Кровь.
Он харкает ей. Нельзя остановиться, нельзя остановить, сказать стоп, нельзя расплакаться.***
Когда он видит, как Баджи вонзает в себя нож, его сердце, кажется, остановилось. Он не слышал его размеренного стука, он не слышал того пронзительного крика мальчика с голубо-серыми глазами, который бежал к нему.Он не слышал ничего.
Мир вдруг исчез, от него не осталось ничего, только Баджи, который заканчивает свою жизнь, держа нож в руке. Это действие повторяется из раза в раз перед глазами Ханемии, будто он во временной петле, он видит, как кровь стекает по губам Кейске, как он улыбается, смотря на него, то на Майки.Кейске!
Он слышит свой голос в голове, истошно кричающий любимое имя еще раз. Еще раз, еще раз, еще раз, еще раз, еще раз. Но понимает, что он не закричал. Все это у него в голове. Он даже закричать не может. Слезы сами катятся по щекам, смешиваясь с кровью. Все события своей жизни, от начала до этого момента стали плясать перед глазами. Отец, мать. Знакомство с Баджи, соженная машина, Тосва, Майки, Дракен, Пачин, Мицуя и его Баджи. О боже. Кейске.***
Он понимает, что никогда больше не увидит его. Никогда не почувствует его руки на своей шее. Никогда не увидит ту улыбку, которая оголяла его выступающие клыки. Никогда не увидит те карие глаза, в которых всегда читалась преданность до гроба и уверенность в себе и своих товарищах. За ними хотелось следовать. Хотелось просто прижаться, обнять и заплакать. Заплакать как последний идиот, коим он и являлся. Ведь Казутора думал, что Кейске предал их дружбу, предал его самого, а он… Он был с ним до конца. До своего конца… Ханемия не хочет об этом говорить. Поэтому сидя у следователя в кабинете, он на все вопросы отвечает коротким да. Потому что больше не сможет ничего сказать. Иначе расплачется. Он принимает всю вину на себя. Он искупит так вину. За все, что он сотворил. В тюрьме ему самое место.А может, ему стоит умереть?
Так, он никому не сможет больше навредить, ведь та… Но Дракен его останавливает. Этот парень будто бы видит людей насквозь. Казутора всё-таки расплакался. Такемичи смотрит глазами-копейками, в них читается огромное сожаление и грусть.Смерть Баджи повлияла на всех.
***
Он даже не сможет прийти на его похороны. Сидя в одиночной камере на койке, он лишь сожалел. Ему больше ничего не оставалось, как работать и вспоминать события давно минувших дней. Парень сжимает волосы в кулаках, до боли, до скрипа зубов, до слёз в глазах. Он их так любил. Как и самого Баджи… Почему же он?..***
Как позже оказалось, Баджи и Чифую встречались. Получается, что Матсуно потерял возлюбленного, а Казутора лишь друга. Друга, в которого он был влюблён, который дал ему смысл жизни, был светом для него, который подарил ему таких прекрасных друзей. Друзей, от которых он отвернулся, посчитав их предателями.И он остался один.
***
Красивые карие глаза смотрят на него с лёгким осуждением и презрением. — Ты ужасен и жалок, — вторит ему голос, отдаваясь набатом в ушах, нет, он не хочет слышать этот голос, только не он. Казутора просыпается в холодном поту. Ему опять приснился Кейске. Его смерть и он сам, который говорит то, о чём всегда думает парниша с осветлёнными волосами.Тот Кейске, который ненавидит его всей душой.
Тот Кейске, который ещё живёт в душе Ханемии, поедая его изнутри, поедая его душу и сердце, очерняя их.***
Он не помнит, как резинка Баджи оказалась у него. Вроде бы, он снял её прежде, чем приехали скорая и полиция. Тогда он в последний раз потрогал его волосы. Мягкие и пушистые. А лицо и руки холодные, губы чуть синие, на них остаётся кровь. Он иногда завязывает ей отросшие, чуть спутанные волосы, иногда носит её на руке. Это одно из последних напоминаний и вещей, связанных с Кейске, которые есть у него в тюрьме.Он не отдаст её.
Она останется у него.
Навсегда. Также как и тот сон, который иногда снится Казуторе, где Баджи целует его, а после улыбается. Тот маленький Баджи, с ещё короткими волосами, не доходящими до плеч, с горящими глазами и полосатой футболке.И на надгробии написано:
Кейске Баджи