ваня дышит загнано, упираясь подбородком в пешковскую макушку и скользя руками по телу напротив, словно ища спасительную соломинку в этом море возбуждения. серёжа хочет пошутить: «всё-таки ты выше, ванюш», но раздумывает, потому что парня жаль. а ещё жаль, что может пропасть этот красный румянец, аккуратные зубы, закусившие губу, и, главное, потемневший взгляд, направленный куда угодно, только не на пешкова.
— ванечка солнышко, — зовет серёжа и касается пальцами щеки старшего. — солнышко ванечка. — нет, он не издевается. он
выводит бессмертных из себя.
— чмоня серёженька, — в тон ему протягивает ванечка.
— мы так и будем обжиматься? — в свою очередь парирует серёженька. — ты мне написал, что хочешь потрахаться, вот кровать, — он машет рукой прямо, — вот выход. — влево.
— поцелуй меня хотя бы, чмоня, — ваня краснеет.
бессмертных — какой-то двигатель вечного краснения. для серёжи ситуация не представляется сильно смущающей, а ваня пыхтит и сопит, всем видом показывая: «серёж, я тебя хочу, но первый шаг делать не хочу, разберись сам».
пешков сдаётся, ловя мягкие губы напротив и утягивая их в поцелуй. ванины руки останавливаются где-то посредине чужой спины. и непроизвольно чуть сжимаются. он вроде как прилежный мальчик, а целуется глубоко, прижимаясь ближе, скользя языком по ряду зубов напротив, заставляя серёжу приоткрыть рот, хотя ведь он делает
чертов первый шаг.
пешков чуть оттягивает ванину голову назад, запустив пятерню в тонкие волосы, скользящие меж пальцев, и захватывает поочередно обе губы. серёжа не привык целоваться в засос, серёже это
напоминает бывшую.
поэтому он наступает на разгоряченного бессмертных, заставляя того опереться на бортик кровати. «будет удобнее ебать» мелькает в его голове не слишком эстетичная мысль, но ваня недовольно прикусывает его губу, заставляя ойкнуть, и выскальзывает из кольца рук, изящно огибая серёжину фигуру.
через мгновение серёжа опирается спиной на подушки, лежащие у изголовья, и насмешливо смотрит на ваню, что словно кот расположился на его ногах.
— а я актив, — заявляет он, дёргая ногами, дабы скинуть бессмертных в сторону.
— а я выше, — приводит неоспоримый аргумент тот и в сторону не скидывается.
— а ты вообще… — ваня затыкает парня поцелуем, удобно усевшись на его пахе.
он отрывается от губ разомлевшего пешкова и продолжает целовать щёки, скулы, шею — все, что попадётся под ненасытные губы. шея прикрыта воротом толстовки — исправит, откидывает в сторону, открывая усыпанную родинками грудь.
— у тебя тут целое созвездие, — ваня скользит рукой по животу, очерчивая соски, — красиво.
— поверь, у меня хуй красивей, — заверяет его пешков, не забывая про свои идиотские шутки, хотя комплимент запомнил,
записал на подкорку мозга.
бессмертных корчит рожицу, ногой спихивая пешковскую футболку на пол, за что ему могут дать пизды, но зачем, если он прямо сейчас пойдёт
на хуй.
старший сидит на вытянутых ногах парня, и серёжа клянётся: ваня, который расстегивает его ширинку, закусив от старания язык, выглядит даже грязнее, чем в фанфиках с рейтингом nc-21. потому что он — тут, а не у себя на ебливом стриме, куда не зовёт пешкова в дискорд.
бессмертных слезает на покрывало, стягивая с поднявшего ноги сергея джинсы. теперь ваня клянётся — серёжа идеален. даже в теле, которое ненавидит, он — чертов шедевр.
— вань, ты колдуешь? — доносится сбоку голос шедевра. — типо «писька, встань»? или думаешь, как мелочь из карманов спереть?
до вани не сразу доходит, что над ним в открытую стебутся, пока он сидит с приподнятыми руками, размышляя о созвездиях, которые можно составить на серёже. тот лишь хитро улыбается, подсев ближе и стягивая с того футболку, чтобы было удобнее
любоваться на восемь кубиков на ванином животе трахать. пешков шепчет, опаляя ухо непривычно тихим шепотом:
— если ты боишься — не бойся. я буду аккуратен.
— если хочешь идти — иди, — тихонько напевает киркорова бессмертных. — если хочешь забыть — забу… еблан?
— чтоб настрой не портил, — прикусивший парня за мочку уха серёжа кидает ванину футболку рядом со своей, чтобы не обидно было, и отстраняется.
— ах, тебе мешают песенки, серёженька, заечка, прости своего ванечку, — делает невинные глазки бессмертных, складывая руки на коленках, и серёжа думает, что тот
совсем охуел. а ещё серёжа думает, что сочетание «твой ванечка» нравится ему больше, чем «серег, прости, я занят». а ещё серёжа не успевает додумать, потому что ваня нарочито медленно скользит языком по губам, распахивая глаза ещё шире.
пешкова ведёт. он несильно хватает ваню за шею, чуть сдавливая пальцами, чтобы улыбка пропала, потому что видел такое в интернете, уже сам облизывает его губы, чувствуя чёртову мяту. ваня не пахнет мятой, он жуёт мятную жвачку днями ночами, чтобы ассоциироваться у серёжи только с «орбит. морозная мята».
— серёж, — бессмертных тянет его руку к своему паху, походу совсем забыв самую важную деталь своего образа — строить из себя
недотрогу.
и пешков понимает его, ведь у самого темнеет в глазах от возбуждения, когда достаёт из прикроватной тумбочки флакон со смазкой и презерватив. на вопрос «готовился?» у него всегда был готов ответ:
— я знал, что ты сдашься.
ваня лежит на его месте, утонув худыми плечами в подушках, согнув ноги в коленях. стесняется, но
не сопротивляется, когда пешков тянет тканевые брюки на себя, вместе с боксерами, когда разводит ноги напротив в стороны и выдавливает чуть лубриканта на пальцы.
— давай поговорим, — предлагает серёжа, наклонившись к лицу старшего. — будет не так неприятно.
— давай, — ваня кивает несколько раз, словно китайский болванчик и ойкает.
— можешь что-нибудь спросить, ванюша, — с нажимом повторяет пешков.
— откуда ты всё умеешь? — бессмертных привыкает к первому пальцу, который неспеша проникает внутрь.
— я читал много. и смотрел… тоже много, — серёжа уже не краснеет. ваня тоже. краснеет его задница, в которую проникает второй палец, обмазанный прохладной жидкостью, начиная раздвигать стенки.
— ещё ты очень нежный оказывается.
— я не понимаю, как можно проводить первый раз, не заботясь о состоянии пары, — выдаёт сергей, мигом становясь в глазах вани где-то рядом с самим президентом, потому что так скрывать свою внутреннюю личность — это надо уметь.
бессмертных на редкость чувствителен, он покрывается быстро-высыхающими капельками пота каждый раз, когда серёжа двигает уже тремя пальцами внутри него, сгибая фаланги.
из старшего так и норовят вырваться вздохи и какое-то нечленораздельное мычание, которые он подавляет, прижав ладонь ко рту.
серёжа мягко целует его в шею, щекоча отросшими кудрями грудь.
— не стесняйся, мы уже почти поебались. растягивать неприятно. долго. но необходимо.
— серёжа-а, — внезапно вскрикивает ваня, — блять, выеби меня, ты, блять, ты, ты… — останавливая поток местоимений, пешков вытаскивает пальцы и стягивает с себя боксеры, про которые так и забыл старший.
он раскатывает презерватив по члену, чуть приподнимая и притягивая бессмертных к себе, думая, что это похоже на стандартную сцену из порнухи, но фигура снизу толкается ближе, отбрасывая ненужные мысли.
серёжа входит аккуратно, следя за всеми эмоциями на лице парня. их секс воистину можно назвать
очень нежным. бессмертных воистину можно назвать
извращенцем, потому что он стонет, как блядь, насаживаясь сразу полностью и начиная двигать бёдрами, подталкивая серёжу к, наконец, блять, действиям.
думая, что за невозможность сидеть завтра пешков ему припомнит свою аккуратность, младший ускоряет темп, вполуха слушая стоны, потому что
какой же, сука, ваня сексуальный.
с разметавшейся по подушке чёлкой, спадающей на лицо, раскрытых в очередном стоне губах и восемью кубиками, которые серёжа отказывается называть конкретно прессом.
а ваня думает так же, краем глаза рассматривая сережины кудри, спадающие на лицо, на горящие глаза, на
родинки, мать его. а говорить об этом незачем — стоны и вздохи делают всю работу за них.
«ведь сколько можно отрицать влечение друг к другу» мелькало когда-то в головах обоих. влечение не равно любовь — это мелькало только у серёжи. у серёжи, который сейчас вжимается лбом в лоб бессмертных, шипя что-то наподобие: «ясчаскнчу».
ваня понимает, ваня вспоминает, что в порнухе партнёр сжимался и решает сделать то же, выбивая из пешкова стон сквозь стиснутые зубы. он ослабляет темп, глубоко дыша, и бессмертных хватает свой член у основания, делая несколько движений вверх-вниз, чтобы кончить вместе с ним.
пешков стягивает с себя презерватив, кидая его в мусорку, стоящую тут же, и валится рядом с тяжело дышащим парнем.
— с твоим первым разом, — будто издевательски поздравляет он, разрывая пачку влажных салфеток.
ваня молча хлопает и забирает у него несколько, чтобы привести себя в порядок, пока серёжа вытирает грудь от чужой спермы.
ему требуется лишь несколько минут, после чего он подбирает с пола джинсы с боксерами и стягивает с вешалки чёрную майку.
— ты куда-то уходишь? — бессмертных зовёт его с кровати, скрестив ноги.
— меня позвали в мак, — серёжа одевается, не глядя на кровать.
— ты даже не побудешь со мной немного?
— я пообещал.
— на стрим придёшь? я могу отменить, чтобы ты… там погулял… — ваня тянется за одеялом, чтобы накрыться.
почему-то грустно.
— я приеду, потом скинь гео.
пешков оборачивается к кровати и тянется, чтобы поцеловать ваню. тот уворачивается, но не даёт серёже уйти, хватает за запястье. смотрит щенячьими глазками, на что получает лишь:
— я приеду.
ваня остаётся один в пустой квартире, собирая вещи с пола, ведь даже переодеться не во что. но это ненадолго — он достаёт из пешковского шкафа футболку, которая велика ему на два размера. пусть знает, что ваня — не продажный. за себя может и футболку спиздить.
***
— мое сердце разбито навсегда. и я трахаю тебя, но не любя… — серёжа поёт эти строчки вполголоса.
ваня не относит эти строчки к себе. нет-нет.
в караоке баре пусто, парни сидят наедине с кружкой пива, выпитой почти до дна сережей. а бессмертных не отказался бы от чего-либо покрепче, ведь грустные глаза напротив напоминают о произошедшем, что больнее, чем будильник на учёбу.
***
парни оффнули минуту назад. ваня откидывается на спинку дивана и смотрит в потолок, избегая взгляда младшего.
пешков вздыхает. и ещё раз. теперь можно и сказать.
— вань, послушай… — серёжа касается пальцами его щеки, на что тот болезненно зажмуривается, но всё-таки не отстраняется, — отношения со мной будут… сложными. ты очень милый, с тобой интересно проводить время. но встречаться — это другое. я хочу, чтобы ты сам принял решение.
серёжа целует ваню в уголок губ и уходит. просто разворачивается, хлопает дверью и уходит, оставив парня наедине с двумя микрофонами, слезами, катящимися по щекам и легким привкусом ванильной курилки от поцелуя.
безусловно, секс с серёжей — запоминающийся. давно хотевшийся. серёжа — человек сложный. но бессмертных
любит трудности, ведь так? и серёжу любит. тут даже спрашивать не надо.
Ванюша❤️🩹
серёг
я
очу с тобой встречаться
я пониаю какой ты человнк
очень сложный но такой сука пзидец какой
можнл я приеду к тебе?
парень не попадает по клавишам, потому что:
а зачем? серёжа поймёт. и:
серега хуй большой и люблю вообще
Я стою на улице
Ванюша)
это подтверждает.
