ты любишь апельсиновый сок

Биг уже не знает, чего в нём больше – любви или боли. Болит подстреленное плечо – тянущей, ноющей болью, усиливающейся к дождю. Болит подвёрнутая в аварии лодыжка – болит недолго на самом деле, не худшая травма в его жизни, но этой болью мешает. Болят – больше по памяти – тонкие шрамы, то тут, то там рассыпавшиеся по телу. Болит голова, хотя в медкабинете ему измерили давление и выдали две таблетки. Болит то эфемерное, что люди зовут душой, во что Биг не верит; это что-то не существует, но болит. Он привык. Человек ко всему привыкает, к боли тоже. И к зачастившей горечи таблеток на языке – тоже. Очередной день прошёл, очередной вечер, когда господин Кинн всё ещё жив, а значит, очередной день, когда они все справились. Не он лично, конечно. Рядом с господином Кинном теперь – Порш, но Биг, положа руку на сердце, считает себя причастным к тому, что ему в целом можно доверить безопасность наследника. Арм как-то укоризненно покачал головой на очередной уничижительный комментарий Бига в адрес Порша и высказал ему, что Биг перегибает палку. Биг ничего не ответил под пристальным и странно одобрительным взглядом Чана, но подумал про себя, что оскорбит и ударит Порша ещё столько раз, сколько понадобится для того, чтобы он стал идеальной машиной, безупречным профессионалом. Потому что Порш честолюбив, Поршу важно всегда оставлять последнее слово за собой, и Биг в нём это видит и давит на это, манипулирует этим его стремлением доказать всем что-то. Порш дурак, искренне считает Биг. Но у Порша потенциал, а Биг должен быть уверен, что рядом с господином Кинном будет лучший, раз уж не будет самого Бига. Сейчас Порш, наверное, достоин места рядом с господином Кинном, даже по крайне предвзятому мнению Бига. Не того места, которое он имел наглость занять, определённо не того. Это место никогда не мечтал занять Биг – поэтому даже в мыслях он не упоминает господина Кинна без гоноратива. Это место не имел права занимать предатель Таван. Это место так легко занял Порш, и Бигу кажется, что это не худший вариант, может быть, потому что в Порше, по крайней мере, он не чувствует червоточины, какую с самого начала видел в Таване. Порш прямой, простой, искренний – он как пуля, и Биг косвенно сделал всё, чтобы превратить её в экспансивную. Порш дурак, потому что имел глупость полюбить господина Кинна, но поскольку сам Биг дурак тоже, он не испытывает к Поршу особой враждебности. Если его любовь может заставить господина Кинна улыбаться, может быть, она сможет и уберечь его от смерти. Сердце сжимается и болит. Господин Корн когда-то сказал ему, что наибольшая опасность для телохранителя – и равно для им охраняемого – таится не вокруг, а вовне. Угрозу снаружи можно засечь камерами, датчиками, можно подстраховать другими людьми. Угроза внутри не идентифицируется до тех пор, пока не находит своего логического выхода и не сотрясает сформировавшейся взрывной волной устоявшийся порядок. Чан выразился короче: не мешать работу и личное. Личного у Бига нет. Личное – это знать человека. Знать его любимый сок, знать название его парфюма, знать тепло его объятий. Биг давно запретил себе думать об этом. Его любовь въелась в рёбра, срослась с его мышцами. Его любовь – больная и горькая – выедает его по кусочку, отрывает его плоть и оставляет шрамы, которые потом ноют на погоду. Его любовь – это вечная вина за то, что эта любовь есть. Его любовь – это стакан апельсинового сока, который он пару лет назад неопасным обманом включил в завтраки господина Кинна, случайно вызнав, что это его любимый. Господин Кинн посмотрел долгим взглядом на стакан, потом на Бига, но выпил и позволил оставить сок в его ежеутреннем рационе. Этот жест доверия тогда определил саму природу его любви – безусловной и смертоносной. Это не личное. Всё, чего он хочет, это защитить господина Кинна. Всё, чего он не может, это защитить господина Кинна. Идёт дождь. Мощные косые струи хлещут по стёклам его комнаты. Кен на ночном дежурстве, так что Биг предоставлен сам себе. На выступ подоконника садится птица, чёрная в вечерних сумерках, и пару раз стучит клювом в стеклопакет. Сигареты лежат на краю кровати, Биг сидит на холодном полу, прижавшись к стене и устало откинув на неё голову. Влажные волосы пальцами зачёсаны назад, несколько тонких прядок упали на лоб. Он не курит. Сигареты просто лежат рядом, как небольшое обещание помощи. Биг ею не пользуется. Он варится в своей боли не первый год. Ещё одну ночь он справится.