Один день из жизни Дазая Осаму

***

      Это были третьи сутки без сна. Дазай неподвижно лежал в кровати на спине, тупо уперев взгляд на потолок, рассматривая до боли старые и знакомые трещины на нем. С улицы, через окно, падал неяркий свет мигающих фар машин и фонарей. Стоял легкий гул автострады, которая проходила рядом с домом. Очередная бессмысленная ночь его бессмысленной жизни. А завтра ему снова необходимо идти в школу, где он опять увидит эту рыжую макушку.       Утро. Если открыть глаза и посмотреть в окно, то будет видно лишь серое, унылое небо. Конец декабря — уже зима во всей красе. Последние лучи солнца, вроде бы, были в середине октября, а потом все затянуло облаками. Сердцу все равно хотелось чистого неба и тёплого солнца, хотелось лета или, в лучшем случае, просто умереть когда-нибудь. Завтра, например.       Будильник громко затрещал над ухом, глаза все ещё цеплялись за трещины. Сегодня ему казалось, что ночь прошла быстро, удивительно. Дазай сел на край кровати и переместил внимание на руки и ноги. Спать хотелось до чертиков и одновременно не хотелось вообще. Его не было в школе около месяца или чуть больше, не важно. Во всяком случае, кроме классного руководителя и рыжей занозы этого никто не заметил. Пропустить еще один день казалось огромной наглостью, поэтому Дазай скрепя сердце достал сигареты, закурил, встал и начал собираться.       По улице Осаму шёл медленно, стараясь не упасть на гололеде. Шарк-шарк-шарк. А наушники остались дома. Дерьмовый день, который начался еще 72 часа назад. Сзади послышались частые, спешные шаги, точнее бег, в течении которого человек боится оторвать ноги от земли: слишком большая вероятность упасть и сломать себе что-нибудь. По пяткам резко что-то бьет, ноги Дазая соскальзывают вперёд, и он шлепается на землю, сидит так немного, а потом ложится на землю, чтобы разглядеть оставшегося позади обидчика. — С твоей стороны весьма неэтично сбивать людей с ног, подрезая их на льду. — проворковал Осаму, смотря на широкую улыбку во все веснушчатое лицо. Даже в дефицит солнца веснушки было хорошо видно. — Ой-ей! Дазай Осаму, я думал, что ты решил умереть без предупреждения. — парень вытянул руку, предлагая помощь. — Чуя Накахара, никогда не делай поспешных выводов. Особенно обо мне. — Дазай ухмыльнулся и с тяжелым вздохом встал. — Просто приболел, ничего криминального. — Ты «просто болеешь» восемь месяцев учебы из девяти. И то, этот месяц складывается из сокращённых учебных дней, сдачи контрольных и экзаменов. Придурок. — Чуя двинулся дальше по улице, Дазай пошёл следом. — Но далеко не дурак, прошу заметить. Контрольные я сдаю на высший балл. — Осаму самодовольно вскинул пальцем в небо. — Тебе просто везёт! Скумбрия. — Я просто учусь дома, дурак. А ты лишь бродишь по городу, ищешь наркоту все время, да? — Пизда. Пошёл нахуй. — Чуя лишь ускорил шаг.       Они пришли за пару минут до начала урока. Чуя сел за третью парту, прямо в центре класса. Никто даже не пытался занять место рядом. А Дазай сел спокойно. — Осмелел слишком? — бросил Накахара. — Ты же сидишь всегда в конце, как изгой. — Ты ждал меня, признай уже это. А ещё, ты не выносишь сидеть в одиночестве на уроках, даже Ацуши готов терпеть. — Дазай лишь легко пихнул его локтем.       Начался нудный урок географии. Учитель еле слышно говорил со своего места и иногда вставал к доске, чтобы тыкнуть куда-то в карту, точно не понятно куда именно. Чуя вроде слушал и даже что-то записывал, а у Осаму перед глазами туман, голова налилась свинцом, а все тело будто придавило могильной плитой. Жаль, что будто. Он прикладывал все силы, чтобы не закрыть глаза. Не важно, слышит он, что говорил учитель, или нет. Не смей закрывать глаза.       Когда он был в таком состоянии дома, то просто ложился спать, что логично. Но если спать было нельзя, Дазай брал пачку сигарет и медленно курил. Одну за другой, пока все не кончались. Это помогало уйти в свои мысли, но не спать. Бодрить свой мозг, как обычные люди пытаются сделать это с помощью кофе. Такие наплывы курения у него случались раза три за все время его существования. Сейчас Дазай в школе. Нельзя было ни закурить, ни выйти. А эти ебланы со своими электронками могут выйти в любой момент и сделать затяжку. Жалкие.       Урок закончился так же резко, как и начался. Следущая физкультура. Благословение для Осаму, человека с вечным освобождением. Дазай поплёлся к раздевалке, проходя мимо туалета. Точно… В этот туалет никто не заходит, потому что там вечно воняет. Всем, чем только может вонять. Осаму зашёл в одну из кабинок, сел прямо на крышку унитаза, сунул в рот сигарету и прикурил. Без секунды раздумий ослабил галстук и расстегнул пуговицы на манжете рубашки, оголяя перебинтованные руки. Осаму протараторил считалочку. Сегодня выпало на левую руку, чудесно, это не помешает ему возить ручкой в тетради. Он аккуратно размотал бинт и положил его в рюкзак, достал новый и лезвие. Полоса. Ещё одна. Третья - чуть глубже, чем первые две. Пара новых на недавно заживших шрамах.       Дазай тихо шипит, а потом делает затяжку посильнее. Чудесно. Хорошо, как же хорошо и ясно в голове. Поверх выступившей крови он начал туго наматывать бинт, финальное — бантик на запястье из последних сантиметров бинта. Так держится лучше. А кровь начинает сочиться и становиться все заметнее. — Ну и хуй с тобой.       Дазай аккуратно разворачивает белую рубашку и решает не застегивать пуговицы. Рубашка большая, Осаму до обморока худой, слегка небрежный вид его лишь красит. Он докуривает и идёт быстрым шагом в спортивный зал. Из-за угла выворачивает Чуя и врезается прямо в Осаму и громко вскрикивает. — Блять! Дазай, башня, смотри куда идёшь! — Чу-уя, ты на столько низкий, что я тебя даже не заметил. Растёшь в обратную сторону? — Завали… — Накахара с размаху наступает ему на ногу, что Дазая складывает пополам. — Ебальник. — шепчет уже на ухо. — Ты слишком жесток. — хрипит Осаму. — Тебе не говорили? — Представь, нет. — Теперь сказал я. — Дазай сделал небольшую паузу, чтобы отдышаться и выпрямиться. — Ты жесток, Чуя Накахара.       На эти слова Чуя лишь схватил его за левое запястье и резко, со всей силы, потянул вниз, чтоб Дазай опять оказался на одном уровне с ним. В этот раз Осаму яростно шипит, пытаясь вывернуть руку из стальной хватки Чуи. — Придурок, рубашка!!! Ты сейчас испортишь, блять, рубашку!       От такого визга Чуя одернул руку, увидев кровавые отпечатки на ткани там, где Накахара сжал сильнее всего. — Ч-т… Опять за своё?! — Чуя испуганно взглянул на лицо Дазая, потом снова на его руку. — Какая же ты бестолочь! — Не смей меня корить, малявка, понял?! Это не твоего ума дело! Даже не думай лезть ко мне. — Дазай свирепо заглянул прямо в душу Чуе, вывернулся из его крепкой хватки и ушел.       Попытки отстирать рубашку не было и в помине. Осаму намотал ещё один слой бинта и закатал рукава рубашки. Пусть видят, ничего страшного. Выглядит даже эстетично, если не присматриваться к багровеющей ткани. Какие-нибудь поехавшие одноклассники, любящие все романтизировать, обязательно напишут кучу постов в свои блоги о том, какой Дазай, по их догадкам, несчастный. Даже не подозревая, насколько малую часть они видят со стороны своей жизни.       Учитель позвал их в зал, чтобы сделать перекличку до звонка. При встрече с Осаму, он лишь скептически осмотрел его руки. Все прекрасно понимал и знал, но молчал в тряпочку. Как и одноклассники. — Ну, Дазай Осаму, какую инфекцию ты подхватил на этот раз? — усмехнулся учитель. Осаму молча подошёл. — Моя справка, — начал шептать Дазай, — лежит в рюкзаке в виде хорошенького коньяка. Думаю, этого хватит, чтобы в конце года вы меня аттестовали. — в голове промелькнуло завершение «если, конечно, доживу до конца года», но Осаму решил не выделываться лишний раз. — Мда, тяжелое заболевание… — протянул учитель, разыгрывая спектакль перед одноклассниками Дазая. — Я все понял, не переживай.       Дазай, с чувством выполненного долга, сел на скамейку и начал наблюдать за бегающими придурками. Какие же они все отвратительные…       С тяжелым вздохом рядом сел Чуя. Весь напряженный, уставший, но все ещё красивый. Они так просидели достаточно, чтобы тишина начала их раздавливать, как дети маленьких лягушат. — Прости, что наговорил лишнего. — начал Осаму. — Чего? Великий Дазай просит прощения? — А тебе так сложно перестать беситься с каждого моего слова? — и снова эти паузы длинной в вечность. — Рубашка сильно испачкалась? — еле слышно спросил Чуя. — Почему тебя это волнует, крошка Чу? — он ехидно улыбнулся. — Какой же ты идиот. — Накахара встал со скамейки и продолжил заниматься.       Осаму занимал роль наблюдателя. Иногда ему это приносило удовольствие, иногда жутко надоедало. Но это не отменяет того факта, что он мог выпасть из реальности, просто наблюдая за каким-либо человеком. Его действиями и разговорами. Чаще всего (всегда) этим человеком был Чуя Накахара.       Довольно вспыльчивый и несдержанный юноша, но на деле весельчак, душа компании. Умом не блещет, но и дураком не назовёшь. Не любит книги, но любит говорить о них. Раздражается каждое утро из-за своих кудрявых волос, которые тяжело забирать в хвост, даже не зная, насколько красиво выглядит со стороны с распущенными кудрями. Ему нравится задирать Осаму, а проводить с ним время - ещё больше. Вот только ни один из них не сознается, что нуждается во втором.       Дазай внезапно очутился на уроке английского языка. Учительница всегда отсутствовала первые 40 минут урока, а в последние 5 прилетала и давала кучу домашнего задания, которое никто, естественно, не делал. Все в это время разговаривали, Гоголь и Достоевский шумно играли в карты, Чуя либо зависал в телефоне, либо докапывался до Осаму. Сегодня Дазай решил «поспать». Положил голову на руки и размеренно дышал. Со стороны и правда казалось, что он спал, но бессонница не покидала его ни на секунду. Его голова трещала, глаза закрывались, но все равно организм не мог уснуть. Осаму ужасно устал. Только некоторое он изменить не в силах.       Его руки невесомо коснулись. Потом чужая ладонь протиснулась под его и несильно сжала. Дазай вздрогнул, а потом, приоткрыв один глаз, узнал Чую. Сегодня не день, а сплошное приключение. Его ладонь была очень тёплая и быстро согрела обледенелые пальцы Осаму. Это тепло так же скоро согрело всего Дазая, окутывая в уюте. Мир вокруг затих. Осаму провалился в глубокий сон.       Благо было 2 урока в расписании. Когда Дазай очнулся после первого «занятия», Чуи рядом не было, лишь его пиджак на плечах. Все ещё тепло. Накахара часто так делал, когда его друг засыпал на уроках. Из-за вечно низкого давления Дазай ужасно мёрзнет, а Чуя его героически спасает. Все же доставать кого-то надо, а другого человека искать лениво. Одноклассники все ещё сидели на своих местах, значит Чуя просто вышел из класса на время. Достоевский и Гоголь сидели в разных концах кабинета - опять поругались. Так было всегда и будет, наверно, до самого выпуска. Рядом подсела Коё. — Сегодня будет вечеринка в честь нового года. У меня дома. Будет вся параллель, вы с Чуей тоже приходите. - она улыбнулась, сощурив глаза. - Только не подеритесь, пожалуйста.       Она неожиданно появилась и также внезапно исчезла. Вечеринка, значит. Занятно. Осаму решил дождаться Чую и решить, что они будут пить на таком важном мероприятии и в каком городе проснутся на этот раз. «Вспомнишь говно - вот и оно»       Накахара медленно прошёл между рядами и, ничуть не удивлённый пробуждением Дазая, спросил: — Чего вылупился? Ещё второй урок будет. — Чу-уя, Чу-уя… - Осаму снова положил голову на руки и продолжил говорить с придыханием. - Как некультурно ты разговариваешь с тем, с кем тебе предстоит чудесный вечер..! Накахара просто молчит, ожидая продолжения. Он уже не ведётся на эту дешевую игру слов. — Коё пригласила нас культурно осушить все близлежащие алкогольные магазины. - быстро закончил Дазай и, сощурив глаза, улыбнулся шире. — Вечер действительно обещает быть чудесным. Только сначала зайдём к тебе домой. — Зачем это? — В прошлый раз я забыл у тебя пачку сигарет и некоторые свои вещи. - Чуя уселся рядом и тоже лёг на парту. — Думаешь, сигареты ещё целы? — Ты даже не представляешь, как сильно я хочу тебя ударить. — Если бы хотел по-настоящему сильно, я бы уже не разговаривал. - вздохнул Дазай.       Осаму сидел на кушетке и закрывал рукой сильно кровоточащий нос. Теперь рубашка была в крови не только на левом рукаве. В дверях стоял Чуя с расшибленной губой. — Даже директор перестал вас вызывать к себе. Неужели так трудно обойтись без драк?! - все причитала медсестра. - Ещё и дождались пятого урока, почти конец рабочего дня, каникулы скоро!       У Дазая смешно расплывалось ее лицо перед глазами, а сознание давно перестало воспринимать возмущенную речь. Единственное, что он уловил из этого потока слов - нос не сломал, лишь сильный ушиб. Не первый раз и, скорее всего, далеко не последний, Осаму вяло поднял взгляд на Чую. Тот виновато посматривал на друга. — Посидите у меня до конца уроков и уходите. Нечего учителям показываться в таком виде. Считайте это новогодним подарком. - и медсестра ушла в соседний кабинет заполнять бумажки.       Дазай продолжил сидеть в скрюченной позе и смотреть в пол. Лампа позвякивала над головой, а окна сплошь были покрыты морозными узорами. Чуя не выдержал стоять в одной позе так долго и решил сесть рядом. Оба молчали, но тишина больше не давила. Она растворяла их в себе, и они растворялись в ней в ответ.       Прозвенел звонок, оповещая об окончании седьмого урока. Дазай глубоко вдохнул, выдохнул и намеревался встать, чтобы забрать рюкзак из класса и пойти, наконец-таки, домой. Чуя схватил его за руку, останавливая. — Я сам схожу. Ты сиди тут, калека. — Ты сам меня покалечил - так, для справки. — Закрой свой рот и сиди жди.       Не спеша закутавшись в шарфы, они медленно вышли из школы. Одни из первых. Крайний урок - биология, а значит пока все не сдадут практическую, никто не выйдет. Спасибо медсестре, которая избавила Осаму и Накахару от этой участи. Когда Дазай поскользнулся на замершей луже и потащил за собой Чую, обоим на секунду показалось, что они не на долго покинули медицинский кабинет. — Чего сидишь? - спросил Дазай — Тот же вопрос могу задать тебе. Только я лёг. — Чего лежишь? - не унимался он. — Да вот, небо красивое, синее такое. И твою рожу не видно. — А так? - Дазай пододвинулся и медленно наклонился над Накахарой. - Разве плохо?       Чуя просто молча смотрел в эти тёплые, медовые глаза. А Дазай в стеклянно-голубые. Они оба замирают, оба ощущают чужое дыхание напротив. Чуя думал, сколько боли видели и ощущали эти прекрасные глаза. Осаму не заслуживал и малой доли своей судьбы. Дазай же просто утопал в этих глазах. Его погружало все глубже и глубже, ему казалось, что он через секунду увидит душу Накахары. Такую нежную и хрупкую. Дазай отдал бы все, лишь бы к ней прикоснуться и починить все трещины, причиняющие сильную боль. Чуя несильно тряхнул головой. — Тяжелый… ты… - прокряхтел он, тихонько отталкивая Осаму за плечо.       Дазай молча поднялся и дождался, когда Чуя последует его примеру, чтобы продолжить путь до дома. Они снова подняли тему забытых вещей Накахары, и Чуя напомнил о трагедии своих утерянных во веки сигарет. — Сейчас надо зайти и купить пару пачек. Все равно будет нечего делать до выхода. - пробормотал Чуя. — Это ты за нос таким образом извиняешься? — Возможно. - укорил шаг. - Хватит уже болтать, идём быстрее, я замёрз.       Зашли в привычный магазин, продавщица, как обычно, без лишних вопросов продала сигареты. Не фортуна, просто постоянным клиентам трудно отказывать. Дазай, расплываясь в улыбке, выходит из магазинчика и закуривает голубой camel. Рядом стоит Чуя и повторяет те же действия. — Мороз и солнце? — День хуевый. - продолжил Дазай, указывая на нос. - Хотя, этот день может стать лучше ближе к своему концу. - он выкидывает догоревшую сигарету и слегка дёргает замершими руками. - Идём.       Дома приятно тепло. Дазай надевает привычный растянутый чёрный свитер и ложится на кровать, хватая ещё одну сигарету. Чуя, чертыхаясь, вваливается в комнату и останавливает взгляд на кучке своей одежды в углу, а потом переводит внимание на Дазая. — Оно так и лежало здесь всё это время? — Твои вещи - как оставил, так и нашёл. - Осаму сделал затяжку. - Мне они ни к чему. Но вот пачку сверху ты зря оставил, не забывай так больше.       Чуя долго причитал, пока переодевался в футболку и шорты, пока не залез на кровать рядом с Осаму и не сделал затяжку от его сигареты, выдыхая ему прямо в лицо. Рядом им вдвоём не холодно. Осаму перестал тянуться за сигаретой, лишь прильнул ближе и зарылся носом в огненные волосы. Слабость снова разлилась по телу, и он провалился в сон. Дазая привели в чувство касания чьей-то руки на его щеке. — Ты проспал весь вечер. Как и в прошлый раз, когда я был у тебя. Вставай, а то опоздаем. — Сколько я спал? — Часов пять. — Вау… Приятное ощущение. — Поднимай свою задницу и одевайся.       Сборы много времени не заняли ни у Чуи, ни у Дазая. Ключи они оставили под ковриком, чтобы не потерять их во время беспамятства, но телефоны все же остались в карманах. Когда они зашли в просторную квартиру, музыка ударила по ушам, а вокруг витал запах разнообразного алкоголя и курева. — Неплохо-неплохо! - прокричал Дазай на ухо Коё. - Родители не прижмут? — Нет, они в курсе. Только не трахайтесь в их кровати! - проорала она в ответ. - Весь бар на кухне, танцы в зале, бывай. - Коё так же быстро испарилась в толпе, как и появилась откуда-то из недр квартиры.       Дазай схватил Чую за руку и повёл в центр огромного зала. Коё действительно хорошо постаралась. Они пили и танцевали. Потом снова пили, опять танцевали, и ещё танцевали, и снова пили. Все огни уже смешивались в один темно-синий цвет. Осаму услышал популярную песню и ещё раз завёл Чую в гущу танцующих людей, подпевая знакомые слова песни. — Вокруг людей ку-уча, но меня не бу-удет. В ответ Чуя притянул его за рубашку ближе и продолжил прямо в губы: — Я хочу, чтоб ты почувствовал, какого это… - смело припадая губами к чужим. Они целуются так страстно и желанно, что вокруг все перестаёт казаться реальным. В этом мире есть только они.       Только Дазай, который стоит утром в своей ванной с дрожащими коленями, медленно облокачиваясь на стену и сползая на пол. Закрывает руками уши, попутно пытаясь остановить беспрерывные слёзы. Пальцы дрожат от нахлынувших эмоций, как и все тело в целом. Перед ним из ванной свисает кровавая рука, с пальцев которой капает густая кровь. Чуя лежит неподвижно в алой воде. Глаза закрыты, а голова повёрнута в сторону Дазая. Голова тяжелеет, и мир вокруг резко чернеет.