Они были сумасшедшими и они оба это знали.
Бомгю просыпается первым. Какое счастье, ему удаётся застать Ёнджуна спящим и насладиться минутами спокойствия, глядя на его умиротворённое лицо и улыбку со сне. Наверняка ему снится что-то безумное. Например, любой их день вместе. Скоро старший проснётся и начнётся новый эпизод их любимого персонального ада, который был для них слаще любого рая. Они были друг от друга без ума и это даже не красивое преувеличение, чтобы показать глубину их чувств. Нет, они в буквальном смысле напрочь лишались головы вместе, хотя и поодиночке не отличались особой адекватностью. Может, именно это свело-сплело их вместе, заставляло каждый день гореть в огне собственных отношений и получать от этого ни с чем не сравнимое удовольствие. Наконец Ёнджун, едва открыв глаза, целует Бомгю, кусая его ещё не зажившие с прошлого раза губы. Он знает, что ему не нравятся утренние поцелуи. И это прекрасно. Сразу после Ёнджун направляется в ванную, а потом нет, не на кухню. На балкон. Завтрак подождёт, сначала нужно обязательно выкурить по меньшей мере две сигареты, запах которых Бомгю просто ненавидит, но всё равно идёт следом. На улице уже давно светло, и солнце светит прямо им в глаза, что раздражает уже обоих, но нарушать привычный утренний распорядок нет никакого желания. Они как-то пытались, но ничем хорошим это не закончилось. Ёнджун как всегда выдыхает дым в лицо Бомгю, заставляя того закашляться, а потом притягивает к себе для поцелуя. Классика. В отношениях с Ёнджуном никогда нельзя было расслабиться на все сто процентов, потому что не знаешь, что может взбрести ему в голову. Подставит ли он тебе надёжное плечо или нож к горлу? Большой вопрос. Справедливости ради, второй ситуации ни разу за всё время их отношений не происходило. Хотя Бомгю хотелось, признаться честно. Его немного сводила с ума мысль о том, сколько раз старший мог это сделать, но почему-то не сделал. Кто знает, может быть, всё ещё впереди. Строить какие-то ожидания с ним — пустая трата времени. Он редко бывает очень предсказуемым, хотя Бомгю и научился читать его за столько лет, проведённых вместе. Они познакомились пять с половиной лет тому назад там, где нормальные люди не знакомятся. В заброшке на окраине города, куда собирались все, кто мог толкнуть дурь, либо приобрести её. На тот момент своей жизни оба находились в списках последних, а когда только встретились, сочли друг друга в край пришибленными. Через день они впервые поцеловались. Тот поцелуй стал для них точкой невозврата, с которой всё началось, а потом вылилось в то, что они имеют сейчас. Ещё спустя какое-то время они вместе бросили употреблять, потому что подсели на куда более сильную вещь. Свои отношения. Они даже не отрицали, что зависимы друг от друга не хуже, чем наркоманы от очередной дозы. Бомгю ненавидел Ёнджуна настолько же сильно, насколько любил. И точно знал, что это абсолютно взаимно. Их отношения были похожи на вулкан, который никогда не потухает, лишь продолжая извергать из себя новые потоки лавы. Бомгю просто обожал выводить Ёнджуна из себя так, чтобы тот терял над собой контроль и мог кинуться на него. Это было его развлечением, его личным кайфом, его способом испытать ощущения за гранью. Когда глаза Ёнджуна смотрели на него, полные пламенного гнева и желания стереть его в порошок — он плавился. Для него не было ничего приятнее, чем знать, что Ёнджун может сделать ему больно. И он обязательно сделает. Да, Бомгю был мазохистом. Абсолютно поехавшим и слетевшим с катушек, потому что хён никак его не контролировал и поощрял все эти наклонности, являясь для него просто мечтой. Той самой мечтой, которая и за волосы до искр из глаз дёрнет, и на колени поставит, и морально раздавит, а потом поцелует в щёку ровно в то место, где полчаса назад была красная отметина от ладони. Ёнджуну нравилось дразнить Бомгю, раздражать его, идти против воли и подчинять его себе. Этот ненормальный был его личным подарком прямиком из ада, потому что в самом начале он даже представить не мог, что творится в голове этого милого на первый взгляд парня. Честно говоря, даже сейчас угадать бывает сложно. Но это вовсе не обязательно, можно просто делать то, что больше всего хочется, и точно попадёшь. Их желания поразительно чётко сходились. Ёнджуну хотелось его ударить — Бомгю хотел, чтобы его ударили; Ёнджуну хотелось заставить его сердце трепетать от страха — Бомгю хотелось испытать этот трепет вперемешку с возбуждением; Ёнджуну хотелось сделать ему больно — Бомгю хотел, чтобы ему было больно. У Ёнджуна был такой же безумный, как и всё, что касалось их двоих, фетиш на страх в глазах младшего. Он не упускал возможности увидеть, как чужие зрачки сначала расширяются, потом сужаются, а паника тонет в явном удовольствии. Иногда он не видел границ. И это было в порядке вещей. Они когда-то пытались слезть с этого и разойтись, пожить обычной жизнью нормальных людей. Но надолго их не хватало. Бомгю начинало ломать, он уже не мог существовать без тех ощущений, что приносил ему Ёнджун, без его сильных рук, сжимающих его до боли, без голоса, который шептал ему, что ненавидит его. Ёнджун не мог терпеть тишину в своей квартире, не мог найти себе место, когда не чувствовал, как кто-то треплет ему нервы, не мог успокоить в себе желание прижать Бомгю к собственному телу настолько сильно, чтобы стать с ним одним целым и никогда никому не отдавать. Их связывало слишком многое. За завтраком всё тоже было как обычно. Ёнджун заставил Бомгю съесть пару помидоров, от которых его тошнило, а тот чуть не выколол ему вилкой глаз. Вилка так и осталась стоять воткнутой в стол, когда они вернулись обратно в спальню. — Гулять сегодня идём? — спрашивает Ёнджун, выискивая свою любимую футболку. — Как будто у меня есть выбор. — усмехается Бомгю в ответ, подойдя чуть ближе. — В этом ты прав. Подожди, чем от тебя пахнет? — его тон меняется на подозревающий. — Духи. Женские. — спокойно отвечает Бомгю, зная, как это бесит. — Аромат, кажется, «сирень летним утром». — Сирень, говоришь? — Ёнджун резко поворачивается и начинает двигаться на него. Тот пятится назад и собирается было ускользнуть, но длинные сильные руки перекрывают ему эту возможность. В конце концов Бомгю ничего не остаётся, кроме как упереться спиной в стену. — И когда ты только успел? За спиной холодная стена, впереди Ёнджун с молчаливым гневом в глазах, от которого неизвестно чего можно ожидать. Бомгю в восторге от ситуации, в которой он оказался. Его взгляд так и говорит «ну давай, ещё ближе». Ёнджун видит и действительно подходит настолько близко, что Бомгю оказывается зажат между ним и стеной. Абсолютно беспомощный, смотрит на него снизу вверх своим взглядом, в котором даже доли страха нет. До жути раздражает его мнимое бесстрашие, потому что стоит только Ёнджуну спустить руку на его горло и чуть надавить — все эмоции выходят наружу. Жалкий, но такой наглый. Если бы он только знал, сколько раз Ёнджуну хотелось его придушить этими руками. Хватка становится сильнее. У Бомгю перед глазами почти звёзды и ему уже тяжело дышать, но он не попросит остановиться, нет. Ему слишком хорошо. Если бы у него был выбор как умереть, он определённо хотел бы сделать это от рук своего парня, который смотрит на него сейчас безумными глазами и душит. Ещё немного и дышать будет совсем нечем. Ёнджун сдавливает сильнее, будто проверяя на прочность чужую шею, но в последний момент отпускает, когда Бомгю уже не в силах даже пытаться сопротивляться. — Сколько раз я говорил тебе? Запомни раз и навсегда: ты мой. — твёрдым властным голосом произносит он. И это ещё одно маленькое сумасшествие Ёнджуна. Он готов убить за Бомгю кого угодно, в том числе и его самого. Желание обладать им и быть единственным для него горело в Ёнджуне уже очень давно, буквально с их первой встречи. Он тогда поклялся, что сделает его своим. И никогда не позволит кому-то чужому коснуться его. Ёнджуна передёргивает и приводит в бешенство мысль о том, что кто-то кроме него может трогать Бомгю, целовать его губы, любить и хотеть его. Нет, ни за что он не отпустит его и не позволит ему уйти, хоть и говорит, что не держит его, когда они ссорятся. Оба знают, что это не так. Возможно, это просто тень скрытого страха — Ёнджун понимает, что не в состоянии жить без Бомгю. Отпустить его — всё равно что умереть. Только Бомгю не собирается уходить. Никогда. Прежнее помутнение рассудка отпускает Ёнджуна и он уже совсем иначе ловит Бомгю, позволяя тому отдышаться в собственных руках. Ярко-красный след на его шее теперь лишь напоминание о том, каким Ёнджун может быть. — Вообще-то, хён, ты сам купил мне эти духи, потому что терпеть не можешь тот одеколон, которым я пользовался раньше. — наконец сообщает Бомгю, прокашлявшись. — Но это было классно, признаю. — Я немного.. Забыл об этом. — Ёнджун не чувствует никакой вины. — Впрочем, это уже ничего не значит. И снова поцелуй, снова искусанные губы, снова эйфория. Гулять они всё-таки идут, но несколькими часами позже, когда все следы на теле Бомгю оказываются тщательно скрыты. К слову сказать, на людях эти двое — невероятно счастливая идеальная пара, настоящий пример долгой и крепкой любви. Никто понятия не имеет о том, что на самом деле происходит в их отношениях. И это хорошо, не то их давно сочли бы выжившими из ума и сдали в психушку. Но посторонние не знают, поэтому все умиляются, друзья искренне радуются, а Ёнджун слишком крепко держит руку Бомгю не только потому что настолько же сильно его любит. Других совсем не обязательно посвящать в это. Играть роль сладкой парочки Бомгю даже нравилось. Его губы уставали от агрессивных поцелуев Ёнджуна дома, поэтому сейчас он мог наслаждаться нежными и осторожными, позволяя себе ненадолго поверить, что его хён не играет. А Ёнджун мог иногда быть нежным, дарить своему парню подарки и покупать мороженое, но его это утомляло. Хотелось уже снова быть привычно грубым, затянуть эту цепочку от браслета на запястье сильнее и вместо шоколадного мороженого купить с мятным шоколадом, да побольше. Ёнджун не подходил для нормальных отношений. Он открыто признавался, что если бы не встретил тогда Бомгю, то остался бы одиноким на всю жизнь, потому что ни один нормальный человек не захочет связываться с ним. И какое же счастье, что Бомгю ненормальный. Когда входная дверь закрывается, маски спадают. Никаких больше нежностей, только агрессивные поцелуи изученного вдоль и поперёк тела, стонущий под Ёнджуном Бомгю и их личное безумие, в котором они чувствуют себя по-настоящему дома. Лишь они могут дать друг другу то, чего они оба хотят.Они были сумасшедшими и они оба это знали. И им нравилось.