Под разным небом пепел одинаков

      – Это что, шутка такая?       – Нет… не верю…       А Хана думала, что секс в кустах – самая непредсказуемая вещь, которая может случится на сегодня. Но глядя на табло участвующих команд, она, как и представителя десятого поколения, в растерянности и ужасе наблюдали, как напротив их команды стоит красная пометка «дисквалификация».       Результаты высветились буквально минуту назад, и все с оживлением обсуждали их, над поляной висел гул голосов. Хана в полной мере представляла, насколько обескуражено и шокировано себя чувствовали учувствовавшие в соревнованиях хранители. У Хром дрожали руки, у Хаято так челюсть чуть не падала от возмущения, Такеши обошелся отчаянным взглядом, и даже Кёя недовольно щурился.       – Да какого черта… – раздраженно зарычал Тсунаеши, решительно двинувшись к одной из судей, стоящей неподалеку от трибуны. – Извините, вы можете объяснить, как… то есть, почему Вонголу X дисквалифицировали? Моя команда сохранила браслет цели до конца состязания.       – Ваша команда была дисквалифицирована из-за нарушения строго правила одного из ваших участников. А именно нападение на участника другой команды после уничтожения его часов.       – Чего?! О чем?..       – Похоже, она говорит о Киоко, – рассудила Хана, подходя ближе к собеседникам. – Видимо, ее часы были уничтожены пламенем Грозы, когда она вступила в бой с Ганауком.       – Но… но это же техническая неисправность, несчастный случай, случайность!..       – Прошу вас успокоиться, – невозмутимо отреагировала на тираду парня Червелло, поднимая руки в успокаивающем жесте. – Правила одинаковы для всех, мы не делаем ни для кого исключения.       – Тогда… что значит для нас дисквалификация помимо исключения из общего рейтинга команд? – уточнил Хаято, нервно глянув на табло со списком участников, среди которых первую позицию, как в насмешку, занимала «Вонгола IX».       – Ваши сделки будут считаться аннулированными. Хотя, мы не можем заставить другие семьи отказаться от договоренностей. Но в случае, если ваша команда победила другую команду, выставив сделку, ваш оппонент имеет право не исполнять свои обязательства. Другие оппоненты, с которыми вы заключали союзы во время Выбора, могут отказать вам в исполнении своих обязательств.       – Нет… не может быть…       – Если у вас будут вопросы, пожалуйста, обращайтесь. Мы сожалеем о вашем положении.       Вопросов больше не последовало, а в сожаления никто из десятого поколения не поверил.       Хана вновь переключила внимание к мониторам. Чертова Вария заняла первое место в общем зачете по числу уничтоженных целей, во многом все благодаря Колонелло, который единичными выстрелами поражал метки команд противника. Если бы не чертова дисквалификация, «Вонгола X» заняла бы четвертое место. А в личном зачете Кёя занял бы пятое место, выбив из игры 38 человек, включая 7 целей. Киоко бы заняла одиннадцатое место с 19 пораженными противниками и 3 целями. Но их имена подсвечивались красным, поэтому не входили в общий зачет.       Да Хибари просто монстр…       И глядя на позицию, которую заняла ее подруга, Хана вдруг поняла, осознала, что за людей из них вылепила Вонгола за минувшие годы. Что даже из хрупкой школьницы-японки мог получиться достойный боец. Боец, который, правда, чуть не лишился жизни.       – Сочувствую, Тсунаеши-кун, – раздался за их спинами мягкий мужской голос, обернувшись на который, команда увидела Бьякурана. – Пройдемся?       Молодой босс Вонголы даже слова вставить не успел, Бьякуран лишь кивнул в сторону и неспешным шагом направился куда-то в сторону основного поля с тентами. Переглянувшись, Хана только кивнула парню, который нагнал босса Джессо, а сама вместе с другими хранителями двинулась следом. Ей очень хотелось поравняться с ними, но пока что она предпочла просто понаблюдать со стороны.       – Тсунаеши-кун, я все еще намерен заключить с тобой союз, – тихо обмолвился Бьякуран. – Однако у меня будет небольшая просьба. Я хочу, чтобы ты присутствовал при завершении моей договоренности с Джинглио Неро. Поддержи меня, и я поддержу тебя.       Как-то подозрительно звучала последняя фраза, но в текущем положении можно считать удачей, что Бьякуран предлагал исполнить их договоренность.       – Ну, выбора у меня особого нет, так что… Я согласен.       Сказать, что Тсунаеши был подавлен из-за дисквалификации, значит, ничего не сказать. Хана надеялась, что их близость вернет ему уверенность, отвлечет от неприятного инцидента с Киоко. Да, это помогло, а когда они вернулись к товарищам, то даже пришлось искать тупое оправдание своему опозданию и растрепанному виду. На глупую отмазку, казалось, повелся только Хаято, который не понял, почему на него все поглядывали со снисхождением. Вроде бы и встречался с Хару, но порой очень туго соображал.        И когда казалось, что вроде на сердце отлегло, так, держите, получите-распишитесь. С самообладанием можно было попрощаться. Хана с ужасом понимала, что те немногие семьи, с которыми Тсунаеши заключил договоренности, могли просто уйти в закат, оставив их с носом.       Джессо являлся для Тсунаеши одной из ключевых фигур, благодаря которому победа в его сделках делала из него ценного союзника. Фактически ту самую ниточку, держащую их над пропастью. И уж никогда бы Хана не подумала, что события обернутся таким образом, что они будут молиться на этого белокурого хитрого лиса.       Атмосфера накалялась. Девушка полагала, это из-за того, что парень подвел их к тенту, под которым расположилась семья Джинглио Неро, встретившая их компанию, чуть ли не встав на дыбы подобно обозленным кошкам. Но не только в этом было дело. Тут каждый второй человек находился в подобном расположении духа, многие злились, скрипели зубами и едва сдерживали злость. Именно поэтому среди гостей и недавних участников внезапно появилось много людей в масках – негласная охрана для предотвращения конфликтов.       Пламя в каждом из людей сияло, билось, трепетало. Болезненно нахмурившись, Хане показалось, словно она пляшет на раскаленных углях. Неприятное жгучее чувство.       Почему вы так ярко пульсируете? Господи, как же громко, я словно слышу все сердцебиения, пульсацию крови… жуть какая.       – Здравствуй, Ария.       – Бьякуран, – с холодом отозвалась босс семьи Джинглио Неро, выйдя навстречу парню, даже не скрывая злости. – Так не терпится, что сам пришел?       – Прости, что не привел себя в порядок перед столь деловым человеком, как ты, мисс Джинглио Неро, – беззаботно улыбнувшись, Бьякуран лишь сильнее заставил собеседницу охладеть к его радушию.       Пламя Арии было не столь мощным, каким его ожидала увидеть Хана, возможно, то было связано с проклятьем аркобалено, оставившим после себя тяжелые последствия на здоровье женщины. Тем не менее бравые защитники в лице Гаммы и других подчиненных, чуть ли не толпой выбежавшие из-под тента, заставили насторожиться всех, кроме Бьякурана. В первую очередь охрану, заметившую движение.       Напряжение нарастало. Холодный настрой Арии и невозмутимая легкая улыбка Бьякурана. Только все оказалось до боли обманчиво.       – Ария, такова сделка, ты сама приняла ее условия. В случае твоей победы я ушел бы из Чикаго и отдал бы тебе клубный бизнес. В случае моей победы ты отдаешь кольца марэ. Поверь, сейчас я не в том настроении, чтобы отсрочивать неизбежное, – протянув руку женщине, сдержано констатировал парень. – Мой приз, босс Джинглио Неро.       Напускное спокойствие, за которым прятался ураган эмоций. Измотанный боем, явно не оставшийся равнодушным к произошедшему с Киоко, Бьякуран находился в шаге от того, чтобы сменить приятную улыбку на злобный оскал.       – Босс… не надо…       Голос Гаммы звенел от злости и отчаяния, и только сейчас Хана заметила, что в руках женщины уже находилась шкатулка. Видимо, сопротивляться она не собиралась, ведь всех, кто отказывался исполнять условия сделки, ждал позор среди мафиозных кругов.       – Он прав, была договоренность, – протянув Бьякурану шкатулка, Ария, тем не менее, не выпустила ее из цепких пальцев, а наградила молодого мафиози жгучим решительным взглядом. – Ты забираешь кольца марэ, но я верну их. Они принадлежат Джинглио Неро. В отличие от тебя, у меня достаточно влияния и верных союзников, чтобы задавить тебя. А ты, Савада Тсунаеши… – внезапное обращение к Вонголе вызвало во взгляде Арии разочарование, и тем не менее ее голос остался спокоен: – Возможно, ты думаешь, что поступаешь правильно или выгодно, поддерживая этого человека. Но в итоге он тебя обманет и заберет все.       – Говори за себя, бывший босс аркобалено, – чуть ли не выхватив шкатулку с кольцами, Бьякуран довольно улыбнулся трофею и бросил на собеседницу лукавый взгляд. – Я никогда не хотел вражды между нами. Но мой успех ты расценила, как угрозу. Я мог это понять… Но ты покушалась на жизнь дорогого мне человека. Это я так просто не смогу оставить без внимания.       – Хм, – горделиво прикрыв глаза и фыркнув, словно речь шла о каком-то пустяке, Ария вновь глянула на собеседника. – Лучше оставь угрозы и позаботься о… дорогом для тебя человеке. Сейчас ее здоровье оставляет желать лучшего.       А вот это уже напрягло не только Бьякурана, но и Хану, которая также отметила и негодование Тсунаеши. Неважно, кому Киоко кем приходилась, босс Джинглио Неро недвусмысленно пригрозила им. Плевать, что там творилось между их семьями, но от услышанных слов на девушку накатила лютая злость. Она и так не смогла уберечь подругу от давления Вонголы, а здесь еще и другие решили вновь воспользоваться ею, как разменной монетой.       – Как и ваше, бывший босс аркобалено, – нарушила угнетающую паузу Хана, неспешно, но уверенно шагнув вперед. – Вам тоже лучше заботиться о своем здоровье, а то ведь грустно будет, если дорогой вам человек останется один… да в столь юном возрасте.       Ну и что ты на это скажешь, а?       Как раз-таки ничего путного сказать Ария и не могла, уставившись на Хану в откровенном шоке, потому что поняла, что теперь пришло время получать угрозы в свой адрес. Женщина отлично прятала свою юную дочь от других людей, даже собственных подчиненных, и тем не менее информация являлась одним из ключевых козырей девушки, которым она посчитала нужным воспользоваться.       – Босс?       Проигнорировав Гамму, Ария медленно выдохнула, не отрывая взгляд от Ханы, в котором метался и страх, и злость, и раздражение. Сжав тонкие пальцы в кулаки, женщина с трудом сохранила хладнокровие и сдержано произнесла:       – Вы получили кольца, а теперь уходите.       Задерживаться действительно не имело более смысла, первым ушел прочь Бьякуран, довольствуясь заполученной добычей. Хана даже невольно подивилась, что на кон Джинглио Неро поставили такую ценную реликвию в обмен всего лишь на клубный бизнес. Может, девушка чего-то не понимала, но складывалось ощущение, что Бьякурана просто не воспринимали всерьез.       Хотя, вполне возможно. Никто же не знает, что именно он предложил Выбор в качестве состязания. Всю информацию об этом сольют только через три дня вместе с отчетами о проведенными состязаниями.       – Тсунаеши-кун, – обратился к парню Бьякуран, вынудив и его хранителей с Ханой отвлечься. Они отошли от тента Джинглио Неро достаточно далеко, чтобы не беспокоить их. – Благодарю тебя за поддержку.       – Ну… я так ничего и не сделал. Хана… о чем ты говорила? О ком?       – А-а, – растерянно протянула девушка, прочистив горло и сложив руки на груди, – кхм, ну, я ж в CEDEF не просто хуи пинаю, знаю там кое-что… вот.       – Как я и обещал, я поддержу тебя, Тсунаеши-кун. В моих силах сейчас поговорить с Русланом Долоховым, поскольку мы заключили тройное соглашение. Мы обещали ему победить Каваллоне, от этого зависело, смогут ли они провозить свой груз через их порты без тщательного досмотра. Но им не удалось одолеть Каваллоне, так что они все еще ищут себе посредника.       – Но они были согласны пользоваться судами Вонголы, если им удастся заключить соглашение с Каваллоне, – мрачно отозвался Тсунаеши. – Каваллоне и Вонгола доверяют друг другу, а без поддержки Каваллоне дон Альбарино сообщил, что не будет сотрудничать с русскими.       – Скажу так. У меня в Италии есть друзья, они знают одного человека, который готов продать свой транспортный бизнес по дешевки из-за долгов. Желающих купить его много, но моя рекомендация за молодого босса Вонголы может все решить.       – Но я ж деньгами не распоряжаюсь…       – Я могу попросить дона Альбарино дать нам что-то вроде кредита доверия, – подключилась к разговору Хана. – Я со стариком на короткой ноге. После того, как я помогла ему год назад, он во мне души не чает… сказал, что я напоминаю ему внучку.       – А он вообще успеет дать денег? – все еще дико сомневался Тсунаеши. – Найти ему покупателя и самим купить место в порту… это вообще легально?       – Ха-х, какие у тебя странные вопросы для босса мафии, – снисходительно улыбнулся Бьякуран. – Ну так что, Тсунаеши-кун? Ты должен уже иметь свою личную подушку безопасности, разве нет?       – Это верно, – с тенью смущения подметил парень. – Но почему? Почему ты нам помогаешь?       Ответом послужила улыбка, переполненная жалостью и в то же время удовлетворением, отчего Тсунаеши отвел взгляд.       – Мы ведь не можем этого решать, не имеем право, – упрямо подметил молодой босс Вонголы.       – А ты думаешь, здесь только я все планировал? Это не я, а Киоко привлекла Руслана Долохова к этой сделке. Потому что у нас с ними тоже есть соглашение.       – Киоко?.. Какое еще соглашение?       – А вот это не могу сказать, – приложив большой палец к губам, усмехнулся Бьякуран. – Скажу так: Долохов не хотел работать с Вонголой, и Киоко предложила ему вариант.       – Но мы же Вонгола, – нахмурилась Хана.       – Вы – молодая Вонгола. Это имеет значение. К тому же Киоко вам поможет договориться с Русланом, это и в ее интересах будет.       Хана невольно вспомнила, как во время банкета ее подруга разговаривала с русскими, и что-то ей подсказывало, последующий рейв в клубе тоже был частью плана. Невольно Хана восхитилась находчивостью Киоко, только какое-то липкое неприятное чувство возникло от понимания, что, похоже, она заранее продумывала пути отступления из Вонголы. И не просто спасалась бегством, а прихватывала с собой все самое ценное.       Хитрожопая моя ты крыса…       Усмехнувшись своим мыслям, Хана поняла, что на этом веселье окончено. Пусть и не столь мощный, но всплеск духовной энергии, напоминающий острую стрелу, заставил ее оглянуться. И увидеть неприятную картину.       – Савада Тсунаеши… я жутко в тебе разочарован.       Хриплый, надрывающийся от обиды и злости голос Тимотео заставил всех хранителей десятого поколения чуть не подпрыгнуть от неожиданности. Старик появился, словно из ниоткуда, шел с таким видом, словно собирался штурмовать цитадель голыми руками. Следующие за ним телохранители невольно вызвали у Ханы ассоциацию с похоронной процессией. И не поймешь только, чью кончину скоро придется отыгрывать. Она лишь поблагодарила бога, что Занзас свалил к чертям с острова, когда стало понятно, что его кандидатура не требуется для участия в Выборе.       – Как ты мог? – уже более сдержано обратился к парню Тимотео.       Вопрос, конечно, обобщенный. Ответить на него можно было по-разному.       – Девятый…       – Ты… мало того, что заключил сделку с Джессо без моего ведома, так еще и поддержал его против наших союзников? – голос старика дрожал от злости и негодования, в глазах его блестели болезненные искры. – Ты меня очень разочаровал.       Любопытно, что несмотря на присутствие Бьякурана, Тимотео даже не посмотрел в его сторону. Он сосредоточил внимание исключительно на своем преемнике, словно ожидая, что он виновато потупит взгляд и склонится, вымаливая прощение. У Ханы от подобного показательного выпада, привлекшего внимание посторонних, руки зачесались что-нибудь разбить. Шумно выпустив воздух из носа, девушка, увы, ничего не могла сделать, это не ее битва. Это битва, которую Тсунаеши должен выдержать самостоятельно.       – Это я разочаровал? – спустя долгое мгновение переспросил парень, заставив собеседника удивиться тому, сколь мрачный и осуждающий взгляд он на него поднял. – Хватит… хватит с меня этого, Девятый. Это вы меня разочаровали.       – Что ты?..       – Вы говорили, что хотели вернуть Вонголе былое величие и достоинство, а сами… – сдержав порыв эмоций, Тсунаеши болезненно скривился и дрожащим голосом спросил: – Что вы делали все это время с моим хранителем? С Киоко-чан… и не говорите, что не знали, что ее держали в фактических заложниках… держала в заложниках собственная семья.       – Мы оберегали ее, Тсунаеши. Вы, подростки, слишком импульсивны. Вы могли наделать проблем.       – Оберегали? – сжав кулаки до дрожи в руках, парень едва ли удержался, чтобы не шагнуть навстречу собеседнику и не обрушить на него шквал обвинений. – Оберегали… Это так вы ее оберегали, что допустили похищение? Это вы так решаете дела, спуская подобное с рук вашим якобы союзникам?!       Беспристрастно выдержав выпад Десятого, Тимотео холодно подметил:       – Только потому, что она сама была виновата в ситуации. Да, мой мальчик, я хотел, чтобы ты привел Вонголу к ее величию, и до сих пор хочу, но не путай дисциплину с жестокостью. Знаешь, к чему приводит мягкотелость и жалость? К предательству. К ошибкам. И я говорю не только о твоем хранителе Грозы… но и о своем. Я говорил Ганауку быть с ней жестче, прекратить махинации, которые он вытворял, пытаясь якобы дать ей больше свободы. Думал, что связь с этим… – он бегло глянул на Бьякурана, – …человеком никаких осложнений не принесет. Все мы склоны верить в лучшее, но что в итоге?       – А причем тут вообще тот факт, что вы запретили ей даже с семьей видеться? Вы совсем?..       – Ты разговариваешь с боссом семьи, мой мальчик. И насчет тебя отдельный разговор, – добавил он, вдруг бросив суровый, пристальный взгляд в сторону Ханы. Продолжил уже более тихим голосом: – Что сын, что отец… Один влюбился, как глупец, а другой закрыл на это глаза. Ваша мягкосердечность мне всегда нравилась, но порой она доставляет неприятности. Ты, мой мальчик, должен оставаться беспристрастным, думать головой. А вместо этого завел отношения со своим будущим внешним советником, подвергаясь риску манипуляций…       Вот теперь Хана была готова поспорить, что еще мгновение, и в нее точно направит кто-то дуло пистолета. И не только потому, что Тимотео вдруг увидел в ней неоправданную угрозу. Она испугалась того, что его слова отчасти являлись правдой.       Чтобы выжить в этом конченом мире, девушка не видела другого выхода, кроме как вцепиться в перспективного человека и осторожно нашептывать ему на ухо правильные мысли. Савада Тсунаеши, изначально неуверенный и слабый школьник, стал для нее идеальной мишенью. Однако Хана понимала, что если он помрет, то и ей ничего хорошего не светит. Как она могла себя защитить? Как она вообще могла выжить, не обладая властью? Пример Киоко был тому идеальным подтверждением – какой бы сильной и конченой на голову ты ни была, без власти ты остаешься сидеть на коротком поводке.       Но… не только я хотела выжить. Я хотела, чтобы и Тсуна стал сильнее, чтобы мы вместе стали сильнее. А ты, старый пердун, сам стал тем манипулятором, который с доброй улыбкой отвергал практически все его идеи и не позволял раскрыть свой потенциал. Я что, блять, должна была спокойно сидеть и наблюдать за этим?! Тсуна уже достаточно самостоятелен, чтобы занять твое место! Его поддержит совет семьи… пусть и не все, но они помогут! Я добьюсь того, чтобы они все его признали!       От напряжения аж челюсть заболела, Хана с ненавистью смотрела на Девятого, с той ненавистью, которую, пожалуй, не испытывала долгое время. Ей хотелось, чтобы он просто исчез со сцены, ушел, наконец, на долбанную пенсию!       – Хватит… – вдруг прорычал Тсунаеши, подняв на собеседника решительный взгляд и выпрямив плечи. Внутри него загорелось пламя, которое могло испепелить своим жаром любого врага, и девушка прекрасно это чувствовала, и мысленно поддерживала эту разрастающуюся бурю. – Вы говорите, что мы во всем виноваты. Но никто из нас этого не хотел. Никто! Это вы понимаете или нет? Сколько раз я говорил, что не хочу быть боссом?! Не хочу иметь ничего общего с мафией! И сколько раз вы вынуждали меня заткнуться?!       Сорвавшийся на крик голос парня разлетелся над округой, привлекая внимание тех, кто, похоже, намеренно не хотел наблюдать разворачивающийся скандал.       Пусть смотрят… пусть видят. Сияй, мое пламя. Сияй, испепели его. Пусть оно затухнет в его груди и померкнет под твоим ясным светом!       – Тсунаеши…       – Что «Тсунаеши»? – рыкнул десятый босс. – Девятый… хватит оправдываться. Вы сами выбрали детей, которые понесут бремя ответственности Вонголы. Так не надо теперь винить нас за ваш выбор. Мы делаем то, что считаем нужным…       – Тсуна… – подавленно прошептал мужчина, опустив взгляд и, словно задержав дыхание, пытался справиться с накатившей слабостью.       – Если вы хотели, чтобы Вонголой управляла более жесткая рука, то сделали бы Занзаса боссом, а не мучили бы нас. Но… что сделано, то сделано, и раз так, я защищу своих друзей. И никто!..       …никто не посмеет нас обидеть! Сожги их всех!       – Десятый!       – Что? – почувствовав хватку на своей руке, Тсунаеши нетерпеливо обернулся и заметил обеспокоенного Хаято, который искренне испугался его вида. – Что?       – … – хранителю Урагана оказалось нечего сказать, но минутную заминку вдребезги расколол голос одного из телохранителей Девятого:       – Дон Тимотео!       В голове Ханы все еще звенела злость, дикое желание, чтобы все к чертям сдохли и отстали от них, и только когда к старику, хватающемуся за грудь, подлетели охранники, она будто очнулась от наваждения. Наблюдая за тем, как лицо девятого босса становилось все более напряженным и бледным, она, наконец, сообразила, что он, похоже, словил сердечный приступ.       – Врача!       – Кто-нибудь, доктора!       – Девятый!       Злость, словно временное забвение, отпустила Тсунаеши, который вернул знакомый дрожащий голос и в ужасе наблюдал, как вокруг Тимотео собиралась суматоха. Червелло появились, словно из воздуха, и направили телохранителей в направлении госпиталя. И наблюдая за этим, Хана невольно поверила в магию мысли, ведь она сколько лет надеялась, что старого пердуна хватит инфаркт. Да только шутки-шутками, а веселиться сейчас не время.       – А-а? С вами все в порядке? – тонкий голос Хром отвлек девушку от суматохи, заставив обернуться. Похоже, мало кто из хранителей вообще уделил внимание на что-то или кого-то другого, но иллюзионистка с явным беспокойством обращалась к Бьякурану.       И когда Хана увидела, что парень, прижав руку к лицу, прятал кровь, хлынувшую из носа, она едва ли спрятала испуг.       – Да, все в порядке, видимо… переутомился, – и с этими словами, едва ли сделав шаг, парень обессиленно рухнул на землю.       – А! Что с вами, эй! Держитесь!       Во все, конечно, могла поверить Хана, в разные совпадения. Но вряд ли тирада Тсунаеши утомила заодно и Бьякурана настолько, чтобы потерять сознание, да еще с кровотечением из носа. Стоя посреди хаоса и беспомощно наблюдая за происходящим, девушка вдруг почувствовала холодное прикосновение страха. Конечно, это всего лишь несчастное совпадение, ничего более. Только в груди продолжало трепетать сердце, окутанное будто темной вязкой мглой, а в голове тихо затухали брошенные в порыве ненависти слова: «пусть оно затухнет в его груди и померкнет под твоим ясным светом! Сожги их всех».       Сожги их всех…

***

      Уж не знала Киоко, что за дерьмо с ней приключилось, поскольку тело болело так, будто его подкинули под колеса трактора. Но едва открыв глаза, она вдобавок чуть сердечный приступ не схлопотала, до жути испугавшись мрачной тени, что нависала над ней и, вцепившись в руку, буравила немигающим взглядом.       Возможно, из нее сейчас вывалилось столько кирпичей, что и завод хватило бы построить.       – Ты очнулась.       Нервно сглотнув и не сразу найдя в себе силы хотя бы сделать глубокий вдох, да успокоить бешено колотящееся о ребра сердце, Киоко сдавлено прошептала:       – Д-дейзи, солнышко… т-ты-ты что делаешь?       – Прощупывал твой пульс и следил за дыханием, чтобы знать, если вдруг ты умрешь. Не хотел, чтобы ты… ты умирала так быстро.       Какая, блять, забота… боже, я сейчас обосрусь от ужаса… – собственный голос в голове звучал до жути истерично и тонко. От переполняемых эмоций, с которыми ей посчастливилось очнуться, Киоко просто хотелось заплакать.       – Я в порядке… не умру, можешь отпустить меня.       Все еще неуверенно оглядев ее, парень отпустил ее запястье и обнял плюшевого разодранного кролика, которого до этого держал в свободной руке. Его настроение было крайне трудно считать, учитывая шаткое психическое здоровье, поэтому Дейзи старались держать подальше от людей. Он едва ли привык к Погребальным венкам и Бьякурану, посторонние люди его пугали чуть ли не до истерик, он мог вытворить всякую дичь. От безобидного бегства в испуге до того, чтобы бросить в кого-то нож или бутылку.       И это натолкнуло Киоко на очевидный вопрос, что вообще здесь делал парень? И где это «здесь»? Но не успела она и рта открыть, как шторка, огораживающая ее койку, отъехала в сторону под тяжелой рукой Рёхея.       – М-м? Ты кто такой?! – моментально всполошился хранитель Солнца, с грозным видом шагнув вперед. – А ну отвали от нее!.. Стоп! Ты…       – Нет, стой, Рёхей, не пугай…       В ужасе отшатнувшись, Дейзи бросился в сторону, отодвигая правую штору и скрываясь восвояси. Поблизости кроме соседней огороженной койки ничего и никого, к счастью, не оказалось. Поэтому, переведя на брата недовольный осуждающий взгляд, Киоко пробормотала:       – Молодец, испугал ребенка.       – Он не ребенок, – оправив боковую занавеску, пробормотал Рёхей. – Это же тот подросток, да? Которого мы видели год назад в том подвале. Отошел на минуту, а тут…       – Да, он. Но лучше скажи, что вообще произошло?       Ей не хотелось выслушивать жалобы брата, которые могли перерасти в промывание мозгов или нервотрепку, поэтому Киоко попыталась свести разговор к другой теме. Парень оставил заднюю штору чуть приоткрытой, а сам разместился на стуле подле койки. Вид у него был крайне опечаленный и разочарованный, и причину тому Киоко поняла, когда услышала короткий рассказ о минувших событиях. Особо неприятно оказалось услышать, что команду дисквалифицировали из-за ее действий.       Но… я ничего не помню. Последнее воспоминание – это огромная акула, несущаяся на меня в лесу, а потом… я проснулась и чуть не обосралась от страха.       Полежав и помассировав лоб, под которым пульсировала боль, Киоко нахмурилась. Она никак не отреагировала на пересказ событий, и уж точно вяло верила в тот факт, что «Ганаук выглядел испуганным и растерянным, когда она перестала дышать». Он всегда вел себя по отношению к ней так, словно вся ее жизнь была огромным одолжением. Но тот факт, что ради победы она выстрелила в себя пулей предсмертной воли, рискуя сдохнуть, вполне вероятен. Киоко как-то и в голову не пришло, что комбинация противоположных по эффекту пуль могла загнать ее на тот свет. Но почему-то это не ужасало ее, вызывало ровным счетом ничего.       Да и в целом пересказ событий вызвал у девушки ровным счетом никаких эмоций. Может, это из-за тягучей боли в груди, которая не оставляла места для других ощущений. Может, от полнейшей апатии. Но в голове было легко. Шоковая терапия прошла на «ура».       Уронив руку, Киоко перевела взгляд на Рёхея, который вот уже минуту молчал, но, похоже, хотел что-то сказать, да не решался. Словно в горле у него застрял ком воздуха.       – Если это все, то можешь позвать Хану, пожалуйста?       Голос ее звучал сухо, невыразительно. Устало. Однако парень не сдвинулся с места, он даже не решался посмотреть ей в глаза, только кривился с видом самого несчастного человека на земле.       – Почему ты ничего не сказала? О том, что с тобой происходило, что Вонгола… мы бы помогли, я бы…       Он не договорил.       – Ну и что б вы сделали?       – Да хоть пошли бы с кулаками на этого ублюдка! – вспыхнул Рёхей, ударив по колени. – Савада бы помог, и остальные тоже! Мы бы тебя вытащили, заставили бы их!..       – Хм, – хмыкнула девушка, когда брат вновь проглотил конец предложения, будто пытаясь сдержать эмоции. И с легкостью признала: – Ну, может, и получилось бы… но потом и у вас бы отняли паспорта или сделали что похуже.       – Да откуда ты знаешь?       – Ниоткуда. Прося у вас помощи, я рисковала подставить всех. Включая навлечь беду на наших родственников и так далее.       – А связываясь с этим белобрысым ублюдком, ты не рисковала? – крепче сжав кулаки, в негодовании прошипел Рёхей и, наконец, обернулся к сестре. И уже с мольбой в голосе продолжил: – Киоко, я же твой брат. Я твоя семья, и как бы я не осуждал твое поведение, всегда помогу. Без какого злого умысла в отличие от каких-то других людей.       – А с чего ты решил, что у меня нет никакого умысла по отношению к «другим людям»? – риторично полюбопытствовала Киоко.       – Чего?       Что ни ее тихий ответ, подчеркнутый уставшим голосом, то его яркий вспыльчивый вопрос. Солнце, что сияет слишком ярко, даже когда оно затянуто облаками. Солнце всегда остается на небе. А вот гроза появляется лишь при определенных условиях. Она то есть, то нет.       – Проблема в другом, и ты ее даже не замечаешь, – удручено вздохнула Киоко, собрав волю в кулак и, наскребя сил, заняла сидячее положение. Видя ее натуг, парень пусть и с опаской, но поддержал ее, ожидая, что она оттолкнет его. Но сил на строптивость у девушки не хватило. – Рёхей… Говоришь об этой проблеме и до сих пор не видишь. Ты осуждаешь меня. Вонгола осуждает. Ганаук осуждает. Наверное, есть за что, раз так много людей меня осуждают, но… знаешь, как я устала от этого? Никто не спрашивает, почему я что-то делаю не так. Все просто говорят, что я делаю что-то не так, поэтому я плохая. И это… выматывает… Я просто перестаю верить в себя, а еще злюсь. Постоянно. Из всех людей, кто был рядом, только Хана и… белобрысый ублюдок не осуждали меня. А учитывая, что Хана всегда где-то далеко, то… Рядом с ним я хоть немного спокойнее себя чувствую.       Помолчав, Рёхей на удивление осторожно, сдержано уточнил:       – А тебе не приходила в голову мысль, что он просто обманывает тебя ради своих корыстных целей? Поэтому и задабривает, говорит всякие добрые слова?       Услышанный вопрос вдруг вызвал у Киоко искренний смешок, помогший ей смягчить удар от очень неприятной мысли. Обида сдавила горло невидимой удавкой, но вместо жгучих обвинений девушка выдавила печальную улыбку.       – Значит… добрые слова мне от вас никогда не услышать, раз вы желаете мне только блага, да?       Не сразу Рёхей сообразил смысл заданного вопроса, но, когда на него накатило осознание, он болезненно прикрыл глаза и выдохнул.       – Киоко, я… я не это…       – Прошу тебя, только не оправдывайся, – прошептала девушка. – Просто… можешь позвать Хану? Я не хочу ругаться. Сейчас у меня в буквальном смысле сердце не выдержит.       – Хорошо… прости, - напоследок сказал Рёхей, прежде чем покинуть ее компанию.        Простить. Это было даже смешно. Разумеется, она бы простила его за всю дичь, которую он творил, за все жгучие слова, за отношение, которое он ей оказывал, не стараясь разобраться в ситуации. Потому что больше всего Киоко пугал тот факт, что люди отвернутся от нее. Она и боялась, и в то же время не боялась одиночества. Она могла жить одна, в этом не было ничего ужасного. Но вот терять близких было больно. Даже если это требовалось, чтобы вырваться из-под чужого влияния.       На глаза навернулись слезы, из горла вырвался тихий нервный смех.       Может, мне действительно стоило объясниться перед ним? Еще тогда, год или два назад? Сказать, что мне просто тяжело, и перевести все в шутку, мол… у меня нет знакомого психотерапевта, зато есть знакомый тату-мастер. Подруга-психолог не считается… Да и кому тут пожалуешься в мафии, что тебе плохо? Это ж сразу в утиль пустят.       Но тяжело было нести и ответственность перед родителями. Родителями Сасагавы Киоко, в которых девушка видела двух приятных людей, да и только. Это ведь не ее родители, не ее семья. Кто у нее вообще тут остался? Хана, которая жила в другой части света, с которой можно было переписываться о серьезных вещах только с помощью тупого шифра? Они не так часто оставались наедине, чтобы поплакаться друг другу.       Да все здесь хороши, чего придумывать?       – Как-то больно видеть, когда старший брат доводит младшую сестру до слез.       Отвлекшись от мыслей, Киоко подняла взгляд и, заметив у отодвинутой шторки Кикё, лихорадочно принялась утирать слезы.       – Ничего я не плачу, пыль в глаза попала, – упрямо запротестовала она, – ты что ли подслушивал?       – Ха-хоу, не думай обо мне так плохо, – снисходительно подметил парень, подойдя к девушке и присев на край койки вместо стула. – Просто Дейзи прибежал такой обеспокоенный. Сказал, что злой парень прогнал его от тебя. Он очень беспокоился о твоем самочувствии.       – Ага, – мрачно пробормотала Киоко, – до того, что своим видом чуть обратно в могилу не загнал.       Снисходительно улыбнувшись ее жалобе, Кикё достал из нагрудного кармана рубашки платок и аккуратно вытер им влажные дорожки на щеках девушки. Киоко бы умилил этот жест, но с откровенным негодованием цеплялась взглядом за кусок белой ткани, она не удержалась от сарказма:       – Серьезно? Портсигара и часов на цепочке не завалялось? Монокль там?       На ее остроту парень вновь ухмыльнулся, однако его улыбка показалась Киоко печальной, скрывающей что-то важное. Лишь когда он убрал руку от ее лица, девушка получше присмотрелась к гостю и с напряжением спросила:       – Что случилось?       Тихо вздохнув, Кикё ответил:       – Бьякурану стало плохо.       – Что?! Он в порядке?       – Да, похоже на переутомление.       – Но?.. – почувствовав недосказанность, поторопила его Киоко. – Кикё.       – Это случилось в тот момент, когда у девятого босса Вонголы случился сердечный приступ.       – Чего?! – аж округлила от удивления глаза девушка.       – Меня там не было, но по словам очевидцев, Савада Тсунаеши поссорился с доном Тимотео. Возможно, из-за волнения сердце мужчины не выдержало.       – Он помер что ли?       – Нет, его смогли реанимировать, но, похоже, состояние очень плохое… – задумчиво произнес, практически прошептал, Кикё.       – У всех массовый флешмоб на инфаркты что ли? – в растерянности пробормотала Киоко, но, отогнав мысли, подняла требовательный взгляд на собеседника, схватив за рукав. – Ладно, хрен с ним, со старым пердуном. С Бьякураном-то что? Он-то почему… у него что ли тоже с сердцем плохо?       – Нет, просто потерял сознание.       – Потерял… – запнувшись на полуслове, Киоко вдруг почувствовала укол холодного ужаса.       Конечно, случиться могло всякое, и утомляемость, и чей-то злой рок, но она не могла выкинуть из головы тот момент, что доля ее вины тоже имелась. Что если, потеряв сознание и обессилив, ее блокирующая способность также сошла на нет, из-за чего к Бьякурану постучали с «той стороны»?       Нет… нет-нет-нет-нет-нет. Нет, я отказываюсь в это верить.       Непроизвольно стиснув ткань на рукаве парня, Киоко заставила его насторожиться, он по-своему расценил эту реакцию. Накрыв ее руку своей теплой широкой ладонью, Кикё попытался разжать ее пальцы, что далось ему с трудом.       – Не переживай. С Бьякураном все будет хорошо. К тому же, если тебе еще не сообщили, мы благополучно завершили сделку с Джинглио Неро. Хоть и возникли сложности с русской семьей, но сейчас для тебя важно другое. Ты понимаешь?..       – А-а! Ты жива! – радостный возглас выпрыгнувшей из прохода Ханы заставил недавних собеседников аж вздрогнуть. Тяжело дыша, словно несясь сюда на опережение всех и вся, девушка подступила вперед и, заметив, на каком моменте прервала их, в негодовании уточнила: – Сколько ты охомутала мужиков, мать?        Наградив подругу недовольным взглядом, Киоко устало вздохнула и без зазрения совести пробормотала:       – Да вот, клянемся в вечной любви друг другу, аж за руки взялись. Будет моей второй женой.       Переводя с одной девушки на другую непонимающий взгляд, Кикё мог лишь догадываться о смысле фраз, брошенных на русском языке. Но предпочел аккуратно отпустить руку Киоко, словно нутром чувствуя какой-то подвох.       – Ха… ха… Хана… боже… – задыхаясь, из коридора до огороженного шторками тихого уголка добрался и Тсунаеши, который, может, и продолжил бы кривляться, но, заметив хранителя Бьякурана, взял себя в руки. – О-о. Мы не помешали?       – Нет. Думаю, вы… ты как раз вовремя, Савада.       Конечно, Киоко бы хотела все сделать в другой обстановке, ведь она думала просто поговорить с Ханой, поболтать и отвлечься. Но появление Кикё спутало планы, внесло в ее настроение сумбур, а также подкрепив уверенность, что лучше не откладывать тему в долгий ящик. Ведь, отлежавшись, придя в себя, она могла передумать, вновь стала бы себя накручивать и сомневаться.       Поэтому, когда Кикё хотел подняться и, видимо, оставить их, она вновь ухватила его за руку и требовательным жестом заставила остаться. Быть может, он понял ее настрой по одному лишь взгляду. Во всяком случае, едва уловимая улыбка на его губах не могла восприниматься Киоко иначе.       – Киоко-чан, как ты себя чувствуешь? Ты…       – Я в порядке, – аккуратно прервала Тсунаеши девушка, бегло глянув на Кикё. – Пока Бьякуран без сознания, ты, как его доверенное лицо, подтвердишь факт сделки.       Тсунаеши моментально понял, о чем она говорила, но едва хотел вставить слово, как на его плечо легла рука Ханы. Растерянно обернувшись, он лишь увидел, как девушка с сочувствием поджала губы.       – Я знаю, что это нелегкое решение, Савада. Нелегкое для меня и для тебя. Ведь ты возлагал на меня какие-то надежды, Реборн возлагал, да и Вонгола, но… я тоже возлагала на вас надежды, которые в итоге не оправдались. Возможно, я совершаю ошибку, но… – нахмурившись, Киоко дрожащей от волнения рукой стянула с указательного пальца кольцо Вонголы и, ощутив пустоту, нервно закусила губу. – Но я отказываюсь от поста хранителя Грозы Вонголы и прошу Кикё, как старшего представителя семьи Джессо, взять меня под свою защиту согласно договоренности Выбора.       – Киоко-чан… – сдавленный голос, переполненный мольбой, стал для Тсунаеши единственным, чем он мог ответить на выставленные условия девушки. Он не нашел в себе смелости возразить, не нашел права сказать ей что-то в ответ.       – Хм. От лица господина Бьякурана я принимаю твою просьбу на вступление в семью Джессо, – с ноткой самодовольства отозвался парень и, обернувшись к Киоко, с довольной лукавой улыбкой добавил: – Рад, что ты теперь официально с нами. Бьякуран будет рад услышать хорошие новости после…       – Киоко! – а вот для Тсунаеши это все оборачивалось кошмарным сном, он словно искренне до последнего верил, что избежит подобного финала. – Ты… что… что я скажу остальным?.. Мы же ведь никому не говорили об этом. Старший брат меня убьет…       – Ничего он тебя не убьет, – пробормотала Киоко, подкидывая кольцо Вонголы парню, а то бы он так и не решился его забрать. К счастью, ловко поймал его, но от этого не стал радостнее. – А вот Бьякурана может, поэтому не говорите ничего, пока мы не уйдем с острова. К тому же, – вздохнула девушка, мягче обратившись к Тсунаеши: – если я ухожу от Вонголы, это не значит, что я обрываю с вами все связи. Савада, я… может, прозвучит эгоистично, но я хотела бы, чтобы мы были друзьями… или… приятелями. Ты меня разочаровал, как босс, однако я все еще верю в тебя, как в друга.       – Но как… как это возможно? – покачал головой парень.       – Взгляни на это с другой стороны, Тсуна, – погладив парня по спине, попыталась вытянуть его из отчаяния Хана. – Это можно считать подтверждением нашего союза. Джессо и молодая Вонгола будут вместе. Такого никто не ожидал.       Да уж, Бьякуран с Савадой из других измерений в гробах там перевернулись…       – Все верно, молодой Вонгола, – подтвердил Кикё, – ведь господин Бьякуран согласился помочь тебе и намерен сдержать слово. Мы позаботимся о Киоко и обеспечим ей безопасность… хотя, как показала практика, это от нее нужно людей спасать.       – Звучало не как комплемент, – прищурилась девушка.       – Тем более, учитывая обстоятельства, контроль над Вонголой будет в твоих руках, – с каким-то мрачным настроением подметила Хана, после чего подняла странный, беспокойный взгляд на подругу. – Наша сила только раскрывается, и, как показала практика, от нас зависят и судьбы наших семей.       Звучало, как напутствие, однако пристальный взгляд подруги заставил Киоко поежиться, напрячься от понимания, что в ее словах прятался скрытый смысл. Однако уточнить, что конкретно имела в виду Хана, при посторонних она не рискнула.       Так или иначе, но теперь действительно начинается серьезная игра, где мы будем выступать уже не сторонними наблюдателями, а полноценными игроками. Игроками, в чьих руках сосредоточена власть. И к чему, к каким последствиям это приведет… нам остается только догадываться.