Мятный кот

Ворочаясь по постели, омега жмурится, тяжело дыша. Чувствуя, что кто-то нависает сверху и чье-то дыхание на ухо. Открывает глаза, слыша, как прогибается под чужим весом кровать, а вместе и с этим чьи-то руки гуляли под пижамной футболкой. Вздрагивая, распахивая глаза, Чимин смотрит на темный силуэт перед собой, бледнея. Над ним нависал самый страшный его кошмар, мерзко улыбаясь, целуя омегу в скулу, пока Пак весь сжался, начиная дрожать. Только не это… — Нх..Не-нет… Пусти, прошу, — дрожащим голосом просит омежка, жмурясь, пытаясь вдохнуть воздух, ведь чужая рука с силой сжала его шею, начиная душить. — Думал, что убежишь от меня, сладкий? Неужто думал, что просто так от меня отделаешься? — сквозь сжатые челюсти с ненормальной улыбкой проговаривает блондин, пока на омежьих глазах скопилась влага. — Нет, пожалуйста, не надо, — шепчет отчаянно рыжик, когда тот прильнул своими грубыми губами к его шее, начиная целовать, второй рукой блуждая под чужой одеждой. — Заткнись. Я ж предупреждал, что с тобой будет? Предупреждал… Так что закрой рот. — говорит альфа, сильней сжимая чужое горло, и одним рывком срывает с рыжика пижамные штаны, а младший срывается на рыдания, начиная возиться по постели, пытаясь вырваться. Но чужая рука на шее с силой сжимается, перекрыв омеге воздух, что, роняя слезы от отчаянья, схватился дрожащими ладошками за чужую руку, пытаясь убрать. Хун, лишь гневно рыча, рвет футболку на правом плече омеги и, оголив ключицу, перехватывает тонкие запястья, припечатывая к кровати, впиваясь клыками в нежную кожу. — Нет! Не надо… Я прошу тебя, пожалуйста, остановись!  — отчаянно воет Пак, дергаясь и вскрикивая от боли в шее, чувствуя, как вторая рука того срывает с него нижний элемент одежды и с рыком расстёгивает ремень на своих джинсах, накидываясь на омегу. — Н-нет! — вскрикивает Чимин, зажмуриваясь и чувствуя, что кто-то сжимает его плечи, встряхивая. — Ну же, Мин~и, — говорит такой знакомый голос, но Чимин, еще не отойдя от кошмара, дергается, пытаясь отпихнуть от себя человека. — Не надо! Пожалуйста! Я не хочу… Не надо… У-умоляю, — кричит омежка, жмурясь сильней, пока соленые слезы текли по его щекам. Дыхание было рваным и тот то и дело всхлипывал. — Эй, Чим. Посмотри на меня, ну. Это я, ты слышишь меня?  — слышится, словно сквозь толщу воды, чужой голос, и рыжик, всхлипнув, мотает головой в протесте, шепча тихое « Не надо». — Ну же, это я, не бойся. Видишь? Я не сделаю больно. Прошу тебя, ангелочек, посмотри на меня… Пожалуйста, услышь меня, котёнок, — проговаривает чужой голос, и чьи-то холодные руки нежно берут его лицо в свои, поглаживая по влажным щекам и мягкие подушечки пальцев того человека утирают его кристальные слезы с щек. Омеге вдруг ударяет запах мяты в нос, и тот, всхлипывая, все же открывает свои заплаканные глаза, смотря на Юнги, что взволнованно смотрел на него, гладя его личико пальцами. — С-слышу, — меж всхлипов бормочет тот, а Юн, слабо улыбнувшись, утирает так и стекающие ручьем слезы с нежных персиковых щек. — Молодец, все хорошо. Это был всего лишь кошмар. Все хорошо, — проговаривает тот, а омежка, всхлипывая, угукает, прикрывая вновь глаза, когда старший целует в лоб и обнимает, притянув к себе. И так нежно, ласково и аккуратно, словно омежка хрупкий цветочек, как фарфоровую куколку, что может разбиться. И Чимин таял в этих объятиях, утыкаясь в чужую грудь, вдыхая чужие феромоны, всхлипывая и прижимаясь к чужой груди. Стало сразу спокойнее. Омежка чувствовал себя защищенным. Вообще, рядом с этим человеком становилось всегда как-то необъяснимо спокойно и Чимину все время хотелось просто сидеть с тем рядом. Ведь рядом только с Юнги его не тревожили все те мысли о Хуне. Все вокруг этого альфы веяло теплом и уютом. Было просто хорошо. Омежка, словно каждый раз находясь рядом с ним, нырял в теплое кофейное облако, окутывающее уютом и заботой. Было настолько комфортно, что выныривать обратно никогда не хотелось. Хотелось утонуть с головой и смотреть в не менее шоколадные темные омуты, что каждый раз смотрели с нежностью, заставляя сердце Пака таять, как чертову плитку белого шоколада. Обвивая чужую талию дрожащими руками, Чим, всхлипнув, двигается ближе и сам, как слепой котенок, тыкается носом в чужую шею, водя им по той. От этого Юн вздрагивает, и все тело покрывается мурашками. Шея была одной из самых его чувствительных зон. Да и сам по себе альфа на удивление был чувствительным. Все же чистокровный альфа. Его обоняние, да и рецепторы куда чувствительней, чем у обычных альф, уж говорить про гамм и омег не стоит. Но чувствительность заключается не только в этом. Он чувствителен и к прикосновениям и прочему. Дело в том, что его мама уже во время беременности была больна. И за счёт её не здорового физического состояния, да и факт того, что она саб альфа тоже повлиял на это. Можно сказать, некая «мутация». Такое встречается довольно редко, но встречается. Так что можно с уверенностью сказать, что наш мятный кот во всех смыслах особенный. Ну конечно, когда такое милое создание по имени Пак Чимин оказывается твоим истинным, человек, которого тебе предназначила сама судьба, ты и не такое чувствовать будешь. — Ты как? Лучше? Что тебе приснилось, что ты так испугался? — осторожно спрашивает старший, чуть отстранившись от омежки, но не переставая обнимать, заправляет рыжую прядку волос того за ушко, гладя по волосам, смотря в нежные медовые глаза, что стали смотреть в его в ответ. — Да… Спасибо… — проговаривает Чим и, вздыхая, поджимает губы, опуская взгляд, ложа голову на чужое плечо, обдумывая слова… — Мне… Приснилось как Сынхун...Он, в общем, — пытается объяснить омежка, вновь начиная прерывисто дышать. — Я понял, все хорошо. Иди ко мне, — понимая, про что говорит младший, Юн просто обратно приобнимает того, целуя в макушку. Теперь то было понятно, почему тот так кричал и плакал. — Все теперь будет хорошо, я позабочусь об этом, — проговаривает альфа, нежно перебирая рыжие прядки. — Юнги… Я… Так его боюсь. Он. Он угрожал мне расправой с родными и друзьями, если я вдруг кому расскажу или если вновь сбегу… Я не могу долго оставаться у тебя, он может тебе навредить… Я так не хочу, но я боюсь остаться один… Вдруг он найдёт меня? Тогда он точно сделает это со мной… Я больше не выдержу… — шепчет омежка, сжимая на чужой груди футболку руками, Чим сильней поджимает свои розовые губы. Мятный лишь слушает того, чуть хмурясь, продолжая гладить по голове. — Пусть только попробует, не заметит, как окажется за решёткой, — проговаривает Юн, принимая весьма серьезный вид. — Он сын депутата. К тому же еще и бизнесмена. Дай его родители крупную взятку, и он легко отделается от наказания, — продолжает шептать Чим, а Юн усмехается. — Нет, Чим~и, не отделается. У меня один очень хороший знакомый работает в полиции, да и много подобных связей. Так что, поверь мне, не отделается, — отвечает Юнги, утыкаясь в чужую рыжую копну волос. Чимин лишь выдыхает, прикрыв глаза. — Правда… Спасибо тебе… — шепчет омежка с такой благодарностью, а альфа, улыбнувшись, обнимает того еще нежнее. Такое маленькое сокровище сейчас сидит в его руках. Юну до сих пор не верится, что это маленькое чудо - его судьба. Ну слишком он невинный и светлый для него. Омежка вообще должен был быть для него запретным плодом, но все же он его предназначенный. И Юнги клянётся самому себе, что никогда не посмеет обидеть и тем более поднять на этого ангела руки. И другим обижать не позволит. Будет оберегать, как самое ценное, что у него вообще есть… Хотя… По факту, так оно и есть… — Пока что еще не за что благодарить. Я еще ничего не сделал для этого, — говорит Юн, так же прикрыв глаза. А Чим, хмурясь, открывает глаза и, садясь , смотрит серьезно на того. — Нет, сделал. Уже много сделал… Ты спас меня, не дав спрыгнуть с крыши. Потом позволил остаться у тебя, обеспечил теплом, заботой и поддержкой. Потом спас от Сынхуна. И сейчас ты помогаешь мне, просто находясь рядом со мной, поддерживаешь. Это уже очень много значит, особенно для меня. И поверь, это уже очень много, — проговаривает Чим, а Юн смотрит на него. — Нет. Мало. Это самое малое, что могу дать тебе. Я пообещал, что буду защищать и дарить тебе заботу, что помогу вынырнуть из этого состояния. Поэтому я еще ничего не сделал. Пока этот ублюдок не окажется за решёткой, все, что я делаю — мелочи. Я могу куда больше, — со всей серьезностью говорит Юн, так же смотря на омежку, но тот резко, но осторожно берет его ладонь в свою крохотную. — Юнги, не говори так. Это не так. Поддержка куда важнее для меня, чем то, сядет он или нет. Пусть ходит по земле, но лишь бы не вредил мне, лишь бы не лез в мою жизнь. Ты… Я понимаю, ты хочешь помочь, и я искренне это ценю, но не надо. Пусть живет. Просто будь рядом, хорошо? Ты нравишься мне, и ты мне не безразличен. Я не хочу, чтоб из-за меня ты пострадал, ясно? — проговаривает омежка и вдруг понимает, что именно сейчас сказал. Поэтому густо краснеет и, закусив губу, опускает взгляд, пока Юнги, улыбаясь, смотрел на того. — Ох боже..Я не это имел ввиду… То есть это, но я… — начинает оправдываться тот, а Юн, посмеиваясь, нежно поднимает чужой профиль за подбородок рукой, смотря в его глаза. — Ну, раз так, то хорошо… Пока что я не буду, потому что и ты мне не безразличен. И раз уж до таких откровений дошло, то ты мне тоже нравишься. Мне важно твое мнение и твои слова, поэтому я послушаю тебя и пока что ничего такого предпринимать не буду. Но и наблюдать, как эта тварь лезет в твою жизнь, держа тебя в страхе, не собираюсь. Одно его появление, и я сразу же делаю так, как сочту нужным. Такие люди не заслуживают спокойной, беззаботной жизни. Они должны расплачиваться за содеянное по всей справедливости и всем законам, — протолковал мятный, а Чимин, краснея еще больше, удивленно смотрит на того, не зная, что и сказать. — Хорошо, ладно, я понял. Тогда по рукам. Ты обещаешь, что не трогаешь его, а я обещаю, что буду отплачивать тебе взаимной заботой и теплом, что ты даришь мне? — протягивая мизинец, все еще красный, пролепетал Чим, а Юн смотрит на того. Обещание… Поджав губы, альфа вздыхает и, кивая, протягивает свой мизинец в ответ, скрепляя с чужим. На свой страх и риск, но дает это обещание. — Хорошо, обещаю, — кивает тот, чуть улыбнувшись. После того, как «ритуал» завершается, укладывает младшего на кровать, накрыв одеялом. — А теперь спать. Время видел? Два часа ночи. Так что все, пора байки. Утром, как проснешься, все-все мне расскажешь, хорошо? А сейчас байки, — улыбаясь, Юн целует того в лоб и треплет по голове, а после встает, но хрупкая ладошка хватается за его. — Нет. Стой, пожалуйста. Не уходи… Я… Поспи со мной, пожалуйста? — поджимая губы, просит младший, сначала смотря на старшего, но потом опускает взгляд. — Просто мне страшно одному… А с тобой спокойно… — говорит тихо омежка, все так же держась своими пальчиками за чужие пальцы. Альфа смотрит на это маленькое подавленное чудо и, вздыхая, улыбается. Отпуская чужую руку, ложиться на кровать напротив омеги, смотря тому в глаза. — Хорошо, — говорит Мин с улыбкой, а Чим двигается к нему, обнимая и накрывая одеялом. — Спасибо… — шепчет рыжик.

***

— Добро~е утро, — говорит омежка, обнимая со спины старшего, кладя голову на чужую спину. Как ни странно, но Чимин не стеснялся и не боялся подходить к Юнги и вот так бессовестно его обнимать. Наоборот, ему очень хотелось это делать, ему хотелось касаться старшего, контактировать с ним, милашничать и комфортиться. Хотел заботиться, как омега заботиться о своём альфе. Словно и не было у него около месяца назад ничего с Сынхуном. Словно того вообще не было, когда он находился рядом с мятным. Тот как-то странно на него влияет. Все плохое словно исчезает, оставляя только море тепла и спокойствия. При виде этого альфы хотелось просто вывернуть всего себя на изнанку и отдать всю-всю любовь и ласку, что скопилась в нем. — Доброе. Выспался? — проговаривает Мин и делает омежке чаю. — Угу… Ты давно встал? — спрашивает Чим, смотря, что тот делает. — Нет. Не так давно, — отвечает альфа. А верней, он вообще не ложился. Он всю ночь следил за чужим сном, не сомкнув глаз, любуясь чужим профилем, впитывая в себя каждую деталь столь милого лица. Он всю ночь пролежал, смотря, как младший спит и только, наверное, под утро все же не выдержал и вздремнул где-то часик. Но наглые солнечные лучи разбудили его. — Ясненько… Что на завтрак? — интересуется рыжик, смотря на плиту, пытаясь разглядеть, что тот приготовил. — Опять омлет? С овощами, да? А помидорку добавил? — интересуется тот, втягивая носиком приятный запах еды, пока Мин улыбался. — Нет, не отгадал. В этот раз я напек панкейков с медом, — проговаривает тот, а омежка удивленно на него уставился. — Ты и панкейки печь умеешь? — с круглыми глазками смотрит Пак на Юна, что, посмеявшись, кивает. — Да, это не так трудно. Садись давай, — посмеиваясь с того, мятный поворачивается к Чиму лицом и, трепля по волосам, отправляет того за стол. А Чим послушно садится, пока альфа все ставил перед ним. — Вот, приятного аппетита. Надеюсь, тебе понравится, — садясь напротив того, Юн смотрит на омежку, что, поблагодарив его, принимается за завтрак. Юнги закусывает нижнюю губу, боясь, что рыжику не понравится. Хотя он сам пробовал, вышло вроде неплохо, но все равно хотелось бы угодить маленькому ангелу. Чимин, макнув кусочек панкейка в чашечку с медом, кладет тот в рот, а альфа с выжиданием смотрел на того. Чим, естественно, это заметил, понимая, чего ждет старший. И рыжик считал это милым. Тот, как самый настоящий кот, сидит и ждет, когда его похвалят. Это было довольно мило… По крайней мере, так казалось омежке. Но на самом деле это нифига не мило. Потому что Юнги ждал чужой комментарий, чтоб не быть похваленным, а быть уверенным, что он сделал все правильно и не ошибся, что он хорошо постарался. И чтоб получить очередную капельку внимания, к слову, которым омежка его облепляет со всех сторон и Юнги было непривычно от этого, но так нравилось. Поэтому он боялся буквально везде оплошать. Ведь боялся, что омежка охолодеет к нему. Как и все охладели, кто его окружал, стоило ему сделать что-то не так, как они представляли его у себя в глазах. Он старался угодить, лишь бы не оттолкнули… Раньше, будучи ребенком, он всегда старался придерживаться этого правила: быть хорошим во всем и везде. Но потом понял, что это бесполезно. Ведь люди всегда находили какие-то недостатки и отталкивали. Разочаровывались в своих действительно завышенных представлениях о нем… Но Юнги ведь тоже человек, он тоже ошибается. У него, как и у всех, есть недостатки и неудачи. Он не идеал. И люди порой этого не понимают, когда слышат слова «Чистокровный Альфа». Мин это понял уже будучи взрослым, когда совсем остался один… Совсем один с демонами и проблемами, что сжирали его изнутри, затаскивая в яму, полную дерьма... Но вдруг эта боязнь пробудилась в нем вновь… И хоть он понимал, что быть собой - это самый лучший способ быть понятым и принятым, но старый страх того, что его не поймут или что разочаруются, всплыл… А все потому, что этот омежка уже далеко ему небезразличен, и Юнги даже думал о том, почему бы ему не попробовать создать отношения с этим человеком. Хоть чуть-чуть побыть с ним и понежиться в любви. Хотя бы понять, какого это… Поэтому хватался за все, что только можно, и пытался разобраться в самом же себе… Действительно ли он заслуживает этого внимания, заботы? Да и в целом, имеет ли он какое право быть с этим комочком света. Ему так хотелось быть принятым и быть хорошим в чужих глазах… Хотелось хоть чуточку почувствовать себя любимым и таким нужным. — Ум~мм, это очень вкусно. Так и тает во рту. Бл~ин. Я хочу еще. Это правда очень вкусно! — округляя глаза, омежка начинает уплетать вкусняшку за обе щечки, прикрыв глаза, балдея, то и дело мыча от удовольствия. Юн лишь довольно чуть улыбнулся, понимая, что не накосячил и сделал все хорошо, пока чужая похвала приятно и тепло обволакивала грудь, оседая меж легких. — Я рад слышать, что тебе нравится. Я старался, — проговаривает Мин, опустив взгляд, чуть улыбаясь, закусывая нижнюю губу. Приятно, когда человек, который тебе небезразличен, тебя хвалит… Юнги словно ощутил себя вновь четырнадцатилетним подростком, который получал похвалу от своего хена. Улыбка мигом сползает с чужого лица, и тот, бледнея, смотрит в стол. Твою мать… Резко встав из-за стола, Мин улыбнувшись, смотрит на Чиму. — Ладно, ты кушай, я пойду пока кровать заправлю и оденусь… И да, ты собирайся, пойдём погуляем, сегодня не так холодно, — бросает мятный и уходит из кухни, пока Чим озадаченно, слегка хмурясь, провожал его взглядом. Подобная резкая перемена в чужом лице ему показалась странной. В груди что-то чуть защемило… Тот взгляд… Он… Чимин не мог описать его, потому что впервые видит его на чужом лице. За месяц общения и, скажем так, сожительства, Чимин уже замечал такие подобные резкие перепады настроения и эмоций альфы. А еще, тот часто уходил в мысли… Бывало, они просто сидели, смотрели какой-то фильм, а Юнги, словно все больше и больше погружался в какой-то транс, потому что чужие глаза в такие моменты смотрели куда-то в экран и в то же время в пустоту… Пак особо не придавал этому значения, но чем больше он это замечал, тем больше у него уже было мыслей, что это не просто так… Вздыхая, омега смотрит в свой бакал с чаем. В любом случае, с альфой что-то происходит. Вот только что? Наш маленький детектив пытался разобраться с этим, но каких-то фактов и информации для подобного на мятного у него нет. Он не знал, что бы могло вызвать у того такие перепады. Ведь старший особо не рассказывал о себе. Хмурясь, Чим доедает последний панкейк и, допив чаек, быстро за собой все споласкивает, идёт наверх. Он обязательно вынюхает, что, как и почему. Он просто обязан это сделать и если это что-то серьёзное, то помочь. Это его мотивировало еще больше на то, чтоб дать понять альфе, что ему можно доверять. Что Чимин тоже может оказать поддержку и заботу. Омега жаждал узнать альфу с головы до пят. Хотел узнать его, хотел полюбить. Да, омега хочет отношений с тем. Ну вот не может его душа уже… Альфа настолько расположился и прижился в душе и чужой голове, что сердце уже не хотело того выпускать. Идя так же наверх, Чим тихонько и неспешно поднимается и, слыша какой-то грохот, думая, что ему показалось, останавливается возле чужой комнаты, вслушиваясь в звуки… — Ну вот. Светильник разбил… — слышится за той бормотание и звук стекла, по видимому, альфа убирал все. Выдыхая, Чимин все же идёт в «свою» комнату. Правда, знал бы он, каким способом альфа разбил светильник, то определенно бы не выдыхал. Оба одеваются, каждый думая о своем, и через минут двадцать спускаются вниз. — Готов? — спрашивает мятный, смотря на омежку. — Да, куда пойдем? — спрашивает Чим, кивая и улыбаясь, выходит с тем из квартиры. — Уммм, не знаю. Хотя нет, знаю. Придумал. Пойдем, — проговаривает Юн, беря младшего за руку, заходит с тем в лифт. Чим, смотря на старшего, внимательно всматривается в чужие глаза, видя в тех искорку, и, чуть выдохнув, смотрит на циферки, что обозначали на каком они этаже. Вроде все как обычно, ничего не изменилось. Юнги все такой же, как обычно… Но Чимину показалось, что чужие феромоны чуть изменились. Хвоя с нотками мяты, конечно, очень вкусно ощущалась на чужих рецепторах, но Чиму показалось, что хвоей сейчас еще больше отдает, чем обычно… С такими мыслями, Пак выходит под руку с тем и те идут на самую ближайшую остановку. — Так куда мы поедем? — интересуется Чи, глядя на альфу. — Узнаешь… Уверен, тебе понравится, — проговаривает тот, глянув на омежку, снова переводит взгляд в окно. — Ну ты и интригант… Я ж умру быстрей от нетерпения, чем мы до туда доедем, — бубнит омежка, глядя на того, дуя губы. — Ну, значит, я один пойду, — пожимает лишь мятный плечами, а рыжик возмущенно смотрит. — Эй! Так не честн~оо! — тянет Пак, чуть стукнув того ладошкой в плечо, пока старший чуть посмеялся. — Ну почему? Это ж ты от нетерпения умрешь, а не я. Запомни, чтоб иногда получить что-то невероятное и интересное, порой надо немножко подождать, — проговаривает мятный, щелкнув омежку по носу. — Ладно… — сдается Чим, глядя так же в окно. — Нам на следующей остановке выходить, — говорит Юн, беря Пакову ладошку в свою. Чимин лишь кивает и крепче обхватывает чужую ладонь, кусая от нетерпения губы. Ему было очень интересно, куда же поведет его старший. Прям до дыр и тот уже не мог устоять на месте, пока альфа спокойно стоял. Чимин был сейчас похож на маленького непоседливого ребёнка, что всю неделю сидел дома, и его, наконец, ведут в парк аттракционов гулять. Расплатившись за проезд, альфа, наконец, выходит с Чимом и ведет его по тротуару. К слову, они вышли где-то в конце города. Сказать, что было красиво, ничего не сказать. Желтые листья переливались на солнце буквально на каждом дереве, что стояли через три метра друг от друга. Вообще, Чимин в конец города практически не ездил, поэтому ему было очень интересно сейчас идти и все разглядывать. Все было как в новинку. Новые вывески, дома, магазины, здания, машины, люди. Все было так незнакомо и интересно, что он буквально с голодными глазами все осматривал вокруг себя, как маленький ребенок. Юнги же, улыбаясь, следил за омежкой, умиляясь с того. Как можно быть таким милым, он не понимал. — Мы почти пришли, сейчас повернем направо и окажемся в парке, — говорит старший, чуть наклонившись к чужому ушку и чувствуя, что чужая ладошка начинает замерзать, отпускает её, сунув в карман Паковой курточки, сам свои же засунул к себе в куртку. — Ва~аа. Тут так красиво! Я ни разу здесь не гулял. Я даже не знал, что у нас есть такой парк, — говорит Чим. В этом парке была широкая тропа из плит, кругом были вычурные лавочки и фонари. Еще и разноцветные, опадающие и желтеющие листья дополняли всю картину, делая это место неимоверно красивым и эстетичным. — Я очень люблю здесь гулять. Обычно, когда я не в духе, я прихожу именно сюда… Здесь всегда немноголюдно… Помогает развеется мыслям и расслабиться… — вдруг начинает Мин, а Чим внимательно слушает того, смотря на Мина. — Да и вид здесь очень красивый. В любое время года здесь красиво и красочно. Мало людей, никто не мешает и не трогает. Ты спокойно можешь остаться со своими мыслями наедине, позволить им уложиться, да и просто можно отдохнуть. Не знаю, как другим, но мне помогает. Я люблю просто ходить и гулять… — вновь делится своими мыслями мятный, а рыжик, улыбнувшись, берется под чужую руку. — Да… Я тоже люблю гулять в подобных местах… Действительно спокойно. Можно многое переосмыслить, — проговаривает омежка, смотря в перед. Дорожка довольно длинная и заводила довольно далеко. — А еще я очень люблю смотреть на звезды. Они тоже помогают мне собраться с мыслями и обрести спокойствие. Пока ты сидишь и рассматриваешь каждую звездочку, думая, как она попала туда, время проходит незаметно, — дополняет Чим, а Юн переводит свой взгляд на него, поднимая его с омежки на небо. — А я всегда любил следить за облаками. Хах… Лежишь летом на траве и думаешь, какое из них на что похоже… Я лежал так часами, просто разглядывая эти бесхозные комки белой ваты, — глядя на тучки, альфа чуть улыбается, вспоминая себя маленького. — Лежишь под сакурой возле пруда и смотришь на них, в каждую такую тучку, вдыхая жизнь. Хах. Мечтаешь и фантазируешь, а потом кто-то приходит и отрывает тебя от этого занятия, и ты с неохотой уходишь оттуда. Зато с целой головой мыслей, — говорит Юн, вздыхая, опуская взгляд. — Дааа. И потом еще полчаса не можешь замолчать, рассказывая про это друзьям и родителям, пока уши в трубочку не свернутся, — проговаривает Чим, а Юн, чуть поджав губы, усмехается. — Может. Не знаю. Я никому не говорил. Отец был все время занят, а няне и работающим по дому было не до моей болтовни, поэтому я не делился ни с кем. А друзья… Меня практически никуда не пускали, я сидел дома, — пожимает мятный плечами, улыбаясь. — Зато я рисовал все то, что тогда нафантазировал, поэтому мысли подолгу не сидели в голове. Вот сейчас Чим чуть пожалел о том, что сказал. Но лёгкая улыбка на персиковых губах альфы успокоила его. — Да, рисовать то, что нафантазировал, это самое интересное. Я тоже так делал. — Да все, наверное, так делали. — Ага, или лепили из пластилина. — А я из специальной застывающий глины фигурки делал. — Да? — Ну да. Потом они застывали, я их разукрашивал и ставил на полку. Вот разукрашивать их было для меня самым интересным, — проговаривает старший, пока омежка с интересом и удивлением слушал, смотря на него. — Круто, это классно, теперь я хочу тоже так попробовать, — смеясь, говорит Чим, а Юнги, думая, кивает. — Ну все значит. Купим и когда придем домой, будем лепить. — Что, правда? — Ага. — А ты меня научишь? — Конечно. Но предупреждаю, что я давно это не делал. — Да все равно. Это ж так круто! Главное не результат, а процесс, помнишь? — припоминает слова альфы, сказанные еще тогда, после первого знакомства на совмещенной паре. — Да, и то верно. О, смотри, кофейня. Пошли зайдем, — кивнув на небольшое здание, альфа ведет туда омежку. — Какое кофе ты хочешь? — Латте, а ты? — А я капучино. — Оо, прикольно. Те заходят в помещение и вдыхают приятный аромат. — Пойдем, — беря рыжика за руку, мятный ведет того к столику и, чуть поухаживав за тем, садится сам. Оба берут меню и решают заказать тортик и кофе, говоря свой заказ официанту, что, записав все, уходит. — Слушай. Уммм… А ты веришь в истинность? — вдруг спрашивает Чимин, вводя в удивление этим вопросом альфу. — Ну, как бы тебе сказать… — говорит Юн, слегка хмурясь. — Да, я верю. Но с чего вдруг такой вопрос? — все же говорит он, мотнув головой. — Да так, просто спросил. Просто у меня такое странное ощущение, будто я с кем-то связан какой-то нитью. Бывает, порой чувствую эмоции, что не принадлежат мне. Это странно… Может, все же я умудрился встретить своего истинного? Но где? Да и кто им мог бы быть? — говорит тот, поджав губы, сжимает чашку в руке. — Я не знаю. Это сложно. Просто… Умм, — запинается тот, не зная, как сказать об этом старшему, залившись краской. Юнги хмурит брови, закинув ногу на ногу, внимательно того слушает, чуть сщурив глаза. Все верно. Значит, Юнги не мог ошибиться. Они истинные. Но вот сказать об этом Паку. Он ведь пока не собирался… И не потому, что он не хотел этого, а потому, что боялся, что младший, чувствуя его эмоции, заподозрит что-то неладное и начнет волноваться. А он сам еще недавно начал отходить от своего кошмара. Поэтому, дабы не нагружать чужую душу, он пока что будет молчать. — Уж не знаю. В любом случае, будем надеяться, что у него все хорошо, — проговаривает Мин, а Чим кивает. — Да. У него бывают резкие перепады эмоций. Но в любом случае, я пока не собираюсь с этим торопиться. Придет время, и он сам меня найдет, — говорит Чим, а Юнги усмехается. Да, действительно. Найдет. Уже нашел и постепенно начинает завладевать чужими мыслями и сердцем, пока еще не зная об этом сам. — Ясненько. Ну, удачки, — улыбаясь, отвечает старший, отпивая из чашки только что принесённого кофе. — Угу. Спасибо, — отвечает омежка, также беря чашечку в руки. Чужой взгляд был какой-то странный, словно Юнги что-то знает, но не говорит. Но при этом чужой взгляд как-то завораживал. Так и хочется поддаться этому взгляду и впиться в чужие губы, зарыться пальцами в мятные пряди и не отпускать. Краснея, как помидор, Чимин отгоняет эти мысли, стыдливо опуская с мятного взгляд в стол. Черт, да о чем ты вообще думаешь?! — Ехм… Кхе, — подавившись кофе, Чим начинает кашлять, а альфа, встает и подходит, начиная похлопывать по чужой спине ладонью. — Эй, все нормально? Вот зачем торопишься? — говорит Юн, подавая Чимину салфетку. — Оно случайно так, я не торопился, — бубнит Пак, вытирая губы. Юнги лишь мотает головой. — Ну ты и чудо в перьях, — улыбаясь, старший треплет омежку по волосам и, садясь обратно, смотрит в окно. Если так подумать, то Чимин рано или поздно сам догадается насчет их истинности, только это вопрос времени. Да и сам Юнги бы хотел, чтоб тот сам догадался. По крайней мере, это позволит ему еще какое-то время скрывать скопившееся дерьмо в виде перепадов эмоций, уход в глубокие мысли, что, кстати, из-за резко всплывающих воспоминаний и прочее по списку. Он видит, как младший на него смотрит, видит взволнованность в его глазах. Альфа не хотел бы тревожить уже сейчас и так покалеченную чужую душу. У омежки и так еще свои проблемы, переживания и хлопоты, с которыми надо помочь. В первую очередь Чимин, а потом уже он сам… Наверное. В любом случае, он готов улыбаться, даже если все совсем дерьмово, ради такой нежной и искренней улыбки Пака. Чимин же смотрел на задумавшийся профиль Юнги, пытаясь понять, о чем тот думает, который, к слову, мешая уже минуты три кофе палочкой, смотрел в стол. Снова где то там, у себя в голове. Слабо улыбнувшись, Чим осторожно останавливает чужую руку, и Юн, вздрогнув, смотрит на Чима. — Пей, а то остынет и будет невкусным, — с улыбкой говорит рыжик, убирая руку. Такой странный, но такой кот. — Извини, что-то задумался, — проговаривает мятный и отпивает кофе. — Я уж так и понял. Незачем извиняться, все хорошо, — отвечает Чим, наблюдая за тем. Сказать, что омеге до сих пор хочется того поцеловать - ничего не сказать. Ему так хотелось сейчас встать с этого стула и ощутить привкус кофе и мяты на своих губах, ощутить теплоту чужих на своих. Снова ловя себя на этой мысли, Чим закусывает губу, прогоняя эти мысли. Какого хрена?! Так, парни сидят ещё минут десять и, допив, выдвигаются в путь. К слову, их утро началось в двенадцать часов дня, а поход в кафе окончился часа в четыре вечера. Поэтому, идя вновь по тому же парку, они приближались к берегу реки, а солнце все больше и больше уходило за горизонт. — Нам долго еще идти? — интересуется Пак, держась за чужую ладонь. — Нет, еще немного и придём, — проговаривает Юн, мотая в протесте головой. Чим лишь кивает, смотря перед собой. Небо уже постепенно окрашивалось в оранжевый, а солнышко было все ближе к горизонту. — Юнги… — Ум? —А ты когда-нибудь влюблялся? — вдруг вновь спрашивает омежка, вводя Юна этим вопросом в ступор. Воспоминания врезались в Минову голову, и тот, поджав губы, смотрит перед собой. — Да, влюблялся. Но ничем хорошим это не кончилось. Поэтому я не хочу говорить на эту тему, — спокойно проговаривает альфа. Чим закусил губу, понимая, что, видимо, задел за живое. — Прости, мне не стоило спрашивать подобное. Я не хотел тебя задеть или что-то такое, — сразу начинает извиняться омега, смотря взволнованно на Юнги, но чужие действия вводят в ступор. Альфа накрывает его макушку рукой и тормошит волосы, улыбаясь. — Все хорошо, не переживай. Ты же не знал, не волнуйся. Мне уже давно все равно на того человека, поэтому не переживай, — проговаривает Юн, а Чимин просто обнимает его. — Все равно прости. Я не должен был так говорить, — уткнувшись лицом в чужую грудь, Чим снова извиняется. Альфа, лишь тяжело вздыхая, обнимает его в ответ. — Я же сказал, что все хорошо. Правда, ангелочек, не переживай, — проговаривает с улыбкой мятный, когда внутри было нихрена не хорошо. Но он забил на это, ведь стоящее перед ним чудо, куда важнее собственных чувств и проблем.