Под разным небом пепел одинаков

      – Подари мне первый танец! Забери меня с собой!! Я повсюду иностранец и повсюду я вроде бы сво-о-ой!!!       Еще несколько коктейлей, минут двадцать безудержных танцев, встреча с недавними знакомыми из русском мафии, с которой Ганаук пару месяцев назад начал вести дела, и вот, пользуясь особыми привилегиями в заказе музыки, Киоко с Ханой, а также с два десятка других людей, захватили танцпол и срывали голос под песни Меладзе. Остальные гости, предпочтя держаться другой половины зала, никак не понимали, почему от одной песни некоторому количеству людей сорвало голову. И как в принципе атмосфера молодежной вечеринки скатилась к русско-армяно-грузинскому рейву.       Отчасти создание подобной обстановки, выделяющей привилегированное внимание к русским ребятам, вынудила необходимость укрепить с ними дружеские отношения. Полтора месяца назад Ганаук вышел на контакт с представителями русской семьи, которые искали для себя посредников в качестве транспортировки груза через Атлантику из России. В перспективе клиент мог оказаться очень выгодным, но учитывая, что в Штатах находилось молодое поколение, в то время как основная семья управляла делами из России, Ганаук решил устроить для Киоко первое испытание. Установить дружеские отношения с русскими – раз она так прекрасно говорила на русском языке.       Правда, на одном месте девушка вертела это «испытание», сообразив, что под «грузом» подразумевались далеко не норковые шубы. На ситуацию с взаимодействием, а также с предлогом, чтобы втереться в доверие к русским для обсуждения бизнес-сделки, существенно повлиял и тот факт, что Киоко в старших классах училась с Жамилей Ормотадзе, двоюродной сестрой молодого наследника семьи.       Но о бизнесе, как и о делах, Киоко запретила себе думать, едва покинула вип-зону после обсуждения с Ханой деталей их грандиозного плана. Оставив пустые стаканы, дурные мысли, а также блузку с корсетом, которая через несколько минут безудержных танцев превратили бы ее в вареную креветку, Киоко наслаждалась пьяной свободой, оставшись в боди и длинной юбке. Мучая диджея заказом странных песен, которые превращали танцпол то в дискотеку восьмидесятых, то в беснующихся сатанистов под тяжелый металл, Киоко с радостью отметила, что помимо ее знакомых и другая половина зала начала отрываться от души.       Веселье, беззаботность. Просто кричишь, выпускаешь пар, танцуешь так, словно ничего вокруг не существует. Алкоголь добавляет искру игривости и авантюрности.       Кто действительно удивлял, так это Хана, которая вопреки здравому смыслу и образу чопорной леди выпустила своего зверя наружу. Вроде бы принято считать в их компании Киоко искателем приключений, однако пить она не умела, поэтому держалась подальше от алкоголя. В то время как Хана не боялась эту опасную вещь, и под всеобщее «пей, пей, пей, пей» она начала чуть ли не на спор хлестать текилу из пупка какой-то миловидной девицы.       – Да-а! Давай еще!       – Пей, пей, пей!. Уооо!       Что за дичь… Это потрясающе!       Киоко и не помнила, когда в последний раз так веселилась. Просто кричала в пустоту, а ее голос растворялся в чужих криках и ритме музыки. Никто ее не контролировал, хотя бы здесь, на танцполе, она позволяла себе улыбаться и делать странные вещи, кружиться рядом с незнакомцами, позволять себе провокационные движения, поддаваясь какой-то будоражащей сексуальной энергетике. Хана поддерживала ее энтузиазм, правда, обеспокоилась, когда она со своей бывшей одноклассницей полезла брать штурмом барную стойку для продолжения танцев. Под «обеспокоилась» имелась в виду зависть от того, что ее платье не позволяло совершить подобный подвиг.       – Давай, детка!       – Девчонки, молодцы, у-у-у! – подначивали их парни, одаривая аплодисментами и горячими овациями.       – Только не упади и не сломай ничего себе! – прокричала следом Хана.       Хохоча и утопая в музыке, хмелея не столь от алкоголя, сколько от общей атмосферы, Киоко вытанцовывала так, что даже не подозревала о таких талантах. Под одобрительный гул толпы приобняв Жамилю со спины за бедра и принявшись двигаться в такт музыки, она заставила людей сходить с ума.       – Да, детка, давай!       Жамиля засмеялась, Киоко поддержала ее настрой и, обернувшись к Хане, махнула ей приглашающим жестом. Подруга, вероятно, расценив, что репутация и платье все еще ей дороги, показала ей средний палец, хотя не переставала улыбаться. Это ничуть не расстроило девушку, наоборот, она позволила себе приятную мысль, что все внимание этого вечера уделено ей, что она заставляла людей восторгаться, пусть даже и приятным видом своего тела, которым она могла распоряжаться, как хочет. Хотя бы здесь. Не следовать чьим-то приказам, не бросать себя в объятия одного, а затем под пули другого.       Ведь ничего не случится, если она проведет одну ночь так, как ей хочется? Ведь ничего не произойдет, если она просто потанцует и получит от этого ребяческое удовольствие? Просто танцевать, поддаваться взрывной энергии до такой степени, что дышать становилось трудно, но не останавливаться. Ведь если нельзя проявлять свои эмоции иначе, то можно просто кричать в пустоту под оглушительные басы, позволять паре слез скатиться по щекам в темноте и ярких беспорядочных вспышках. И ведь никто не увидит, никто не поймет.       Душно… и так жарко…       – Черт… – одернув подол длинной юбки, мешающейся в ногах, Киоко поддалась задорной мысли выкрикнула в толпу: – Кто хочет стриптиз?!       – Даааааа!       – Неееет! Не смей! – чуть ли не схватив ее за ноги, в ужасе закричала Хана.       – Да ладно тебе, – в недоумении захлопав ресницами и пытаясь перекричать музыку, Киоко указала на юбку. – Я только юбку сниму, тут пипец, как жарко!       – Не вздумай! Сохрани доблесть Вонголы хотя бы немного, пожалуйста!       – Да ладно, я останусь же в боди!       – Только в боди! У… у тебя же парень есть!!!       – Он мне не парень, пф, – раздраженно шикнув себе под нос, Киоко ощутила болезненный укол в сердце и буквально вырвалась из хватки Ханы, аккуратно побежала вдоль стойки. В ней проснулся бунтующий ребенок.       – Ох…Киоко, только не навернись! – прикрикнула ей вдогонку Хана.       – Хе-хе, я за тобой! – радостно поддержала ее настрой другая девушка.       – Стой, Жамиля, ты-то куда пошла?! Только не раздевайся!!! – донесся чей-то мужской встревоженный голос.       Их побег вызвал у толпы оглушительный гул, и пусть пока Киоко не стремилась скидывать с себя юбку и последнюю надежду сохранить репутацию благородного хранителя, ей нравилось происходящее. Она хотела спрыгнуть вниз и уже бесноваться на танцполе, думая, как бы удобнее спуститься, чтобы ее тут же не скрутила Хана. Подмога подоспела довольно быстро, и со стороны бара, об этом Киоко поняла, когда почувствовала, что ее тактично подергали за юбку.       – Это было красиво, но лучше тебе слезть.       Обернувшись и обнаружив Кикё, который продолжал удерживать ее за подол юбки, Киоко слегка удивилась, но в следующий миг не отказала себе в удовольствии усмехнуться. Присев на корточки, чтобы на одном уровне смотреть парню в глаза, она кокетливо сообщила:       – Спущусь, если согласишься потанцевать со мной.       – Ха-хоу, ну, я был бы не прочь еще посмотреть, как ты тут беснуешься, но танцевать не умею, да и пришел я сюда не сказать, что по своей воле, – сочувственно улыбнулся Кикё и устремил взгляд за спину девушки, проследив за которым, она рассмотрела тонированные стекла на втором ярусе.       Настроение почему-то резко скакнуло вниз. Как у ребенка, которому запретили резвиться под дождем.       – Он сейчас не один, – словно в оправдание добавил парень. – Поэтому…       – Поэтому я позорю и его? Пф, – скривилась на еще более раздраженный манер Киоко. – Я вообще-то не в его злой шайке, а если хотел приличную девушку, то как-то запоздал с осознанием.       – Не злись, – снисходительно улыбнувшись, словно действительно разговаривая с ребенком, Кикё протянул собеседнице руки для помощи. – Он же беспокоится о тебе. Думаешь, тут сплошь добрые люди собрались?       – Ладно, мамочка, поняла, – принимая поддержку, позволив парню подхватить себя под плечи, Киоко спрыгнула с барной стойки. – Все ради того, чтобы не подставлять тебя. Кстати, классные серьги.       – Я польщен. Кстати, где твоя обувь? – словно передразнивая, полюбопытствовал Кикё.       – М-м? А. О-о.       – Эй! Ничего не забыла?!       Ответ на вопрос прилетел девушке буквально в голову, когда она обернулась на недовольный оклик Ханы, чуть не поймав лицом свои туфли на платформе. Точнее, обувь действительно прилетела ей в лицо, ударив по носу и с глухим стуком упала на пол. Болезненно воскликнув и приложив ладони к вспыхнувшему болью месту, Киоко одарила подругу холодным гневным взглядом.       – Ой… извини, – искренне отреагировала на ситуацию Хана, болезненно втянув воздух сквозь сжатые зубы. Но когда ее взгляд упал на парня, она нахмурилась.       Видимо, ее последняя встреча с Кикё год назад на той заброшке до сих пор вспоминается.       – Ладно, – обернувшись к парню и вынужденно задрав голову, Киоко продолжила гнусаво говорить, зажимая нос рукой. – Я пойду с ней, так что можешь не беспокоиться, буянить не буду.       – У тебя точно… все в порядке? – неуверенно уточнил Кикё.       – Крови нет? – рискнув убрать руки от лица, удрученно спросила девушка.       – Нет. И лучше отдохни, – вздохнул парень и протянул собеседнице ключ-карту, – я забронировал тебе номер в Плазе, ты же ведь на мотоцикле приехала.       – Порой твоя забота слегка пугает.       – Просто делаю свою работу.       Работу. Да, точно… просто работа. Для всех я словно работа.       – Ладно, спасибо, – взяв протянутую ключ-карту и убедившись, что на ней написан номер комнаты, Киоко неловко кивнула своим мыслям и поспешила выбраться из-за барной стойки.       – Эй, ты что?!..       – Нормальным путем долго, – беря стойку штурмом и слегка неуклюже перенося вес тела, да спрыгивая в зону танцпола, она, как ни в чем небывало, отсалютовала. Хотела уже побежать прочь, подхватив недоумевающую Хану, но дернулась обратно. – А, да, дай, пожалуйста, мои туфли.       Тяжкий вздох в исполнении Кикё словно лишний раз показал его в роли няньки для глупого подростка. Это немного забавляло и радовало. Потому что за минувший год единственным человеком, с которым она не ругалась и даже не обменивалась колючим сарказмом, оставался этот спокойный и невероятно красивый человек. Может, конечно, он сдерживался из последних сил, чтобы под стать тому же Закуро не наорать на нее трехэтажным матом, однако в своих чувствах девушка была уверена. Маленький уголок спокойствия, подле которого вообще можно ни о чем не волноваться. Кроме доносов Бьякурану о каждом ласковом слове, которым в последнее время Киоко его часто поминала.       На душе немного полегчало. Сброс физического напряжения также помог заодно прояснить голову, грудь перестало стягивать невидимыми нитями. Временный эффект, но в данный момент, пока Хана мягко тянула ее, босую и раскрасневшуюся, к выходу, Киоко почувствовала искру счастья. Алкоголь давно уже выветрился, а ей все равно было весело, хотелось продолжить танцевать, но вряд ли подруга позволит вновь собирать вокруг себя безумство.       Только блаженное чувство задержалось ненадолго. Словно бабочка, потревоженная малейшим шорохом, оно исчезло под натиском чего-то недоброго. Опасность? Угроза? Затормозив практически у самого края толпы, девушка вынудила и подругу остановиться, в недоумении обернуться.       – Ты чего?       Мерцающие огни среди полумрака, царящего в клубе, ослепили Киоко, когда она оглянулась, однако поняла, что угроза исходит не из толпы, а со стороны выхода, и понять тому причину оказалось несложно. Все то воздушное хорошее настроение, которое ей удалось вытянуть из себя, со скоростью кометы улетело куда-то далеко и надолго. Закрыв глаза и через силу заставив себя сдержать накатившую волну раздражения, Киоко сжала кулаки и шумно выдохнула.       Хана секундой позже поняла, что вызвало у ее подруги подобную реакцию.       – Ох боги, да ладно… – удрученно, даже устало выдохнула Хана, обнаружив на входе в коридор замершего Рёхея.       Они даже словом не обменялись еще, не приблизились друг к другу, но через расстояние Киоко уже чувствовала, что ее брат пребывал в скверном расположении духа. Его взгляд стрелял молниями, со стороны парень очень напоминал ревнивого мужа-тирана, который прибежал забирать с вечеринки свою супругу. Киоко не могла отвернуться, сцепилась с ним взглядом и нахмурилась в ответ. Что сейчас происходило в голове у хранителя Солнца она более-менее представляла. Если он засвидетельствовал ее танцы на барной стойке, то это равносильно смертному приговору.       – Ну и что?.. – уже было начала Хана, как вдруг Киоко резко развернулась и сквозь толпу потянула ее в противоположном направлении. – Эй, ты куда?       – Выйдем через черный ход.       Потому что, стоило бы ей пересечься с Рёхеем, услышать от него хоть одно слово, это могло бы привести к катастрофе. Внутри клуба при таком количестве людей Киоко не имела права потерять контроль над собой, повысить голос, иначе бы, как по цепной реакции, она взорвется подобно бомбе. А это означало, что ей пришлось бы либо молчать, либо выбешивать оппонента сарказмом и острыми словами. Смолчать бы она точно не смогла, что приведет к тому, что брат сорвется первым.       Нужно просто уйти отсюда, быстро убежать в гостиницу и запереться в номере. Там он меня не найдет… наверное.       Попросив знакомого охранника провести ее на кухню, чтобы улизнуть из клуба через запасной выход, Киоко перед тем, как выбежать в темный проулок, надела, наконец, обувь. Металлическая дверь податливо скрипнула, выпуская девушек под сумрак наступившего вечера, холодный ветер и влажность обожгли разгоряченное тело, отрезвили голову. По классике проулка большого города поблизости стояли мусорные баки, над металлической дверью горела тусклая лампочка.       – Вовремя, конечно, – вздохнула Хана. – Ты куда дальше?       – В отель, – показав ключ-карту, отозвалась девушка, – мне сняли номер, чтобы я отоспалась, а то за рулем ведь.       – Какие заботливые.       – Да уж. Ну и…       – Ты серьезно собралась от меня сбежать?!       Эхом промчавшийся по стенам раздраженный оклик заставил девушек аж вздрогнуть от неожиданности и обернуться к выходу из проулка, откуда к ним навстречу двинулся Рёхей. В полумраке узкой грязной улицы его фигура вкупе с давящей аурой выглядела довольно пугающе.       – Воу-воу, так, не горячись, – заградив собой подругу и выступив навстречу парню, в успокаивающем жесте подняла руки Хана. – Давайте не будем устраивать…       – Хана, уйди и не вмешивайся, это касается лишь нас двоих.       Парень словно и не обратил внимание на девушку, пройдя дальше и вынудив ее сместиться, напоминая бульдозер, готовый раздавить всех и каждого на своем пути. У Киоко от такой манеры поведения брата еще сильнее загорелась злость; сложив руки на груди, она стиснула челюсти и задрала голову, встретившись с его озлобленным взглядом.       – Что ты вообще там вытворяла? Почему каждый раз, когда я тебя встречаю, ты преподносишь очередной сюрприз? Почему ты не можешь вести себя нормально, как все приличные люди? И… – он запнулся на полуслове, когда заметил вытутаированный рисунок змеи среди шипов, тянущийся от ключицы к плечу. – Серьезно?.. Зачем ты портишь свое тело?       – К Каваллоне с такими же претензиями подходишь? – холодно уточнила Киоко.       – Причем тут Каваллоне? Я о тебе говорю. Ты ведь девушка, в конце концов, к тому же японка.       – Мне начать шутки про сексизм или уже расизм?       – Да причем тут это?! Ты понимаешь, как выглядишь со стороны?! Ты позоришь нашу семью своим поведением, тем более в такой день. Что ты устроила?! Если бы тебя увидели родители, ты хоть представляешь, что с ними было бы? Ты вообще, кажется, забыла о нас и махнула рукой на свою семью, да?       От услышанных слов по телу пробежала будоражащая дрожь. Опешив от услышанного, Киоко уже не просто сдавливала свои предплечья, пальцы впивались в кожу острыми ногтями с такой силой, что оставили глубокие следы. Сначала на нее накатило удивление, она с искренним недоумением и растерянностью уставилась на брата. Но увидев, что раздражение и злость были искренними, что искры в его глазах плясали подобно чертям, девушка не смогла и вдоха сделать от обиды. Все внутри стянуло в тугой узел, трахею словно перевязали невидимой проволокой, а затем вместе с сердцем содрали, уронили и растоптали.       Опустив голову из-за ощущения, как глаза защипало, Киоко с трудом сдержала слезы и сумела подавить эмоции глубоким вздохом. Хотя, подавить, неправильное слово – ей удалось затолкать их подальше в глотку, но они продолжали лезть наружу, словно хомяки, пытающиеся сбежать из клетки.       – Что, даже сказать нечего?       – Эм… Рёхей, слушай, думаю…       – Хана. Не лезь, – жестко одернул ее парень, а затем вернул внимание сестре. – А ты… что с тобой творится? С тех пор, как ты уехала из Намимори, тебя словно подменили. Я понимаю, что тебе наверняка нелегко… тебе действительно нелегко, но почему ты постоянно отворачиваешься от меня? Почему ты ведешь себя, словно бунтующий подросток, вытворяя какие-то… какую-то дичь. Ты хоть в курсе, какие о тебе слухи уже ходят в рядах Вонголы? Ты хоть понимаешь, какого это слышать, что твою сестру считают… нц.       – Шлюхой? Или кем? – внезапно почувствовав холод, окутавший сердце, Киоко с мрачным вызовом подняла взгляд на брата, ощутив, как леденящая душу злость заставляет ее кулаки чесаться. – Или ты слишком праведный для таких слов?       – А как еще воспринимать такие слухи, ты их только усугубляешь! Ты водишься с человеком, который в черном списке у нашей союзной семьей! А то, что ты вытворяла в клубе, это!..       – Да ты еще глупее, чем я думала…       – Чего?       – Тебе, похоже, вообще ничего не говорят. А ты и рад словно.       – Я не об этом говорю.       – Тогда не переводи стрелки, старший брат, – спокойно оборвала его девушка, отметив, что ее ровный тон лишь сильнее выводит его из себя. – Говори за себя, а не за других. Ты расцениваешь мое поведение и внешний вид атрибутом девушки легкого поведения, так скажи мне это прямым текстом – ты считаешь меня шлюхой и последней мразью, но не хочешь этого признавать, ведь тогда испытаешь невероятный позор.       – Нет! Что ты вообще несешь?!       – Ты переживаешь не за меня, а за то, что мое поведение отразится на тебе, верно?       – Ты не понимаешь, что говоришь. Прекрати себя так вести. Ты ведь хранитель Савады, ты должна подавать пример окружающим, ты представительное лицо.       – Заметь, самое симпатичное и красивое.       Киоко чуть не позволила нервному смеху сорваться с губ из-за глупого выражения, показавшегося на лице брата. Ее острота вынудила его опешить, растеряться, и спустя долгую секунду воспринять услышанное не просто, как шутку, а как оскорбление. Его взгляд потемнел от злости, но Киоко не боялась, она с мрачным вызовом терпела давящую ауру.       – Значит, это моя вина, – сжав кулаки до хруста костяшек, тихо произнес Рёхей. – Я позволил тебе уехать из дома, я не смог уберечь тебя от дурного влияния. То, какой ты стала… все потому, что я не удержал тебя и позволил сделать тот неправильный выбор.       Лучше бы он ничего не говорил или продолжал сотрясать воздух громкими криками. Киоко почувствовала столь мощную волну разочарования, что даже удушающая злость ослабила свою хватку. Одно дело, когда Рёхей отказывался мириться с неугодной ему реальностью, но сейчас в его словах девушка услышала пугающий контекст. Он словно считал ее своей… вещью? Или человеком без права собственного выбора.       Не удержал, не позволил… Я что ли собака для него, которую он забыл выдрессировать?       Может, она и преувеличивала с выводами из-за переизбытка эмоций, которые подводили ее терпение к краю. Но Киоко не имела права сорваться на крик в ответ, ей было больно слышать все обвинения. Вместо того, чтобы спросить, почему она так поступала, почему решила набить те же татуировки, почему «не хотела приезжать в Японию», почему вызывающе плясала на барной стойке, он просто обвинял ее и упрекал.       Или я уже тоже не слышу его и рефлекторно огрызаюсь в ответ? Я уже не понимаю…       Шумно выдохнув и покачав головой, Киоко поняла, что продолжать разговор бесполезно. Ее самообладание тоже могло подвести, поэтому она тихо произнесла, обойдя брата стороной:       – Этот разговор лучше продолжить не в грязном проулке. Давай успокоимся и обсудим все после завтрашнего мероприятия.       – Это все, что ты хочешь мне сказать?       Его холодный вопрос застал ее врасплох. От накатившего возмущения у Киоко чуть не вырвался крик, но пользуясь тем, что она теперь стояла спиной к парню, позволила себе безмолвно выругаться и оскалиться. Дыхание участилось.       – Тогда вот что теперь скажу я. Еще раз увижу тебя в компании того ублюдка или его людей, я убью его.       Медленно, насколько позволяла выдержка, Киоко втянула воздух в легкие, ощущая лишь звенящую пустоту в голове. По телу пробежала обжигающая волна, словно тысячи мелких игл, от которых заболели мышцы.       – И мне плевать, что вы там за дела ведете с хранителем Грозы Девятого, я предупредил тебя, так чт…       Последнее, что увидела Киоко хоть сколько-то осознанным взглядом, это испуганное лицо Ханы, прежде чем у нее перед глазами упала красная пелена. Слова брата растворились во взрывной волне стрекочущего пламени Грозы, ударившего в спину Рёхея и отбросившего его прочь. Грохот, с которым парень отлетел и перевернул мусорные баки, разнесся по проулку вместе с ослепительной вспышкой, из-за которой лопнула лампа над входом клуба. Молнии затронули провода, рассыпав от них рой искр.       Все, что Киоко сейчас ощущала, это переполняющую злость, которую сдерживала при каждом подобном разговоре, но теперь, когда Рёхей перешел к угрозам, ей надоело терпеть. Адреналин обжигал вены, заставлял мышцы гореть огнем и наполняться силой, а пламя Грозы вырываться из кольца Вонголы и срываться разрядами, прыгать по коже.       – Убить, говоришь? – путая рваное дыхание со словами, девушка подошла к месту, где стояли мусорные баки и, подобрав кусок трубы, с криком замахнулась: – А сам сдохнуть не хочешь?!       Подлетев к Рёхею и, не раздумывая, ударив, девушка оставила на контейнере вмятину на том месте, где мгновением ранее была голова парня. Он прытко успел отскочить в сторону, одарив сестру искренне негодующим и удивленным взглядом, словно не ожидал, что она посмеет замахнуться на него. Но в следующий миг растерянность сменилась злостью. Тем жгучим блеском, который отражался и в глазах Киоко.       Всплеск пламени Солнца ударил девушке в лицо, оттолкнув прочь к стене, заставив выронить арматуру. Перед глазами запрыгали яркие пятна, поэтому в последний миг Киоко уклонилась от кулака, летящего ей в голову. Она даже не удивилась, не зацепилась за мысль, что Рёхей всерьез напал на нее, как и она – на него. Ослепленные уязвленными чувствами, они смотрели друг на друга, как бойцовские собаки, которые думали лишь о том, как разодрать друг другу глотки.       Брат был намного выше и крупнее, даже несмотря на физическую подготовку Киоко уступала ему в силе, поэтому использовала пламя Грозы. Электричество слепило, не позволяло благодаря своей природе приблизиться к противнице, оно сбивало удары парня, заставляя кривиться от боли. Но в какой-то момент он перестал обращать внимание на боль, а Киоко – на опасность, которую представляли его кулаки. В какой-то момент они сцепились в клубок, окутанный сиянием пламени: пока Рёхей сдавливал сестру в удушающем захвате, та безжалостно била его своим электричеством.       В голове терялись мысли, перед глазами все начинало плыть, а от удушья злость лишь сильнее разгоралась в груди. Боль только сильнее разжигала пожар внутри.       До тех пор, пока их буйствующее пламя и разъяренные крики не погасила мощная волна двух разноцветных вспышек. Почувствовав свободу и не меньшую боль, даже несмотря на избавление от удушающей хватки, Киоко болезненно ударилась спиной о землю. В голове гудело, пламя все еще срывалась с кольца, но из-за боли опьяняющий эффект адреналина отпустил сознание.       – Держи ее, я к нему!       – Хорошо, – раздался над головой у Киоко знакомый глубокий голос, обладатель которого придержал ее за плечи, когда она попыталась подняться. – Не советую продолжать.       – Кикё?..       Вот кого она не ожидала увидеть, так этого парня, тем более в компании Ханы, которая подбежала к Рёхею, но не рисковала потянуться к нему. Лишь наблюдала, как он поднимается на ноги, пока кольцо на ее пальце подрагивало небольшим голубым огоньком.       Ясно. Скорее всего, она побежала за подмогой и столкнулась с Кикё… А потом они ударили по нам своим пламенем, чтобы остановить, словно сцепившихся котов.       В такой ситуации нужно было хватать первое знакомое лицо, ведь они с Рёхеем реально могли разнести к чертям весь проулок. И пусть злость продолжала терзать все внутри, Киоко через силу удержалась от того, чтобы продолжить разборки и позволила Кикё помочь ей подняться. Но вот отпускать он ее не собирался. Ожидаемо.       – Рёхей, успокойся, – попыталась достучаться до хранителя Солнца Хана, преграждая ему дорогу к сестре. – Ты сам говорил, что сейчас не место и не время себя необдуманно вести.       – Хана… уйди с дороги, – вытирая пыль с лица, парень исподлобья глянул на Киоко и, увидев рядом с ней подчиненного Бьякурана, лишь сильнее обозлился.       Заметив, как блеснули глаза брата, девушка поняла, что разговорами делу не поможешь, но едва она подалась вперед, как Кикё крепче сжал ее плечо.       – Черт тебя… Хана, уйди от него, этот дебил не понимает слов!..       – Ты его еще спровоцируй! – со злостью прикрикнула девушка, а затем вернула внимание на хранителя Солнца. – Хватит, Рёхей! Она же твоя сестра, ты серьезно?!..       – Я сказал отвали, Хана! – взревел парень, в бешенстве глянув на девушку; его рука дрогнула и рванула вверх. – Или ты тоже хочешь?!..       – Какого черта ты себе позволяешь, Рёхей?!       Оглушительный крик пронесся эхом по проулку, заставив парня оцепенеть от той концентрации злости, которая, казалось, никогда не овладевала голосом Савады Тсунаеши. Так и застыв с поднятой рукой, Рёхей словно очнулся от забвения, ярость в его взгляде растворилась и смешалась с недоумением. На него накатило осознание происходящего, когда он оторвал от Ханы растерянный взгляд и посмотрел вперед, увидев своего босса.       Честно признать, у Киоко пробежали мурашки по спине от того, с какой злобой, если не бешенством, Тсунаеши смотрел на своего хранителя. Пользуясь моментом, Хана отступила и, бросившись ей навстречу, схватив за руку и спрятав за своей спиной, Десятый босс Вонголы позволил угнетающей тишине повисеть мгновение.       – Что вы здесь устроили? – его голос звенел от холодной злости, он перевел мрачный взгляд от парня к его сестре, заставив последнюю напряженно выдохнуть. – Вы вообще в своем уме?!       Виновники торжества молчали, но вместо того, чтобы подумать над извинениями, посмотрев друг на друга, сцепились раздраженными взглядами. Едва рычать не начали, как дворняги, что окончательно вывело Тсунаеши из себя.       – Я к вам обращаюсь! Вы не только себя покалечить могли, вы чуть Хану не пришибли! Киоко, от твоего пламени пробки повыбивало, из-за скачка электричества весь свет погас! А если бы кто-то пострадал?!       Девушка не смогла вытерпеть обвиняющий взгляд парня. Потому что он спрашивал правильные вещи, ее пламя могло причинить вред другим людям. Почувствовав себя щенком, которого ткнули мордой в лужу, она ощутила не просто тягучее чувство вины. Разочарование. В себе.       Сначала Рёхей говорит, что со мной что-то не то… теперь Савада упрекает за начатую потасовку. Наверное, со мной действительно что-то не так. Во всяком случае, в последнем он прав. Но…       – Вы мои хранители. Вы представители Вонголы. Вы должны вести себя подобающе, а не как… какие-то хулиганы!       – Вовремя, ты, конечно, вспомнил, что я твой хранитель.       Слова вырвались непроизвольно. Губы скривились от накатившего раздражения, и несмотря на тихий шепот, Киоко порадовалась, что Тсунаеши услышал ее и обернулся. На мгновение он растерялся, явно не понял смысла услышанных слов, а затем неодобрительно нахмурился.       – Я никогда не забывал. Киоко-чан, – имя девушки парень произнес с неожиданной мягкостью, сожалением, что заставило его хранителя Грозы растеряться. – Я знаю, что тебе пришлось нелегко… Прости меня. Я не смог помочь тебе год назад, потому что не обладал всей информацией. Но теперь…       – Ха-х. Ха-ха… – из горла девушки вырвался тихий смех, который наполнялся истеричными нотками, начал жечь горло.       Заставив себя умолкнуть и, почувствовав, как слова Тсунаеши подобно секире разорвали последнюю каплю терпения, девушка до дрожи сжала кулаки. Ощутив напряжение, Кикё крепче ухватил ее за плечи, но это уже не играло никакого значения.       – Теперь? Серьезно? «Теперь?» – с выразительным негодованием переспросила Киоко, ощущая, как ее уже начинали душить слезы. – Не обладал всей информацией год назад? А разве Хана тебе не говорила об этом? М-м? Что твоего хранителя похитили. Что старшее поколение ударило по рукам с похитителями, решив забыть такое недоразумение?       – Чего?..       – Того! – с раздражением крикнула на удивленного брата Киоко и вернула внимание боссу. – Потерпеть еще, Савада?! Потерпеть тот факт, что мне не дают увидеться с семьей, что у меня забрали паспорт, держат все мои счета под контролем?! Не обладаешь всей информацией, не знаешь полной картины? Так вот тебе полная картина! Мною вертит девятое поколение, как хочет! Что мне говорила Вонгола, что мне обещал Реборн и твой отец, когда звали в семью? Работай на нас, будь преданной, служи нам, и мы тебя защитим, ты не будешь знать нужды, ты ведь хранитель, к тебе даже особое обращение будет… Да. Особое, верно. Говорите, что веду себя непристойно?! Позорю честь Вонголы? Так спроси своего отца, Реборна или Девятого, как так вышло?!       – Киоко…       – Что «Киоко»? Ты же с самого начала знал, что меня использовали, как подсадную утку.       – Савада… какого черта происходит?       Проигнорировав напряженный вопрос Рёхея, Тсунаеши смотрел на Киоко со странным чувством, которое она не могла до конца понять. Вина с примесью мольбы, мольбы о том, чтобы замолчать, чтобы их грязный секрет не достиг чужих ушей.       – Хана ничего не могла сделать, ей свою задницу хоть успеть прикрыть. Но ты мог. А знаешь, что самое забавное? – в раздражении зашипела Киоко. – Тот, кого вы все считали врагом, в итоге относился ко мне лучше друзей. Хотя, честно говоря, вы все меня заебали. Я устала притворяться, что все хорошо… но я должна. Ведь в отличие от босса, незаменимых фигур не существует.       На душе уже не осталось ничего. Когда последнее колючее слово слетело с языка, оно было окутано безысходностью и тоской, из-за которых хотелось провалиться под землю. Даже плакать расхотелось. Но сил, чтобы вырваться из крепких рук Кикё все же хватило, Киоко не желала оставаться в этой компании, терпеть эти удивленные виноватые взгляды в духе «ах, как так, мы ни о чем не подозревали». Но едва она двинулась в направлении из проулка, то замерла на мгновение, заметив в дверях запасного выхода клуба Бьякурана, наблюдающего за ней, казалось, ничего не выражающим взглядом.       Уши пронзил знакомый отвратительный звон.       Пф… не важно.       Сейчас вдруг все для Киоко стало неважно, даже собственная жизнь. В данной ситуации ей уже не казался пугающим вариант, если ее случайно собьет машина по пути к отелю. Может, так будет даже лучше, потому что завтра ее ждет испытание посерьезнее обычной перепалки с братом. Сегодня все улыбались друг другу, выпивали шампанское и дружно танцевали под биты клубной музыки. А завтра все покажут свое настоящее лицо и отношение друг к другу. Испытание Выбором… звучало многообещающе.