Под разным небом пепел одинаков

      – Не кривляйся, терпи. Ты же взрослая девочка.       Признаться, комментарий доктора Шамала лишь сильнее заставил Хану нахмурить брови, да взвыть сквозь стиснутые зубы, когда он вновь проткнул медицинской иглой край ее раны.       – Отлично. Последний стежок и, если не будешь напрягаться, то шрам будет почти не заметен.       Опустив взгляд к бедру, сплошь покрытому кровавыми пятнами, девушка измученно выдохнула, уже устав терпеть эту пытку. Казалось, в нее попало несколько осколков, да щепок, а вытаскивать их, да обрабатывать раны, оказалось куда болезненнее, чем терпеть их в своем теле. Никто, конечно, не любил боль, но Хана всерьез готова была расплакаться от того, что слабое обезболивающее, похоже, ни разу не помогло ей выдержать пытку.       – Хорошо, я закончил с прекрасной леди. Теперь можно взяться и за остальных, если есть желающие.       – Да тебя на том свете даже не дождешься, Шамал, – раздраженно зарычал Альбарино, все это время сидевший на кресле в гостиной, да прожигавший спину доктора чуть ли не обиженным взглядом.       – Простите, сеньор, но пока помощь нужна прекрасной леди, я не могу уделить мужчинам свое внимание. Я так-то не лечу муж…       – Прекращай уже языком чесать, займись делом.       – Ладно-ладно.       Шамала и других доверенных врачей Вонголы вызвали в особняк практически сразу, как только завершилась перестрелка. Хана вообще не соображала, что происходило вокруг нее до тех пор, пока не осознала, что сидит в кресле гостиной на первом этаже, наспех перевязанная. Из разговоров девушка лишь поняла, что некоторых из мужчин пришлось в срочном порядке вывозить в ближайший госпиталь на машинах, несмотря на риски. Среди них был и Девятый.       Если старика подстрелили, то это пиздец, конечно.       Тсунаеши отправился с ним в качестве сопровождения вместе с Занзасом, несмотря на дикие противоречия. Лишь сейчас девушка сообразила, что крики, которые она слышала, сидя в гостиной, да пребывая в ступоре после нападения, устроили вышеупомянутые личности, которых с трудом унял Емицу. Что Тсунаеши, что Занзас – оба являлись основной ударной силой Вонголы, и несмотря на то, что Тимотео и серьезно раненного Брабентерсшниттена сопровождали хранители девятого поколения, они настояли на своем присутствии. Те, кому посчастливилось отделаться легкими ранениями, остались под охраной в особняке дожидаться приезда семейных врачей.       – Эй, Курокава, ты как?       Подняв взгляд на Хаято, чей пиджак, видимо, отправился в мусорное ведро, учитывая жуткое состояние рубашки, девушка устало выдохнула. В былые времена хранителя Урагана даже клещами было не отодрать от Тсунаеши, но сейчас он один из немногих пользователей пламени, кто был способен защитить членов семьи в случае повторного нападения.       – Жить буду. От Тсуны пока не было вестей?       Отрицательно покачав головой, парень присел на подлокотник кресла и насупился. Им действительно ничего не оставалось, кроме как ожидать.       Реборн отбыл из особняка сразу после нападения. Видимо, пустился по горячему следу за возможно сбежавшими нападавшими. Висконти с его людьми находились в соседней гостевой комнате, мужчину практически не задело при атаке, его телохранители успели вывести его в безопасное место. Молчаливый Ньютенкойт сидел на другой стороне дивана от Альбарино, уделяя куда больше внимание телефону в руках, чем окружавшим его людям. Куда делся секретарь Бутичелли, одному богу известно.       – Надеюсь, вы все в порядке, господа?       – Похоже, что мы в порядке, Савада? – позволив раздраженной нотке проскочить в голосе, уточнил Альбарино, наградив Емицу тяжелым взглядом. Казалось, одно только появление мужчины причиняло ему куда большую боль, чем работа Шамала над его ранами. – В твои обязанности входило убедиться в том, что нам не будет грозить опасность. Что это место безопасно.       – Оно было безопасно, но враг прибег к силе иллюзионистов, чтобы подобраться к нам. Если бы не мой человек, мы бы даже не узнали о том, что они приближаются.       – А твой человек не мог узнать об этом хотя бы на пару минут пораньше?       – Боюсь, мой человек вообще не был обязан узнавать об этом, – адресовав красноречивый взгляд на Хану, которая с неловкостью глянула на удивленного Альбарино, Емицу не дал развиться провокационной теме разговора. – Ладно, мои люди закончили обход. Мы смогли захватить одного иллюзиониста и одного наемника, остальные были убиты. Их держат в винном погребе, поэтому никому не советую туда ходить, нам нужно узнать как можно быстрее, кто их нанял.       – Отлично… делать здесь, значит, нечего, раз вы заняли самое святое помещение, – вздохнул Альбарино. – Что с потерями? Девятый? Брамбертен… Брамб… тьфу, уже столько лет общаемся, а никак не могу выговорить его чертову фамилию. О них есть информация?       – Тсуна связался со мной, как только они прибыли – где-то минуту назад. Ранения Девятого довольно серьезные, но куда хуже дела обстоят у Брабентерсшниттена. Он потерял много крови, во время транспортировки открылось внутреннее кровотечение.       – А как сам Десятый? – спросил Хаято.       – С ним все в порядке, – сухо отозвался Емицу, – они с Занзасом и хранителями останутся в больнице до тех пор, пока туда не прибудет достаточно охраны. Висконти, как видите, жив и здоров, а вот Бутичелли, конечно, повезло меньше.       – Мертв? – уточнил Ньютенкойт.       – Да. Застрелили.       – Вот черт, – с откровенным разочарованием вздохнул Альбарино, – таких дотошных и молчаливых бухгалтеров еще поискать нужно.       – Он вроде сына готовил в преемники, – припомнил Ньютенкойт. – Парень вроде толковый. Но, боюсь, выпадет из дел на пару недель, узнав о смерти отца.       – М-да.       – Так, а… каков дальнейший план действий?       Хана даже не знала, что еще спросить, воспользовавшись повисшей паузой, однако ее вопрос, казавшийся вполне логичным, обрушил на окружение угнетающее давление. Мужчины нахмурились, даже Шамал, молчаливо обрабатывающий раны Альбарино, напряженно поджал губы.       – Для начала нужно удостовериться, что Девятый и Десятый в безопасности, и им ничего не угрожает, как высшим членам семьи, – разрушил неприятную тишину Емицу. – Надо также понять, кто организовал нападение на совет Вонголы. О нашем сборе знали единицы, все происходило в строжайшей секретности. Это могла быть слежка за одним из нас, либо чья-то оплошность, либо… – многозначительная пауза чуть не стала красной тряпкой для присутствующих в комнате людей. – Поскольку следует оставаться независимым в этом расследовании, делом займется CEDEF. Сеньор Альбарино, герр Ньютенкойт, вы можете уехать из поместья в любое время, сейчас все безопасно, однако я попрошу вас не покидать Сицилию в ближайшие несколько дней. К вам направятся мои люди, поэтому прошу оказать им любое содействие.       – Подозреваешь, что кто-то из нас может быть виновен в случившемся, Савада? – не скрывая агрессии в остром прищуре, с раздражением уточнил Ньютенкойт.       – Как я и говорил ранее, это может оказаться обычная оплошность охранника. Понимаю, что никто из нас не желает верить в наихудший результат развития событий. Но нам нужно знать наверняка, а не слепо надеяться на лучшее, разве нет?       – Тц, делай, что хочешь, но без моего ведома не смей вмешиваться в дела моих людей.       – Успокойся, Ньютенкойт, – мрачно прошептал Альбарино, – Савада прав, для того и существует CEDEF. Проверять будут не только нас, но и его сына, а также молодых хранителей и других.       – Все верно, – подтвердил Емицу.       – Мы ж телефоны выключили еще в Японии, – удрученно пробормотал Хаято, – мы даже не знали, куда нас в итоге отвезут. Лучше скажите, когда мы сможем увидеть Десятого?       – Тем лучше, если вы действительно выключили ваши личные телефоны, но я попрошу также не включать их до того, как до вас не дойдет проверка. Особенно это касается тебя, Хана, как нового члена CEDEF.       – Да, понимаю…       – А что касается Тсуны, то вы можете направиться к нему в больницу, – отозвался мужчина. – Полагаю, он пробудет там до тех пор, пока врачи не сообщат о состоянии Девятого. Мои люди отвезут вас к нему, а затем куда-нибудь в безопасное место.       – Это еще куда? – испытывающе глянув на Емицу, уточнил Альбарино.       – Боюсь, пока не могу сообщить. Учитывая критичность ситуации, что по Вонголе был нанесет столь болезненный удар, мы должны в первую очередь не дать информации распространиться как можно быстрее. Об этом рано или поздно узнают, но сейчас важно то, что Десятый жив, а о состоянии Девятого лучше вообще никому ничего не говорить. Увезли в больницу, потому что ранили в плечо – я настоятельно рекомендую при крайней необходимости говорить такую версию.       – Ладно, мы поняли. Сегодня вечером мы ждем от тебя всю информацию по текущей ситуации.       – Я буду держать вас в курсе. Хана, Хаято, пойдемте, я провожу вас.       Довольно неприятно наблюдать за тем, как холодно отнесся к провокационному требованию немца Емицу. Понятно, что противник набрел на их след по вине или оплошности кого-то из Вонголы, однако девушке показалось неправильным столь резко, прямо с порога, что называется, предъявлять подобное лидерам семьи. Из-за этого CEDEF встретит сопротивление, наверняка никто из глав побочных семей не захочет, чтобы внешний советник совал нос в их дела.       Или же это такая провокация? Чтобы посмотреть, кто будет упираться и раздражаться, а кто с подозрительной лояльностью отнесется к настойчивости в расследовании со стороны CEDEF? Но ведь что так, что этак – нельзя же наверняка судить о намерениях человека. Кто-то захочет искренне помочь, а кто-то может переборщить с притворной лояльностью. Я могу опираться на фактор человеческой психологии, но в делах мафии наверняка не все так просто… резкая политика Емицу в сложный час кажется мне странной.       – Хана, на пару слов.       Чуть ли не с умоляющим взглядом проводив Хаято до автомобиля, девушка через силу сдержала страдальческий вздох. Мало того, что у нее бедро огнем пылало, да и чувствовала она себя, словно ее пропустили через мясорубку, так еще и мужчина грозил навесить на нее дополнительный моральный груз.       Привыкай, дорогая. Сама это дерьмо выбрала…       – Что такое?       – Насчет внутреннего расследования, – понизив голос, чтобы даже охрана, выставленная перед домом, не услышала ни единого слова, обмолвился Емицу. – Мне придется подключить тебя к работе, это пойдет тебе на пользу, сразу втянешься в дела организации. Но не волнуйся, ты будешь для начала выполнять поручения Орегано или действовать под моим надзором.       – Ясно…       – Поэтому первое мое задание – как только приедете в госпиталь, узнай у Тсуны подробности сражения, может, он видел или почувствовал что-то необычное. Также понаблюдай за тем, кто будет при случае интересоваться состоянием Девятого, включая охрану и хранителей.       – Хранителей? – напряглась девушка.       – Мы должны подозревать всех, в этом наша работа и заключается. Будь на чеку. Как только поговоришь с Тсуной, также постарайся вспомнить и то, что чувствовала сама. Потом позвонишь мне по телефону, который мы тебе выдали, и все расскажешь. Постарайся не задерживать с этим, позвони мне до трех часов дня.       – Понятно, – отрешенно пробормотала Хана. – Что-то еще?       – Поддержи по мере возможности Тсуну. И успокой, – вдруг устало вздохнул мужчина, отведя напряженный взгляд в сторону. – Учитывая, что он там с Занзасом, я боюсь, как бы они госпиталь не подорвали из-за пустяка. Поэтому постарайся стать для них буферной зоной.       Пиздец приказ, однако.       – Поняла. Тогда уезжаю.       – Будь осторожна и… ты молодец. Я слышал, как ты помогла защитить сеньора Альбарино. Это не забудется, поверь. Ты и правда хорошо держалась.       Состояние, конечно, было крайне противоречивым. Хане казалось, что на ногах она уже была не меньше суток, а по факту лишь к обеденному времени их с Хаято привезли в госпиталь, который с подъезда уже напоминал оккупированную цитадель. Обычные пациенты с таким изумлением и недоверчивостью поглядывали на крайне выделяющихся людей в классических пиджаках, что девушка, глядя на все это, хотела лицо ладонью пробить.       Они вообще хоть что-то слышали о маскировке? Нет? Или у мафии реально такой пунктик, что все и всегда должны знать о них?       В больницу они зашли без помех, если не считать проблемы с банальным физическим перемещением. Хаято ускакал вперед, словно прыткий кролик, оставив Хану наедине с недовольством. Раздраженно скривившись, девушка с трудом добралась до приемного отделения, где определила местонахождение Тсунаеши по встревоженным крикам «Десятый, Десятый!»       – Эй, девка.       Хану чуть удар не хватил от грубого оклика. Дернувшись, да лишний раз вспомнив о ране на бедре, она припала к стене. Раздражение вкупе с отчаянным недовольством вспыхнуло яркой искрой, заставив девушку обернуться на Занзаса, которого она то ли не заметила, то ли…       Не заметит Занзаса только слепой. Значит… он специально подкрался что ли?       Тем не менее мощь своего раздражения ей пришлось убавить, мрачный взгляд мужчины жег огнем, от которого душа грозилась обратиться в угли. Они застыли посреди приемного отделения, где кроме врачей и людей Вонголы, похоже, никого не было. Девушка понятия не имела, что вообще заставило Занзаса обратить на нее внимание, причем далеко не самое располагающее.       – Что? – инстинктивно вжав шею в плечи, Хана, увы, как бы ни пыталась сохранить самообладание, не могла игнорировать угрозу.       Выдержав до боли странную и издевательскую паузу, мужчина скривился.       – Лучше бы тебе не иметь к этому дела.       – Чего? – вот здесь Хана не смогла сдержать искреннее недоумение. – О чем ты?       – Уже забыла, за что та сука получила пулю в сердце?       В первый миг девушка даже не поняла, о ком шла речь, пока перед глазами не вспыхнул образ со времен конфликта колец, как Занзас выстрелил в Киоко из будущего.       «Я не позволю ему снова убить тебя!» – сквозь шум дождя разнесся над крышей школы в ту ночь отчаянный оклик подруги.       Один за другим винтики в голове закрутились, складывалась мозаика из нескольких пазлов в довольно ясную картину, от вида которой у Ханы кровь в жилах застыла. Чувства обострились. Свет в коридоре стал более ярким, как и запахи, режущие нос спиртом и стерильностью. Но это мгновенно отошло на задний фон перед фигурой Занзаса, возвышающейся над ней нерушимой скалой. Фигурой, от которой разило запахом алкоголя и крови.       – Т… ты издеваешься такое…       От нахлынувшего страха у Ханы все слова испарились с языка. Выждав миг, она попыталась хотя бы посмотреть на мужчину и спокойно спросить:       – Почему ты думаешь, что я вообще могу быть к этому причастна? Я. Вчерашняя школьница. Ты издеваешься?       – Убить тебя я могу лишь в том случае, если ты предала либо Вонголу, либо меня. Вероятность того, что мы с тобой трахались, я, конечно, не исключаю, но куда вероятнее, что ты окажешься крысой, чем неверной любовницей.       Услышанное заставило Хану опешить настолько, что ей и не нашлось, что сказать. Обвинения Занзаса звучали не просто абсурдно, он успел не только оскорбить, но еще и унизить ее.       – Что молчишь-то? Скрываешь что-то, да?       Сделав шаг ей навстречу, мужчина вынудил девушку попятиться. В ней буквально завопил инстинкт самосохранения. Видя следы крови на его одежде, с какой скоростью глаза Занзаса наливались неоправданной яростью, Хана застыла испуганным кроликом. Пусть они находились в больнице, в публичном месте, она чувствовала отравляющие эмоции мужчины, буйство пламени, которое грозилось обрушиться на нее уничтожающей волной. На нее словно надвигался медведь: обернешься, побежишь, и он разорвет тебя на части.       – Говори сейчас же, иначе…       – Занзас, хватит!       Знакомый голос, ударивший в спину, помог Хане не упасть, словно поддержал ее скованную от парализующего страха фигуру. По телу пробежала дрожь, облегчение, из-за которого она нервно выдохнула.       – А-а, защитник чертов.       Выступив перед девушкой, Тсунаеши без тени сомнения был готов броситься в ответ на мужчину, который теперь уже не скрывал пренебрежения. Занзас был выше парня, физически он превосходил его в силе, но вот в решимости и уверенности тот ему ничем не уступал. Хана чувствовала, как пламя души Тсунаеши давало достойный отпор отравляющей агрессии мужчины.       – Занзас, я понимаю, что ты беспокоишься о Девятом и также зол из-за нападения, но не смей…       – Беспокоюсь? Я сам хотел убить этого чертового ублюдка, я за него ни разу не беспокоюсь, – зарычал мужчина, угрожающе сощурив глаза. – И не говори мне, что я смею, а чего нет, мусор. Ты мне не босс.       – А ты не судья, чтобы беспочвенно обвинять Хану в чем бы то ни было, – сохраняя удивительное спокойствие, которое подкрепляла уверенность, парень даже заговорил более низким голосом: – Для этого есть подразделение CEDEF. Членом которого теперь является и Хана. Нападешь на нее – нападешь на подчиненного внешнего советника, причем без малейшей резонной причины. Емицу этого без внимания не оставит, и на правах Десятого босса я поддержу его.       – Не зарывайся, сопляк, ты еще не босс. Для меня ты никогда не будешь боссом, сраный мусор.       – Тогда давай сосредоточимся на том, чтобы обеспечить безопасность Девятого. А не бросаться на безоружных, тем более своих людей.       – Ты мне еще приказывать будешь?       – Ты пьян. Этот факт ты хоть не будешь отрицать?       Честно говоря, Хана и не знала, что испытывать: гордость за Тсунаеши, что ему удалось столь дерзко и спокойно дать отпор Занзасу, или же панический ужас от мысли, что подобная провокация заставит мужчину подорвать госпиталь пламенем Ярости.       Скривившись в раздражении и, казалось, всерьез подумав о том, чтобы подорвать госпиталь, мужчина шикнул и ушел прочь. Видимо, передумать его заставила та мысль, что вместе с госпиталем он подорвал бы и своего приемного отца.       Выждав, когда мужчина скроется из виду, Тсунаеши медленно выдохнул и, обернувшись к Хане и Хаято, которые ощущали себя преданными фанатками, засвидетельствовавшими нечто невероятное, нервно засмеялся.       – Боже, мне казалось, он меня убьет сейчас… – моментально сменив образ самоуверенного парня на знакомого паникующего Тсуну, юноша шумно выдохнул. – Жуть какая…       – Десятый, вы были бесподобны.       – Согласна. Я тоже думала, он убьет тебя.       Не сразу Хана сообразила, что озвучила далеко не похвалу.       – Ладно, это не важно. Хана… ты… ты вообще как? Что произошло? – подойдя к девушке и обхватив ее за плечи, парень словно лишь сейчас сообразил, что перед ним находилась его подруга. Спокойствие в его взгляде как ветром сдуло. – Ты ведь в порядке? Тебя не ранили? И что хотел Занзас? Почему… я…       – Так, давай куда-нибудь сядем и поговорим. А то я сама сейчас упаду от… нервов.       Обосрусь от страха, если на то пошло.       – Да, конечно. Гокудера-кун, можешь, пожалуйста, связаться с Варией и попросить кого-то приехать сюда, присмотреть за Занзасом? Боюсь, меня он долго слушать не будет.       – Ладно… да, хорошо, сделаю все в лучшем виде.       Было невооруженным взглядом видно: Хаято расстроился, что обожаемый босс отправлял его от себя подальше, однако не исполнить приказ для него было куда более отягощающим фактором. Для Ханы душевное спокойствие хранителя Урагана стояло далеко не на первом месте в отличие от собственного, которое грозило треснуть подобно яичной скорлупе. Позволив Тсунаеши проводить себя в тихое место, коим оказался соседний коридор, девушка чуть ли не без сил упала на скамью. От резкого движения рана на бедре, да и несколько других мелких, дали о себе знать.       – Черт…       – Что случилось?       – Да так, пустяки. Шамал помог сделать так, что теперь это пустяки.       Тем не менее эти слова не успокоили Тсунаши, который, присев рядом, с тревогой наблюдал за побледневшим лицом девушки. Он продолжал придерживать ее за плечо, словно она могла завалиться на пол, словно тряпичная кукла. Хана себя так и ощущала, если говорить по-честному, у нее от нервного потрясения уже сил не осталось банально на ногах стоять. В голове царила каша. Она не могла ухватиться ни за одну осознанную мысль, не понимала, о чем в принципе думать. Емицу поручил ей собрать информацию. Но что спрашивать? С чего начать?       Застонав и согнувшись в три погибели, девушка спрятала лицо в ладонях.       – Прости меня…       – За что? – пробормотала Хана. – Тсуна, ты ни в чем не виноват. Более того, ты смог отбить нападение… ох боже… ты вообще тут звезда в отличие от меня.       – Отец сказал, что ты первая почувствовала опасность. Если бы не ты…       – А что, если бы не я? – резонно уточнила девушка, обернувшись к парню и измученно улыбнувшись. – Нас бы все равно атаковали, я заметила приближение врага поздно. И… честно говоря… я поражаюсь тому, как ты держишься.       – Держусь?       Хана тихо усмехнулась и выпрямилась, облокотившись о стену, да уставившись в именную табличку на двери напротив потерянным взглядом. Тсунаеши поражал своей наивностью, девушка не хотела думать, что это глупость или несообразительность, потому что тогда исчезнет и очарование парня. А она не хотела, чтобы оно исчезало. Чтобы взгляд юноши ожесточался, чтобы его теплый характер становился жестче. Чтобы он становился похож на своего отца или, не дай бог, на Занзаса…       – Мне было так страшно… – отрешенно пробормотала Хана, сделав медленный глубокий вдох. – И ты всех спас, Тсуна. Но хуже всего, что мне до сих пор страшно, но на этот раз… не из-за тех, кто напал на нас. А из-за самой Вонголы. Из-за поведения Занзаса, из-за того, что ждет нас впереди, ведь Киоко из будущего сказал, что Занзас… что он убьет меня.       – Хана, что бы там ни произошло, я не допущу подобного, слышишь меня? – взяв девушку за плечо и развернув к себе, что выглядело довольно уверено и непривычно, Тсунаеши добавил: – Я ни за что не дам тебя в обиду, и… ты не представляешь, насколько я переживал за тебя. Я никак не мог выкинуть из головы, что с тобой что-то случилось, что тебя ранили или того хуже. Честно говоря… я едва боролся с мыслью бросить защиту поместья, чтобы пойти к тебе и унести как можно дальше и…       Едва девушка перевела взгляд на собеседника, как его словарный запас вдруг оказался исчерпан вместе с уверенностью. Его взгляд заливался растерянностью и смущением, и единственным выходом парень нашел отвернуться и поспешно затараторить оправдания:       – Ну, то есть, я хотел защитить и Гокудеру-куна, своих друзей, а не только тебя… Но ты не пойми! Тебя я хотел больше защитить, несмотря на то, что на нас напали и ранили Девятого… Господи, теперь это звучит так, словно я рад, что его ранили, боже мой…       Мысленно пожалев Тсунаеши и хоть немного почувствовав, как из-за его знакомого панического поведения становится спокойнее, привычнее, Хана медленно выпустила воздух из легких. Теперь настал ее черед взять парня за руку, чтобы успокоить, и от ее прикосновения он с непривычки вздрогнул. Тем не менее, наблюдая, как она обхватывает его ладонь своей, Тсунаеши неуверенно глянул на девушку, словно ожидая какой-то подвох.       – Спасибо тебе за поддержку, – мягко улыбнулась Хана, – если честно, порой я позволяю себе думать, что ты действительно спасешь меня от всего на свете. Ведь ты… словно главный герой этой истории, которому всегда удается всех спасти. Но сегодня я могла умереть. А в будущем, или в одной из вариаций будущего, я погибну от руки Занзаса.       – Хана, этого!..       – Это уже случилось, – перебив парня, констатировала девушка. – И пугает тот факт, что это может произойти не из-за того, о чем я думаю.       – О чем ты?       Точно. Они лишь знают, что я о чем-то умолчу. О чем-то, из-за чего могла бы пострадать и Киоко.       Прикрыв глаза и выждав пару мгновений, чтобы собраться с духом, Хана только сейчас в полной мере осознала, что ее судьба зависела от Киоко. На данный момент ей буквально не о чем рассказывать ни Тсунаеши, ни другим. Они с девушкой договорились, что как только она столкнется с Бьякураном, то сообщит ей. Хана обещала не вмешиваться в ситуацию, если на то не появится крайней необходимости.       Мы договорились, что если в том будет надобность, я расскажу Тсуне, что Киоко в университете познакомилась с Бьякураном, который, вот неожиданность, оказался не просто студентом. Но пока что уже почти год прошел, а она его так и не встретила… я надеюсь, что она действительно его не встретила, а не творит какую-то дичь в тайне от меня. А ведь она может… чтобы обезопасить меня.       – Да так, – невесело усмехнувшись, Хана позволила себе слегка расслабиться и положила голову на плечо парня, заставив его суетливо отвернуться. – Может, все сложится так, что меня действительно в порыве ревности пристрелит Занзас.       – Что?! Нет, не говори так!       – А что? – провокационно улыбнулась девушка. – Ты пристрелишь?       – Да я тебя никогда пальцем не трону, Хана, что ты такое говоришь? Если… если бы ты не хотела быть со мной, то я бы уж точно не стал бы прибегать к насилию… вот.       Пусть Хана и не видела, но у нее сложилось впечатление, что от осознания озвученных мыслей у Тсунаеши чуть ли пар из ушей не повалил. Что было довольно забавно и мило. От смущения ему бы сейчас вряд ли духа хватило воспринять ситуацию спокойно, но почувствовав, как пальцы парня крепче обхватили ее ладонь, Хана улыбнулась. Приятное тепло разлилось по коже, поднялось вверх от руки и окутало сердце, избавив на долгий миг от тревог и печали.       – Я… ни о чем таком не прошу и, наверное, не смею просить, но… – после долгой паузы прошептал Тсунаеши, обретя некую уверенность в голосе. – Я хочу, чтобы ты была рядом. С тобой мне намного спокойнее, чем с кем бы то ни было другим. Это… так странно. Так странно и даже немного грустно, учитывая, что столько лет я постоянно думал о Киоко-чан, но последние месяцы, если не целый год… Я уже и не думаю о ней так, как думал раньше. Извини, если мои размышления доставляют тебе неудобство.       – Нет, все в порядке. Я рада, что ты решился мне открыться. Мы растем, наши чувства меняются, взгляды на жизнь и окружение тоже. Сейчас нас ожидают довольно тяжелые времена, если… если Девятый не выкарабкается, то на тебя ляжет огромная ответственность.       – Да, я понимаю.       – Но я хочу, чтобы ты также понимал, что ты не один, – подняв голову с плеча парня, Хана перехватила его взгляд и с уверенностью добавила: – В сложившихся обстоятельствах ты можешь рассчитывать только на своих хранителей. Я… не берусь говорить, стоит ли тебе рассчитывать на меня, но я клянусь, что сделаю все от себя зависящее, чтобы поддержать тебя.       – Хана…       – И… – выдохнув, да облизнув пересохшие губы от легкого волнения, Хана добавила: – я принимаю твои чувства. Ты мне тоже нравишься… – но чтобы вовсе не скатиться к розовым соплям, девушка фыркнула и с наигранным самодовольством добавила: – и не только как влиятельный босс, которым я могла бы без зазрения совести помыкать и командовать.       – Да ты само очарование, – невесело подметил Тсунаеши и с осторожностью спросил: – Тогда… эм… могу я тебя поцеловать?       – Чтобы в этот миг к нам удачно подошел врач и сообщил о кончине Девятого? Или того лучше, чтобы Занзас сразу грохнул нас обоих из-за хренового настроения?       – М-да, как-то неловко получится.       – Вот-вот. Почаще слушай своего будущего внешнего советника и, клянусь, мы с тобой завоюем весь мир.