19 октября
Я Дазай. Осаму Дазай. Так, по крайней мере написано на всех документах, и другие люди зовут меня так. Уже месяц как меня выписали из больницы. Милый парень отвез меня домой. Я не знаю, правда ли это мой дом. Может, он просто выкрал меня для продажи в рабство, или что-то по типу. Но если честно, это выглядит как самый глупый вариант из возможных. Я начал вести эти записи из-за пробелов в памяти. Врач, выглядящий как-то слегка угрожающе, сказал, что это амнезия. Но сколько она продлится никто точно сказать не может. Я не могу понять кто я и иногда сомневаюсь, говорят ли люди вокруг меня правду. Часто по ночам мне становится страшно. Мое тело покрыто шрамами, о происхождении которых я не имею не малейшего понятия. Парня, у которого я сейчас живу, зовут Накахара Чуя. Сначала я подумал, что он младше меня. Оказалось, просто ростом не вышел. Он ненавидит любые замечания по этому поводу, но так мило бесится, что мне плевать. Так, Накахара Чуя… Я не могу сказать точно, помню ли я его. Иногда в голове проскакивают какие-то осколки воспоминаний. Когда я впервые увидел его рыжую голову в больнице, по телу распространилось спокойствие. Но я не вспомнил его имени тогда. Это действительно была достаточно глупая ситуация. Никто еще не предполагал амнезии, и когда я спросил кто он, наступила гробовая тишина. Мне стало немного жутко, так что на всякий случай я засмеялся. Но как только Чуя понял, что я не шучу, тут же вылетел из палаты и не появлялся несколько дней. Я не совсем понимаю, что произошло. У меня жутко болит голова от попыток вспомнить и структурировать информацию, так что на сегодня все. Надеюсь, эти записи и вправду помогут мне.21 октября
Я умею обращаться с оружием. Чуя дал мне в руки пистолет сегодня утром. Оказалось, я действительно неплохо стреляю, хоть и был уверен в обратном. Рыжий собеседник был рад, когда увидел все это. Он постоянно прячет свои эмоции, но у него не слишком хорошо получается. Я все еще не могу понять в каких отношениях мы были. Мы коллеги? Друзья? Он слишком часто меняет свое поведение со мной, чтобы я мог сказать точнее. Днем он ведет себя достаточно непринужденно, но ближе к вечеру становится грубым, закрытым и даже агрессивным. Я ничего не понимаю. Возможно, по ночам происходит нечто, чего я пока не знаю, из-за постоянной усталости и желания лечь спать пораньше. Я не уверен, к чему это приведет, но сегодня ночью, я хочу проверить Чую. На всякий случай.22 октября
Я только больше запутался. Это не имеет абсолютно никакой логики. Ночью я, как и хотел, сделал вид, что лег спать. Сам же прошмыгнул на балкон, откуда открывается хороший обзор на двухкомнатную квартиру. Если я сплю в одной комнате, то Чуя коротает вечера здесь. Единственное, что я могу сказать точно – я не должен был это видеть. Одна бутылка вина в полной тишине прошла спокойно. Вторая вызвала легкий тремор. Третья была выпита лишь наполовину, после чего полетела в стену. Мелкие осколки осыпались на ковер. Парень вздрогнул, прислушавшись. Он проверял не проснулся ли я..? А потом началось это. Это была даже не агрессия, это боль, смешанная в растворе алкоголя и отчаяния. Слезы, хождения по кругу, просмотр каких-то старых фотографий и еще больше слез. Через стекло я чувствовал, как этот мрак распространяется, как я сам начинаю тонуть в нем. Я понятия не имею, каким я был человеком. Я не знаю, стоило ли мне выйти к нему, попытаться объясниться, или хотя бы выяснить кто я. Я не вышел. Мне стало страшно. Я не мог на это смотреть, а потому тихо прикрыл щелку жалюзи и остался сидеть на балконе до утра. Сейчас я жалею об этом. Я очень хочу поговорить с ним. Но я не знаю с чего начать.25 октября
Все еще тишина. Я пытаюсь вести себя непринужденно, но, если честно – как дурак. Мне хочется думать, что, если со мной будет весело и приятно, он хотя бы на несколько мгновений забудет Осаму Дазая. Того, настоящего Дазая. Коим я не являюсь. Но он все еще закрывается в комнате по ночам. Теперь я хуже сплю, и часто слышу его голос. Он разговаривает сам с собой. Я не могу это слушать. Это невыносимо. Он ненавидит себя, а я понятия не имею почему и ничего не могу сделать. То есть… боюсь что-либо делать.26 октября
Снова пришел врач. Он пытался узнать, что я помню из последних пяти лет. Я сказал, что почти ничего. Он спросил про «почти», и я указал на Чую, суетившегося на кухне. - Он как фильм, который я смотрел в глубоком детстве и случайно увидел афишу спустя много лет, понимаете? Я помню, хоть и забыл все детали. Я не уверен, что он понял. В любом случае, доктор Мори упомянул об инциденте, вызвавшем амнезию. Я не смог узнать у него ничего, кроме какой-то связи со всем этим Чуи непосредственно. Перед его уходом я дернул его на руку и спросил: «Скажите мне, прошу, кто я для него?» Он не ответил. Я обязан попытаться узнать.27 октября
Стоило мне только заикнуться об «инциденте» за завтраком, как Чуя резко поставил кружку с кофе на стол и быстро вышел. Возможно, он не просто знает что-либо об этом, но частично виноват?29 октября
Я решился, и все-таки подошел к нему во время ночных… бокалов вина. Несколько секунд я стоял в дверях, не совсем понимая, что нужно делать и какой вообще был план. В итоге все что получилось – порывисто подбежать и обнять. Я чувствовал дрожь такую сильную, что тут же передалась и мне. Мягкая хлопковая майка пропиталась слезами. Я что-то монотонно и слегка глупо повторял, пока выслушивал тихую мелодию. Всхлип, вдох, извинения, выдох, и по новой. Я не знаю, сколько мы так простояли. - Ты можешь сказать мне, - я держал его за плечи, пытаясь поймать блуждающий взгляд, - пожалуйста, скажи мне. Кто для тебя Осаму Дазай? - Смертельная пытка, - взгляд опущен в пол, пальцы вцепились в мою одежду, - напоминающая мне жизнь.