся к нему из-за граней. В такие моменты он чувствует, будто, может объять всю галактику. Где-то там он слышит несколько странно-родных огней, давно забытых, но все еще горящих. Эта скрытая радость- ересь приносит надежду. Бен часто задается вопросом: почему он не может объять йюжань-вонгов вокруг? Почему, когда он тянется к ним, то в ответ получает неясные тени? Эти далекие-далекие огоньки пылают за гранями ярче солнц этой неказистой планеты-столицы, когда-то захваченной отцом. Йюжань-вонги для него будто под колпаком: пожать руку Хали Ла, но не познать его полностью. Обескураживающе. Он часто спрашивает об этом любимицу. Он часто расспрашивает ее обо всем во вселенной: от других этого просто не получишь. Эта яркая птица из галактики неверных прожила много жизней, она должна знать ответ. Верджер отворачивается всякий раз на такие вопросы, утирает слезы, отчаянно молит-просит его не думать, забыть вспомнить об этом. В ее усталых глазах проскальзывает вина и боль, словно он ударил ее своим амфижезлом. Мальчик ухватывается за воспоминание о любимице-фош, пытается сконцентрироваться, когда осознает, что его несут к виллипу. Его учитель на ходу раздает приказы, пока Верджер плачет, вытирая слезы об него. Когда-то эти слезы меня спасли Бен все еще не пришел в себя полностью, когда виллип показывает ему лицо Цавонга Ла, его отца-воспитателя. Из-за граней прилетает образ-воспоминания менее зловещего и испещренного шрамами лица мастера войны. Его лицо тоже корчится то ли от боли, то ли от ярости (скорее второе), и он что-то говорит в большущий виллип. Странно, отец тоже держит оружие неверных. Бен предчувствует его ярость – он снова сделал запретное. Виллип начинает говорить, но он слышит не знакомую речь богов, а нелепый шепот неверных… Где же ты, Бен?