Под разным небом пепел одинаков

      Как бы Хана ни пыталась сосредоточиться на поисках источников пламени, у нее ничего не выходило. Складывалось ощущение, что сила, словно упрямый осел, отказывалась покидать границы ее тела, и даже присутствующих людей девушка воспринимала крайне плохо.       Какая-то чертовщина.       Лишь когда они рассредоточились, и подле нее оставили Рёхея в качестве защитника, внутренний радар, наконец, перестал барахлить, и все же работал не сказать, что хорошо. Крайняя точка досягаемости посредству обычной сенсорики – радиус примерно в один километр, но после того, как Емицу поделился с ней кольцами, зажженное пламя в разы увеличивало дистанцию. Когда Хана первый раз прочувствовала это, то у нее чуть голова не взорвалась от переизбытка информации. Словно за мгновение ока ее кинули в фанзону концерта группы Rammstein под взрывы пиротехники и вырывающиеся басы из колонок.       Девушка понимала, что на нее рассчитывают. Тяжелые тучи, как на зло, лишь скользили по небу, скупясь даже на маленький дождик, а влага, застывшая в воздухе, как-то не помогала сильно.       Я точно чувствую людей с кольцами, которые есть в нашем отряде. Но остальных различаю с трудом… Это какая-то срань, такого не бывало раньше, когда я использовала способность сенсорики. Может, все дело в каком-то устройстве маскировки? Верде же ученый.       На поиски они затратили немало часов, и раздражал Хану уже не столько барахлящий внутренний компас, сколько Ганаук и Гамма. Она словно пришла на собеседование с прекрасной рекомендацией, а на деле два плюс два не могла сложить. Мужчины хоть и не выражали откровенного недовольства, но их настроение Хана чувствовала прекрасно.       Ей давали наводку, она ехала на местность и пыталась прочувствовать местность. По такому принципу их завело в один из загородных районов на восточную от озера часть парка Игл Крик. Ветер угрожающе шелестел зарослями деревьев, через которые Хана наблюдала за медленно ползущими тучами. Пряча руки в карманах черной спортивной куртки, да подпирая спиной фургон, она сосредоточилась на окружении и ощущала, как сила вновь начинала давать сбой, словно затухала.       У Ханы появилась одна нерадостная догадка, которая подтвердилась, когда к ним по узкой дороге, скрытой в невысоких деревьях, подъехало два автомобиля. Гамма с подчиненными и Ганаук с Киоко. Все, как на подбор, в одежде, напоминающую военное обмундирование в черном цвете.       – Ну что?       – Там, – указав направление на сухой вопрос Ганаука, Хана продолжила: – я смогла насчитать где-то семь источников пламени, еще, кажется, четверо или пятеро обычных людей. И странное пламя, как Реборна, специфичное… это точно бывший аркобалено.       – А что значит «кажется»? – нахмурился Гамма, неожиданно, без злости, скорее, с подозрением. – Все еще проблемы?       – Непонятно. Пока вас не было, то воспринималось все лучше…       – Возможно, враг заметил наше приближение, – рассудил Ганаук, – к тому же, раз мы имеем дело с Верде, то, вероятно, дело в каком-то устройстве. Тогда будем действовать по старинке. Гамма, твои люди пойдут напрямую к цели, будете главной ударной группой. Мы с Киоко зайдем сзади с двух сторон. Рёхей, ты будешь с Ханой, пойдете следом за Гаммой, держа расстояние где-то в сотню метров. Оружие готово?       – Готово, – достав пистолет из кобуры, сидящей под рукой, Хана отработанным движением загнала пулю в ствол и поставила предохранитель.       – Мои кулаки всегда готовы, – блеснув желтым пламенем Солнца на кольце, Рёхей решительно ударил кулаком в ладонь.       – Ладно, пятиминутная готовность, и выходим.       Странное чувство. Она вдали от родного дома, которым привыкла уже считать тихий городок Намимори. Вдали от гнезда семьи Вонгола, где чувствовала себя не сказать, что в безопасности, уж тем более после нападения, да агрессивного поведения Занзаса. То, о чем рассказала ей Киоко, вполне могло сойти за предательство, только удивительно, почему в предполагаемом будущем босс Варии убил только ее. Разве он не должен был спустить всех псов на ту, что…       От внезапно промелькнувшей мысли Хане стало не по себе.       А предала ли она Вонголу? Если предала, то откуда у нее взялось кольцо Грозы? Стал бы Тсуна заменять Ламбо, если бы не доверял Киоко? И учитывая, что рассказала она по возвращении из будущего, все как-то вообще запутано. Мильфиоре были к ней явно недружелюбно настроены, может, она искала защиты от Бьякурана и вернулась в Вонголу, когда все пошло по жопе?       Хотя, если так думать, чокнуться можно. Сейчас главное опираться на факты, а не догадки, догадки только могут помочь сориентироваться. Занзас относится ко мне недоверчиво из-за действий Киоко из будущего. Думаю, чтобы обезопасить как себя, так и ее, стоит ввести в курс дела Тсуну. Он никогда не действует на горячую голову, во всяком случае, если он, как босс, будет знать о ситуации, это точно не позволит Занзасу так просто убить меня.       Но вот что касается Киоко… думаю, если в ситуацию не вмешается Тсуна, то она действительно может совершить какую-то глупость из-за давления со стороны Вонголы. У нее забрали паспорт, контролируют счета, не сберегли от похищения Джинглио Неро. Как не посмотри, но единственный, кто ей сейчас выказывает симпатию и поддержку, пусть и со своими скрытыми мотивами, это Бьякуран. Возможно, он как раз и добивается, чтобы она бросила Вонголу. В принципе, она натренированный боец, в которого семья вложила кучу времени и сил. Лакомый кусочек. А еще Ирие Шоичи, который не познал тягот путешествий в будущее…       – А! Черт… – вдруг воскликнула Киоко, ударившись затылком об открытый багажник. Схватившись за голову, она страдальчески застонала.       – Господи, ты убьешься еще до начала операции, – вздохнул Ганаук, закрывая багажник. – Аккуратнее. У тебя привычка биться везде головой?       – Отстань, у меня и так в ушах колокола стоят, – пробормотала девушка, оправляя перекинутый через плечо ремень с продолговатым чехлом на спине.       Для стрелкового оружия сумка маловата, ассоциации пришла на ум моментально, что заставило Хану нахмуриться и вновь вернуться к воспоминаниям со времен Конфликта колец. Девушка даже терзаться сомнениями не намеревалась. Нутром чувствовала, что вооружилась Киоко металлической битой.       – Ладно, проверка раций, – проверив работу наушника, что сделали и остальные люди, Ганаук кивнул по завершении переклички. – Хорошо. С этого момента переходим на позывные. Стараемся действовать тихо, здесь неподалеку жилые участки. Цель захватить живой, очень желательно невредимой. Насчет остальных действуйте по усмотрению. Если все поняли, то вперед.       Крепче сжав пистолет в руках, Хана двинулась в направлении Гаммы и его отряда, которые шли очень быстро и, главное, тихо, осторожно обходя ветви и природный мусор. Ганаук с Киоко разошлись от них по разным сторонам, девушка наблюдала, как ее подруга, словно пума, юрко перемещается между деревьев. В какой-то момент, потеряв ее из виду, Хана сосредоточилась на дороге, принявшись следовать внутреннему ориентиру, который возвращался в рабочее состояние. Но все равно не сказать, что сенсорика не подводила, девушка лишь примерно чувствовала внутреннее пламя Гаммы, чтобы не упускать направление следования.       Рёхей, к счастью, не мчался вперед паровоза, сохранял темп девушки, осматривался, держал ухо востро. На удивление, Хана чувствовала себя с ним довольно спокойно, как за каменной стеной, которая готова обрушить свою силу на любого неприятеля.       Колонелло сделал из него за минувший год настоящего солдата. Фактически телохранителя Тсуны… но вот последние задания, над которыми работал Рёхей вместе с Реборном, напоминали какие-то бандитские разборки. Из него буквально готовят вышибалу.       Нрав у Рёхея, похоже, тоже менялся и не в лучшую сторону. Хана сослалась бы и на поспешные выводы, но неделю назад с ней поделился похожими опасениями Тсунаеши. Злость от того, что сестру направили к черту на рога, да и то, что она вела далеко не целомудренный скромный образ жизни, накапливалась все больше. Тут даже Тсунаеши смирился с тем, как изменилась Киоко, принял как должное со словами «главное, чтобы она была счастлива, и если ей так комфортно, то и я рад». А Рёхей не переставал рычать о том, что раз в его памяти младшая сестра оставалась скромным, мягким и женственным созданием, то такой и должна оставаться.       Сложно. Как же сложно.       – Говорит Второй Лидер. Впереди заброшенный кирпичный дом, тридцать метров, – раздался в наушнике голос Гаммы, – готовы начинать.       – Вас понял, Второй. Первый на позиции, – отозвался Ганаук. – Третий? Четвертый?       – Вижу цель, – шепнула Киоко, – где-то сто метров, Третий готов.       – Четвертый тоже. Ожидаем, – отозвалась Хана.       Теперь девушка ощущала нервозность, она все пыталась прощупать местность сенсорикой, но не хотела воспламенять кольцо, опасаясь, что Верде мог отслеживать колебания пламени. Даже несмотря на то, что Рёхей был поблизости, Хана переживала, она прекрасно помнила, какой ужас на нее нахлынул во время нападения на особняк Вонголы. Через силу она лишь смогла тогда нажать на спусковой крючок, чтобы защитить Альбарино. Последние три недели она занималась в основном расспросами, да поддержкой Емицу в бюрократических вопросах.       Напряженную тишину разбило громкое эхо выстрела, за ним последовало другое. Вздрогнув от испуга, Хана крепче сжала рукоять пистолета и напряженно выдохнула. Рука подрагивала, но, к счастью, она смогла быстро унять нервозность. Ее задача – ожидать, она не боец передовой линии, да и рваться в гущу событий девушка не горела желанием. В отличие от Рёхея, который ощутимо занервничал, чуть ли не бросился интуитивно вперед, сверкая беспокойным, и в то же время злым взглядом.       Его окружала жгучая аура, которая, словно солнце, обжигала горячими лучами. Он беспокоился о Киоко, честно говоря, Хана также нервничала и слегка недоумевала, почему именно его оставили с ней, а не подругу.       Видимо, потому что Ганаук знает, как действует Киоко, они вместе тренировались целый год.       Рёхея они, значит, натаскивают для грубой силы, как вышибалу. Сила есть – ума не надо, как говорится. Киоко, Такеши и Хром Вонгола будет использовать, что называется, «на расстоянии» для выездных продолжительных миссий. Хаято – Правая рука молодого босса. А с Кёей старшее поколение до сих пор не нашло общий язык, фактически договорились на том, что он будет стражем Намимори, охранять семьи приближенных Тсуны, да подключаться по мере необходимости.       Шум со стороны заброшенного здания прекратился довольно быстро, помимо выстрелов Хана в большей степени слышала стрекот электричества, да чьи-то крики. Трое хранителей Грозы – довольно мощная команда, причем один из них использовал кольцо Вонголы. И тут Хана заподозрила неладное.       А у Гаммы-то было кольцо марэ?       – Четвертый, все чисто, можете подходить, – оторвал от размышлений голос Ганаука в наушнике.       Переглянувшись с Рёхеем, они двинулись навстречу группе. Первое, что удивило Хану, это внешний вид заброшенного двухэтажного здания с заколоченными окнами. Несмотря на поросль мха и обшарпанный вид, к зданию от леса тянулись провода вдоль заброшенной дороги. А тускло горящие лампы внутри говорили, что за электричество кто-то платил.       Запах внутри стоял неприятный. Влажность и плесень – первое, что пришло на ум девушке, когда она оказалась на пороге дома. В отличие от каменных стен, верхний слой пола прогнил, состоя из дряхлых половиц. Люди Гаммы находились снаружи, сами хранители Грозы – внутри. При виде трупов незнакомых персон Хана нахмурилась и интуитивно отвела взгляд, услышала, как сверху доносятся шаги.       – Чисто, – сбежав по лестнице, сообщила Киоко, держа закинутой на плечо металлическую биту, на которой осело бурое пятнышко.       Перед глазами вновь всплыла сцена из прошлого.       Словно все к тому и шло…       Мужские голоса доносились из глубины коридора, в котором мгновением позже скрылась Киоко. Хана и Рёхей последовали за ней, добравшись до комнаты, которая контрастно отличалась от остального дома. Прибрано, чисто, даже паутины не было на потолке, разве что плесень беспрекословно заявила о своих правах перманентно. Но куда сильнее Хану впечатлило количество оборудования и чертежей, разложенных по столам и углам.       – Вы мародеры, не могли, что ли, просто назначить встречу или на худой конец постучать в дверь?       Бывшего аркобалено Хана признала моментально. После снятия проклятья малыши начали расти неожиданно быстро, и недавний пятилетка уже вполне походил на десятилетнего парнишку, с грозным и брезгливым видом оглядывал незваных гостей. Оправив очки и сложив руки на груди. Верде сидел на стуле под дулом пистолета, который держал подчиненный Гаммы, но, кажется, вообще не обращал на оружие внимания.       – До тебя, знаешь ли, не так просто дозвониться, и уж тем более отыскать, – риторично подметил член семьи Джинглио Неро.       – Пф. Ария больше не босс аркобалено, да и была всего лишь номинальным боссом. Просто хранитель пустышки Неба. Я не обязан вообще являться на ее зов.       – Проблема в том, что искали тебя мы, – подключился к беседе Ганаук, демонстративно постучав пистолетом о бедро. Верде завуалированная угроза вынудила лишь в недоумении скривиться. – Думаю, ты понимаешь, о чем я говорю. Ты нам не нужен, и так оно и останется, если послушно выдашь нам контакты своих нанимателей.       – Вы вломились ко мне и перебили моих людей. А теперь угрожаете мне. Думаешь, мне захочется хоть что-то говорить?       – Если хочешь жить – да.       – Пф! – вновь раздраженно фыркнул ученый. – Чтобы вы потом меня пристрелили? Нет уж, спасибо.       – Неужели в тебе проснулась гордость?       – Это говорит рациональность. Расскажу вам все, чтобы после быть пристреленным в этой дыре? Нет, спасибо. Я расскажу вам все, ладно, меня не волнует, деньги я уже получил. Но не здесь. А в публичном месте, где вы не сможете взять и избавиться от меня.       – Во-от как? – на распев протянул Ганаук, нервно дернув уголками губ, а затем наотмашь ударил Верде прикладом пистолета в лицо.       От столь неожиданного выпада даже Гамма дернулся, Хана так и вовсе отшатнулась, ошарашенно глянув на хранителя Грозы Девятого. Детский визг, напоминающий вой раненного животного, перерос в раздраженное рычание. Упав со стула, Верде стоял на четвереньках, хватаясь за разбитую губу, из которой хлестала кровь. Зубы Ганаук не выбил ребенку, значит, бил несильно.       Но все же… даже если это взрослый мужик под проклятьем, выглядит-то он, как ребенок.       – Ты, кажется, вообще не понял, что к чему, – цокнув языком, подметил Ганаук. – Время у нас есть, так что можем начать издалека. Например, зачем ты вообще создал эти сраные пули, которые еще и хреново работают?       – Пф, – сплюнув вязкую кровь, перемешавшуюся со слюной, Верде раздраженно блеснул взглядом. – Они работают, просто такие тупицы, как вы, полагают, что это какая-то волшебная пуля. Она разрушает энергетические узлы, в то время как пуля предсмертной воли, наоборот, усиливает приток энергии к ним. Если хотите погасить чье-то пламя одним выстрелом, то нужно стрелять либо в голову, либо в сердце. Да и то, выстрел в сердце может сработать с 86%-ой вероятностью.       – Хм. Спешу тебя разочаровать, но выстрелы в голову тоже не особо работают.       – Работают. Я создал эти пули, я знаю, о чем говорю.       – Знаешь… слышали, девочки, вы, похоже, ходячие зомби.       От столь неожиданного внимания, которое переключилось в их направлении, Хана как-то растерялась. Ее напряг тот факт, что Ганаук так беззаботно упомянул об этом при Гамме, который определенно заинтересовался услышанным. И Верде, но в его взгляде читался откровенный шок, отрицание, даже струящаяся по подбородку кровь его уже не столь волновала.       – Гамма, можно попросить тебя выйти? Хочу поболтать в тесном кругу семьи. Попрошу не подслушивать.       – Только не упусти эту мелочь, – напоследок бросив подозрительный взгляд на бывшего аркобалено, мужчина отозвал своего человека и покинул комнату, и как только эхо его шагов затихло в коридоре, беседа продолжилась.       – Не может быть… – завалившись на бок и сев на пол, Верде постарался собраться с мыслями, и теперь выглядел не столько обеспокоенным, сколько заинтригованным.       – Это одна из причин, по которой мы также тебя искали уже давно, но это, скажем так, между делом, раз сразу к основному ты подходить не желаешь. В этих девушек стреляли…       – Да, я знаю, что стреляли, – нетерпеливо прервал его Верде, – я не тупой, я помню, когда продавал первые экспериментальные пули для наемников. По дешевке, чтобы проверить их работу.       – Так мы сдохнуть вообще могли? – уточнила Хана.       – Я думал, раз вы выжили, то вам попали в грудь или живот, а не голову. Странно… вы вообще почувствовали какие-то изменения?        О-о, теперь ему интересно. Ишь, как глаза загорелись.       – Прежде, чем они ответят, давай так, – вмешался мужчина, – ты рассказываешь, кто купил у тебя оружие для наемников, а взамен можешь поспрашивать их об инциденте. Мы же никуда не спешим, верно?       Отчего-то не столько цинизм Ганаука напряг Хану, сколько задумчивость Верде. Буквально пару минут назад он рвался свалить отсюда как можно быстрее и дальше, а теперь, утирая с подбородка кровь, напряженным взглядом бегал по полу, да смотрел на стол посреди комнаты. Шумно выдохнув, вновь хмыкнул.       – У меня много кто заказывал эти пули и не только их. Я прячусь не просто так, знаешь ли, некоторые семьи думают, что если похитят меня и посадят на цепь после того, как я лишился пустышки аркобалено, то я буду их послушной беспомощной собачкой. Порой приходится браться за такую работу… которая, честно говоря…       Замолчав на полуслове, Верде болезненно скривился, но явно не от терзаний совести. Он словно чего-то опасался.       – Ну, Вонгола или Джинглио Неро могут защитить тебя, если твоя информация окажется ценной.       – Да-да, слышал я эту песню. Лучше уж избавьте от этого. Скажу так, за последние два месяца у меня было три крупных заказа, и пули входили в каждый из них.       – Кто заказывал?       – Ну, собственно, Вонгола, например.       – Какое количество?       – Небольшая партия, буквально пара обойм. Эти штуки делать довольно трудно. Но вы в течении нескольких лет делали довольно много таких заказов, весьма эффективное и чистое оружие в руках умелого снайпера. Может, кто-то из ваших и устроил бойню?       – Кто еще? – проигнорировав провокацию, Ганаук оставался невозмутим.       В первый миг Хана хотела испугаться, но затем одернула себя и подметила, что, когда имеешь дело с заказным убийством, то вряд ли станешь светить своим именем, да именем своей семьи.       Просто Вонгола – это мафия. Убийства – один из ключевых методов решения проблем, а когда человек вдруг умирает на ровном месте без причины… да, довольно эффективно. Хоть и подозрительно.       – Пф… Скорее всего, вам нужна та девка, которая приходила ко мне за заказом. Имени не знаю, но довольно молодая, может, чуть старше вот этих вот, – кивнув в направлении Ханы и Киоко, что стояла в темном углу, сообщил ученый. – Высокая, темные волосы, красивая и у нее просто огромные… ну, глаза у нее тоже большие. Разговаривала с немецким акцентом. Это все, что я могу тебе сказать.       Ганаук от скудного описания не сказать, что пришел в восторг, а вот Хана прочувствовала, как у нее по спине пробежала дрожь. В голове возник четкий образ единственной девушки, которая подходила под описание, и чтобы убедиться в своей догадке, она глянула на Киоко, которая также заметно напряглась и обменялась с ней многозначительным взглядом.       Высокая брюнетка с большой грудью и немецким акцентам… что б мне просраться, если это не Сузуки Адельхейд. Семья Шимон. На нас напала семья Шимон.       Путешествие в будущее не состоялось, землетрясения не было, Шимон не нашли свои кольца, не рискнули сунуться напрямую к Вонголе, а, значит, правда о прошлом не раскрылась. И они до сих пор думают, что во всех их бедах виновата Вонгола, держащая в качестве трофея «грех».       Как классно все получается.       – Значит, теперь моя очередь. Вы, двое, можете сказать, с вами произошло после выстрела что-то необычное? – приободрился Верде, со жгучим интересом оглядев девушек.       Кроме полета в другое измерение? А вообще… это может и нам помочь разобраться, что конкретно с нами случилось.       – Ну, пробудилось пламя, – неуверенно начала Хана. – И у Реборна была теория, что мы… а-а…       Почувствовав себя водителем, который в последний момент затормозил перед пешеходом, Хана бросила панический взгляд на Киоко. Убедившись, что подруга наблюдает за ней, красноречиво сложила губы в тонкую линию, и едва заметно кивнула чуть в бок, где стоял Рёхей. Парень, казалось, как-то вяло реагировал на их беседу, что позволило Киоко также напрячься и опасливо глянуть на Ганаука. Перехватив его вопросительный взгляд, она чуть заметно кивнула в направлении брата, а затем к двери.       – Эй, силач, – обратился к хранителю Солнца Ганаук, – можешь присмотреть за Джинглио Неро? Они наши союзники, но не хочется оставлять их без присмотра. Пусть немного понервничают хоть в твоем присутствии.       – Ладно. А насколько заставить их нервничать?       – Главное до драки не доведи, просто постой рядом.       К счастью, вопросов не последовало, и как только парень покинул их компанию, Хана продолжила:       – Что ж… У Реборна была теория, что мы… типа из параллельного мира. Другие Хана и Киоко.       Секунду в комнате висела тишина, после которой Ганаук столь недоумевающим и брезгливым взглядом окинул Хану, что та не удержалась и закатила глаза. Мужчина словно спрашивал «и ради этого дерьма я выставил парня?»       – Хм-м, ну, вообще, это может быть и так, – серьезно восприняв сказанное, подметил Верде. – Это были экспериментальные пули, поэтому вполне предположу, что в момент выстрела и соприкосновения с вами, они могли вызвать резонанс полюсов пламени. Но вы уверены, что больше с вами ничего не произошло?       – Может, сенсорика? – предположил Ганаук, глянув на Хану. – У тебя же есть дар сенсорики, который ты могла использовать до высвобождения пламени через кольца.       – Э-э, да. Я чувствую источники пламени предсмертной воли, хотя сегодня талант меня явно подводит. Вы, случаем… что?       Хане показалось подозрительным, что как только они упомянули о сенсорике, Верде побледнел, а затем растерянно захлопал ресницами, когда она сообщила о «сбоях».       – Да так… то есть… ты чувствуешь пламя, да?       – Да. Но у вас тут словно магнитная буря. Надеюсь, приборы, которые вы тут установили, не сделают из моих мозгов пюре?       Теперь ученый напрягся и молчал долгое мгновение, в недоумении смотря на собеседницу.       – А у тебя что за способность? – обернулся он к Киоко.       – Доставлять проблемы, – ответил за нее Ганаук, – у нее нет никаких способностей, если не считать обычную резистентность к электричеству, но это, скорее, побочный эффект от пламени Грозы. Ведь от поражения электричеством нас защищает собственное пламя.       – Хм-м… – задумчиво глянув на Киоко, Верде даже не обратил внимание на мужчину и спросил: – Ты уверена, что с тобой ничего не происходит?       – Абсолютно.       – Прямо совсем? А ты? – вдруг переключившись на Хану, спросил Верде. – Когда твои способности начали сбоить?       – Когда приехали в Индианаполис.       – Уверена? Или ты просто начала использовать их по приезде в город?       – А-а… скорее, второе.       – Вы приехали вместе?       – Нет, она тут ошивается почти три года.       – Ошивается?       – Ну…       – Хм-м, – задумчиво протянул Верде. – Я могу и ошибаться, но… твое пламя, сенсор, это дождь, облако или туман, верно? – получив утвердительный кивок от собеседницы, ученый продолжил: – В классическом понимании внутреннее пламя человека может воздействовать на физические объекты, на поверхностном уровне, и лишь единицы могут развивать в себе какую-то специфику. Наиболее просто это сделать с пламенем Тумана и Неба, их редким обладателям доступны развитие довольно мощных ментальных способностей, как, например, провидение или усиленная интуиция. А вот Гроза и Ураган довольно грубые виды пламени, причем, Гроза тоже встречает не так часто, если подумать. Говорю как бывший хранитель пустышки Грозы.       Самооценка у него, конечно, мое почтение.       – Это грубые типы пламени, развить ментальные особые способности с ними практически невозможно, но это компенсируется огромной боевой мощью, – продолжил Верде. – Тем не менее, учитывая, что в тебя, хранитель Грозы Вонголы, тоже стреляли моей пулей, я с уверенностью могу сказать, что причина, так сказать, сбоев силы твоей союзницы – это ты.       – Я? – аж опешила Киоко, откровенно не веря услышанному. – Я вообще ничего не делаю.       – Гроза – это щит, а еще твое пламя – это скопление энергии, преобразующейся в электричество, что создает особые электромагнитные поля. Полагаю, ты сама не можешь это контролировать, но должна как-то ощущать эффект этой силы.       – Ничего не поняла. Хотите сказать, что я что-то вроде генератора помех для… ментальных способностей?       – Да, вроде того. И чем сильнее твое пламя Грозы, тем… скажем так, больше область охвата твоей силы. Возможно, ты не чувствуешь ее влияния в повседневной жизни, можешь даже не чувствовать, когда кто-то использует свою силу.       – Хм-м, а это имеет смысл, – задумалась Хана, – ведь в Италии и дома с моей силой все было в порядке. И во время Конфликта колец ты ведь и не высвобождала пламя. Точно! – вдруг встрепенулась она, ударив кулаком о ладонь. – В тот момент, Конфликт колец, когда… перед тем, как ты взрослая вернулась, ты ведь отвлеклась на головную боль. У тебя случаем голова не болит?       – Не боль, а…       Беспечное выражение вдруг застыло фарфоровой маской на лице Киоко, и лишь из-за того, что тень от лампы очерчивала ее профиль, другие могли не заметить сколь испуганной она вдруг стала. Словно осознала что-то, открыла для себя пугающую истину, из-за которой и у Ханы довольно быстро закрутились винтики в голове.       Святая матерь Магдалина Петровна… Вот почему она хотела, чтобы мы отправили ее в Штаты как можно скорее. Она ж буквально чертов антивирус для силы Бьякурана.       Отвернувшись от недавних собеседников, Киоко направилась в дальний угол комнаты, делая вид, что изучает содержимое вокруг.       – Ладно, это все, конечно, увлекательно, но теперь нам пора паковаться, – оборвал затянувшуюся паузу Ганаук, подойдя к Верде и, не спрашивая его разрешения, схватил за шиворот и поднял на ноги. – Давай, на выход.       – Эй! Ты не можешь так обращаться со мной! Вообще-то, я уважаемый ученый! Меня неспроста выбрали аркобалено! И ты не можешь взять и оставить мое оборудование здесь, тут ценные изобретения!..       – Барышни, – окликнул девушек мужчина, – осмотритесь в его халупе, может, что интересного найдете. Даю десять минут, потом сворачиваемся.       – Что?! Не сметь! Не сметь тут ничего трогать!..       Только возмущения Верде остались без внимания, да продолжали разноситься по коридору. Честно говоря, у Ханы при всем желании не нашлось энтузиазма рыскать тут в любопытстве, да рыться в вещах ученого после пронесшейся в голове истины. Наблюдая за тем, как Киоко, подойдя к столешнице, тяжело на нее навалилась, девушка и себя почувствовала не в своей тарелке.       – Эй… ты как? – подойдя к подруге, осторожно поинтересовалась Хана, получив в ответ неуверенное пожатие плечами.       – Ну… вопросов стало меньше. Но вот легче – нет, – сжав кулаки и уронив голову, Киоко болезненно скривилась и прошептала: – Теперь я поняла, о чем он говорил. Когда я переместилась в будущее. «Если бы я знал, что ты такое…»       – Хочешь… вернуться домой? В Японию?       – Нельзя. Теперь уж точно нельзя, раз выходит, что у меня постоянно в голове звенит.       – Ты не знаешь наверняка, вдруг он уже знает обо всем из параллельных миров?       – А если нет? – напряженно нахмурилась Киоко. – Если он просто эгоистичный хитрый лис, а не ебанутый на голову тиран? Если я уеду и вдруг из-за этого ему соседи из параллельных миров устроят сеанс лоботомии? Нам же всем пиздец. Может, это случится позже, но пока есть возможность отсрочить неизбежное… Может… я не знаю, – в глазах у нее почти что стояли слезы от отчаяния и раздражения. – Совру, если скажу, что он меня не интересует, но я не хочу… не хочу, чтобы все шло по жопе с самого начала.       – М-да… Слушай, не хочу нагнетать, но раз так обстоят дела, то я действительно предлагаю рассказать обо всем Тсуне. Во всяком случае теперь это реально имеет смысл.       – И что тогда? – устало вздохнула Киоко, одарив Хану столь грустным и разочарованным взглядом, что у нее сердце защемило. – Моей клеткой станет не Вонгола, а Джессо? Класс… суперсила, блин. Пф, хотя, выбор не особо… велик…       Тоскливые нотки в голосе подруги постепенно сошли на нет, сменившись недоумением, что вынудило Хану обратить внимание на то, что вызвало у той любопытство. Девушка смотрела в угол рядом со столешницей, где кучей лежал всякий хлам. Из-за ужасного освещения это действительно напоминало хлам, и лишь когда Киоко склонилась к нему и принялась там копаться, Хана отметила пустую столешницу – словно с нее в панике все смели прочь.       – Эй… смотри-ка, – голос подруги вдруг наполнился заинтересованностью, живыми нотками, и когда Киоко обернулась и продемонстрировала находку, Хана искренне и приятно удивилась. – Это то, о чем я думаю?       – Это… коробочка.       – Ага, – покрутив в руке легкий зеленый кубик с отверстием, украшенный металлическими вставками, Киоко усмехнулась. – Не знаю, рабочая ли, но это точно коробочка Грозы. Тут и другие есть.       Поддавшись любопытству, Хана потеснилась рядом с собеседницей и принялась разгребать завал, в котором отыскала и другие коробочки. Что-то при виде находки вызвало у нее теплое волнение, детскую радость.       – О, это, похоже дождь. М-м? Ты что делаешь?       Спрятав коробочку в кармане куртки, Киоко с искренним недоумением захлопала ресницами.       – Что-что? Собираю лут. Ганаук сам сказал тут покопаться.       – А если коробочка пустая? Или недоработанная? Это же может быть опасно.       – Ну, пока не попробуем, не узнаем, да?       – Хм… – логика собеседницы, конечно, казалась непобедимой, и тем не менее, задумавшись, Хана кивнула своим мыслям и спрятала коробочку дождя за пазухой. А затем, заприметив коробочку облака, также подхватила ее и поймала на себе упрекающий взгляд Киоко. – Что? У меня две разновидности пламени, ничего не знаю.       Помолчав, Киоко с новым энтузиазмом принялась агрессивно копаться в завалах, пока с радостной ухмылкой не обнаружила две коробочки солнца, одну из которых припрятала в кармане.       – У тебя что ль атрибут Солнца есть?       – Слабый, но есть. Дай бог на залечивание ран хватает собственных, не больше.       – Боже… – вздохнула Хана и усмехнулась. – Сидим тут, как два бомжа, такие ы-ы, два лут-гоблина, и радуемся находкам.       – Грогнак нашел клад, у-у.       – Пф, – аж прыснула от накатившего веселья Хана. – Обезьяний мозг в деле.       Но порадоваться им в должной степени не удалось, и вовсе не из-за нагрянувших с проверкой союзников, а из-за внезапного глухого звука, раздавшегося откуда-то снизу. Дернувшись и неслабо приложившись о деревянные ящики, девушки в испуге и недоумении уставились на пол, и, выждав мгновение, вновь услышали шум. Словно что-то или кто-то упал, да уронил металлические предметы.       Хана вдруг вспомнила, как нервно вел себя Верде и бросал опасливый взгляд на стол, больше напоминающий деревянный гроб, что стоял посреди комнаты. Первой смелости подняться и подойти к объекту, из-под которого и доносился шум, решила Киоко. А затем, не особо долго думая, навалилась на него и принялась толкать.       – Т-ты чего делаешь?       Скрип разнесся по комнате такой, что невольно уши заложило. Даже Киоко от неожиданности остановилась, а затем обернулась и, как ни в чем небывало, ответила:       – Как что? Конечно, ищу приключения.       – Приключения… ох.       – Можешь пока сбегать позвать Ганаука и Рёхея. Хотя, не думаю, что там прячутся… солдаты… а-а! – навалившись на стол с новой силой, пусть и по чуть-чуть, но Киоко смогла передвинуть его, а оглушительным противным скрежетом избавила их обеих от необходимости звать кого-то на помощь.       – Вы чем тут, блин, занимаетесь? – появившись в дверном проходе, с откровенным недоумением спросил Ганаук. Рёхея поблизости не оказалось, видимо, так и ошивался рядом с «союзниками».       – Мы услышали шум внизу и… – переведя дух, Киоко обернулась и обнаружила дверь, ведущую в подвал. – О, как неожиданно. Шум из подвала.       – Вряд ли кто-то успел спрятаться, – поднимаясь с пола и вооружившись пистолетом, Хана напряженно добавила: – не успели бы в такой суматохе стол подвинуть, было не до этого. Наемники отбивались от людей Гаммы, а Верде, похоже, тут все разбрасывал, чтобы что-то… что-то спрятать.       – Ладно, тогда посмотрим, что внизу. – В пример девушки вооружившись пистолетом, Ганаук встал напротив входа и обратился к протеже: – Бери биту, а потом открывай по моему сигналу. Хана, встань сбоку.       Сглотнув вязкую слюну, Хана выдохнула и приготовилась к любому развитию событий. Учитывая, что они находились в логове безумного ученого, то вполне вероятно, что из подвала выскочат какие-нибудь химеры или зомби. Но когда Киоко открыла люк, потянув его на себя, напряженная пауза обернулась столь же напряженной тишиной. Мужчина готовился встретить любого противника не только с пистолетом, но и заплясавшим пламенем на своем кольце Грозы.       – Никого? – тихо шепнула Хана.       – Я первый. Киоко, за мной. Хана, идешь сзади.       Вниз вели деревянные, но, на удивление, крепкие ступени, освещенные единственной лампой, подвешенной под потолком. Их встретило сырое неприятное помещение три на четыре метра с металлической дверью, запертой на засов. К общему удивлению, дверь выглядела новой.       Глянув на свою ученицу, Ганаук указал пистолетом вперед, и та без раздумий прокралась вперед, перехватив биту в левую руку. Взявшись за засов, Киоко кивнула и быстро, с оглушительным скрежетом, отодвинула его и открыла дверь.       Вновь помещение, но на этот раз немалых масштабов, и в тускло-голубом свете ламп незваных гостей встретили пласты матовой пленки, разделяющие комнату на сектора. У Ханы от увиденного пробежали неприятные мурашки. Лаборатория – первое слово, пришедшее ей на ум. Шорох за одной из импровизированных ширм привлек их внимание, Ганаук сразу же двинулся в том направлении и бесстрашно отдернул занавеску.       – Тс… вот же сукин сын.       Дерзкое обращение вряд ли предназначалось тому, кого Ганаук засвидетельствовал рядом с кушеткой, лежащего и подрагивающего на полу. Хана приблизилась к мужчине и лучше рассмотрела невысокого, невероятно худого и маленького человека в грязной сорочке. В нос тут же ударил неприятный, резкий запах немытого тела и спирта. Судя по лежавшему рядом с тумбочкой металлическому подносу и разбитым бутылкам с капельницей, именно этот шум привлек их внимание с Киоко.       – Черт… это что, ребенок? – в недоумении нахмурился Ганаук, рискнув приблизиться к незнакомцу, который лежал на животе и вяло пытался подняться на четвереньки. Длинные спутанные волосы спадали на его плечи.       Он действительно… маленький, похож на подростка. Что, блять, Верде тут делал?       – Хана, – донесся из прохода голос подруги, который отчетливо выдавал не столько напряжение, сколько близость чего-то плохого.       Оставив Ганаука, девушка подошла к Киоко, которая застыла напротив соседней секции и смотрела на, вероятно, еще одного пациента доктора Верде таким взглядом, словно там находился снежный человек или другое мифическое создание.       Признаться, Хана была близка к сравнению, во всяком случае, испытала не меньший шок, чем подруга, глядя на хрупкую маленькую девочку с длинными, отдающими голубизной ясного неба, волосами.       – Думаешь, о том же, о чем и я? – риторично уточнила Хана, не сводя взгляд с находящейся под наркозом Блюбель. Но выразить солидарное охуевание от ситуации Киоко попросту не успела, поскольку над их головами раздался мощный оглушительный взрыв.