***
На дворе леденящая душу осень. Небо ночное сродни неограненному морионупокрывало своим шатром мёртвую землю, сокрытую от ненасытных людских глаз. Среди этих земель, словно лестница Иакова, от земли до небес рос замок, укрытый мазутом и пахнущий смертью. Аквамариновый эвклаз квадратными зеркалами отражал миры снаружи. И Кефка довольно часто заглядывал в них своими гаюинами-глазами, пытаясь в отражении увидеть Космос. Ненадолго, но удавалось всё же найти его в себе. Глаза гасли и превращались в дельфиний камень, печально мигающий во мраке пустоты. В пустоте этой даже могли быть тени вины и пепельного раскаяния, но их в тот же миг сдувал своим шёпотом летний ветер.***
Глядя на ожерелье жемчужных звёзд на небе, лежали двое на земле изо льда в изумрудном ковре. И тюль из листьев скрывал их лица из мрамора. Они ждали. Ждали, пока слабость отступит, а сила вновь наполнит их вены живительным соком. Молча ждали, изредка лишь сталкивались молодая бирюза и дымчатый кварц беглым взглядом друг с другом. Видели свет ночного солнца в глазах напротив и вновь отворачивались к тьме. Время спустя они продолжили путь, пробираясь сквозь гигантских древесных львов с зелёной гривой. Неожиданно кристаллы холодной воды посыпались крупными каплями с неба. Один из львов позволил укрыть собой Зидана и Барца. У генома затрясся золотистый хвост от внезапно подкравшейся свежести леса. Мягкое прикосновение за острые плечи. Зидан повернулся и увидел уже родную улыбку бледных роз и туманные глаза. Воздух пронзил насквозь лёгкие обоих. Поцелуй с привкусом пресного дождя, и ветер легонько дёргает за нервы, будто кукловод за ниточки опустошённой деревянной марионетки. Ладони кварцевым песком рассыпаются по чужому телу, и сердце стучит морскими волнами, пытаясь согреть и успокоить.***
Тяжёлая дверь с гремящим скрипом приоткрылась, нарушив мелодию ночи. Куджа распахнул свои аметистовые окна, будто бы обрамлённые морем, на щеках переходящим в солёный ручей. Перед глазами — пятнистые искры, и нет сил на них долго смотреть, поэтому Куджа пытается вновь провалиться в подобие сна. Но крик тишины давит на мозг, и, кажется, что из ушей вот-вот хлынет алый сок и навсегда заслонит собой весь в мире свет. Послышались скользкие шаги в коридоре. Вдох, и сердце вновь забилось в горле. Это то, что зовётся страхом? Точно то. Куджа не в первый раз знаком с грязным творчеством этого чувства, не в первый раз ощущает его руки с чёрной краской у себя под кожей и в лёгких. И краску эту не вымыть полностью, пока он находится здесь. Шаги уже достигли пика оглушительной громкости, было самое время перебирать костями ног как можно быстрее. Однако взрослый геном оказался привязан к кровати невидимой огненной цепью ужаса. Гаюины взглядом уже поедали его внутренности, а мёртвецки сиреневая улыбка, походившая на кожу утопленниа, грозилась опустить на дно остатки надежд. Кудже ничего не оставалось, кроме как вжаться в кровать в ожидании, что он сможет провалиться в её глубь, и думать о том, что он не так уж далёк от участи своих надежд…