Эгида (сущ.)
Защита, поддержка, покровительство
С тех пор, как Питер стал Человеком-пауком, он всегда говорил себе ставить маленького человека на первое место. Отдавать предпочтение спасению, а не захвату преступника. Прошло два года с тех пор, как он стоял на крыше того здания и совершил прыжок веры. Уже два года он Человек-паук. С тех пор многое произошло. Он сражался с разными людьми, видел то, что нормальные люди его возраста не должны видеть. Он набрался опыта и разучил новые приёмы. Он нашёл союзников, наладил связи с людьми, на которых можно положиться, и выстроил систему поддержки, что позволяет держаться ему на плаву. Он вырос и как человек, и как герой. Тем не менее, спустя месяцы его деятельности и нового опыта, его философия оставалась неизменной. Поставь маленького человека на первое место. Для стороннего наблюдателя его действия как героя, который сражается шутками и паутиной, обманных манёвров и смекалки, могло… заставить думать о слабости этого человека как героя. Тот, кто наблюдает за этим со стороны, вероятно, подумает, что Человек-паук может сделать многое, но убийство не входит в это число. Для них этот факт делает Человека-паука нерешительным. Словно у него не хватает решительности убить. Однако никто особо не задумывается об этом, полагая, что это потому, что он на улице всего два года и ещё не набрался достаточно решимости. Но это не так. Они ошибаются. Дело не в том, что у Питера не хватает решимости убить. Дело в другом. Когда той ночью Питер смотрел в безжизненные глаза своего дяди, Питер сказал себе найти решимость и убедиться, что она горит внутри него всякий раз, когда он выходит на улицу, достаточно сильно и непоколебимо. Если не ради себя, то ради Бена. Потому что с большой силой приходит большая ответственность. Итак, Питер ожесточился. С первого дня Питер Паркер, выходя на улицу, был полон решимости не убивать. Это меняет ситуацию. Потому что он сам решил так. Он пообещал себе сделать всё, что в его силах, когда это возможно, чтобы убедиться, что он не нанесёт смертельный удар. Так что Питеру пришлось строго регулировать свою силу. Он должен был научиться точно измерять каждое своё действие. Когда другие могли позволить себе идти, ему нужно было бежать. Ему пришлось тренироваться в тайне ото всех в подполье, чтобы развить достаточную сдержанность в бою. Вот как это было. В течении долгого времени. В течении последних двух лет. Каждый день. Каждую неделю. Каждый год. Каждый раз, когда он выходил в образе Человека-паука, ему приходилось тщательно следить за своей силой и управлять ею. Так что, спустя несколько лет, это стало его второй натурой — тем, к чему он настолько привык, что уже не думая, инстинктивно рассчитывал точное количество силы, необходимое для победы над преступником, основываясь лишь на приблизительной оценке роста и веса. Да, это было утомительно, но он сам заставлял себя. Никто его не просил. Никто не принуждал. Это было его решением, его решимостью. Но это всё имело побочный эффект. Как прямое следствие, никто, даже его наставник Тони Старк, не знал, насколько он на самом деле силён, на что он действительно способен. Из-за того, что его ДНК мутировала, став больше походить на паучью, сила только в одном его пальце была до смешного высока, или, за неимением лучшего слова, непостижима.***
Впервые, когда Человек-паук по-настоящему дал себе волю, была битва в Квинсе, где почти каждый из нью-йоркских героев и линчевателей обеспечивал поддержку и защиту. Они сражались с относительно небольшой, но сильной инопланетной армией, которая, согласно общим знаниям доктора Стрэнджа и Локи, принадлежала одной из самых сильных рас во Вселенной. Судя по всему, эти существа были из тех, кто жаждет найти достойных противников, кто живёт ради острых ощущениях, доступных только в битвах. Это были гротескные штуки с экзоскелетами, которые выглядели и использовались как броня. Каждая из этих тварей была сильна сама по себе, вынуждая героев использовать все свои приёмы, опыт, технологии и силу воли, чтобы победить их и убедиться, что они останутся такими. Герои, особенно Мстители, могли сравнить эту борьбу с попыткой пойти против быстрого течения. Отвлечёшься на секунду или решишь передохнуть — и темп битвы унесёт тебя вниз. Это означало, что все герои должны были быть сосредоточены каждую секунду боя. Это означало усталость. Но даже когда они сражались, когда переломили ход событий, когда они убили большинство пришельцев, герои не могли не чувствовать непреодолимый ужас. Не перед армией. Перед их командиром. С самого начала он стоял в одиночестве, спокойно со спокойствием и холодом наблюдая за битвой, словно считал себя богом среди ничтожных крестьян, что, по мнению Мстителей, было слегка оправданно. Он смотрел на них снисходительно, явно не интересуясь битвой, как бы безмолвно говоря: «И это всё, на что вы способны?» Он не двигался. Не двигался тогда, когда они всё ближе и ближе подходили к нему. Не двигался, когда большинство из его армии пали один за другим. Только когда последний упал, он двинулся. Он сделал всего один шаг вперёд. Тем не менее, этот шаг — этот единственный шаг — продемонстрировал всю его силу, его мощь, отчего у героев по спине побежали мурашки. Затем, словно внезапно переключившись на битву, все герои двинулись, сжав в руках свои оружия. Они били, пинали, рубили, стреляли, и всё же, всё же, всё же, он всё же выглядел несдвигаемым, словно уже осознал, насколько велика разница между их силами. Вместо этого он легко парирует все их атаки и отводит руку назад, готовясь нанести удар. Все герои, осознавая разницу в силе, инстинктивно закрывают глаза, готовясь к удару — неизбежной боли, разрушению, или даже смерти, что вероятно. Однако… Ничего не произошло. Они ничего не почувствовали. Потому что, стоило им осторожно открыть глаза, они увидели героя в блестящем сине-красном металлическом костюме, принимающего этот удар. Герои видят Человека-паука, стоящего высоко и гордо, получающего удар от десятифутового великана и не сдвинувшегося ни на дюйм. Словно они наблюдали за тем, как непреодолимая сила встречается с неподвижным объектом. И тут Питер двинулся. Он отразил этот сильнейший удар и нанёс ответный. Теперь было очевидно, что они оба были сильны. Но его противник был подобен непреодолимой силе, а не неподвижному объекту. Питер оттолкнул его, и он, спотыкаясь, отступил на несколько шагов назад. Он поднимается, глядя на Питера с внезапным уважением и волнением, и выпрямляется. Затем, словно кто-то дёрнул выключателем, они оба начинают не на шутку драться, обмениваясь ударами, из-за чего остальные герои моментально оказались в пыли. И хотя герои пытались, ох, как они старались, они не могли угнаться за скоростью и интенсивностью боя, едва поспевая следить за ними. Так что всё, что они могли сделать, это оказать поддержку, когда это необходимо, следя за тем, чтобы никто другой не попытался вступить в бой, прекрасно понимая, что, если они сами попытаются помочь, то только помешают Питеру. Они видели, как бой всё ускорялся, увеличивая свою интенсивность и мощь. Зрителям каждая атака казалась ужасающей, посылающей в разные стороны потоки ветра. Тем не менее, как ни странно, это не заставило Человека-паука отступить. Ни на шаг. В этом было определённое великолепие. Величие, которое было не описать словами, даже если бы кто-нибудь попытался. Жители Нью-Йорка, часть которых пряталась в соседних зданиях или оказывала первую помощь в этом районе, часть которых находилась на другом конце города и которые смотрели прямые трансляции, подобные той, что на Таймс-сквер, даже будучи в относительной безопасности, всё равно стоящие в страхе — все наблюдали за тем, как Человек-паук, герой, который является одним из, если не самым близким к простым людям, идёт лицом к лицу с десятифутовым инопланетянином, одетым в то, что казалось неразрушимой бронёй, и не собирается отступать. Они видели, как он проломил эту броню. За прошедшие годы Нью-Йорк пережил немало катастроф, особенно тех, что касались инопланетян и психопатов. В этот момент Мстители, сражающие с теми или иными странными вещами, становились для них очередным вторником. Тем не менее, между жителями Нью-Йорка и Мстителями существовала определённая пропасть. Конечно, они несколько раз спасали город, и все благодарны им за это, однако они не патрулируют регулярно улицы, как это делают линчеватели. Они не спасают их от неудавшихся грабежей и не доводят до дома в целости и сохранности. Нью-Йорк не знает большинство Мстителей так, как они знают линчевателей вроде Человека-паука. Для них такие герои, как Мстители, были чем-то вроде высшей силы, неприкасаемой и недосягаемой. Существующих на другом уровне по сравнению с обычными людьми. Но Человек-паук был другим. Он патрулировал Квинс каждую ночь, каждую неделю в течении последних двух лет. А когда его не было, было очевидно, что его прикрывает другой линчеватель. Он буквально в одиночку сократил уровень преступности во всём Квинсе за последний год. Он работал с полицией Нью-Йорка и регулярно сотрудничал с другими линчевателями по всему Нью-Йорку. Он вёл расследования и преследовал воров. Он спасал кошек с деревьев и всегда делал глупые позы для селфи. Нью-Йорк не доверял таким героям, как Мстители, так, как своим линчевателям, таким как Человек-паук. В нём они видели кого-то своего — словно он был их личным героем. Человек-паук был их. И поэтому, видеть их героя прямо здесь, сражающегося лицом к лицу с гигантом, получая и нанося удары в ответ от того, за кем даже Мстители не могли угнаться… Это было завораживающе. Это захватывало дух. Это внушало благоговейный трепет. Это было грандиозно. Впервые за два года камеры запечатлели и сохранили на века Человека-паука, переставшего сдерживаться. Переставшего рассчитывать свои силы. Человека-паука, отпустившего себя. Выкладывающегося на все 100%. И когда он это сделал, мир замер. Мир замер, превратившись в тихий гул. Словно все разом решили, что зрелище перед ними за пределами любых слов, звуков и воображения. Все вели себя так, будто знали, что сейчас они абсолютно не должны вмешиваться. Хоть Человек-паук не использовал ничего, кроме своей повышенной силы и паутины, сиял. Он притягивал к себе, словно требуя полного внимания. Сила, исходившая от него, вызывала дрожь у наблюдающих за ним людей, даже если их разделял экран. Этот момент, запечатлённый на камеры и сохранённый на многие годы, станет первым разом, когда Человек-паук продемонстрировал свои истинные способности. Его сила не была осязаемой, в отличии от магии волшебников или богов. Нет, она была иной. Эта сила была похожа на озноб в обещанную зиму, на холодную метель, пронёсшуюся мимо. Она была похожа на ритм, быстрый и захватывающий, в котором словно каждая нота резонировала со всеми присутствующими. Это был низкий гул, дрожь от вибрации, возбуждение, будто от электричества. Она говорила: наблюдай за мной. Сила его была неосязаема, её нельзя было увидеть невооружённым глазом, но все всё равно её ощущали. Человек-паук словно говорил, что больше не будет сдерживаться. И когда они снова посмотрели на него, они увидели человека. Его плечи были не особо широкими, да и ростом тоже не высокий. Просто парень в костюме. Тем не менее, каким-то образом Нью-Йорк увидел в нём нечто иное. Они увидели человека с осанкой героя, излучавшего спокойствие и уверенность. В этот момент Человек-паук был подобен легенде, ожившей в этом неспокойном мире. Но он не был непобедим. В конце концов, он был всего лишь парнем в костюме. Так что, когда существо твёрдо встало на ноги и ещё больше ускорило бой, оно заставило его слегка отступить. На шаг. Затем на ещё один. И ещё один. И ещё один. Так и продолжилась битва. Шаг назад — шаг вперёд, наступление — отступление, вперёд — назад. Стало очевидно, что победителем может стать любой из них. Это мог быть их герой, но так же это мог быть и пришелец. Нью-Йорк висел на волоске, прекрасно понимая, что если они проиграют этот бой, этих существ станет больше. Они сейчас как бы были на грани между жизнью и смертью, балансировали на канате между спасением и погибелью. Никто не знает, кто это сказал первым. Сперва это был всего лишь тихий шёпот, произнесённый едва слышно, но с волнением и пылом. И всё же в тишине приглушённого поля битвы он был слышен так же отчётливо, как завывание ветра. Шёпот сказал: «Давай, Человек-паук». И, словно цепная реакция, эту фразу начал подхватывать каждый. Один за другим жители Нью-Йорка начали скандировать: «Давай, Человек-паук!». Героям, особенно Мстителям, которые не так сильно взаимодействуют с людьми в городе, как это делают их коллеги-линчеватели, увидели, как тысячи людей, будь то на крышах, улицах, или перед экраном телевизора, скандируют одно и то же. Это было похоже на эхо, что повторяет целиком одну и ту же фразу бесконечно, и это казалось чем-то сюрреалистичным — словно это фильм или сон наяву. Фраза эхом разносилась вокруг них, словно молитва, или, возможно, благословение. Разумом Стив понимал, что Питер, вероятно, самый близкий к простому народу герой. И всё же, осознание этого факта не поражало его так сильно, как сейчас. Весь Нью-Йорк говорил одному человеку, одному герою, чтобы он не сдавался. Изменив положение своего щита, Стив вспомнил слова Питера, сказанные несколько месяцев назад: «Это не просто цифры на бумаге или статистика в новостях. Разрушения, которые вы так беззаботно создаете, могут в самом деле затронуть других людей». Легко услышать, как кто-то говорит, что Нью-Йорк защищает своих. И совсем другое, когда люди искренне поддерживают кого-то, искренне поддерживают всего одного человека, но ты можешь это почувствовать, словно это электрический заряд. Слова могут сделать многое. Так что, наконец поняв значимость этого утверждения, Стив был поражён мыслью и осознанием того, что да, спасение людей от, казалось бы, несущественной опасности, так же важно, как и спасение мира. Это, наконец, озарило его. Никогда ещё эта мысль не была такой ясной и такой яркой, как сейчас. Пока Стив удерживал свою позицию, ещё крепче сжимая бело-красно-синий щит, готовясь оказать поддержку, когда это возможно, всё, что он мог слышать — это эхо поддержки. Разные голоса. Разные тона. Разные интерпретации. Разные объёмы. Разные люди из разных слоёв общества, и, тем не менее, все говорят с одной мыслью, одной и той же сутью: «Давай, Человек-паук». Они подбадривали Человека-паука. Люди говорили ему, чтобы он поднажал ещё чуть-чуть. Ему говорят, чтобы он не сдавался. Глубоко вздохнув, Питер собрался с мыслями и продумал свои действия на несколько ходов вперёд. Нью-Йорк не отказывался от него. Сам он тоже не откажется.***
Когда Питер, наконец, наносит последний удар, то существо резко падает на землю, теряя сознание. Бой в общей сложности длился четыре минуты. Однако Нью-Йорку показалось, что целая жизнь. И, когда Человек-паук, наконец, вновь приходит в движение, поднимая кулак в небо, и ревёт, город ревёт вместе с ним, громко и беззастенчиво, торжествуя и ликуя. Это победа не их. Это победа героев. Коллективное усилие людей, измученных и задыхающихся перед ними. Это были линчеватели Нью-Йорка, прибывшие первыми и удерживающие оборону достаточно долго, чтобы успело прибыть подкрепление и успели эвакуировать граждан. Это были мастера Мистических искусств, защищающие строения вокруг и обеспечивающие поддержку. Это были Мстители и Фантастическая четвёрка, прибывшая в этот хаос и каким-то образом сумевшая расправится с этой армией. Это были военные, что оказывали поддержку в воздухе, и гражданские, что оказывали первую помощь. Это был Человек-паук, сражавшийся с их лидером в течении четырёх минут, получивший кучу ударов и ранений, но победивший. Это была не их победа. И всё же, когда они смотрели, как Человек-паук, а следом и остальные ревут от победы и триумфа, Нью-Йорк не мог не почувствовать, что тоже может. В этот самый момент. И именно в этот момент, когда герои и гражданские ревут в унисон, празднуя, размахивая руками и широко улыбаясь, Стив осознал — и принял — тот факт, что был неправ. Глядя на окровавленную спину красно-синего героя, Стив наконец понял, что самыми надёжными руками не всегда будут его. И это нормально. «Я видел, как обычные люди совершают героические поступки». Что делает героя — героем? Стив пока не знает, не совсем. Но, наблюдая за тем, как люди всех происхождений и слоёв общества, всех форм и размеров выходят из своих домов, улыбаются друг другу и помогают навести порядок в своём городе, Стив начинает подозревать, что скоро узнает.