Погожий день

Мы стояли в церковной сувенирной лавке, наша семья не была верующей, но мама всякий раз оказываясь в церкви считала, что свечи поставить на удачу было нужно. Зачем? Так, на всякий случай. Очередь хоть и была небольшой, но тянулась медленно, как ириска, прилипшая сразу и к верхним, и нижним зубам. И тогда я решила заняться одним из немногих доступных мне развлечений — разглядыванием ассортимента магазинчика, а заодно и людей поблизости. Обслуживали посетителей две работницы, ими были немолодые женщины, одетые в невзрачную серую одежду, единственным украшением их наряда были укрывающие головы полупрозрачные платки, оранжевого и зелёного цветов, из-под которых пробивались пряди редких седых волос. Позади них висел церковный календарь, с которого на меня уныло поглядывал сам сын Господня. На прилавке в стройные шеренги, подобно игрушечным солдатикам, расположились бесконечные статуэтки ангелов, в огромных вазах вперемешку с искусственными цветами стояли восковые свечи, подставка для украшений ломилась от количества цветастых бус и браслетов на ней, внизу, под стеклом мерцали колечки гравировкой всего из трёх слов «СПАСИ И СОХРАНИ». До меня вдруг долетели обрывки чужого разговора: «…если крестить сейчас, в Великий праздник, то у вас есть возможность назвать ребёнка прекраснейшим именем Мария, в честь Марии Магдалины, — одухотворенно тараторила старуха, — той самой, принесшей красное яичко…», — на последней фразе она вытянула морщинистую руку, будто держала в руках яйцо, о котором только что говорила. Женщина в бежевом платке, вероятно, молодая мама внимательно слушала её. Занятно. Я последний раз взглянула на них и отвернулась, ища маму. Она стояла неподалёку, уже купила свечи и держала их в руках. — Поставишь мне одну за богатого жениха? — спросила я вместо приветствия подойдя к ней со спины. Она вздрогнула. — Сама себе поставишь, — ворчливо сказала ещё напуганная мама. — Ну пожалуйста, — я улыбнулась, склонив голову вбок. Она ничего не ответила и мы двинулись вперёд. Вдруг в паре сантиметров от меня промчалось нечто, едва не сбив меня с ног. Им оказался молодой помощник священника. Я успела заметить лишь его высокий рост и цвет волос прежде чем он скрылся, очевидно, спеша по каким-то важным церковным делам. — Вот и жених нашёлся, — пошутила я. — Ага, — кивнула мама, — чуть не сшиб тебя с ног, весь день бы, наверное, извинялся. — Наверное, — я пожала плечами. Мама поставила свечи, отругала меня за излишнюю болтовню, я попросила прощения и она, конечно, меня простила. Всё шло как обычно. Мы бродили по храму, наслаждаясь его парадной красотой. Множество людей умерло на её благо. Одно лишь золочение купола церкви отравило ртутью шестьдесят человек, так сказала нам наша экскурсовод. Люди стекались в сторону алтаря. Там что-то происходит. Слишком поздно для службы, так что же? Последовали за толпой. Венчание. Облаченная в белый платок и длинное платье невеста и жених в дорогом тёмном костюме держали свечи. Священник читал над ними молитву. Уже знакомый дьякон помогал ему, украшая таинство своим пением. Громкий голос отталкивался эхом от мраморных стен, заполняя им всё пространство. Так прошла одна церемония, за ней почти сразу же началась следующая. Во второй раз это не было так интересно и мы вернулись к исследованию многочисленных фресок и мозаик собора. Я забрела к алтарю несколько позже, когда в центре залы стояла небольшая серебряная купель, беспокойные родители стояли в углу, бабушка держала на руках девочку в нарядном платье, кажется, ей было меньше года. На небольшой скамье сидели будущие крестные родители и, вероятно, старший брат виновницы торжества. Засмотревшись на людей, я и не заметила, как передо мной вновь возник дьякон, на этот раз он был лишь в одном красном бархатном платье, парадной накидки на нём не было. Мужчина с любопытством тягуче долго разглядывал меня с высоты своего огромного роста, пряди русых волос падали на его лицо, мешая мне угадать его черты, вдруг морок прошёл и он, будто бы опомнившись, исчез так же быстро, как появился. — Долго же он на тебя смотрел, — хмыкнула мама. «Знаю», — подумала, но не сказала я. В следующий раз я увидела его, наполняющим купель водой из бутыли. Девочку освободили от одежды. Послышался голос старшего мужчины. Началась. Одни зеваки сменяли других. И только я, как завороженная смотрела не отрываясь, мама стоически составляла мне компанию всё это время, но в конце-концов её терпение и ноги не выдержали и она, шепнув мне на ухо, о том что будет неподалёку, ушла отдохнуть на ближайшую скамью. Процессия шла медленно. Священник монотонно читал молитву. Ребёнок плакал. А дьякон постоянно отвлекался. И куда он смотрит? Я огляделась по сторонам. Вокруг не было никого, лишь редкие туристы горстками рассыпанные тут, и там. Никто не следил за торжеством, так что я вернулась к просмотру в полном одиночестве. Священник одел на девочку крестик, мать закутала её в махровую пеленку, качая. Снова зазвучал глухой голос. Молодой помощник снова повернул голову. Мои глаза встретились с его. На его румяном пухлом лице мелькнула улыбка, а ладонь до этого плотно прижатая к корпусу, сейчас была немного приподнята и перебирала пальцами в приветственном жесте. Я смутилась, щеки обдало жаром, пол внизу вдруг показался особенно интересным, четыре вида мрамора всë-таки. Кажется, моё увлечение плиткой заняло несколько минут, не досмотрев крещение, я решила уйти, напоследок кинув мимолётный взгляд на дьякона, тот скучающе внимал словам старшего духовника, не отвлекаясь ни на что и ни на кого вокруг. «Привидится же такое…»