Грани нашего сумасшествия

Фотосессия проходит на ура. Твой заряд положительных эмоций, сильный просто до безумия, действует на всех вокруг — на фотографа, световиков, гримеров. Они заражаются этой безудержной энергией, включаясь в работу моментально и позволяя тебе руководить процессом. Благодаря этому снимки получаются именно такими, какими ты хочешь их видеть — идеальными, великолепными, восхитительными. — Арсений, я не могу описать, как я рад работе с вами! — фотограф восторженно трясет твою руку, словно угрожая ее оторвать. — Надеюсь, у нас получится еще встретиться и воплотить в жизнь пару идей? — ты ярко-ярко улыбаешься, почти не вслушиваясь в чужие слова и не отнимаешь ладони. В любое другое время на слишком настойчивого парня вылились бы литры презрения, но сейчас в тебе слишком много позитива. — Конечно, я напишу вам! — ты снова растягиваешь губы в улыбке, делая мысленную пометку сказать секретарше, чтобы предложения о совместной работе от этого фотографа она больше не принимала. Ты светишь. Именно светишь, а не светишься. Светишь, ослепляя всех вокруг своим непонятно откуда взявшимся счастьем. Глупо, возможно, но тебе как никогда плевать. В любом случае люди не упустят возможности перемыть тебе косточки за спиной, даже если ты не дашь ни малейшего повода, так какого черта ты должен прятать свою радость просто чтобы им лишний раз угодить? Почему ты должен прятать свою душу просто чтобы они могли спокойно дышать рядом с тобой? Ты носишь футболки с собственным замысловатым дизайном, выкладываешь в телеграмм-канал не каждому понятные каламбуры и говоришь то, что думаешь. Люди вокруг морщатся от этого, но ты все равно видишь в глубине их глаз восхищение. Восхищение человеком, который делает то, о чем они не могли задумываться даже в самых смелых мечтах. Антон не пишет целый день, и это немного портит тебе настроение, но ты буквально усилием воли заставляешь себя не скатываться в уныние — ведь начиналось так хорошо. Ты держишься за этот солнечный настрой всеми правдами и неправдами, игнорируя собственную усталость, и даже находишь силы поболтать с таксистом по дороге домой. Зато в квартиру вваливаешься выжатым как лимон — выжатым именно теми эмоциями, которые ты подпитывал собственной жизненной энергией весь день. — Арс? — раздается из спальни, и ты морщишься от громкого звука. Антон выходит к тебе таким же усталым, но искренне довольным чем-то. — Я закончил все дела и взял отпуск на неделю, ты не хочешь куда-нибудь съездить? — с порога огорошивает он тебя вопросом, и ты так и застываешь с кроссовком в руке. — Я сейчас правда соображать не могу совсем, Шаст, сори, — ты виновато улыбаешься, но он только понимающе кивает и, дождавшись, пока ты наконец разденешься, обнимает, утыкаясь носом в твои волосы. — Я скучал, — шепчет невнятно, и ты готов лужицей по паркету растечься от умиления. — А я-то думал, что через несколько лет отношений люди надоедают друг другу, — замечаешь ты в шутку, и он усмехается, чмокая тебя в макушку. Благо, рост позволяет. — Значит, мы особенные, — Шастун легкомысленно пожимает плечами и расцепляет объятия. — Иди руки мой, я купил хорошее вино и приготовил ужин. Ты идешь в ванную, больше не чувствуя никакой усталости. Обычно по вечерам вы просто заказывали доставку, или вовсе обходились без еды, но в этот раз ты даже из другого конца квартиры чувствуешь манящие запахи и довольно улыбаешься.