Гарри Поттер и няшные пожирательницы душ

      – Э? – только и смогла выдать Синдер, сверху вниз глядя на своё бездыханное тело.              А затем воздух из груди выбило страшным ударом. Это стремглав несущийся Гарри на полном ходу врезался в девушку. И они клубком покатились… куда-то. А куда именно она не видела. Как оказалось, катились они в гостеприимно распахнутые ворота Арки Смерти. И клубы белого тумана Потусторонии сомкнулись за ними.              Первоначальная дезориентация Синдер от смерти… а смерти ли? ...сменилась дезориентацией от кувыркания по земле. А затем ещё и добавилось ощущение падения… куда-то. Плюс, что случилось с глазами… Нет, с ними то всё было в порядке. Но эти клубы непонятного белого тумана создавали ощущение, что ты ослеп. А затем запястье её правой руки стиснули так, что болезненный стон сорвался с уст Синдер.              Как ни странно, но боль помогла Синдер сосредоточиться. Глаза сфокусировались на враге… на Гарри… и Синдер тут же провела удар в челюсть. Хорошие боевые рефлексы, что тут скажешь… Но не помогло. Из рассечённой губы Гарри плеснуло чем-то чёрным и это был весь эффект. Так себе, честно скажем, эффект. И Синдер уже видела подобное. Только у Салем. Порой у её верного подручного Хайзела шарики закатывались за ролики... А чердак улетал на зиму в тёплые края… Короче, этот псих нападал на саму Салем. Та относилась к этому на удивление спокойно. И в ответ била Хайзела кулаками по лицу до тех пор, пока все шестерёнки в его голове не становились на нужное место. Хотя могла бы и поджарить того молниями с безопасного расстояния. И порой сеанс такой экстремальной психотерапии затягивался на два, а то и три раунда. В смысле, Хайзелу удавалось развоплотить Салем. Салем, конечно же, возвращалась. Ведь это же Салем. Но не об этом речь. А о том, что порой удары Хайзела… чудовищно сильные… достигали своей цели. Из Салем брызгала чёрная кровь и… на этом, собственно говоря, всё. Более никакого эффекта от пропущенных ударов не было. Движения королевы гримм не замедлялись. Силы не слабели. И даже не было похоже на то, что ей больно. Во всяком случае, при взгляде со стороны, складывалось именно такое впечатление.              И сейчас Синдер ощутила себя в роли Хайзела, напавшего на Салем. Только очень маленького Хайзела. Потому как, если Хайзел напряжёт свой бицепс, то девушка комплекции Синдер легко за ним, за одним этим бицепсом, спрячется.              Усилием воли прогнав пораженческие мысли, Синдер попыталась выпустить когти на правой руке, изогнуть или удлинить её и нанести удар. Не вышло… Да, рука почернела, как это с ней всегда происходило, когда Синдер обращалась к этой грани своих сил. И на этом успехи закончились. Потому как в ответ её правую руку стиснули в два раза сильнее. И стало ещё больнее, чем было до того.              – Сопротивляешься? – прошипел Гарри. – Хорошо… Может ты и не безнадёжна…              С чего это она «безнадёжна» Синдер не поняла. Но обиделась.              А между тем, события набирали ход. Да такой быстрый, что времени на то, чтобы всласть пообижаться, не было. Потому как Гарри прищёлкнул пальцами свободной руки и на расстоянии пары шагов от них возник некий лист. Лист выглядел внушительно. Размером где-то в человеческий рост. Правда, буквы там были очень крупные. И именно за счёт этого листу… контракта? ...и понадобился такой большой размер. Во всяком случае слова «Контракт добровольного служения» Синдер успела разглядеть.              А затем Синдер изо всех сил задёргалась в стальной хватке Гарри. Потому как с Гарри начало твориться что-то странное. И страшное. Лицо его на глазах бледнело, склеры глаз чернели, а радужка наливались алым. И вишенкой на торте под названием «Эффект зловещей долины» были когти. Когти были длинные. И острые. И ничуть не напоминали аккуратные коготки Синдер. И вполне естественно, что Синдер захотела оказаться подальше от таких длинных и опасно выглядящих когтей.              Но, фиг там… Удары обычной, человеческой рукой Синдер по Гарри не дали ничего. Пара рассечений бровей и губ Гарри даже не заметил. А затем…              – Ой! – ойкнула девушка, когда вместо ожидаемого расчления на мелкие кусочки, ей всего лишь кольнули острем когтя в подушечку указательного пальца её гримм-руки. Оттуда выступила капля чёрной крови. Но это Синдер отметила лишь краем глаза. Потому как её сбили с ног и грубо поволочили по земле, как какой-то мешок. А она ведь девушка! И идея покусать противника постучалась в разум Синдер. И уже через миг она ощутила, как её заострившиеся клыки укололи её же.              – Ам! – девушка не стала отказываться от столь привлекательного плана и запустила заострившиеся клыки в руку Гарри.              – Ш-ш-ш! – не сдержался и грязно выругался на парселтанге Гарри. Но Синдер уловила лишь одно шипение.              А затем Синдер даже забыла пытаться прокусить руку противника. Уж очень её удивило, а скорее даже шокировало, как Гарри когтём свободной руки... режет сам себя. А точнее свой же лоб. Для этого он не глядя провёл две вертикальные черты. А затем соединил диагональной чёрточкой. Получилось что-то вроде стилизованной молнии.              – Хагалаз – руна Разрушения! – скривившись от отвращения произнёс Гарри.              Сразу же после этих слов знак на лбу Гарри бликнул зелёным светом. Было похоже на то, что активация неизвестной магии прошла успешно. Обладавшая лишь азами ритуалистики Синдер поняла, что у противника всё получилось. И это что-то сейчас будет обращено против неё. И…              А дальше она не успела додумать. Потому как Гарри вытянул вбок левую руку, которой он удерживал опасную гримм-руку Синдер… ну, и её заодно на весу… И с размаху впечатал всю эту конструкцию в нижнюю часть листа контракта. Контакт был огромен. И шрифт у него был весьма и весьма крупный. Так что вцепившаяся зубами в руку Гарри, Синдер успела разглядеть что ей достался левый нижний угол Контракта. И там написано: «Домовой эльф». А краем глаза она увидела, как Гарри вбил свой лоб в правый нижний угол листа. И там было написано: «Хозяин домового эльфа».              [Бонг!]              Как будто невидимая струна завибрировала в воздухе. И Синдер, как бы это ни странно звучало, ощутила себя грифом гитары. Грифом к которому сейчас прикрепили струну. И даже взяли первый аккорд. И от этого аккорда…              – Ай! – вскрикнула Синдер, выплёвая слегка понадкусанную, но так и не доеденную руку Гарри.              И у неё были на то веские причины. Зубы… Гриммовы зубы. Её собственные гриммовы зубы. Они вдруг разболелись, как не знаю что…              – Что? Больно? – без малейшего сочувствия в голосе отозвался Гарри. А затем пояснил. – Это всё… контракт. А, неважно… Нету меня настроения для лекций… Я просто хочу наконец-то выговориться… Так что… Заткнись и не смей перебивать! – почти прорычал он на ухо Синдер.              Синдер открыла было свой девичий ротик, чтобы отнюдь не женственно, а грубо и нецензурно обматерить Гарри, но… не вышло. Язык обожгло как будто она глотнула слишком горячего чаю. Не кипяток, но больно. И некоторое время после такого ты только и можешь, что сдавленно шипеть от боли в обожженном языке. Что Синдер и начала делать. В смысле, шипеть от боли в языке.              – Так с чего бы начать… – задумчиво протянул Гарри, наматывая волосы Синдер на кулак.              Та была против, но загадочный Контракт считал иначе. И наказывал Синдер болью в руках и ногах, которыми она пыталась ударить Гарри. И так как боль наступала ещё в начале движения, то удары Синдер и близко не походили на удары. Скорее походило на то, Синдер стоит и её колотит дрожь.              – Начнём по порядку, – решил Гарри. – Просто я люблю порядок! Итак…              И Гарри, не отпуская намотанных на кулак волос Синдер, пошёл… куда-то. А куда именно Синдер не поняла. В этом странном месте, где вокруг один белый туман, она была впервые. Хотя… В то же время этот туман казался девушке смутно знакомым…              Они сделали несколько шагов в этом тумане. Гарри – широких и уверенных. Синдер – семенящих и спотыкающихся. А затем её с размаху швырнули... куда-то.              [Шлёп!]              Это маленькая Синдер упала наземь. Где-то в десятке шагов от неё со смехом убегали прочь детишки лет семи-восьми. Фокусы с огнём, что им хотела показать маленькая Синдер их ничуть не впечатлили. И в свою компанию они её не приняли. И посмеялись. И толкнули. Да так, что она упала наземь! И ушиблась!!!              – Ты мне ещё тут поплачь! Как тогда, в детстве! – рявкнул позади неё мужской голос.              И Синдер опомнилась.              «Что это со мной?», – задалась она резонным вопросом. – «Ведь мне же не семь лет… А я ощущала себя как будто это происходит прямо сейчас...».              А затем ей стало не до размышлений. Ибо её… уже в который раз за сегодня… ухватили за волосы, предварительно намотав их на кулак, и вздёрнули на ноги.              – Ты слепая или дура? – опять рявкнул ей на ухо Гарри.              Он как будто был уверен, что туговата то ли на ухо, то ли на соображалку, а то и на оба органа одновременно, и общался с девушкой так… на повышенных тонах.              – Ты видела их мерзкие физиономии вблизи? – риторически спросил он, таща Синдер к её былым знакомым. С которыми она так и не подружилась... Те почему-то замерли как статуи.              – Неужели не видно, что это малолетние идиоты! Тупые и жестокие! Которые отрывают насекомым лапки, просто потому что это весело!!! – Гарри уже не рычал, а в полный голос кричал на ухо Синдер.              – Ты хотела понравиться им, показывая веселые фокусы? – риторически спросил он.              И сам же ответил на свой вопрос.              – Конечно, да…              А затем вздохнул. Но это был не вздох типа «увы, и ах!». Нет. Это был вздох чтобы набрать в грудь побольше воздуха.              – Какая же ты дура!!! – аж зазвенело в ушах Синдер от яростного вопля Гарри.              В такт словам Гарри чёрная кровь из его молниеобразного шрама лбу стала течь заметно сильнее.              – Да тебе надо было посылать их нахер! – продолжил кричать он. – Да, даже если бы они умоляли тебя вступить их зародыш подростковой банды, тебе надо было посылать их нахер! А знаешь почему? – риторически спросил он.              «Риторически» – потому что Синдер говорить не могла. Прямой приказ Гарри и всё… В смысле, Контракт пресекал даже малейшие попытки что-то сказать в свою защиту.               – Да потому что из малолетних идиотов… Тупых и жестоких… Вырастают только взрослые идиоты… Тупые и жестокие… – продолжил он кричать на Синдер.              Гарри несколько раз вдохнул-выдохнул. И чуть спокойнее… всего лишь рыча, а не крича... произнёс:              – Знаешь, как отличить малолетних идиотов от нормальных детей… из которых выйдет толк. Нет? Ну, так слушай… Игры малолетних отбросов всегда тупые и жестокие! И в этих играх всегда кого-то толкают, бьют и ранят… Так что… Нахер тупых малолеток!              После этих слов, казалось пропитанных злостью, чёрные когти на руках Гарри заметно удлинились.              – Так что... Нахер подпевал главаря! – и взмахом свободной руки Гарри распустил на ленточки пару ближайших малолеток.              Вопреки ожиданиям Синдер те не распались на десяток кусков мяса, а всего лишь превратились в клубы белого дыма.              – Нахер всю эту безликую стаю подпевал и жополизов! – ещё несколько взмахов когтистой длани Гарри превратили детскую компанию в облачка белого тумана.              И от всей детской компании остался только один. Главный в той компашке детей.              «Как же его звали?», – задалась вопросом Синдер.              – Задаешься вопросом: «Кто это?», – удачно угадал мысли девушки Гарри.              И пожал плечами.              – А гримм его знает… Ему в пьяной драке выбили зубы… Во множестве пьяных драк… Так что сейчас он неразборчиво шепелявит. И я не расслышал. А работает он, если тебе интересно, то ли золотарём, то ли ассенизатором… Не срослось у него со становлением Вожаком Банды. Наверное не хватило праха в праховницах, да ягод в ягодицах. Я не вникал в такие мелочи, когда копался в образах, извлечённых из его разума…              «Зачем?», – пронеслась изумлённая мысль в голове Синдер.              – Хм… Я тут подумал… А если бы тебя тогда приняли в его компанию, он мог бы стать твоим парнем… – задумчиво прознёс Гарри.              Женская интуиция услужливо докинула подростку плюс пятнадцать лет. А затем выбила зубы, добавила щетины, алкогольного перегара и лопнувших сосудов в носу и глазах.              – Бр-р-р! – аж передёрнуло Синдер от отвращения.              – Бр-р-р! – синхронно с Синдер перёдёрнулся и Гарри.              – А ты хотела ему понравиться… – с удивлением энтомолога обнаружившего семиногую жужелицу… в смысле, без отвращения, а с научным интересом… произнёс Гарри.              – …! – яростно замотала головой Синдер в жесте отрицания.              То, что Контракт не даёт ей говорить она уловила. И нашла выход. Жесты.              Гарри тоже нашёл выход в ответ на выходки Синдер. Намотанные на его кулак волосы Синдер. Таков был его ответ.              И не глядя на Синдер, он потащил её куда-то ещё…              – Эти надутые губки… Эти слезинки в уголках глаз… – зло шипел он. – Всё так и говорит: «Я бедная маленькая девочка! Никто меня не любит!».              Кто такая эта «маленькая девочка с надутыми губками» Синдер не была нужды объяснять. Ведь она не дура! Ну, по крайней мере, по мнению самой Синдер. Но всё равно было обидно. Но пытка отрицательно помотать головой, когда тебя тащат за волосы куда-то, непонятно куда, привела лишь к тому, что Синдер едва не вырвала сама себе клок волос. А Гарри даже не подумал замедлить ход.              – Да по их детским мордам было понятно, что они тебе завидуют! Люто и бешено! – продолжал зло шипеть Гарри. – Вся эта тупая масса обычных людей терпеть не может тех, кто чуть лучше их. У парней-отличников никогда не бывает друзей. Только нахлебники вида «дай списать домашку!». А у девочек-красавиц никогда не бывает подружек. А по критериям этих малолетних зверёнышей ты проходила сразу по двум статьям. Ты не поняла этого сразу, и жизнь решала дать тебе урок на повторение пройденного, но так и не усвоенного материала.              И с этими словами Гарри изо всех сил толкнул Синдер… куда-то.              И Синдер-подросток упала на колени. Одна из дочерей её опекунши прошла рядом и задела бедром. Само собой Синдер бы не упала, если бы не засмотрелась на румяный кусочек мяса. Мяса, который ей не полагался. Да и толчок бедром был куда сильнее, чем это бывает от случайного столкновения.              Синдер молча встала. Её ждала уборка коридоров. Постоялый двор, которым владела её опекунша был весьма велик. И нуждался в уборке. И вся уборка лежала на плечах Синдер.              И вот, стоило девочке-подростку сделать пару движений мокрой шваброй по полу, как раздалось…              [Шлёп-чавк!] [Шлёп-чавк!] [Шлёп-чавк!] [Шлёп-чавк!] [Шлёп-чавк!]              Это шлёпали по полу башмаки второй дочери её опекунши. А шлёпающе-чавкающие звуки они издавали потому что были в чём-то коричневом. И это коричневое было… да-да, именно говно. При постоялом дворе была ещё и конюшня. Так что недостатка в дерьме в округе не наблюдалось.              – Ой! Синдер! – с довольной улыбочкой буквально пропела дочь хозяйки. – Что-то ты плохо убираешь… Тут так грязно… Смотри, пожалуюсь матушке… И ты знаешь что будет…              Синдер промолчала. Её взор упёрся в пол. Пол был по прежнему покрыт дерьмом. Шаги дочери хозяйки стихли за углом коридора. И Синдер нагнулась к тряпке чтобы убрать всё это… Коричневое…              – До этого мига я был просто зол! – раздался за спиной Синдер страшный голос.              В этом голосе уже не было слышно ничего человеческого.              – Но теперь я в бешенстве!!! – и с этими словами Гарри намотал волосы Синдер на кулак и рывком вздёрнул ту вверх из коленопреклонённого в вертикальное положение.              – Нет, я понимаю, что женский булинг – это то ещё дерьмо… – скрежетнул стиснутыми зубами Гарри. – И не идёт ни в какое сравнение в разборками мужчин… Но...              Слово «булинг» Синдер услышала впервые, но каким-то образом поняла что речь о преследовании, издевательствах и ломке воли жертвы.              – Неужели не понятно, что, если не огрызаться хоть как-то, то издевательства раз от раза становятся всё гнуснее и гнуснее! – снова сорвался на крик Гарри.              В ушах Синдер звенело. Она хотела сказать, что не глухая, но Контракт привычно наказал болью в языке за попытку нарушения.              – Так почему ты ни разу не послала их нахер?! – Гарри отпустил волосы, но взамен начал трясти Синдер за плечи, как копилку, в которой, возможно, есть одна монетка. И эту монетку нужно просто позарез вытрясти.              Синдер хлопнула глазами в ответ на это заявление. Ну, насколько это возможно «похлопать ресницами», когда тебя трясут, как медведь грушу. И это недоумённое мигание разъярило Гарри ещё сильнее.              – Да ты в курсе, что девяносто девять процентов людей… Хотя какие это люди… Так… Человеческие особи мужского и женского пола… У них… – тут Гарри перекосило как будто он зажевал зелёный лимон. – У них сладкая судорога сводит низ живота, когда они мучают того, кто не отвечает им!              Синдер хотела спросить… что-то. Но от непрекращающейся тряски, от которой её голова болталась как у китайского болванчика, мысли никак не оформлялись в нечто осмысленное.              – А тут у них перед носом ходит миленькая девочка, – рычал Гарри. – Над которой так здорово издеваться. Которая и слова не скажет. И на пол забавно падает. И спину всегда склоняет. Да у них крышу сорвало от безнаказанности!              И рявкнул:              – Дура!!! Почему ты ни разу не послала их нахер?!              И даже прекратил трясти Синдер, чтобы иметь возможность выкрикнуть ей это в лицо. Теперь у девушки звенело уже не в одном ухе, а в обоих.              «Но ведь… ведь… ведь...», – задумалась над ответом Синдер.              И придумала хоть что-то.              «Моя опекунша наказала бы меня...», – пронеслось у неё в голове.              – Или может быть ты… – тут Гарри скривился так, как будто обнаружил в своём компоте муху. – ...испугалась?              Синдер хотела ответить, что она смела. И бесстрашная. И… эм, какой там ещё синоним имеется?              Но её уже не слушали. И даже не смотрели. И куда-то тащили. Опять. Только на этот раз, для разнообразия не за волосы, а за плечо. Но менее комфортно от этого не было. Хватка руки… лапы… когтистой лапы… на плече Синдер была просто таки стальной.              А затем её куда-то швырнули. В очередной раз…              [Бздынь!]              Этот звук издали дорогие хрустальные бокалы. А издали они этот звук потому что разбились. А разбились они потому что упали на пол трактира. А упали они на пол потому, что Синдер их уронила. Споткнулась на ровном месте и уронила.              От этого звона всё внутри Синдер испуганно сжалось. И ватными руками она собрала всё, что осталось от дорогой посуды. И последовала на кухню.              Там её уже ждали. Глаза Синдер не поднимала. И слова опекунши воспринимала плохо. Лишь заметила краем глаза пульт управления. И палец взрослой женщины нажал на красную кнопку этого пульта. И ошейник на шее Синдер ожил. И электрические разряды пронзили тело Синдер. И та замерла столбом, не в силах пошевелиться.              – Какого чёрта?! – рявкнули ей прямо в ухо откуда-то сзади.              И маленькая Синдер вдруг вспомнила, что она уже давно не маленькая. А она опять об этом забыла. Уже в третий раз за короткий отрезок времени…              – Ты же маг легендарного уровня сил! – тряс её как грушу Гарри. – А этот электрошоковый ошейник рассчитан на обычных людей! Для тебя его разряды – это мелкий дискомфорт уровня «Ай, мыло в глаз попало! Щиплет!». Так какого чёрта, ты стоишь столбом?! Почему ты не послала нахер эту бабу?! Ты что думала, что произойдёт что-то страшное? Дура!!!              Гарри даже прекратил трясти Синдер для того, чтобы запустить руки себе в шевелюру в жесте «у меня сейчас голова взорвётся от происходящего!».              – Правильно посланный нахер, человек тут же сдаёт назад! – изрёк Гарри.              И это прозвучало… мудро.              – Просто тупые и жестокие идиоты, ко всем своим прочим достоинствам ещё и трусливы! – почти спокойным тоном объяснил он. – И седалищным нервом чувствуют, что, если они не пойдут туда сразу, то их погонят туда пинками и зуботычинами. Всего-то лишь нужно быть морально готовым повышать ставки. И после словесного «нахер» пускать в дело физическую силу… И что в этом для тебя оказалось сложным? А, Синдер?!              Синдер потупилась. Это было ещё не признание правоты Гарри. Просто ей было нечего сказать.              – И после этого… вот сюрприз… жить тебе стало бы на порядок легче. Эта бабища… – взмах руки в сторону хозяйки трактира. – ...прекратила бы распускать руки. А её две более молодые копии втянули бы языки себе в задницы, – обрисовал возможные варианты прошлого Гарри.              – Но, нет! – снова начал заводится он. – Мы стоим надув губки! И в уголках наших глаз блестят крупные горошины слёз! Глаза б мои на это не смотрели!!!              И с этими словами Гарри швырнул Синдер… куда-то. И Синдер стало обидно. И она надула губки. И в уголках её глаз появились слезинки. Крупные слезинки…              – Не плачь, девочка! – успокаивающе погладил её по голове какой-то мужчина.              Мужчина показался Синдер великаном. Но скорее дело было в том, что Синдер было лет этак тринадцать. И рост у неё был вполне себе средний для девочки её лет.              Слёзы Синдер мгновенно пересохли. А глаза засияли. И она вся аж преисполнилась счастья. Правда зачем мужчина заставил её час заниматься физическими упражнениями и махать деревянным мечом, она так и не поняла. Да и не задумывалась. Эй было хорошо. С ней впервые обращались хорошо. И Синдер была счастлива. А когда мужчина ушёл по своим делам, в глазах Синдер, устремлённых в её спину виднелись розовые сердечки, пробитые стрелой Амура. А на её детском личике было мечтательное выражение.              А затем Синдер внезапно, откуда-то сзади схватили за плечи и резко развернули к себе.              – Это что сейчас было? – затрясло её за плечи клыкасто-когтистое чудовище…              И Синдер вдруг очнулась.              «Это не чудовище, а Гарри», – вдруг вспомнила она.              И до неё дошло, что она опять пережила событие далёкого прошлого.              – Ты чего себе там навоображала? – риторически спросил Гарри.              Синдер не ответила бы, даже если бы Контракт это позволял бы ей сделать.              – Дай я догадаюсь… – иронично протянул Гарри. – Твоё девичье сердце… которое, конечно же, не могло ошибаться… нарисовало тебе… Великую Любовь? М?              Синдер отвела глаза в сторону. Для Гарри это было вполне себе конкретным ответом. Ответом, да.              – Дура! – без злости припечатал он. – У нас, у мужчин это работает иначе… И когда мы видим маленькую девочку с глазами обиженного щеночка, мы подходим и помогаем. Утешаем… Вытираем сопельки… И никакой романтики в этом нет. Ты, понимаешь? Нет! Ни малейшей! – снова начал заводиться и повышать голос Гарри.              Синдер опустила плечи.              – Тот мужчина был… Охотник… – говорил как будто читал справку с невидимого для Синдер терминала, Гарри. – Он старался как мог… Тренировал тебя по программе Охотников… Зря…              И Гарри вздохнул.              – Ему надо было тренировать твою волю, а не тело. А так… – и он безнадёжно махнул рукой. – Из домашнего хомячка получился не Охотник, а… боевой хомячок, – нашёл подходящий термин Гарри.              Синдер попыталась обидеться. Получилось так себе. Скорее голова шла кругом от происходящего.              – И конечно же эта история не могла закончится словами «и жили они долго и счастливо»… – вздохнул Гарри.              И сделав подножку, он толкнул Синдер… куда-то.              И Синдер поскользнулась на луже крови.              Спросите откуда лужи крови не на скотобойне, а во вполне себе приличном постоялом дворе. Ну, так когда рубишь мечом троих человек, крови из них натекает немало. И сейчас в личной комнате хозяйки трактира лежали три частично расчленённых трупа. Сама хозяйка и две её дочери. Мёртвые, мертвее не бывает.              И сейчас, вся перепачканная чужой кровью Синдер чувствовала… ничего. Ни радости, ни печали. Лишь какое-то опустошение. Возможно, схватка на грани жизни и смерти дала бы Синдер ощущение катарсиса… очищения. Но… Не вышло. Хозяйка и её дочки были обычными людьми. Слабыми женщинами. Ни разу не утруждавшими себя тренировками. И горазды они были только на словесные издевательства. И забрав меч из комнаты Синдер они, хозяйки и её дочери, решили ещё и поглумиться словесно. А ведь это был не просто меч. Нет. Это был подарок её Мужчины! А они хотели его отобрать!!! И Синдер рванулась и вырвала меч из их рук. А они хотели силой отобрать его у девушки. И та начала отмахиваться. Рефлекторно. И при этом била мечом Синдер так, как будто перед ней не то что Урса, а сам Голиаф. А они взяли… да и просто умерли. Мгновенно. И забрызгав всё вокруг своей кровью.              И Синдер пошла в свою комнату. Умыться. Переодеться. И дождаться его. Своего Мужчину. Ведь он погладит её по голове своей широкой ладонью. И прижмёт груди. И будут они жить долго и счастливо.              – Ты чудовище! – с холодным отвращением в голосе произнёс Её Мужчина.              И потянулся за мечом. И сразу же после этого быть «Её Мужчиной» он перестал. И стал Врагом. А в сердце Синдер как-будто что-то умерло. Может быть это была Любовь?              В последующем бою Синдер показала себя выше всяких похвал. Её разум был холоден. Она была полностью сосредоточена на бое. Никаких эмоций. Один трезвый и холодный расчёт. А её враг показался девушке каким-то медленным. И предсказуемым. Так что уже на пятом ударе она полностью просадила в ноль его Ауру. И пронзила его грудь мечом.              Никаких долгих сцен, когда умирающий ещё пять страниц рассказывает историю своей жизни, не последовало. Кровь из пронзённого лёгкого не дала мужчине ничего сказать. Он лежал на полу. И хрипел ещё с полминуты. А затем умер. Задохнулся от крови, заполнившей его лёгкие.              А Синдер ощутила как с ней происходит что-то странное. Её правая рука, которой она держала меч, начала чернеть. А на руке вместо ногтей проступили... когти? Да и со зрением стало твориться что-то странное…              Но разобраться в странных ощущениях ей не дали. Потому как её ухватили за волосы. Снова... И на сей раз, дезориентация прошла быстрее. И Синдер гораздо быстрее вспомнила что она уже не семнадцатилетняя дурочка, а взрослая женщина.              – Наверняка ты сейчас думаешь: «Я же не семнадцатилетняя дурочка, верящая в Любовь-с-большой-буквы! Нет, я взрослая женщина с разбитым сердцем! И поэтому я буду вести себя как безжалостная стерва!»…              И Гарри сделал глубокий вздох. Что будет дальше Синдер догадалась мгновенно. И заткнула уши.              – КАКАЯ ЖЕ ТЫ ДУРА, СИНДЕР ФОЛЛ!!! – в этом вопле ярости не было ничего человеческого. Он пробирал до костей. От него мутилось в голове, слабели руки-ноги и заполошно, где-то в районе пяток стучало сердце.              Короче, затыкание ушей помогло не очень. Можно даже сказать вообще не помогло.              – Из мужчин можно вить верёвки, когда женщины делают глаза невинного щеночка, – чуть сбавил напор Гарри. – Но когда мужчины видят безжалостную стерву и бессердечную суку, то они без колебаний тянутся к мечу.              Тут Гарри начал трясти Синдер как будто надеялся, что от этого шестерёнки в голове Синдер встанут на место. На правильное место.              – Да ты понимаешь, что каждый день, когда ты ходила с видом «Да, я стерва и этим горжусь!», ты ходила по краю смерти?! И каждый день я задался вопросом: «А не прикончить ли мне это порождение Потусторонии прямо здесь и прямо сейчас?!», – кричал Гарри в лицо Синдер.              Лицо его в этот момент было страшно. Чёрная кровь из самим себе нанесённого шрама на лбу залила ему половину лица. Его кожа побелела, зубы заострились до состояния звериных клыков, а рот уже скорее смахивал на пасть. Звериную пасть от уха до уха.              И то ли от этой картины, то ли от осознания того смерть была к ней близка как никогда, у Синдер похолодело в груди.              – И это было несложно, – уточнил Гарри. – Первый миг, я превращаю в пепел твоё тело Адским Огнём. Второй миг, я режу на кусочки твою душу, – и Гарри помахал перед носом Синдер когтями.              Когти были чёрные. Длинные. И острые. Располовинить кого-нибудь такими когтями было бы просто плёвым делом. И Синдер ощутила как у неё слабеют ноги от нарисованной её воображением картины её, Синдер, смерти.              – Убивать вообще не сложно, – внезапно понизил голос практически до шёпота Гарри. – Любой дурак справится…              А затем и вовсе прекратил сдавливать плечи девушки так, что у той аж трещали кости.              – Всё, – уже совершенно спокойным тоном произнёс он. – Я высказался и мне полегчало. Может эти шарлатаны-психоаналитики всё же правы и не нужно держать всё в себе? – риторически спросил он.              У Синдер совсем не образно отпала челюсть. Слов у неё не было.              А потом всё закружилось-завертелось перед её глазами. Длилось это не долго. И в себя пришла она очень быстро. Оказалось, что лежит она на траве возле огромных врат. Врата открыты и в их проёме виден загадочный белый туман. И что самое пикантное – из одежды на ней только… простыня. А её одежда лежит рядом. И при попытке прикоснуться к ней, её руку пронзает боль. Не до потери сознания, но неприятно.              А ещё в трёх шагах от неё на земле лежит Гарри. Как ни в чём не бывало положив руки под голову и лениво провожая взглядом облака. И лицо у него вполне человеческое. И глаза не с алой, а с нормальной радужкой зелёного цвета. Короче, самые обычные глаза. И руки без когтей. И кожа вполне человеческого цвета. И как резонно предположила Синдер, это всё от того, что его душевное равновесие вернулось в норму. И она была права. Гарри себя в данный момент ощущал… умиротворённым.              Разве что из шрама на лбу всё ещё слабо сочилась чёрная кровь. Но Гарри на такие мелочи внимания не обращал. Вытерся кое-как ладонью. Особо не стараясь. И махнул на это рукой. Короче сейчас он походил не на чудовище, а на вполне себе обычного молодого парня, которому лет этак слегка за двадцать. Не тяжелоатлет, но и не хлюпик. Не красавчик, но и не урод. Лицо приятное, но не чрезмерно. То есть ни такого себе массивного подбородка, который любят некоторое женщины, ни женственной слащавости, которую, как ни странно, обожают некоторые представительницы слабого пола.              И всё это Синдер зачем-то оценила и отметила. Хотя ей следовало бы бежать. Бежать прочь. Бежать во весь дух. И не оглядываться. О чём она хоть с опозданием, но всё же вспомнила.              – Если тебе хочется, то можно… – странно ответил Гарри, хоть Синдер его и не спрашивала.              – В смысле, можешь идти… – уточнил он. – И говорить тоже можешь… – добавил он.              – Контракт! – выпалила Синдер. – Я что теперь твоя рабыня? И ты теперь будешь делать со мной всякие… штуки?              Что за «штуки» Синдер и сама не поняла. Но вот как-то... вырвалось. Буквально само собой…              – Что ещё за «штуки»? – лениво-расслабленно спросил Гарри.              Вставить с земли он даже и не думал.              – А… Эти «штуки»… – иронично протянул он, как будто прочтя мысли Синдер.              А затем фыркнул.              – Да за кого ты меня держишь? – без злости спросил он. – Да чтоб ты знала, я мужчина в самом расцвете сил! И девушки сами приглашают меня на свидание.              Почему-то Синдер ощутила, что так оно и есть.              – И если я захочу от девушки «всяких штук», то я приглашу её на свидание! И она сама поцелует меня! И никакие Контракты мне для этого не нужны! Так что… Я тебя не держу… И контракт расторгну… м-м-м… Нужна моя личная вещь… Одежда… Почему так, а не как-то иначе, даже не спрашивай… Нет, у меня сейчас настроения для лекций… Так что сейчас я ещё немного поваляюсь… Потом смотаюсь в ближайший городок... Куплю носок… И пошлю его тебе по почте.              – Носок! – непонятно почему возмутилась Синдер.              – Ага, он самый… – согласился с ней Гарри. – Так что не о чём не переживай… И спокойно отправляйся по своим делам… На досуге можешь подумать о том, что ты будешь делать в дивном новом мире… Но это совершенно не обязательно...              И сказав это, Гарри замолк с таким видом, как будто он только что сказал «хорошая нынче погода», а не заинтриговал девушку аж до потери сна и аппетита из-за неутолённого любопытства.              – Дивный новый мир? – с удивлённым видом переспросила Синдер.              – А… – зевнул Гарри. – Он самый. Гримм с каждым днём будет прибывать всё меньше. А магии в Мире будет становиться всё больше. Барьер между реальностью и Потусторонией окрепнет. И скоро днём с огнём нельзя будет найти лужи чёрной жижи. Люди с открытой Аурой станут сильнее, но уже на следующем поколении их сменят первые настоящие маги. Невесть откуда возникнут волшебные звери и магические травы. И довольно скоро тут станет совсем хорошо и комфортно. Лет через сто…              И Гарри вновь зевнул.              – Но ведь Боги… – запнулась Синдер. – Они же украли магию…              – А-а-а-у-у-у! – невежливо зевнул Гарри. – Поспать что ли часок-другой? А то последние пять лет пашу без отпусков, каникул и праздников… Нет… В другом Мире отосплюсь. Надеюсь он будет получше, чем этот. В смысле посчастливее… И я в нём смогу стать… счастливее...              Тут Гарри заметил, что Синдер так никуда и не ушла. И он таки нашёл в себе силы для ответа.              – А эти… «боги», – пренебрежительно махнул он рукой. – Там была такая поучительная история… А впрочем, нету у меня сейчас настроения для поучительных историй. Короче… Были «боги». А затем случился я. И может мы бы и разошлись миром. Но... Они организовали весьма неприятный фокус… И в окрестностях вашего Мира все духи, куда бы они не шли, попадали в реальность. А мне надо было в противоположном направлении. А ещё эти духи, преобразовывались в злых гримм. И этим они меня умудрились задеть за живое. Короче, «богов» больше нету. Никак и нигде. Всё. Дай отдохнуть, Синдер. Пожалуйста... – и Гарри закрыл глаза, показывая, что он не в настроении для разговоров.              Гарри лежал с закрытыми глазами и не видел, что подле него стоит Синдер Фолл. Кое-как замотанная в простыню. И рот девушки при этом изумлённо распахнут.              ***Авторское примечание***              Там ещё осталось буквально пара мелких штрихов. Так что завтра будет «Теперь уже точно эпилог».              ***Конец авторского примечания***