«Одиночество, Стефан. Вот почему ты и я запоминаем наших жертв. В те краткие мгновения, перед тем, как мы убиваем, мы буквально держим их жизни в наших руках и затем мы забираем их…и мы остаемся ни с чем. Поэтому собирая письма тех людей или вписывая их имена на стену мы напоминаем себе о том, что в конце концов мы остались бессмертными и совершенно одинокими».
Возвращаться всегда нелегко, но вылететь в город, где за короткий промежуток времени погибла вся твоя семья, просто ужасно. Девушка потеряла родителей, брата, затем дядю, а после сестру. На похороны последних двоих она не пришла, просто не вынесла. Всякий раз люди гибли в проклятом, оставленным Богом, крупном портовом городе США. Вот только ее семья, казалось, этого не понимала. Отец Киран советовал обеим девочкам остаться в Англии и наслаждаться мирной жизнью, получить образование, встретить хорошего парня и создать семью, однако Камилла к нему не прислушалась. Ее хватило лишь на бакалавр, магистратуру она надумала завершить уже в Новом Орлеане. Она частенько писала сестре, у них был нестандартный метод общения, им нравилось обмениваться бумажными письмами в конвертах, с марками и прочим. Конечно же они созванивались, но все сокровенное сообщали друг другу исключительно в конвертах. Так девушке было известно о появлении в жизни сестры загадочного парня. Опасный, но прекрасный, он тянул ее магнитом своей тьмой, загадочностью, недосказанностью и неудержимой манией защитить. Камилла старалась смотреть на ситуацию реально, но всякий раз увязала в нем глубже, пока не настал день, когда она не решила остаться в городе лишь из-за чувств к «чудовищу». Когда Камилла называла его так, девушка не особо понимала, что именно имеется в виду, сестра уклончиво давала пояснения: он жесток, нетерпелив и беспощаден. Жесткий, грубый, властный параноик, чья жажда крови не признает границ на пути к поставленной цели. Однако наравне со всем девушка видела в нем свет и думала, что он способен измениться. По всей видимости, это действительно происходило, ведь она была единственной, кому он за все время все-таки не причинил ни разу боль, зато общался и делился. Порой в письмах сестра жаловалась на собственную паранойю, ведь она была уверена, что он испытывает к ней взаимные чувства, потому и обходит постоянно стороной. Он не звонил и не писал ей месяцами и неделями, он появлялся лишь тогда, когда хотел, их встречи проходили в формате беседы, длились обычно по-разному, но Камилла все-таки верила в то, что и он был в какой-то степени в нее влюблен. Однажды письма прекратились, а потом девушке сообщили о смерти сестры. Элис О’Коннелл проходила лечение, поэтому и не смогла вовремя вылететь, зато получила чуть позже посылку из области «если ты это читаешь, значит меня уже нет в мире живых». Дневник Ками О’Коннелл раскрыл девушке всю правду о любви «Красавицы и чудовища», о секрете семьи О’Коннелл и о наследии, которое сестра попросила принять. Новый Орлеан известен своим карнавалом Марди-Гра (обычно в феврале или марте), оказавшимся столь удачным, что отцы города превращают любое подходящее событие, будь то канун Дня Всех Святых (Хэллоуин), День святого Патрика, наступление весны или лета, в празднество, невзирая на погоду. Эта традиция немного изменилась за года. Когда Элис приехала, город готовился к очередному карнавалу. Народ почти на каждом углу говорил о предстоящей вечеринке во Французском квартале. Так как Камилла прислала ключи, девушка легко вошла в ее квартиру, а вечером ей предъявили счёт. Не то, чтобы ей было до веселья, но посмотреть вживую на все то, о чем рассказывала ей сестра, слишком хотелось. Вампиры, ведьмы, оборотни… Элис одела белое платье до колен и туфли, взяла сумочку и села в такси, которое доставило ее на праздник вполне быстро для перекрытых дорог. Как давно она не была здесь… Она прошла через арку и оценила размах мероприятия. Майклсоны не скупились на эпичность созидаемого. От воздушных гимнастов захватывало дух, среди толпы несложно было встретить повелителей огня, весь двор особняка был украшен, а столы полны яств, как и вся улица была полна людьми. Пройдя в толпу немного глубже, девушка почувствовала напряжение. Либо это эмоции, либо за ней наблюдали. Оглядевшись по сторонам, она вычислила источник беспокойства. Высокий парень в строгом черном костюме как раз смотрел в ее сторону. Кем именно он был она могла только догадываться…Полтора года спустя.
Общение Клауса с Элис складывалось отвратительно, чему не удивлялись близкие гибрида. Если Камилла была умной, но спокойной, потому могла составить с ним взаимодополняющее целое, то Элис была умной, но активной, зато талант ввязываться в неприятности у них с сестрой был вполне общий на двоих. Естественно Клаус не закрывал на все глаза и очень часто все заканчивалось криками, кричал в основном Майклсон, грозился запереть девушку в своем подвале, связать и где-то спрятать, его излюбленной угрозой было стереть память и отправить ее куда-нибудь в Африку или в Австралию, лишь бы подальше. Не меньше он любил переиначивать ее имя и называл ее «Элли», чем раздражал невероятно. Элис прислушалась к просьбе сестры, она приняла ту ответственность, что лежала на ее семье веками, заявила о себе и заставила всех снова считаться с представителем человеческого рода за столом переговоров. Естественно, Майклсон был против. Это стало второй причиной для конфликта, первой все еще было ее отсутствие в жизни семьи, в жизни сестры. Причины его совсем не волновали, он оставался непреклонен, а она и не пыталась объяснить. Нашелся «идеальный семьянин». Так вот, второй причиной стало ее появление и официальное заявление о занимаемой позиции и предложениях относительно дальнейшего хода дел и положения вещей. Гибрид тогда лишь воспротивился при всех, но после заявил, что она пытается «носить обувь не по размеру, для хрупкой мелкой девочки такая ноша слишком тяжела». Вопреки его воле «Элли» все же не сдалась и настояла на своем. На самом деле юная О’Коннелл прекрасно понимала, что гибрид все это делал исключительно принципиально, но просьба сестры теперь имела больший вес, чем прежде. Элис неплохо справлялась, а ведьма Давина Клэр в своем противостоянии с Клаусом и в память о Ками ею не только восхищалась, но еще и помогала, став надежным союзником. Стоит ли говорить о том, что Майклсону не нравилось еще и это? В то время, как все до единого представители правящих сообществ, а также общий с Клаусом круг общения, понимали, как гибрид начинал относиться к девушке, сама она свято верила в то, что он ее буквально ненавидел, надеялся выжить из города и проклинал с утра до вечера. Он проклинал. Сперва себя, затем ее. На самом деле очередность менялась в зависимости от настроения. Все изменилось с возвращением одной из бывших девушек гибрида к жизни. Клаус нигде не появлялся, а до О’Коннелл дошел слух о том, что Майклсон уже несколько дней как не живет в особняке во Французском квартале, устроив себе подобие медового месяца где-то отдельно. Элис крепко спала, когда ей поступил звонок с номера Ребекки Майклсон, а после начались и стуки в дверь. Надев халатик, девушка сонно подошла к двери и разглядела на пороге блондинку. — А ты не рановато заглянула для кофе? — зевнула О’Коннелл, открыв. — Нужно поговорить, — ответила ночная гостья. — Посреди ночи? — Ник не контролирует себя, нам всем необходим план действий. Ты пригласишь меня или же подождем, пока он явится по твою душу? А он придет, не сомневайся. Девушка отступила. — Это какой-то бред, ты понимаешь? Ты одно из самых могущественных созданий на земле, но не можешь войти в дом без приглашения… — Зато может ее брат, — сообщила Давина, появившись из-за угла, и вошла. — Дом все ещё записан на Ками, а Клаус был ею приглашен. Но мне такое попросту не нужно, поэтому я бы поспорила насчёт такого уж могущества Первородных, которое ты упомянула. — Клаус бы открутил твою красивую головку, если бы ты не значила так много для Марселя, поэтому сделай себе одолжение ведьма, прикуси свой язычок. — Как бы там не было, сегодня мы с «мини-Клаусом» заодно, — улыбнулась Давина, имея в виду Ребекку. О’Коннелл ее пригласила, так что вся компания отправилась на кухню. — Не понимаю, что зависит от меня, — призналась девушка, поставив чайник. Она достала чашки и банку с растворимым кофе. — Дать нам как можно больше времени, — ответила блондинка. — Клаус находится под действием заклятия, но оно очень темное и сложное, — пояснила Давина. — Я должна найти ведьму, которая наложила его, только тогда он сможет стать собой. Элис насыпала ароматный кофе в чашки и повернулась к ночным гостьям. — По-вашему я лучший кандидат для удержания гибрида, который меня ненавидит с той самой минуты, как увидел? Вы обе совершенно ненормальные. — Я помню всех пассий своего брата, которых довелось увидеть, во всяком случае, когда я не лежала в гробу. Их было не так много сквозь века. Как правило, он больше проводил приятно время, чем нырял в омут без оглядки. Татия, Аврора, Кэролайн и Ками были самыми яркими из всех, последние три слишком много значили, одна из них важна ему и по сей день, ибо не только выжила, но и сумела устоять. Однако среди тех, с кем он лишь развлекался, находились те, кто пропадал в нем без остатка. Все помнят Женевьев, она сжила бы со свету Камиллу, только не успела, зато позволила отцу Кирану умереть от проклятия из ревности. Авроре тоже снесло крышу упоминание твоей сестры Люсьеном. Мелисса была молоденькой наивной девочкой, когда Клаус ее нашел и спас. Тогда он никому не объяснил, почему вместо того, чтобы выпить испуганную бедняжку, он забрал ее с собой. Более того, он помог ей поправиться, она же, глупая, влюбилась без памяти в убийцу ее же семьи. Какое-то время он этому сопротивлялся, даже ранил ее чувства, когда она однажды скинула перед ним с себя платье. Он тогда молча покинул комнату, отрицательно помотав головой. Она проплакала почти всю ночь, не понимая, что то, что он не прикоснулся к ней, несло гораздо больший смысл, чем если бы он попросту воспользовался ею. Чайник вскипел. Элис разлила кипяток по чашкам и переложила все на стол, добавив вазочку с печеньем. — И Мелисса вернулась сейчас, чтобы вернуть свою утерянную любовь? — поинтересовалась О’Коннелл. — Или припомнить ему его уход? — О, если бы уходом все закончилось, она бы не явилась, уж поверь. Мелисса все же дождалась и отдала ему свое девичество. Сама понимаешь, какая эйфория у нее была потом. Вселенское зло, от упоминания имени которого все приходили в ужас, беспощадный гибрид, был с ней так осторожен, что мозги помахали ей ручкой окончательно. — Твой брат умеет быть романтиком, мы в этом убедились, — проворчала Давина. — Не просто романтиком, — изобразила строгость блондинка. — Если он влюбляется, то с этой девушкой он ведёт себя совсем иначе. Знали бы вы обе, как я ненавидела Кэролайн Форбс! Но Мелисса ошибалась на его счёт, к ней он не чувствовал того, чего она хотела. Ещё несколько ночей, и он заметил перемены. Кроткость уступила место ревности, а все мы знаем, как он относится к попыткам контролировать, тем более, манипулировать. Потом нам стало известно об отношении Мелиссы к роду, в котором раз в столетие рождалась ведьма, чье могущество пробуждалось при определенных обстоятельствах, например из-за травмы. Тогда все встало на свои места. — Клаус «спас» ее ради способностей, — догадалась Элис. — Да. Необходимым потрясением должна была стать крупная потеря, сильное горе, но гибель семьи ее совсем не тронула. Майклсоны способны быть очень терпеливыми ради той или иной цели, но Элайдже она просто надоела всякими капризами с просьбами обратить и прочим. Он заявил, что она раздражает Ника и так далее и свернул ей шею. Конечно она уже не узнала о том, что Ник расстроился не из-за ее смерти, а потому, что потерял так много времени в попытке получить союзницу и воспитать в ней то, что ему нужно. — Все это довольно интересно, но если вы разбудили меня в три часа ночи, чтобы поведать о разбитом сердце потенциальной ведьмы, с которой спит твой брат, то мне прекрасно жилось без этой информации, — зевнула Элис. — Такое ощущение, что кофе мне не только не помог, а еще больше усыпляет… — Мелисса возродилась ведьмой, но она учится, — пояснила Давина. — Можно иметь огромную силу, но не уметь использовать ее. Я это к тому, что если ты не знаешь, что делать, то ты либо бомба замедленного действия, либо никчёмное создание. — То есть заклятие наложил кто-то другой? Давина улыбнулась. — Ты не спросила, в чем заключается это заклятие, — хитро улыбнулась и Ребекка. — Полагаю, что брат должен убить другого брата, — пожала плечами О’Коннелл. — О, это тоже, разумеется, но как я сказала, Мелисса была очень ревнива… Повисла тишина. Обе девушки смотрели на хозяйку квартиры, скрестив руки на груди. В глазах обеих горели огоньки, а на лицах играли улыбки. — Вы поедете искать ту Кэролайн? — предположила третья. — Она издевается, — выдохнула Давина. — Элайджа вне игры, Давина ищет ведьму, чтобы нейтрализовать, а ты поедешь спасать ту девушку, — разозлилась хозяйка дома, поясняя ход своих мыслей вампирше. — Чего вы от меня хотите? Накачать его вербеной и держать в какой-нибудь темнице на цепях? Здорово, конечно, но я пас! — Элис О’Коннелл, может быть хватит нести абсолютную чушь?! — разозлилась Ребекка и встала со стула, затем наклонилась, положив обе руки на стол. — Слепому ясно, что мой брат к тебе неровно дышит! Выражение лица девушки сказало за нее все то, о чем она подумала, услышав возмущенную речь блондинки. — Очень смешно, — ответила Элис и тоже встала, однако подошла к шкафу и выудила бутылку виски. — Конечно же неровно. Куда еще неровнее? — проворчала она, имея в виду исключительно негативный контекст. — Он злится и ругается не потому, что ненавидит и так далее, это же очевидно. Он заботится, своеобразно, я согласна, но в этом весь он. Скажи спасибо, что он не тыкает в тебя отравленным клинком, я натерпелась этого за длительное время, — не сдалась блондинка. — Как только ведьма Мелиссы узнает о том, к кому его тянет, она ее просто убьет, — пожала плечами Давина, а Элис плеснула себе в стакан спиртного. — Ты уверена, что это верное решение посреди ночи? — Боюсь, без этого никак, — ответила девушка и опрокинула в себя содержимое, затем зажмурилась и зашлась кашлем. — Ты правда даже не задумывалась о подобном? — негодовала блондинка. — О том, что тысячелетний гибрид, грозящийся заковать меня, стереть память и выслать куда-нибудь, а иногда даже обещавший выпить моей крови может делать это исключительно из нежных чувств?! — уточнила Элис. — Не говори мне, что я идиотка, Ребекка. А теперь приходишь ты и читаешь мне лекцию с гигантской предысторией и сообщаешь, что какая-то девица собирается убить меня, а я должна спокойно реагировать на эти новости?! Нет, я не задумывалась! У меня такого даже в мыслях не было! Я хочу нормальной жизни, вот и все! Я допускаю, что он пытается спасти меня, потому что не уберёг мою сестру, но она была взрослым человеком, который понимал, что рядом с ним особо долго не протянет. Чувство вины — единственное, что руководит им, причина, по которой я ещё жива и ещё здесь, не более того! — Скажи ему об этом, когда он придет, — разочарованно пожала плечами блондинка. — Мы можем спорить до утра, но правда в том, что мне необходимо время, — встряла Давина. — Удержишь его на расстоянии, пока мы придумаем, как все остановить, все будут спасены. Если же ненужные люди узнают о том, о чем он так стойко молчит, тебе конец. Так что совсем неважно, выпьет тебя он или же кто-нибудь ещё. Неважно веришь ты или же нет, важно лишь то, что ты теперь предупреждена. — Он не навредит тебе, — заверила Ребекка. — Он не привык просить о любви, но привык и научился добиваться. Он не пойдет против тебя, ему противна сама мысль, к тому же ты не первая, кто возражает и не падает сразу в его объятия. Я больше, чем уверена, его забавляют ваши разногласия, подколы, споры и противостояние. Как ни крути, но он умен и всегда как минимум на шаг опережает всех. Используй эту информацию с умом, а мы попробуем решить возникшую проблему. Давина встала, и обе девушки ушли, бросив напоследок «будем на связи». Той ночью Элис не удалось уснуть. Она просидела на кухне до рассвета, а после заправила постель и попыталась привести себя в порядок. На самом деле получалось очень плохо. Она отправилась в бар и получила партию заказанных напитков. Провозившись на складе, он смогла забыть на время о визите девушек, а к вечеру пожаловали посетители. За эти сутки Майклсон не появился, как и за следующие. О’Коннелл стало легче дышать, она была убеждена, что девушки ошиблись, хотя они и переписывались, проверяя, все ли с ней в порядке. На третий вечер бар «У Руссо» покинул последний посетитель. Элис наводила порядок и передвигала стулья, когда почувствовала, что что-то не так. Насторожившись, она обернулась и вздрогнула, увидев Клауса. Он смотрел на нее, затем слегка склонил голову. Изучение. Его манеры необычны, однако свойственны только ему. — Мы закрыты, — бросила девушка и обошла его. Достав из кармана телефон, она набрала «SOS» и отправила это Ребекке. — Я ненадолго, — ответил мужчина и подошёл к барной стойке, стаканы с которой девушка начала убирать на поднос. — Обычно здесь мне были рады. Он сел на стул, внимательно смотря на владелицу бара. Она получила ответ на сообщение и нервно вздохнула. «Не позволяй ему уйти, мы скоро будем», гласил ответ, и О’Коннелл мысленно застонала. За что ей это все? Пожалуй, главное сейчас его не злить. Надо попробовать. — Ты очень постарался это изменить, — сказала она вслух, но поставила перед ним стакан и налила бурбон. — Ты знаешь, что я люблю, — заметил Майклсон. — Весь Новый Орлеан об этом знает, — мягко ответила она и собралась убрать поднос, но мужчина остановил ее, взяв за руку. — Пожалуй с целым Орлеаном не в силах выпить даже я, зато могу попробовать с тобой, — в тон ей прошелестел гибрид, но выпустил ее руку, уловив напряжение. — Предпочитаю вино, — выдавила девушка и все же отошла. «И где их только черти носят?!», подумала она, доставая бутылку белого вина. Они с друзьями любили посидеть все вместе, потягивая напиток и закусывая его сырным ассорти. Взяв штопор и бокал, она вернулась к мужчине и села на соседний стульчик, протянув все ему. — Не откупоришь? Он кивнул и исполнил ее просьбу. Налив в бокал вина, гибрид придвинул его девушке. — Спасибо, — кивнула она. — Твоя сестра как-то сказала, что я должен замечать в жизни не только суровые грани жестокой реальности, но и все остальное. Бокал вина, спокойная беседа, возможность обрести вовсе не врага, но друга… — И ты прекратишь настаивать на том, чтобы я покинула место за столом переговоров? — хитро улыбнулась Элис, вызвал улыбку собеседника. — Я прекращу преподносить это под соусом из неприязни, — пообещал он. — Я делаю это отнюдь не из-за ненависти, как ты вполне можешь считать… — Да, это все чувство вины, — поспешила перебить его О’Коннелл. — Я понимаю, Клаус. Ты думаешь, что должен что-то мне или же Ками, но это не так. — Я задолжал ей ее жизнь. — Она прекрасно знала, кто ты. У нее было достаточно времени, чтобы решить, хочет она быть частью всего этого или же нет. — Почему ты не приехала на самом деле, Элли? Твоя семья была здесь. Уезжая, путешествуя, учась, они все равно возвращались назад. Все, кроме тебя. — История стара, как мир. У меня были проблемы с отцом. Однажды я не выдержала, собрала вещи и тайком уехала, запрыгнув в первый же автобус, что попался на пути. — Ты сбежала. — Я освободилась. — Твои родители мертвы. Ты могла бы вернуться с сестрой. — Не могла. Ходить в церковь, где покончил с собой родной брат, которого все объявили жестоким убийцей, жить в нашем доме или у Кирана. — Так почему ты вернулась сейчас? — Я попросту устала убегать. Ты можешь скрыться от преследователей, если захочешь, можешь скрыться от толпы или властей, но от себя не убежишь… Оба замолчали, и Элис спрыгнула со стула. Она очень устала, вино лишь развязало ей язык, пока она его занимала. Она повернулась, и гибрид вдруг оказался перед ней. — Нельзя передвигаться на человеческой скорости? — возмутилась она. — Потанцуй со мной, — попросил он. — Нет, — отрезала она. Никакого сближения. — Я не прошу об откровении. С тебя достаточно, во всяком случае, сегодня. Мой черед быть честным. — Клаус… — Брось. Всего один танец и ни единого укуса, — настоял он, улыбнувшись. — Ну, разумеется. Ты не кусаешься? — выдавила О’Коннелл и в очередной раз прокляла Ребекку мысленно. Она вложила свою руку в его ладонь. Он подошёл ближе, не сводя глаз. Она опустила глаза, уставившись на его плечо. Мужчина несколько приблизился, но она мягко надавила ладонью на его грудь, вынудив сохранить хоть немного дистанции. — Не надо на меня смотреть, — попросила она. — Мы с ней очень разные, ты не найдешь во мне ее черты. Они обменялись взглядами, и Элис с замиранием сердца заметила, как его взгляд скользнул к ее губам. Он вообще ее хоть слушал? Он наклонился, она же слегка отвернулась. Не слишком резко, чтобы не выдать назревающей паники, но достаточно, чтобы дать понять, что держать себя в руках хорошая идея. — Я перестал искать очень давно, — хрипло, низким тоном произнес гибрид ей на ушко, вызвав вереницу разных ощущений. Говоря, он почти касался губами ее кожи, обжигая дыханием. Насладившись реакцией девушки, он выполнил поворот, получив возможность столкнуться с ней лицом к лицу. Она смотрела большими от волнения глазами, тогда как его глаза заволакивало пеленой желания. Они касались друг друга лбами, кончик его носа нежно скользнул по ее лицу, пока их губы не оказались на одном уровне в всего лишь паре миллиметров друг от друга. Его взгляд был затуманен, ресницы опустились, ведомый порывом он подался вперёд и коснулся ее губ, накрыв своими, увлекая в нежный, но в то же время страстный поцелуй. Она ответила, не понимая, что сорвала этим последние оковы. В мгновение ока он сменил их локацию, и она оказалась зажатой между ним и стеной. Если сначала его руки придерживали ее за плечи, то теперь они скользнули к спине, притягивая ближе. Попутно убрав и прядь волос, мужчина скользнул поцелуем к шее, а руки повторно огладили плечи, сдвигая, а после стягивая кожанку. — Нет… Клаус, стой, — выдохнула девушка, уперевшись руками в его грудь. Он коснулся поцелуем ее щеки. Его поцелуи нарушили все, перевернув с ног на голову все убеждения в том, что все сходят по нему с ума, а она в жизни не станет. Его касания воспламеняли, напор скручивал все внутри в тугой узел, а сорванное дыхание, похожее на тихое рычание, щекотало слух и нервы, остро откликаясь в клеточках ее тела. Однако панику никто не отменял. Он вновь коснулся ее губ, а после посмотрел в глаза. — В чем дело? — улыбнулся он. — Не думаешь, что для начала хватит поцелуя? — осторожно спросила она. Не злить, но управлять… — Элис, я не наврежу тебе, — с опасным блеском в глазах улыбнулся гибрид и поцеловал опять. — Это все сказки. К тому же я не в силах оторваться от тебя. — И всё-таки… — Чего ты боишься? — Вот этого открытия, — попыталась девушка заговорить его, едва не ответив «тебя!». — Я хочу тебя, — тихо сказал мужчина и поцеловал ее, прижимая к стене. — Это заметно, — выдохнула она, остановив его. — Я не хочу так. — Идём ко мне? — прохрипел он, улыбнувшись. — Ни в коем случае. — Правильно. Мои и в спокойное время все слышат, а тут… — он многозначительно изогнул бровь, припухшие губы растянулись в хулиганской улыбке изобретательного плохиша, задумавшего шалость. Ответа у девушки не нашлось, его же заводило и ее смущение. — Тогда к тебе? — не сдался он, погладив девушку по волосам. — Давай каждый пойдет к себе? — предложила Элис третий вариант, не особо надеясь на успех. Спасительницы все не появлялись, а значит, спасение утопающих по-прежнему было лишь их делом. — В конце концов, не станешь же ты принуждать меня? Дай мне немного времени. — Ты всё-таки боишься, — решил он. — Это меняет слишком многое, — продолжила гнуть свою линию О’Коннелл. — Доверься мне. — Я доверяю. Иначе я не была бы с тобой здесь, а попросила бы уйти. Мужчина отошёл, и Элис смогла выдохнуть. Она подошла к барной стойке почти на ватных ногах, переложила все на поднос и отошла на кухню, затем достала телефон и начала судорожно набирать «ну где вас носит?!». — Ты с кем-то переписываешься весь вечер, — послышался голос в помещении. О’Коннелл едва не выронила телефон, но не туда нажала и удалила текст. — Да, я ждала Давину. Сегодня я ночую у нее, — наплела девушка. — Ты лжешь. Зачем? — Чтобы ты не пошел за мной… — сглотнула она, видя, как мужчина приближается. Что-то в его внешности переменилось. — Я думаю, тебе не нужно время, Элис, — заключил он, подойдя к ней вплотную и коснулся пальцами кожи лица. — Иногда проще понять, что зря переживаешь, лишь переступив через опасную черту… Глаза девушки расширились, но возразить она попросту не успела. Клаус поцеловал ее, затем она вдруг оказалась на диванчике в зале прямо под ним. Ни на какие попытки бороться он попросту не реагировал, в какой-то момент просто обнял ее, прижав обе руки к телу по бокам, а второй рукой беспрепятственно скользнул под юбку лёгкого платья. Никаких криков, только писк и его шумное дыхание, он все еще целовал ее в губы. Следующий миг решил все. Мужчину резко оторвали, а затем вонзили в грудь белый изогнутый клинок с зубцами. Внешне он напоминал кость. Клаус буквально заорал от боли и начал медленно бледнеть, а кожа стала почти прозрачной, являя всем сетку из вен. Все словно замораживалось, застывало. Позади него стоял Элайджа, именно он нанес удар. — Это остудит немного его пыл, — сказал вампир. — Я надеялся, он нам поможет, но ведьмы затуманили его рассудок, так что придется все самим. Он осторожно стянул брата с Элис, та же испугано сжалась, поправляя одежду. Ребекка села рядом и накинула на плечи девушки куртку гибрида, которую он снял, очевидно, перед визитом на кухню. — Это был не он, — осторожно сказала она. — Он никогда бы так не поступил. О’Коннелл всхлипнула. Руки ее болели, видимо на месте, где пальцы мужчины удерживали локоть, теперь появится синяк. Элис смотрела на тело Майклсона, не понимая, чего хочет больше — чтобы он оставался в таком состоянии как можно дольше или же его гибели. Ей было страшно, но и он тоже выглядел ужасно. — Если ты жаждешь мести, то знай, что ему очень больно, как сейчас, так будет и потом, когда он узнает, что именно едва не натворил, — заметил Элайджа и протянул девушке стакан с каким-то напитком, который она приняла не глядя. — Мой брат способен творить ужасные вещи, но этот поступок он не совершал еще ни разу и не совершил бы и теперь, если бы мыслил здраво. — Они отравили его рассудок, — согласилась Ребекка. — Видимо решили, что он сам должен сделать за них грязную работу и выбрали самый болезненный способ. Он бы себе никогда не простил… — Мы разберемся, а пока вы оба побудете у нас, — спокойно произнес Элайджа. — Я не пойду к вам, — отрезала девушка. — Прости, я знал, что ты так и решишь. Голова Элис закружилась, в глазах потемнело, и тьма обволокла ее, погрузив в сладкий покой.