Обещание
12 июня 2022 г. в 19:29
Май 2022 г.
Нас свело самое не подходящее для знакомства событие. Разбитые, полные скорби и сожалений по утерянному времени, словно в насмешке отобравшего дорогого для нас обоих человека, за нашу невнимательность, за то, что не заметили сразу неладное, когда ещё что-то можно было исправить. Едва ли то было злой шуткой, скорее одним из множества уготованных нам этапов судьбы, наверняка знающей лучше, насколько резко должен был произойти очередной эпизод наших жизней, пусть мы и совершенно не были к нему готовы.
Тогда, на кладбище, видя бледное лицо Тэхёна в последний раз, ты точно был готов рассыпаться в тот же момент, как только гроб будет засыпан землёй, прорасти цветами сверху, укутать его тело от мира, так несправедливо с ним поступившего (но разве нежные лепестки цветов в состоянии справиться с непредсказуемой стихией жизни?). Твои глаза кричали об этом, а мне хотелось кричать в голос от того, сколько болезненного отчаяния я в них видел, ощущая каждую его волну собственной израненной душой. От твоего вида я сам хотел дать коленям возможность подкоситься, позволить себе не сдерживать эмоции, дать им волю, чтобы, наконец, получить своё собственное освобождение хоть на пару мгновений, а не пытаться удержать переполняющую меня безысходность.
Было больно смотреть на то, как ты ломался с каждой минутой всё сильнее, клянусь, я слышал треск костей, они словно из последних сил сдерживали рвущуюся из тебя вину, возложенную тобой же на собственные плечи. Ты не был виноват в его смерти, никто не был. Это было его решение, только он в ответе за то, что сделал с собой. И я, за то, что оказался слеп к безмолвным просьбам близкого друга заметить, как он сгорал, подожженный чьей-то неосторожной рукой, только сильнее разгораясь от подбрасываемых в его костёр палок теми, кто не имел возможности видеть, насколько его душа уязвима до чужой чёрствости. Я замечал, но был занят проблемами, свалившимися как на зло на меня в тот период, и не мог уделять достаточно времени его терзаниям, хоть и старался отвлекать Тэхёна от гнетущих мыслей по возможности.
Тогда ты был так похож на него, молча борясь с разъедающей тебя изнутри потерей и неизвестностью перед тем, как это пережить. Тебя хотелось увести оттуда, разделить твою боль на двоих, пусть я и задыхался от собственной. Хотелось спасти того, кто был важной частью Тэхёна, я просто не мог поступить иначе. Ты был половиной его души, и я был обязан сохранить оставшуюся часть, если не смог уберечь другую. Казалось, так, я смог бы не прощаться с ним, оставляя что-то общее, связывающее нас, возле себя. Кого-то, чьё сердце предательски просило отдыха от отравляющей кровь скорби.
Забота о тебе стала и моим спасением. Это помогало справиться с мыслями, крутящимися вокруг только одной мысли: Тэхёна больше нет, нет его смеха, глупых выходок, совсем детских, но так подходящих ему, нет его примирительных объятий за очередную неподобающую шутку, а на кухне больше не пахнет его травяным чаем. Казалось, его образ словно стирается из моей квартиры, в которой он почти жил, напрочь отказываясь уходить, уверяя, что без него я не проживу и дня. Стирался медленно, стараясь не причинить ещё большей боли, чтобы по возможности ран меньше оставить, а мне казалось, что я действительно с каждым днём умирал всё стремительнее, терялся в воспоминаниях, отказываясь от реальности.
Первое время я не мог отойти от тебя не только потому, что переживал, но я боялся в очередной раз увидеть слишком настоящего его в какой-то части квартиры. Я убегал от реальности как только мог. Воспоминания топили меня в себе, рисуя другую реальность перед глазами, обманчиво заманивая потерять рассудок в потоке образов, которые я отказывался отпускать. Ты был той ниточкой, которая держала меня на поверхности, но рискующая оборваться в любой момент под напором. Простить себя за такое мне было бы не под силу, я должен был позаботиться о тебе, отодвинув свою боль. Уверен, я был нужен тебе настолько же сильно, как и ты мне.
Я боялся отходить от тебя ещё по одной причине, страхом засевшей внутри меня. Мне казалось, что отлучись я на пять минут, ты не справишься, сломаешься, поддашься соблазну уйти вслед за Тэхёном или попросту исчезнешь, являясь моей самой необходимой галлюцинацией, за которую я держался, как за спасательный круг, угодив в воронку посреди океана из собственной боли, затягивающей меня всё сильнее в центр.
В холодном поту я просыпался десятки раз за ночь, видя во сне множество вариаций твоей смерти, выбитые в моём сознании чётче, чем воспоминания о первой влюблённости. После я часто сидел возле твоей кровати, успокаиваясь только от одной мысли, что ты дышишь одним со мной воздухом в этот момент. И умирал, не поймав очередного твоего вдоха, внутри что-то обрывалось, покрывалось коркой льда, а сердце с ума сходило от происходящего, своим бешеным ритмом о крахе собственной жизни вопило. Так страшно было потерять того, кто внутри меня своё законное место занял так стремительно, что на сопротивление и не было времени. Да я бы не стал, если бы и было. Вот только в какой момент это произошло, в какой момент боль утраты уступила место чувству, для которого было не время, но которое не заслуживало того, чтобы его пытались прятать и тем более убивать, которое во что бы то ни стало хотелось сохранить среди пепелища внутренностей? Казалось, я рассудок терял, находясь в постоянном ожидании того, что могу и в этот раз не увидеть каких-то предпосылок, знаков, чего-то, что могло бы быть жизненно важно для тебя. Ответственность за тебя приносила ясность в мою голову, позволяла быстрее справиться с потерей Тэхёна, обещая сделать меня сильнее для тебя.
Изо дня в день ты проживал один и тот же момент, почти не разговаривал и не ел, а я не знал, как избавить тебя от непосильной для тебя боли, несколько раз за сутки терял надежду на то, что ты не сможешь оправиться после пережитого, а затем снова её находил, когда ловил твой взгляд, нуждающийся во мне, просящий не оставлять тебя. Дать тебе всё, в чём ты нуждался – было моей задачей тогда и остаётся по сей день. Дать тебе то, что может подарить тебе хоть немного радости всегда будет важной частью моей жизни.
Наверное, я всё делал правильно, если через какое-то время ты уже сам начинал разговор и рвался приготовить хотя бы что-то, желая помочь мне в ответ. Ценность таких моментов для меня являлась безграничной, я был готов проходить через свой ад вновь и вновь, только бы слышать твой голос чаще, видеть, как ты свои же стены по камню разбираешь, чтобы дать миру ещё один шанс показать свою лучшую сторону.
Я никогда не забуду твой первый смех спустя несколько месяцев. В нём теплилась надежда на то, что скоро всё наладится и, несмотря на звонкие ноты отчаяния в нём, это было первым шагом к принятию. Не только для тебя, для меня тоже.
Спустя ещё какое-то время я понял, что ты стал для меня новой реальностью, в которой не нужно было прятаться, боясь в отражении увидеть того, кто моё нутро изувечил, а затем и обглодал до переломанных гнётом событий костей. Ты стал для меня воздухом с того самого момента, как только я увидел тебя. Воздухом, не давшем мне задохнуться от самого же себя. Я видел, что ты стоишь на ногах только потому, что опирался на меня. И я не мог позволить себе надломиться, не мог дать твоим коленям вновь узнать жёсткость земли. Ты не должен был испытать это вновь рядом со мной. Только не со мной. Быть опорой тебе как-то само собой встало на первый план, задвинув назад всё в моей жизни. Тогда я смог вздохнуть полной грудью и принять тот факт, что больше не услышу глупых шуток Тэхёна, я был готов к этому только благодаря твоему теплу в своих ладонях, обещающих греть в холодные времена и не отпускать. Ты излучал тепло так сильно, даже сам того не сознавая, а я, как мотылёк, не смог противиться твоему жару, жадно вбирая каждый его лучик в себя.
Тэхёна больше не было, мы оба приняли это, сделав неуверенный шаг в мир без него. Там было теперь пусто и это стало ещё одним препятствием, которое нам предстояло переступить. Присутствие друг друга заполняло пустоту, оставленную Тэхёном в моменты, когда мы из раза в раз были в его излюбленных местах. Ты, наверняка, как и я, ощущал его повсюду: в кафе за, как оказалось, нашим общим столиком в углу у окна, в том недавно открывшемся караоке, где Тэхён любил исполнять песни любимых исполнителей, привлекая внимание персонала своим голосом и, конечно же, на берегу реки Хан, ярче всего впитавшего его образ, где он обещал следующим летом познакомить меня с тем близким другом, уехавшим в другую страну по обмену от университета. Он хотел познакомить меня с тобой, Чимин, он это сделал, пускай и не так, как планировал.
Мне так жаль, мой маленький, мне так безумно жаль, что ты не смог быть с ним достаточно, так, как ты в том нуждался. Мне хотелось отдать тебе всё то проведённое с ним время тебе и, если бы я мог это сделать, ты бы не прожил ни одного дня без Тэхёна.
В тот летний день ты должен был прилететь в Корею и этот день должен был быть днём нашего знакомства. Он им стал. Мы познакомились во второй раз, так, как хотел бы этого Тэхён, на его любимом месте берега с вином и мармеладом. Его странной страсти к этой закуске я никогда не мог понять, пока не узнал от тебя о её причине. Привкус сухого вина, которое ты так любишь и которое Тэхён хотел полюбить так же сильно, заставлял его кривиться в отвращении, давясь от вяжуще-кислого красного, вопил о том, что тебе стоило бы отдать предпочтение чему-то более приятному на вкус. Я искренне посмеялся, представив, как ты насильно запихивал в его рот мармелад, говоря, чтобы тот помалкивал и не оскорблял любимый алкоголь, приговаривая о священности напитка. Он так любил тебя, Чимин, так сильно, как никто не мог.
Мы провели прекрасный вечер, полный откровений и долгих разговоров, первых неловких признаний, таких нужных в тот момент, таких важных. Я не мог даже допустить и мысли, что ты можешь уйти из моей жизни, хотелось тебя всегда в своих руках держать, чтобы не терзать душу напрасными сомнениями, каждое мгновение убеждаться, что ты рядом. И как же сбивался ритм сердца, когда в отражении твоих глаз читалось ответное чувство, кричащее тебя теснее к себе прижать.
Мой маленький, в тот вечер ты окончательно принял его смерть и смог отпустить, мы оба это сделали, и я понял для себя кое-что важное, то, что помогло ранам на сердце затянуться. То нежное чувство к тебе, ещё недавно такое хрупкое, только зарождающееся, никуда не уйдёт, с каждым твоим взглядом будет только крепнуть, греть продрогшее сердце и требовать, чтобы им поделились с тем, кто стал ему причиной. И я был готов вернуть его тебе в многократном размере.
Ты не знаешь, но незадолго до рокового дня Тэхён взял с меня обещание обязательно подружиться с тобой, стать тебе надёжным хёном, способным позаботиться о тебе так, как ты того заслуживаешь. Я тогда не понял его серьёзности, но обещание дал, не обратив внимания на его рассеянное состояние. Сдержал ли я его? Нет. Я не смог стать тебе другом. Ты не дал мне и шанса. Этого не было написано в книге моей судьбы, а я не хотел перечёркивать самую интересную страницу в ней, перечитывать которую буду с трепетом до последнего вздоха. Не спрашивая, забрал моё сердце, взамен обещая бережно его хранить. В отличие от меня, ты своё обещание сдержал.
Мы не нашли друг в друге ему замену, мы и не искали, но обрели того, в ком нуждались долгое время. Тэхён, маленький чертёнок, это всё он, он знал, что так обязательно произойдёт. Только теперь я понимаю его стремление к нашему знакомству: он знал, что мы друг друга дополним так, как никто бы не смог. И я правда ждал нашей встречи, поддаваясь тому образу, который рисовал мне Тэхён, как только речь заходила о тебе. Он так красочно тебя описывал, что я буквально мог до мельчайших деталей представить твой образ, твою манеру говорить, забавные привычки в возмущении вздёргивать брови и надувать губы в недовольстве, и я почему-то с нетерпением ждал момента, когда смогу увидеть это своими глазами. В действительности же та картина тебя, которую я держал под веками, оказалась недостаточно достоверной, не столь яркой, как себе представлял и которую я смог рассмотреть только после того, как смог избавиться от воспоминаний, то и дело мелькающих передо мной.
Ты был средоточием самой нежности, наполняя всё вокруг себя свежестью жизни. Ты вызывал во мне то чувство, которое писатели в романах описывают, говоря о "том самом" человеке. Притягивал настолько сильно, что я ощущал себя твоим спутником, у которого нет возможности сойти с орбиты, а сделай я это, обязательно бы был обречён на гибель. Был тем, в ком я нуждался всё это время. Должен признаться, я не мог тебя отпустить, слишком эгоистично с моей стороны, но делить твой свет с кем-то другим не хотел, без него я подобно слепому брошенному котёнку потерял бы всякую надежду на дальнейшее существование. И как же мне повезло, что ты сам не спешил уходить, даря возможность дышать рядом с тобой полной грудью. Я совру, если скажу, что не видел, как со мной ты светился ярче. Клянусь, до тебя я не верил, что могу испытывать что-то хотя бы отдалённо похожее на тот трепет от переполняющих меня эмоций, который я испытывал, смотря в твои полные чистого доверия глаза. Ты стал для меня тем, ради кого хотелось жить, кем сложно было надышаться, а взамен я готов был дать тебе всё, чего бы ты не попросил.
Как я мог не понять тогда на кладбище, что я сам отчаянно нуждался в спасении?
Наша первая годовщина должна была быть в кругу самых близких и без Тэхёна она не могла состояться. Ты, наконец, не плакал при виде его надгробия, а смеялся, ругая его за испорченную в старшей школе рубашку его вездесущими красками, вывести которые возможно было только вырезав пятно ножницами. Но эту рубашку ты всё же сохранил до сих пор и надел в тот день словно главную свою ценность, достойную только особенных случаев. Она пестрила на воротнике несколькими неаккуратными небольшими цветами – Тэхён явно пытался исправить попавшие на светлую ткань капли краски, так некстати оставленную тобой в его мастерской.
Говорил, что он должен был видеть начало наших с тобой отношений, а не отлёживаться там, под землёй, пока мы испытывали неловкость наедине друг с другом, должен был подшучивать над нами в эти моменты и наслаждаться его красными щеками. Ты действительно очаровательно краснеешь в смущении, даже тогда, когда ты на нашу годовщину рассказывал Тэхёну какие-то подробности нашей жизни, твои щеки розовели. А я в тот момент осознал, что так и не смог бы найти свой свет, не появись ты в моей жизни.