桜前線

1. Хару знала, что они где-то рядом. Снуют поблизости и вынюхивают свою добычу, словно хищники в лесу. Не подходят ближе, чем нужно, лишь изучают их. Препарируют, словно они какие-то лягушки. Хару это раздражает. Но она только крепче сжимает бледные пальцы и пытается дышать как можно тише. Её грубые тяжёлые ботинки ступают осторожно и почти настороженно. Хару оглядывается по сторонам, невольно вспоминает, что где-то в лесу могут быть покалечены её друзья. Хару ненавидит эти мысли, но деваться от них некуда. Тишина, окружающая её, пугает. Хару не привыкла к ней. С самого раннего детства её дом был полон шума и смеха. Родители всегда были эксцентричными и делали всё громоздко и от души. Такой же была и сама Хару. Поэтому зудящая тишина пространства заставляет её кожу покрываться неприятными мурашками. — За всё это время время я бы успел убить тебя раз пять. — хрипловатый голос, пропитанный сталью, заставляет Хару остановиться и еле заметно с облегчением выдохнуть. Она успевает лишь обернуться, как к её горлу уже приставлен клинок. Хару нервно сглатывает, невольно осматривая рукоять катаны. На ней виднеются кандзи, значения которых девушка не успевает узнать, так как в одно мгновение клинок исчезает. — Тогда мне повезло, что мы в одной команде? — усмехается Хару. Поднимает чуть весёлый взгляд на блондина, который недовольно поджимает губы и хмурится. Иногда Хару думает, что он почти не способен улыбаться. В его арсенале Хару помнила лишь ухмылку. — Ты должна быть внимательнее, Итадори. Иначе эти киотские недоумки прихлопнут тебя на месте. Зелёные глаза Акиры метают молнии в её сторону. Она это прекрасно видит, даже чувствует. Хоть они и знакомы лишь пару месяцев, Хару уже знает, что Акира всегда стремится к идеалу, пытается быть лучше и сильнее всех, даже собственного учителя. Хару уважает это стремление, но не понимает мотивов. Сама она никогда не хотела быть сильнейшим магом. Но Хару знает, ради чего борется. Ещё давно поняла, когда впервые узнала о Проклятиях. Что-то надломилось тогда в Хару. Она вдруг вспомнила слова Сатору Годжо, который уверял её в перспективном будущем в мире шаманов. Гарантировал мощь и силу. Хару было больно и страшно, но она рискнула. Доверилась учителю Годжо. Вернее, уже директору. И он её не подвёл. Но всё же Хару ёжится под недовольным взглядом Акиры. Может у него в глазах и цветёт зелень, но на стеблях растут острые шипы. Хару почти ощущает их на своей коже, когда смотрит в его глаза. — Я справлюсь, Мисагава. — злится она. Хару знает, что Акира считает её слабой, несмотря на сильные техники, которыми она овладела так рано. На тренировках Итадори же проигрывает ему с треском. Каждый чертов раз. И это бесит. Блондин ухмыляется, смеряя её насмехающимся взглядом зелёных глаз. — Никто и никогда не произносил мою фамилию с такой злостью. Хару непроизвольно фыркает. Уже на автомате. Девушка мало что знала о семье Акиры. От слова ничего в общем то. Мисагава никогда и не рассказывал о своих родителях или тому подобное. Даже ненароком не упоминал. Зато упоминали третьегодки. Хару дружила со всеми учениками, будучи лёгким и добрым человеком, поэтому ей не составило труда узнать, что у Акиры имелись родственники в совете. Клан Мисагава был одним из сильнейших и почётных, насколько поняла Хару. Но всё это было настолько далеко и непонятно для неё, для мира, в котором выросла Хару. Мира, где шаманы и Проклятия не имели значения. Значение имела обычная жизнь. Родители, школа, друзья. Не было никаких проклятых техник и магического колледжа. И было просто и легко. Может поэтому они с Мисагавой не понимали друг друга?..  — Катцу. Нужно его найти. — Итадори вспоминает о своём втором однокласснике, который так и не дослушал план и бросился в самую гущу леса. Болван. Они с Акирой хотели пойти за ним, но Катцу довольно ловко и быстро исчез. Хару могла лишь надеяться, что тот не лежит где-то в яме с поломанными конечностями. — Если уже его не нашли выходцы из Киото. Тот мелкий пацан, Араи Майко, он хоть и второгодка, но уже имеет полу-второй ранг. — хмыкает Мисагава. Получается почти беззаботно, но Хару слышит, как он всё же волнуется за Катцу. И немного завидует. Это заставляет Хару улыбнуться одними уголками губ. Чтобы не выдать себя. Но улыбка быстро спадает, когда Итадори буквально впечатывается в спину одноклассника, потому что тот слишком резко останавливается. Она с шипением потирает нос и надеется, что ничего не сломала. Хару пытается посмотреть, что заставило их остановиться, но Акира своей широкой спиной закрывает весь вид, а рукой отталкивает её назад. Себе за спину, в попытке защитить. — Стой, тут кто-то есть. Хару недовольно хмурится. Так происходит почти всегда. Катцу и Акира закрывают её своими спинами на миссиях, пытаются отгородить её от сильных Проклятий. Хару же скалится и делает по своему. Вырывается из защиты и расправляется с Проклятиями на одном дыхании. Но почему-то это не убеждает её друзей в том, что она не слабачка. — И? Мне подержать твою катану, пока ты будешь расправляться с противником? — девушка пихает друга в плечо, отчего тут шипит и ругается. Рука у неё тяжелая. — Эй, я вообще-то с тобой в команде. И мы равны. Мисагава тяжело вздыхает, уступая упрямой девчонке. Что, по его мнению, он и так делает слишком часто. Хару равняется с ним, бегло осматриваясь. Она думает, что Акира ошибся и никого здесь нет, но резкий шорох кустов заставляет напрячься. — Знакомая энергия. — произносит блондин, доставая катану и покрепче сжимая её. — Эй, Ёсида, я знаю, что ты здесь. Выходи. Хару пару секунд непонимающе хлопает ресницами, пока над головой не раздаётся шуршание веток и листвы. Они с Акирой поднимают головы вверх и с удивлением обнаруживает на толстой ветке маленькую хрупкую девушку. Та смущенно улыбается им, болтая ногами, как маленький ребёнок. При этом робко машет ладошкой в знак приветствия. — И что ты там делаешь? — Акира как-то устало вздыхает, будто видел девушку в таком положении тысячу раз, и убирает катану на место. — Разве ты не должна пытаться победить нас? Ёсида хмурится, поджимая губы. — Не хочу никого калечить. Она с лёгкостью спускается с дерева и оказывается прямо возле Хару. Они почти одного роста, но всё же Ёсида была чуть поменьше. Казалось, что девушка даже слишком хрупкая и местами костлявая. Но Хару отметила, что лицо у девчонки было симпатичным и женственным, как и сама Ёсида. Но слегка детским, отчего казалось, будто перед ними ребёнок. Посмотрев в её глаза цвета пасмурного неба, Итадори удивленно вскидывает брови. Она вспомнила эту девушку. Когда ученики из Киото только прибыли к ним в колледж, Ёсида сразу выделялась среди них. Она была маленькой и худенькой, без оружия за плечами, и пугливо зыркала на Хару и её одноклассников с второгодками и треьегодками. Но Итадори привлекло не это, а реакция её друга. Катцу. Его взгляд так и не отлипал от девушки, а потом Катцу даже решил с ней познакомиться. Заулыбался во все 32 зуба и стал шутить слишком тупо. Но Ёсида тихо хихикала, при этом жутко краснея. И Хару почему-то тоже улыбалась, наблюдая за этими двумя. — Ты Рен Ёсида? Первый год обучения? — девушка коротко кивает. — Не видела здесь Катцу? Этот придурок будто испарился. — интересуется Мисагава, держится чуть настороже. Хару понимает, что одноклассник не доверяет Рен. — Не видела. — отвечает она. — Но слышала шум возле реки. Кажется, я узнала голос Цукино. Акира тяжело вздыхает, потирает виски, крепко зажмуриваясь. — Только не эта сумасшедшая. Она же больная на голову. А в бою вообще перестаёт здраво мыслить. Если только Катцу… — Вообще-то наш Катцу не слабак. Он маг третьего уровня. Рен решается вмешаться в разговор. — Но Цукино почти получила первый. Да и техника у неё сильная. А она только стала третьегодкой. Хару лишь привычно закатывает глаза. Она слышала о Цукино Ито, сильной и неуравновешенной девушки, бешеной в бою и владеющей многими видами оружия. Хару видела её лишь раз, но запомнила, кажется, навсегда. Акира хочет что-то ответить Рен, но громкий рык прерывает его планы, заставляя всех присутствующих напрячься. — Кажется, это Цукино. — чуть испуганно произносит Рен. За громким рыком тут же следует визгливый крик. — А это Катцу. — вздыхает Мисагава и немедленно направляется в сторону, откуда исходил звук. Хару следует за ним, оставляя Рен позади. 2. — Начнём сегодняшнюю тренировку с использованием ваших техник. Проработаем их слабости, а также сильные стороны. Ибо не всегда ваша грубая сила сможет помочь в битве с высокораноговым Проклятием. Особенно без наличия оружия. Учитель бросает многозначительный взгляд на рыжеволосого одноклассника Хару, что с начала диалога сенсея зависал в телефоне. Акира недовольно шипит, толкая друга локтем в бок. Наконец, Катцу поднимает взгляд на сенсея и виновато улыбается. Учитель лишь недовольно качает головой и продолжает рассказывать о тренировке. — Эй, ребят, а как мы оказались на тренировочной площадке? — шепотом спрашивает Катцу, не отрывая взгляда от мужчины напротив. — Меньше в телефоне нужно сидеть. Тогда и начнёшь замечать мир вокруг. — Эй, Хару, ну ты чего… Я ж не просто так. — О чем ты? — спрашивает Акира, косясь на телефон друга, что зажат у того в руке. — Помните Рен из Киотского отделения? — Та, по которой ты слюни пускал? — Не смешно, Хару-чан. Девушка тихонько хихикает себе под нос, бросая мимолётный взгляд на Акиру. Уголки его губ оказываются чуть приподняты, а глаза прикрыты в каком-то непонятном умиротворении. — Ты хоть знаешь, кто такая Рен Ёсида? — усмехается Акира, приоткрывая глаза и бросая насмешливый взгляд в сторону Катцу. — Надеюсь, моя будущая девушка…- непривычно неуверенно бормочет Катцу, с неким благоговением смотря на заставку своего телефона, где красуется лицо Рен. Когда он только успел незаметно заснять это? Хару хмыкает про себя. — Её клан один из самых значимых в мире шаманов. — вздыхает Акира. — У клана Ёсида существует собственная клановая проклятая техника. — Что-то вроде Техники Десяти Теней? — Катцу удивленно вскидывает брови. Переводит чуть неуверенный взгляд на учителя, который уже давно перестал стараться хоть что-то рассказать ученикам. Вместо этого ему стало интересно послушать этих троих, что вечно спорили. Поэтому он лишь спокойно кивает, еле заметно улыбаясь. — Что-то вроде. — мужчина переводит слегка усталый взгляд на тусклое звездное небо. — Техника Бесконечного Отражения. Если не суметь научиться правильно использовать её, то можно легко причинить себе непоправимый вред. Или даже убить себя. Этой технике обучают много лет. — Тебе такое не понять, Нохара. — хмыкает Акира, насмешливо оглядывая друга. — Сильные техники это не про тебя, да? Катцу смешно хмурится от нарастающего гнева, отчего ноздри его забавно раздуваются, делая из него подобие быка. — Чего ты там вякнул?! Давно не получал хорошей трепки?! Катцу почти срывается с места, но учитель вовремя хватает его за запястье и крепко сжимает, тем самым удерживая выбивающегося парня. — Отпустите, учитель Фушигуро! Я всего лишь разок хорошенько ударю этого придурка! — Успокойся, Катцу. — холодным тоном произносит мужчина. — Ну-у-у у-учитель! Пожалуйста… Хару тяжко вздыхает, смотря на спокойного Акиру. Иногда ей думается, что Мисагава бывает жестоким по отношению к друзьям. И совсем не потому что сам хочет этого, а всего лишь из-за того, что по другому и не умеет. — У Катцу тоже сильная техника. — осторожно, но уверенно начинает Хару с легкой улыбкой на губах. От её слов все замирают, даже Катцу, что наполнен детской обидой на друга. Он смотрит на Хару пару секунд и взгляд его теплеет, появляется широкая привычная улыбка на губах. Хару знает, что он благодарен её поддержке, ведь она всегда говорит правду им двоим. — Да ну. — фыркает Акира, недовольно скрещивая руки. — Ты вообще на девчонку похож. — угрюмо бормочет Нохара, получая в ответ испепеляющий взгляд от Акиры. — Хару права. — вкрадчиво обьясняет учитель, отпуская руку Катцу. — Она не клановая и требует не таких сильных физической и духовной подготовки. Но потенциал её огромен. — Слышал, ледышка? — насмешливо улыбается Катцу. — Я лучше. И сильнее. — Дурак. — Хару устало вздыхает, делая неслабый шлёпок по затылку друга. Тот вскрикивает, хватаясь за голову. — Хару-чан! Ты чего? Больно же… Акира довольно хмыкает. — Так тебе и надо, придурок. Слишком ты зазнался ба… Хару резко прерывает Мисагаву, ударяя его по затылку. Это заставляет слабо улыбнуться учителя Фушигуро, Катцу же ехидно хмыкает. — Черт! Итадори, чего творишь? — шипит Акира, потирая место удара. Может он никогда и не признается, но рука у девушки была тяжелой. Если в самих техниках боя она была слаба, то в рукопашных схватках даже сам Мисагава ей проигрывал иногда. — Вы оба зазнались. — пожимает плечами Хару. — И не забывайте, что я тоже с вами в команде. И, между прочим, я собираюсь стать сильнее вас обоих. Акира и Катцу удивленно хлопают глазами, смотря на подругу, что обычно не бывает такой амбициозной. У всех у них были разные мечты, но в одном пункте они всё же сходились. Все их мечты подразумевали то, что каждый станет сильнее. Акира хотел признания клана, хотел, чтобы с его мнением наконец считались. Катцу желал спасти как можно больше людей, чтобы не прожить жизнь зря с такой огромной силой. А Хару…хотела лишь мира. Самая обычная и самая недостижимая мечта, по мнению учителя Фушигуро, который почему-то лучше всех понимал её в этом плане. И Хару была благодарна ему. — Хару-чан, ты…? Девушка уверенно и широко улыбается, склонив голову в бок и зажигая на конце указательного пальца маленький огонёк из проклятой энергии. — Да, я собираюсь стать сильнейшим шаманом. — Итадори достигает парней одним шагом и обнимает тех за плечи, широко улыбаясь. — Вместе с вами. Мы втроём достигнем этой цели. Акира, Катцу, мы станем сильнейшими магами, я обещаю. Хару пропускает мимо ушей громкие возгласы друзей, вместо этого она находит глазами учителя Фушигуро и ловит его еле заметную одобряющую улыбку. Это заставляет Хару понять, что она выбрала правильный путь. 3. — Черт! Удар приходится Хару точно в предплечье, отчего кунай из её руки падает на землю с громким звоном. Сама Итадори шипит от неприятной боли и падает на колени, держась за место удара. — Уже не так плохо, как раньше. — хмыкает её противница, складывая веер в отдельный карман пиджака. — По крайней мере, ты стояла на ногах больше пяти минут. Хару предвкушающе улыбается словам подруги. Может она и не так хороша во владении оружием, но сдаваться Итадори не собирается. В одно мгновение Хару пересиливает боль в предплечье и, сосредотачивая проклятую энергию в ладони, бьет кулаком в землю. Ноги противницы незамедлительно подкашиваются и сама она падает на землю, приземляясь пятой точкой. — Уже лучше, Така-чан. — улыбается Итадори, поднимаясь с колен. Она забирает кунай с земли и откидывают его в сторону девушки. — По крайней мере, теперь ты падаешь не на лицо. — смех Хару раздаётся эхом по всей тренировочной площадке, пока Така наконец не встаёт на ноги, попутно отряхивая пыль и грязь с шорт. — Это был запрещённый приём. Нельзя использовать техники. Хару пожимает плечами. — Учитель Фушигуро говорил точно также. — усмехается Хару. — А вот директор Годжо похвалил. Така картинно вздыхает, закатывая глаза. Ей никогда не нравился Сатору Годжо. Он был слишком безответственным и легкомысленным нарциссом, хоть и обладал невероятной мощью. Но Така уважала его, как и своего учителя, который обучил её многому за те два года, что она пребывала в колледже. Така была благодарна ему кажется больше, чем кому-либо. — Только не начни таскать сюда моти каждый день, прошу. Второго Годжо я не выдержу. Хару тихо хихикает над словами Таки. Это заставляет Саваду слабо улыбнуться. Она никогда не признается, но появление в их колледже Итадори Хару стало чем-то по настоящему светлым. Для неё уж точно, если быть честной. У Таки не было проклятой техники, которая была бы пригодна для боя. Зато она искусно владела веером, почти в совершенстве, что признавал не раз учитель Фушигуро и сам Годжо. Она была отличным воином, но не для себя. Может поэтому появление Хару… — Мне кажется, что твоя техника должна существовать. Она мне нравится. И я считаю, что эта техника будет полезна каждому из нас. …вернуло Таки веру в себя. Может это и была всего одна фраза, но почему тогда сердце Савады забилось так быстро в то мгновение? — Что насчёт удона? — вопрос долетает до Таки не сразу, из раздумий её выводит лишь крепкая ладонь Хару на рукаве собственного пиджака. В такие моменты Итадори напоминает ей потерявшегося ребёнка. — Мисагава приготовил сегодня гёдзу. — Гёдза и удон. — довольно вздыхает Хару. — Звучит идеально. — Звучит как директор Годжо. — фыркает Така. — Ты ведь ела час назад. Хару смеясь, выскакивает перед Савадой, шагая спиной вперёд. Така отчего-то засматривается на неё в этот момент, ибо счастливая Хару всегда напоминает тёплое солнце, рядом с которым хочется находится как можно дольше. Его лучи тянут Таку за собой и отчего-то она не в силах противиться. У Хару розовые волосы, в которых Така видит лепестки сакуры. В глазах Хару пляшет огонь, словно её собственная техника. Бледная кожа, в которой затерялась холодная зима. Хару одета в юбку со складками, бесформенное худи и расстёгнутый пиджак. Для Таки она выглядит словно вечно радостный ребёнок. Может поэтому ей и Нохаре, и даже Мисагаве, хочется защищать её. Хару нет равных в рукопашном бое, но никаким оружием она так и не овладела за эти пару месяцев пребывания здесь. Хару не место в этом колледже, думается Саваде. На её лице всегда широкая улыбка, даже после проигрыша. И нет на этом миловидном лице места для горьких слёз. Но Така забирает свои слова каждый раз, когда видит технику Хару в действии. Ибо сам учитель Фушигуро напрягается видя жуткое пламя из проклятой энергии. А ещё… — Но, Така-чан, я трачу так много энергии. Мне нужно восстанавливать силы. — Хару водит ладонью по своему животу, довольно облизываясь. Така не сомневалась, что в этот момент она представляла кучу еды, которую скоро съест. — Говоришь как Годжо. Хару неопределённо пожимает плечами, оборачивается спиной к подруге. Така не в первый раз замечает на её руках несколько колец. Она хорошо помнит, что Хару носит только то что считает важным. Они заходят в общую комнату, где сидит Мисагава, в руках которого толстая потертая книга, и учитель Фушигуро с пакетом моти, который всегда приносил Сатору Годжо. — Учитель Фушигуро, Мисагава. — Така приветственно кивает каждому из них, получая чуть задержавшийся взгляд Акиры на себе. — Дядя Мегуми. — Хару располагается рядом с мужчиной и бесцеремонно выуживает из его пакета сладость. — Привет, Акира. — Хару заглатывает сразу весь моти, зажмуриваясь от удовольствия. Попалась её любимая земляничная начинка. — Я же просил, Хару. — недовольно произносит мужчина. — Простите, учитель. Я помню-помню. — Хару оправдывается с набитым ртом, отчего Мегуми слегка усмехается, вспоминая одного своего друга. — Здесь вы мой сенсей. И обращаться я должна соответствующе. — Ну или хотя бы не с полным ртом. — вздыхает Мисагава. Он бросает странный взгляд, который не может распознать Хару, на Саваду, что садится рядом с ним. — Я голодная. — обиженно бурчит Итадори. Но тут же вспоминает, что есть кое-что поинтереснее. — Учитель, а вы, что, воруете у директора Годжо? Широкая бесхитростная улыбка Хару заставляет Фушигуро закатить глаза. — Читай. — Хару успевает лишь ойкнуть, когда учитель берет со стола не чуть не маленькую книгу и впечатывает её в грудную клетку Хару. Лишь через несколько секунд ей удаётся нормально вздохнуть и Хару задаёт вопрос: — Что это? — Теория. Для овладения оружием. Может это поможет выбрать тебе подходящее. Хару лишь недовольно бурчит себе под нос, раскрывая книгу на своих коленях. — Я не понимаю, учитель. Зачем мне это? Зачем мне владеть катаной, как Акира, или кусаригамой, как Катцу? Я не… — Хару. — твёрдо произнёс Фушигуро. — …способна на это. Пора уже признать это. Хару невольно опускает взгляд в пол. Она не хочет смотреть на своих друзей, ведь видеть жалость в глазах других — не то, чего хотела бы Хару от них. — Мы уже говорили об этом. — начинает Фушигуро, не смотря на девушку. — Я лишь хочу помочь тебе, потому что вижу, что это будет полезно. Я и…директор Годжо уверены, что тебе следует обучиться владению оружием. — У моего отца не было оружия. — замечает Хару, нахмуривая густые брови. — И когда это ты стала сосудом для Двуликого? Хару невольно издаёт раздражённый вздох. Скрипит зубами в сторону мужчины, но не осмеливается сказать хоть что-то. Вместо слов она кидает ненавистную книжку обратно на стол и выходит за пределы комнаты. Блуждая по пустому коридору колледжа, она слышит тяжёлые шаги позади себя. — Я в порядке, Така. — Хару останавливается посередине коридора, понуро опустив голову, отчего волосы неприятно лезли в лицо. — Твои эмоции это открытая книга, Хару. — усмехается Савада. Она обходит девушку со спины, вставая перед её лицом. Хару чувствует её улыбку, поэтому осмеливается поднять глаза. И не ошибается. — Именно поэтому я и не умею врать. — грустный смешок невольно вылетает из Итадори, но даже это лучше, чем гнетущее молчание. Ибо Таке хватило его за всю свою недолгую жизнь. — Мы ведь хотели пообедать удоном и гёдзой, неужели ты забыла? Хару качает головой. — Я не справляюсь, Така. Всё это…- Хару обводит взглядом пространство. — …слишком. Я боюсь собственной техники, а оружие мне вообще не даётся. Я самый непутевый ученик этого техникума. Самый большой провал… Хару чувствует обжигающие слёзы на глазах, но пытается не дать им пролиться. — Я знаю лишь одно. — пожимает плечами Така, задумчиво поднимая глаза вверх. Она не знает правильны ли те слова, которые хочется произнести, но это именно то, что она желала сказать уже давно. То, что она считает абсолютной правдой. — Учитель Фушигуро и директор Годжо не ошиблись в выборе. Хару всё же громко всхлипывает, растирая покатившиеся слёзы по лицу, но на губах её расцветает привычная широкая улыбка. Солнце наконец выходит из-за туч, освещая Таку тёплыми лучами. …она хранит в себе весну, что так иногда не хватает Таке. 4. Хару не знает, почему у неё на щеках так много влаги. Она не понимает, откуда в сердце режущая боль, что сжигает внутри всё, подобно её собственному огню. В какой-то момент Хару даже кажется, что её проклятое пламя просто вышло из-под контроля и начало сжигать её изнутри. Но вот она вновь смотрит на свои руки и понимает, что это не так. Это не техника, это что-то более тяжелое и ужасное. Хару поднимает глаза, чтобы увидеть ясное голубое небо, но вместо этого видит лишь серость. Капли сверху приносят с собой лишь холод и Хару неприятно хмурится. Она перемещает тяжёлый взгляд вперёд, чувствуя, как глаза ужасно болят. Хару быстро моргает и становится легче. А внутри отчего-то всё сдавливает крепкими тисками. У Хару перехватывает дыхание. Она видит перед собой широкую спину и чуть подрагивающие плечи. Хару пытается что-то сказать, но в горле всё так же горит, как и внутри грудины. Она протягивает тонкую руку вперёд, пытаясь дотронуться до знакомых плеч. Может хоть так она сможет смыть горе с него. Её длинные аккуратные пальцы касаются холодной кожи через ткань пиджака. Всего на секунду, прежде, чем фигура перед ней отшатывается чуть вперёд, сбрасывая руку девушки. — Она была всем. — шепчет ветер вокруг неё. Хару вздрагивает, распахивает темные глаза так широко, что даже больно. — Что? — Я любил её. — уже громче вещает ей голос. Хару чувствует, как задыхается. Дождь становится настолько сильным, что его капли чуть ли не оставляют на нежной коже синяки. Но Хару лишь судорожно глотает холодный воздух, чтобы остановить нарастающий страх внутри места за грудиной. — Я должен был пойти вместо тебя. Она пытается сказать хоть что-то. Пытается возразить его грубым словам, что больно бьют в самое сердце, где и так уже много трещин. Но воздух из лёгких ускользает с каждой попыткой, забирает её слова с собой. — Ты прав. — выдыхает она сквозь боль. И сама же вздрагивает от собственных слов. Ведь не это она хотела сказать. Совсем не это. Акира слишком резко поворачивается к ней лицом, отчего Хару невольно делает шаг назад. Его глаза, в которых так недавно цвела зелень, теперь сплошные шипы. И Хару невольно колется об каждый из них. Мисагава оставляет её одну. С дождем и болью в грудине. Но Хару в общем-то уже привычно. Она лишь падает на колени. То ли от жуткой усталости, то ли от дикой боли, что крошит её сердце с каждой минутой всё больше. — Ты простудишься. — знакомый голос выхватывает её из вереницы мыслей. Хару замечает рядом с собой учителя. Он не смотрит на девушку, лишь глядит вперёд. Но рука его, широкая и мягкая, лежит на макушке Хару. И это напоминает ей о доме, что она оставила позади, выбрав жизнь среди Проклятий и шаманов. Хару громко всхлипывает. — С Катцу всё в порядке. Йери-сан его хорошо подлатала. Хару поднимает взгляд на Фушигуро и видит, как тот, запрокинув голову, смотрит в небо. А по лицу его стекают тысячи каплей и Хару думается, что так, наверное, проще скрыть непрошеные слёзы. — Веер. — Итадори хватает лишь на одно слово. Ей кажется, что если она скажет больше, то разрыдается как маленький ребёнок. Но Фушигуро её понимает. Он достаёт из кармана знакомый сложенный чёрный веер и отдаёт его Хару. Она сразу же раскрывает его, касаясь пальцами лакировочной бумаги. Лезвия были такими же идеально острыми, как и помнила Хару. И пахло от него зелёным чаем. Пахло Такой. — Я собираюсь овладеть тэссэндзюцу, учитель Фушигуро. Слёзы застилают ей глаза и, скатываясь с подбородка, они падают точно на раскрытый веер. — Кажется, спустя столько времени ты нашла то, что искала. — кивает Мегуми. Хару поднимается с колен, убирая веер к себе за пояс. И обнимает Фушигуро за талию, утыкаясь лицом в твёрдую ткань пиджака. Спустя секунду Хару ощущает руки на своей спине, что крепко прижимают её к себе. И впервые за этот день она чувствует тепло внутри грудины. — Тебе нужно навестить Катцу, а то он сам намеревался пойти за тобой. Нам повезло, что Йери-сан сумела приструнить его. Хару невольно улыбается, думая о дурашливом друге. Ей и вправду нужно с ним поговорить. И может немного побить. Поэтому она бежит сломя голову, даже не замечая этого. Ей просто нужно увидеть Катцу и понять, что с ним всё хорошо. Чтобы снова начать дышать, иначе у неё не хватит сил справиться со всем этим кошмаром. Хару заходит в лечебное отделение незаметной тенью. Проскальзывает по пустым коридорам, где запах совсем не для Хару. Внутри этого помещения лишь колючая зима, и нет места здесь для тёплого весеннего солнца. Когда до комнаты, где лежит Катцу, остаётся не больше 10 м, Хару замирает. Она смотрит не мигающим взглядом на двух людей, перед которыми чувствует жуткую вину. Ей кажется, что даже дыхание больше не обременяет её. — Я…- начинает Хару заплетающимся языком, но тут же оказывается прерванной тисками крепких рук Мицури Яхаги, второгодки и одноклассницы Таки. — Спасибо, что боролась за неё. Что не оставила. — шепчет Мицури, громко плача на плече Хару. А она лишь глупо хлопает ресницами, смотря на стоящего в отдалении Рио Комацу. Тот хмуро глядит на неё в ответ, плотно сжимая тонкие губы. Когда-то Така рассказывала, что они с Рио были одноклассниками в младшей школе. Комацу дарил ей полевые цветы, а Така подарила ему сердце. И это заставляет Хару вновь пролить слёзы. Она поднимает руку, чтобы вытереть их с лица, но ладонь Рио её останавливает. — Не стоит. — неожиданно мягко шепчет он, отстраняя одной рукой Мицури, слегка приобнимая ту за плечи. Они оставляют Хару одну всего за пару секунд. И это вновь пробуждает её из зыбучего песка воспоминаний. Хару осторожно, словно боясь, заходит в комнату к Катцу и сразу же видит знакомый силуэт в кровати. — Хару-чан! — устало улыбается он. У него почти нет сил, понимает девушка. И всё из-за неё. Единственным ярким пятном на Катцу остаются лишь огненно-рыжие волосы. От этого сердце Хару болезненно сжимается. Она останавливается возле кровати и неотрывно смотрит на друга. Хару думает, что смерть Катцу добила бы её окончательно. — Ты дурак. — шепчет она, глотая горькие слёзы. — Катцу, ты же мог умереть. Бака… Нохара слабо смеётся, сил на большее нет. — Вы с Акирой случайно не родственники? Он сказал мне тоже самое, только в более нелицеприятной форме. При упоминании имени одноклассника свет в глазах Хару потухает. Раны совсем свежие, они болят и кровоточат, а Итадори лишь терпит, сжимая покрепче кулаки. — Вы поссорились, да? — замечает Катцу, с некой жалостью смотря на девушку. Все краски с лица Хару уже давно потерялись в сегодняшнем сером дне. А всё её тепло унёс с собой холодный дождь. — Вроде того. — Хару отводит взгляд в сторону. Катцу понимающе усмехается, напоминая Итадори в этот момент другого человека. Папа. Я потерялась. Чувствовал ли ты когда-нибудь подобное? — Кажется, я даже знаю причину. Хару невольно возвращает взгляд на друга. — Разве ты не знаешь про Таку? Она не выжила. Я не успела её спасти, Катцу. Хару стирает рукавом пиджака капли на своих щеках. Всхлипывает от щемящей боли. Така была для неё больше, чем просто одноклассница. Она верила в неё, а Хару обратила эту самую веру в пыль. — Я знаю. — Тогда почему ты ведёшь себя так, будто ничего не произошло? Почему не ненавидишь меня также, как Акира? Почему не плачешь, как Мицури? — Потому что Така-чан не хотела бы этого. Да и кто сказал, что я не плакал? Катцу тепло улыбается однокласснице, похлопывает ладонью по постели. Хару медлит, но всё же послушно садится рядом. — Когда тебя ещё не было в техникуме, Така только-только стала второкурсницей. А мы с Мисагавой пришли обучаться у учителя Фушигуро. Первой, с кем мы познакомились, была Така Савада. — улыбка Катцу становится печальной, а глаза покрываются дымкой воспоминаний. — Она стала для нас двоих кем-то вроде наставницы. Только вот спустя какое-то время мы поняли, что влюбились в Таку-чан. — Катцу грустно усмехается. — Даже подрались. Хару чуть шокировано смотрит на друга. — Така…знала о ваших чувствах? Катцу коротко кивает. — Конечно. Мы оба признались. И оба получили отказ. Хару тяжело сглатывает подступившую горечь. Она ведь даже не догадывалась о чувствах Акиры. Вернее…она думала, что сердце Мисагавы могло бы принадлежать Хару. Потому что своё она уже отдала ему. А оказалось, что Итадори выкинула его в пустоту. — Значит, всё это время Акира любил Таку. — Кажется, так. Мои чувства прошли почти сразу, ещё до того, как я встретил Рен. Хару знает, как плохо выглядит сейчас, но остановиться уже не может. Слёзы это всё что у неё есть на данный момент. — Только вот у Мисагавы нет никакой Рен. Катцу качает головой, улыбаясь вновь привычно и радостно, словно нет между ними боли, нет кровоточащих ран на сердце, нет ничего, что сжигает Хару изнутри. — У тебя есть. — смеётся Нохара. И отчего-то Итадори тоже хочется улыбнуться, даже сквозь ненавистные слёзы. — Я видел, как ты смотришь на нашего ледышку. Хару даже не отрицает. У неё всегда все эмоции были прописаны на лице. — Ты видел. Он нет. Катцу усмехается. — Потому что никто и никогда не смотрел на него так. Хару улыбается, широко и с надрывом, потому что хочет. Потому что привыкла нести в себе только свет. Потому что сама Хару родилась в день, когда цвела сакура. И лепестки её всё ещё кружат где-то внутри грудины, напоминая о тёплой весне. — Прости меня, Катцу. — после недолгой паузы шёпот Хару кажется чем-то громким. — Я могла убить тебя. — Но не убила. — пожимает плечами парень. — Всё благодаря моей супер крутой технике. — Хару нервно усмехается. — Техника глупца? Итадори и Нохара резко оборачиваются ко входу, где стоит Акира, в руках которого несколько небольших коробок. Лицо его мертвенно бледное, а в глазах так холодно, что Хару невольно ёжится. — Это твоя техника, бака. — обиженно бурчит Катцу. — А это, в пакете, удон? — будто невзначай спрашивает Хару, вспоминая, что уже два дня не ела ничего кроме зелёного чая и слёз. — Взял тебе две порции. — Акира вручает ей еду, затем передаёт такой же пакет Катцу и садится по другую сторону от друга. — Это, что, салат? — удивленно спрашивает Нохара, рассматривая упаковку с какой-то зеленью. — Йери-сан запретила тебе твою любимую еду. Эта намного полезнее. — Оу, так ты заботишься обо мне, Мисагава? — чеширская улыбка Катцу заставляет Акиру дать тому подзатыльник. — Рен убьёт меня, если не позабочусь. Хару слабо улыбается, наблюдая за разговором друзей. Она жуёт любимую лапшу и иногда хихикает себе под нос так, будто ей совсем не хочется рыдать без остановки. Хару ощущает за поясом твёрдость знакомого веера и думает, что с завтрашнего дня её ждут усиленные тренировки. 5. Хару чувствует неприятное покалывание по коже от этого дурацкого заброшенного здания, куда её и Нохару с Савадой отправили, чтобы избавиться от парочки проклятий. Хару даже жалела, что рядом нет Акиры, который мог лучше неё ощущать проклятую энергию и узнавать её. Ей с самого начала не понравилось это задание. Отчего-то Хару казалось, что здесь речь идёт не о слабых проклятиях. Это буквально вибрировало по стенам этого места. — А это правда, что твой отец съел палец Двуликого и стал его сосудом? Хару раздраженно закатывает глаза от вопроса Катцу. Она не особо хотела афишировать эту тему, а тем более вдаваться в подробности, которых и сама то толком не знала. Зато вопрос Катцу неожиданно заинтересовывает Саваду. Она удивленно смотрит на розоволосую, держа веер на готове к любой атаке. — Серьезно? Твой отец тот самый сосуд? Хару неопределённо пожимает плечами. — Давняя история. Катцу резко хлопает девушку по плечу, широко улыбаясь. — Знаешь, однажды директор Годжо сравнил меня с твоей матерью — Нобарой-сан. Хару хмурится, сбрасывая руку парня со своего плеча. — Класс. Меня он почему-то сравнивает с нашим учителем. — Вы двое слишком много болтаете. — вздыхает Така, делая взмах веером, отчего резкий поток воздуха неприятно врезается в лица Хару и Катцу. — И как только твоя команда терпит тебя и твои побои…? — под нос бормочет Нохара. — Я всё слышу. Хару прикрывает ладонью рот Катцу, который уже было хотел ответить Таке. — Может стоит разделиться? Здание всё же не маленькое. Катцу сбрасывает ладонь со своего лица. — Серьезно, Хару-чан? Ты вообще никогда не смотрела ужастики? Это ведь первое правило. Нельзя разделяться, иначе тебе крышка. — Хару права, бака. Так будет проще. — парень лишь недовольно закатывает глаза, сжимая в одной руке кусаригаму. Осматривается вокруг. — Иди в левое крыло, Катцу. Хару в правое, а я поищу наверху. — И так каждый раз. Мне и Мисагавы хватает в качестве босса… Хару усмехается затухающему бормотанию друга. Она послушно бредёт по коридорам старой школы, куда через окна льётся лунный свет. И всё же останавливается напротив одного. Луна глядит на неё в ответ, освещает своим сиянием невысокий силуэт Хару. На какое-то мгновение она задумывается о родителях и ей становится тяжело. Она скучает. — Я…чувствую…вкус-с…горечи… Хару успевает среагировать в последнюю секунду, отлетая в сторону, когда на место, где она только что стояла, врезается длинная цепь с остриём. Хару поднимает испуганный взгляд вверх и видит то, чего совсем не хотела бы. — Особый ранг. — не раздумывая шепчет она, оглядывая противника. Человекоподобный проклятый дух с торчащими из тела цепями. Высокий, жилистый, со странным лицом, по которому Хару не могла понять, женское оно или мужское. Его светлые волосы доходили духу до колен и, на удивление, казались девушке мягкими и приятными. — Моё имя Суна, а не особый ранг, цветочек. Хару тяжело сглатывает. Она впервые встречается с таким высокоуровневым проклятием, но знает про них достаточно. И ей также хорошо известно, что Годжо или Фушигуро не отправили бы их команду сюда. — Твоё имя мне не пригодится. — сквозь зубы цедит Итадори, поднимаясь с пола. До её слуха доносится странная вибрация на грани слышимости. Хару осматривается вокруг, но не может найти источник. — У тебя мерзкая энергия. — скалится Проклятие. — От тебя разит светом. Это раздражает. — Потерпи, тебе недолго осталось. Хару мнётся, не решаясь использовать свою технику. Это забирает много сил и даётся довольно-таки непросто. Хару боится потерять контроль над собственной силой. Но Суна кажется ей именно таким Проклятием, с которым ей придётся выложиться на полную. — Слышишь звон? — улыбается дух, начиная медленно обходить Хару по кругу. — Где же…где же…где же…он…? Хару не успевает вникнуть в смысл странный слов Проклятия прежде чем, стены вокруг неё осыпаются в некоторых местах, превращая те в дыры, из которых прямо в девушку вылетают длинные цепи объятые проклятой энергией. Хару снова отскакивает в сторону, больно ударяясь об выдернутые доски на полу. — Я чувствую энергию ещё двоих человек, цветочек. Это твои друзья, да? Дух неприятно скалится от предвкушения, отчего Хару даже передергивает. Она пытается прислушаться к звону вокруг себя, чтобы вычислить, откуда последуют новые цепи. Но они будто растворились в этих стенах. — Я пришёл за сильнейшим из вас. — Суна разводит жилистыми руками, хрипло посмеиваясь. — Но это не ты, цветочек. На этот раз цепи вырастают, словно цветы, прямо из пола, ловя Хару в свои тиски. — Поймал! — весело кричит Суна, по детски хлопая в ладоши. Хару пытается вырваться, хотя бы пошевелить рукой в этих чертовых цепях, но те, словно живые, лишь сильнее стискивают свою хватку на девушке. А затем вспыхивают проклятой энергией. Хару вскрикивает. — Нравится, да? Техника Цепного пса. — Суна становится напротив Итадори, хватая девушку за подбородок двумя пальцами, чуть приподнимая. — Я раздавлю тебя, цветочек. Чтобы насладиться твоим последним ароматом. Хару вновь кричит от резкой боли внутри себя. Грудь так сильно сдавливает, что дышать почти невозможно. Хару буквально ощущает, как мерзкие цепи стискивают её душу внутри всё сильнее. А самое ужасное, что Хару больше не ощущает собственной проклятой энергии. И Суна сразу же замечает непонимание и страх в глазах Итадори. — Я не даю твоей энергии распространиться дальше, чем захочу. Это одна из особенностей моей техники. — ухмыляется Проклятие. Резкий и мощный поток воздуха отбрасывает духа в сторону от побледневшей Хару. Она глядит в сторону лестничного пролёта и видит Таку с веером в руках. — Сними с неё чертовы цепи, тупица! Хриплый смех проносится сквозь Хару, развеивая пряди розовых волос. Она шокировано смотрит на одноклассницу, игнорируя неприятное жжение в глазах. — Така-чан, уходи! Найди Катцу! Я справлюсь! Прошу, Така-чан! Хару кричит сквозь жуткую боль внутри, удивляясь собственному уверенному голосу. Но Савада даже не смотрит в её сторону, лишь хмурится, не сводя взгляда серых глаз с Проклятого духа. — Я не уйду отсюда без тебя. — отвечает она, помедлив. — Тогда вы умрете обе. — Суна хохоча выпускает новые цепи из стен, пола и потолка. Все они направлены на Таку, пытаясь достать её. Но Савада искусно отбивает каждую из них при помощи веера. Хару наблюдает за этим боем, чувствуя как внутри её пламя потухает. Цепи не дают ему разжечься, отчего девушка страдает. — Может ты и вправду сильнейшая среди них. — хмыкает Суна, довольно улыбаясь. И цепи в душе Хару сжимаются ещё сильнее, отчего она громко кричит. На это невольно отвлекается Така. Хару замечает, как вздрагивают её плечи. — Хару! Така пытается пройти к ней, чтобы наконец освободить, но цепей вокруг слишком много. — Я-я…в…п-порядке…- шипит Итадори. — У-уходи… Така почти что рычит от её слов, стискивая веер покрепче. Она продолжает отбиваться от новой волны цепей под тихий хохот Суны. — Я удивлён, что ты держишься так долго. — шепчет он в пустоту коридора, но лишь для одной Хару. — Обычно мне хватает пары секунд. — Я прикончу тебя, даю слово…- выдавливает она из себя, придавая голосу больше спокойствия и уверенности, насколько может. — Это я даю тебе слово, цветочек. Хару слышит громкий хлопок и из рук Проклятия появляется целая вереница цепей, направленная прямо на неё. Хару тяжело сглатывает, понимая следущий шаг Суны. Она лишь хочет, чтобы Така и Катцу спаслись. И когда цепи вырываются из руки в её сторону, Хару не закрывает глаза. Она смотрит прямо перед собой, чтобы не доставить и малейшего удовольствия этому мерзкому Проклятию. Но появившееся из ниоткуда лицо Таки перед собой заставляет Хару широко раскрыть глаза. Она слышит чавкающий звук разрывающейся плоти. Поэтому Хару медленно опускает глаза, проходясь ими по телу подруги. В ней оказывается не меньше десяти цепей, а вся грудь заливается красным маревом. — Стань сильнейшей, как и обещала. — слабо улыбается Така. И Хару видит кровь из её рта. Она смотрит в глаза Савады и внутренне молится не закрывать их. Но Така падает на спину перед ней, а алая кровь заливает пол под девушкой. Хару смотрит на это пятно пару секунд, чувствуя, как внутри грудины что-то крошится в пыль. Она ощущает во рту непонятный вкус, который напоминает ей соль. И Хару наконец понимает, что плачет. — А может она и не была сильнейшей. — Суна пожимает плечами, тыкая носком ботинка тело Таки. Хару поднимает остекленевший взгляд на проклятого духа. Слёзы застилают глаза так сильно, что она почти не видит ничего перед собой. Она стискивает зубы, чтобы не закричать от разрывающего чувства изнутри. Хару всё ещё ощущает цепи на душе, поэтому наконец позволяет эмоциям взять верх. И тогда внутри всё вспыхивает чем-то мощным, что сжигает тиски вокруг души, освобождая Хару. Она видит, как шипит Суна, почувствовав её технику. Она видит, как больно ему от пламени, что объяло его цепи, которые находились на теле Хару. Он связан со своими игрушками и этого его самая большая слабость, понимает Хару. — Эта…техника…- шепчет Суна, падая на колени. Хару наблюдает, как собственное пламя поглощает её и распространяется по коридору, образовывая вокруг них кольцо, наполненное проклятой энергией. Хару буквально сама становится пламенем. Суна рычит на неё, ведёт рукой по пустоте и новые цепи вновь вырываются из стен, пытаясь настигнуть Хару, но лишь сгорают в проклятом пламени, так и не касаясь самой девушки. — Нет! — яростно кричит Проклятие, выпуская всё новые и новые цепи, которые постигают судьбу прошлых. Хару бросает мимолётный взгляд на тело Таки, отчего на лице появляются новые слёзы, но те тут же сгорают в пламени. Оно распространяется от Хару, достигая проклятого духа. Пожирает его тело, отчего тот громко кричит, словно раненый зверь. Пламя достигло его поганой души, понимает Хару. — Пожалуйста, умри. — холодным, словно мороз, голосом произносит Хару. Она чувствует, как трещит завеса около них. И только через пару мгновений понимает, что это из-за её техники. Уровень проклятой энергии вырос настолько, что даже завеса не выдерживает. — Хару-чан! Девушка медленно поворачивает голову в сторону растерянного Катцу. Он с ужасом смотрит сквозь кольцо, из проклятого пламени, то на неё, то на мертвое тело на полу. — Ты уничтожишь завесу и это здание, Хару-чан! И это всё? Хару думается, что это слишком маленькая цена за жизнь Таки. — Прошу, не заставляй меня использовать технику! Итадори беззвучно хмыкает его словам. Она остановится только тогда, когда сожжет Суну. И ради этого она готова пожертвовать каким-то жалким зданием и спокойствием людей. — Така. — шепчет Хару, смотря в глаза друга. Она и не замечала, что те покрыты прозрачной пеленой. На его щеках были мокрые дорожки, которые Хару увидела только сейчас. — Мне тоже больно. — хрипит Катцу, стараясь не смотреть в сторону тела. — Но ты можешь пострадать сама и навредить другим, если не остановишься! Хару переводит взгляд на Суну, что почти похож на обуглившийся труп. Если она чуть надавит, то с лёгкостью сожжет и его душу. Но тогда завеса точно разрушится и всё пламя выйдет наружу. Катцу наблюдает за борьбой на её прекрасном лице. Всхлипывает от боли внутри, пытаясь не думать о погибшей подруге. Вместо этого Катцу решается больше не медлить. Он проскальзывает внутрь пламенного круга, больно обжигаясь, и оказывается напротив Хару. Девушка распахивает темные глаза, когда рука Катцу, объятая его проклятой энергией, протыкает её грудь. Тяжёлый вздох срывается с её потрескавшихся губ. — Ловец. — виновато шепчет Катцу, смотря в глаза Итадори. Она лишь непонимающе смотрит на то, как её собственное пламя впитывает Нохара. Его техника, запоздало понимает она. Пламенный круг исчезает, как и пламя, что сжигало Суну. Но Хару всё также продолжает полыхать. Она смотрит на Катцу, который дергается и скулит от боли, что причиняет ему её пожирающее пламя. Он ещё никогда не поглощал так много энергии. Это убьёт его, думает Хару. — Остановись, прошу…- Катцу кричит от агонии, охватившей его тело. И Хару будто пробуждается от вечного сна. Она видит, как невыносимо больно её другу и поэтому находит в себе силы остановить действие техники. Пламя затухает. — Катцу! — Хару подхватывает обессилившее тело друга. Она замечает ожоги на его коже, которые почти что кричат Хару о её ошибке. Она громко всхлипывает, глотая жгучие слёзы. — Прости меня, Катцу… Хару бросает мимолётный взгляд на то место, где должен был находиться Суна. Но она видит лишь пустоту. Итадори закидывает голову вверх, чтобы попытаться не дать слезам вновь пролиться. Но становится только хуже и Хару громко кричит в пустоту, заливаясь горькими слезами. Она отключается, лишь когда силы покидают её, а в воздухе появляется знакомый запах имбиря.