Разноцветные таблетки

Разноцветные таблетки разных форм, размеров, вкусов, эффектов, а ещё изменяющие сознание. Разных цветов они лежат горсткой на ладошке и, кажется, отблёскивают белыми пятнышками на тусклом свету. Даже одна такая стоит предостаточно, а здесь их штучек десять. Не считал точно. Кто-то один усомнится и спросит или, в край, просто задуматься о том, безопасно ли принимать всё вместе в одно время. А кто-то другой ни засомневается, ни задаст вопрос, даже ни подумает, просто проглотит их по одной или разом все вместе. И этот кто-то другой — Райли Броди. В помещении с приглушённым занавесками светом утра непривычно для этого места прохладно. Сегодняшний ночной холод распыляет раннее утро, принося с собой уже более привычную температуру. На мужчине джинсы, красная рубашка, неклассический синий пиджак. Свободная, удобная для этих мест и, главное, для него самого одежда. На юноше та самая синяя футболка, что до сих пор пахнет прошлой жизнью. Но и этот запах уже потихоньку выветривается, заменяясь запахом джунглей, никотина чужих дорогих сигарет и разноцветных таблеток. Волкер стоит у окна, говоря с кем-то по телефону и выкуривая очередную дорогую сигару. Свет поднимающегося из горизонта солнца эстетично падает на мужскую фигуру, пока он вновь глубоко вдыхает едкий дым в свои лёгкие и едва слышно смеётся на слова знакомого голоса. Броди сидит на диване, опустив одну руку на колено, а во второй держа горсть таблеток. И смотрит на них, просто смотрит и не роняет ни слова.  У Хойта Волкера есть всё, что душе угодно: влиятельные связи, само влияние, деньги, люди, готовые сделать всё ради его расположения или просто наличных. А ещё черноволосый юноша с глазами цвета темного шоколада. У Райли Броди больше ничего и никого нет. Разве что, разноцветные медикаменты, изменяющие сознания на ладони. Мужчина, наконец, сбрасывает звонок и тушит сигарету. Новости о похождениях новоиспеченного «Война Белоснежки» по его территории и уничтожении его людей никак не радуют. Но виду что что-то не так он не подаст. Как всегда, собственно. В конце концов, для достижения результата средства неважны, даже если придётся пожертвовать немалым количеством людских жизни для уничтожения Джейсона Броди. Хотя, когда все эти наемники были для него хоть сколько-то важны?.. Всегда можно заменить чем-то лучшим, намного лучшим, пусть цена и будет соответствующей, а порой точно такой же. Однако, говоря до невозможности честно, сейчас Хойт Волкер сомневается в собственных принципах по поводу ничего нестоящего человеческого существования. — Глотаешь таблетки как конфеты, даже не считая сколько я дал тебе в этот раз. - он позволяет себе звучать осуждающе, строго и равнодушно, чуть хмурясь, когда смотрит на юношу, молча кладущего крохотные капсулы себе в рот по одной. Черноволосый не отвечает, даже не смотрит в ответ. А Волкер уже через момент вновь усмехается, вскидывая брови и садясь почти рядом на мягкую ткань. И голос звучит в привычной для него манере. — Знаешь, малыш, я ведь так могу подстеречь момент и обеспечить тебе передозировку всем и сразу. Не самая лучшая и безболезненная погибель, скажу тебе. Это, пожалуй, одно из немногого о чем Хойт не врет этому человеку. Он видел сам, кажется, даже не одну пару раз. Но уже лишь после второго это перестало быть чем-то ужасающим. Зрачки расширяются неправильно широко. В них на мгновение мелькает багровая тьма. На губах возникает кровавая пена, что пузырится и с алыми струйками стекает вниз по подбородку. Тело подрагивает в агонии, пока не застынет, и глаза не затянуться пеленой и не застеклянеют. Через какое-то время лицо начинает синеть, организм леденеет. Сердце больше не стучит, а темно-синие вены всё равно поступают и распухают вместе с кожей. Ладно, выглядит это несколько отвратительно.. Но мужчине хватает одного равнодушного взгляда, чтобы через мгновение приказать своим людям убрать уже бездыханный объект куда подальше, ещё до того как он станет холодным. И вскоре от него ничего не останется. Просто очередная смерть очередного человека, оборвавшаяся нить жизни и судьбы, не стоящей ровным счётом ничего. А юноша молчит. Молчит до тех пор, пока в ладони не остаётся больше ни одной капсулы. Хотя, и после этого тоже. Просто смотрит в одну точку, не поднимая головы и взгляда на мужчину. А на душе спокойно. Банальное равнодушие, выжигающее любые эмоции. Он уже не помнил, сколько дней провёл на этом острове. И не помнил, сколько дней до этого не выходил на улицу. И с тем он не помнил, сколько дней назад он жил, а не существовал, помня буквально часы этого существования. Этого не произойдёт. Того, что сказал мужчина не будет. Он это знает. И Волкер тоже. И то, что Броди известно, и то что он сам уже не сможет умертвить его. По крайней мере, собственноручно. И пускай у него для такого есть Ваас, Бак и просто орава наёмных людей, он не отдаст такой приказ ни первому, ни второму, ни третьим, вовсе запретив последним приближаться к мальчишке, за исключением единиц из них. Броди прикрывает потускневшие карии глаза веками, облокачивается спиной о спинку дивана и выдыхает. Его губы остаются приоткрытыми ещё какое-то время. Таблетки начинают действовать. ... Изначальная задумка была проста как два пальца об асфальт. Держать мальчишку при себе, чтобы при появлении здесь "Белоснежки" поднести острое лезвие ножа к горлу его брата и тем самым иметь рычаги воздействия на того. Джейсон вряд ли решится позволить кому бы то ни было убить младшего прямо на своих глазах, перерезав тонкую кожу на его шее, забрать у него последний оставшийся кусочек семьи до того, как сам он сможет хоть что-нибудь сделать. Прямо как той ночью, когда Грант погиб. Чем не идеальный план? Но позже на ум пришло кое что получше. Хойт уже однажды свёл одного человека с ума, убил в нем ребёнка и банальную человечность, считай, собственными руками. На деле же, не один десяток, но кого это волнует, если они не имеют никакого значения, черт возьми? Ваас же ещё и стал ему достойным помощником, несмотря на своё сумасшествие. За его выходками было забавно наблюдать, если они были некритичны для их общего дела: угрожал пленённым туристам или бесстрастно разрывал кого-то на тысячи частей, пока от них ничего не останется. Остатки можно кинуть в братскую могилу и найти новых с кем можно поиграться как с уродливой куклой и выкинуть, либо подарить кому-то другому. Желающих много, всё-таки спрос рождает предложение, без этого таких как они — работорговцев и наркоторговцев, а так же немало иных персон — просто не было бы. Но в этом случае, мужчине не нужен был очередной верный или самый обычный слуга. Теперь он просто хотел взглянуть как быстро он сможет сломать и сломить младшего Броди. Один раз и навсегда, бесповоротно. Ну, и ещё немного на реакцию Джейсона, когда он сможет увидеть результат этих действий. Конечно, сначала юноша упирался всеми руками и ногами, рвался прочь что было сил и пытался показывать характер. Мужчина в первый раз даже получил от него пощёчину, когда был уже совсем рядом и тому как-то удалось вырвать одно запястье из мёртвой хватки чужих рук. Броди не был сильным, после плена у пиратов особенно, да и силы заметно иссякали от бесполезного сопротивления, но удар ладонью по щеке был, как говорится, на эмоциях и с душой. Не повезло Райли в том, что рядом был Ваас, хотя Хойт и в случае его отсутствия бы это так просто не оставил. Пара слов тому и можно было отойти выкурить сигарету, смотря как помощник ставит мальчишку на место с помощью рук и кулаков. Покорности можно добиться не только уважением, но и с помощью боли. Волкер не был уверен, сломал ли пират тогда что-то черноволосому юнцу, но явно вывихнул пару суставов, помимо оставленных на его теле множества синяков и гематом. И ясно дал понять на словах, если решит противиться вновь — разговор будет ещё более «по-плохому». Так что, даже если Броди хотел вновь оттолкнуть от себя подошедшего вскоре мужчину, уже просто физически не мог. Оставалось лишь отводить взгляд слезящихся глаз, нехотя открыть рот и глотать таблетки. «Так бы сразу» — улыбаясь, говорил Волкер, а тот уже тогда отвечал ему на это молчанием, поджав губы как-то... Просто по-детски обиженному. А в следующие разы действительно был уже более "разумным", видимо, после предупреждения от Монтенегро взвесив все "за" и "против" сопротивления. Хоть и упрямиться не прекратил. Не сразу, не по вервому приказу, но в конце концов нехотя размыкал губы, пытался не глотать медикаменты сразу, чтобы выплюнуть их позже. Он ощущал эффект, конечно ощущал, и он ему тогда явно был не по душе мягко говоря. Пугал происходящим, и кто угодно это видел. Этот страх и непонимание, зачем его пичкают этими таблетками. А в один из дней, когда Хойт был уже точно уверен, что пора, он "поддался" на отказ юноши принимать очередную дозу в виде капсул. И, тем самым, дал ему на себе испытать и ощутить все прелести такого занятного состояния как "ломка". Это было в самом деле весело! Смотреть за ним, наблюдать это отчаянье и слезы, эти дерганые движения и, сперва, непонимание, что вовсе происходит. Ну, не мог парень не знать что это такое, просто дошло в его ситуации не сразу. Волкер может понять. А ещё помнит.. Он заставил его буквально умолять о помощи, вцепившись тонкими пальцами в ткань его джинс и прижавшись лбом к большеберцовой кости, из раза в раз повторяя почти шёпотом бесконечное «Пожалуйста». Чтож.. Хойт действительно сжалился над ним. Зная самого себя, назвать это можно было только так. Понаблюдав за всем этим сперва, конечно, но, в конце концов, дал нужные таблетки. С тех пор мальчишка был уже даже более, чем тихим и скромным, лишь отводя взгляд глаз, зрачки которых начинали всё больше и больше темнеть по прошествии времени. Что не могло не радовать. Мужчина уже мог слышать, как ломается чужая личность. Тем более, таким юноша нравился ему намного больше, чем рвущимся прочь и даже рыдающим. И лишь чуть меньше, чем с улыбкой на губах, которую он никогда не надеялся увидеть вновь, после всего единственного раза. Но нужно было ещё что-то. И это что-то нашлось. Просто Бак до своей кончины умело подтолкнул его к тому действию словами, ну, а Райли в нужный моменты казался особо милым, даже не под очередными медикаментами. В конце концов, сексуальное насилие — то же насилие, что уж точно поспособствует первичной задумке — свести мальчишку с ума. Более того, он его вещь, чёртов товар в будущем, до тех пор, пока Джейсон Броди не будет мёртв. Да и сейчас тоже. Возможно, стоило тогда для этого отдать юношу тому же Баку, но что-то внутри разума захотело глянуть и принять участие в этом процессе самолично. Сам мужчина никогда не думал, что его может потянуть на особо молодых, на которых особый спрос... Чтож, похоже, спрос действительно оправдан. И тогда, уже на утро, что-то пошло не так. По крайней мере, для Хойта Волкер. Черноволосый юноша-то всё помнил. Прекрасно всё понимал и ощущал, всё тело болело и саднило от синяков. Его запястья были перетёрты в кровь верёвкой, а на глазах ещё долгое время так и не высыхала влага, даже спустя часы. У него едва находились силы на то, чтобы вновь не разрыдаться на месте и дышать полной грудью, что уж говорить о словах. Да и что ему можно было сказать? Нечего было снова пытаться, снова надеяться, снова вырываться — итог для него был бы один, лишь с разным количеством полученных ранений. Тогда же всё и рухнуло безвозвратно в больших карих глазах. Да и для мужчины что-то, да изменилось. Не сразу, не с первого раза даже, кто сказал, что он будет останавливаться на достигнутом, но это произошло. Хойт помнит, что злился продолжительное время, хоть вновь ни одна мышца не дрогнула тогда на его лице в раздражении. Чёрт возьми, это даже не с него самого началось! Ну как... Вину всегда можно скинуть на кого-то другого, если сам не хочешь её признавать. Мужчина готов взять на себя ответственность за множество смертей и загубленных жизней.. Но не готов признаться сам себе, что только из-за его оплошность, которую он сам не понимал до конца, он теперь не может просто избавиться от этого ребёнка. Как можно даже попросту привязаться к тому, с кем вас связывает лишь постель, особенно человеку без чувств жалости и схожих с ней? Он так и не принял этого. Но принял то, что теперь это зашло слишком далеко и никто не сможет это исправить. Волкер сам уже просто не даст это сделать. Броди не уйдёт. И он понимает, уже не такой глупый и наивный. Выхода нет, сбежать с Рук Айленда, от этого человека для него невозможно, братья не придут, даже если они живы. Если жив... Райли известно, что Грант мёртв. А с ним мертва и надежда на счастливое будущее, даже если был бы шанс вернуться домой. Его жизнь забрала пуля. А жизнь Джейсона подхватили джунгли, руки взяло оружие, разум долг чего-то чужого, в чем он нашёл своё истинное призвание, а сердце та девушка из храма. Джунгли заберут Райли так-же, как и Гранта, стоит только сделать неверный шаг. Но его не будет. Как и исполнения слов Волкера про намеренную передозировку. Мужчина держит слишком крепко, сжимает слишком сильно в своих руках. Так что, кажется, ребра скоро хрустнут под его натиском. И больше не отпустит, как и не убьёт. Чёртов собственник. А ещё боится упустить. Если об этом юноша знает, то в остальные слова просто верит. Наивно, слишком наивно.. Просто потому, что верить больше не во что, как бы не было больно или банально всё равно. «Ну и чего ты так смотришь-то теперь каждый раз как в первый? Зачем ты мне доверяешь? Это опасно...» и улыбается, глядя в затуманенные очи. В самом деле опасно. Это же Волкер, с ним всегда нет точной уверенности в том, что ты не будешь лежать мёртвым на земле уже через минуту. Таблетки всегда действуют по-разному. Они все различные, и их много. И все деформируют разум, искажают характер, ломают психику на тысячи частей. Стоит взглянуть на того же Вааса, даже не зная человека до изменений, чтобы это понять. Никто не исключение для препаратов, хочет он этого или нет. Черноволосый юноша с большими глазами — тоже. Порой Райли просто смотрит стеклянным взором в стены, пол или потолок расширившимися до предела зрачками, за которыми уже не видно шоколад их радужки. Смотрит в никуда, и это тоже забавно. Когда сидит, оперевшись ладонями о колени или откинувшись о спинку дивана, когда лежит на спине, растрепав по ткани черные кудрявые волосы. Может показаться, что просто задумался о чем-то своём. Возможно, действительно думает, но явно не так, как мыслил бы в здравом уме. Порой он говорит что-то. Какие-то мысли, что-то бредовое или цельное. Достаточно громко или шёпотом, обращается к мужчине или к самому себе, затихает на долгие минуты и снова говорит. Сперва это было с эмоциями, сейчас — абсолютно без них. И всё равно, мужчине интересно слушать первое время. Первые.. Минуты? Да, всего ничего. Чуть дальше — просто смотреть, не вникая в бредовую суть. Порой — и эти моменты, пожалуй, лучше всех других — юноша всё-таки смеётся и улыбается. Так же смотрит куда-то в никуда и что-то говорит, но хоть с каким-то блеском чувств в глазах. Необычным. Другим. Как тогда, ещё до попадания на остров, но искажённым. В такие моменты Хойту хочется надеяться, что и этого человека он сможет сделать похожим на одного своего известного подчинённого. И в то же время, умоляет кого-то про себя, чтобы никогда не добился такого результата. А ещё порой... В такие дни, и моменты, как сейчас, ни от чего не зависящие, не лучше тех, когда юноша улыбается, но тоже в них что-то есть. Райли сам лезет к Волкеру первым. И это происходит всё чаще. А ещё, кажется, делает это даже до того как вещества начнут действовать. Утыкается лбом в мужскую шею и хватается за ткань одежды, пытаясь то ли приобнять, то ли удержаться на месте, то ли просто ухватиться за него. Хойт усмехается и ещё пытается о чем-то думать до того, как чувствует прикосновение чужих шершавых губ к своей коже. Следы от постоянных прикусываний до сих пор не сошли и не собираются в ближайшее время. Хойт сам точно будет добавлять новые ранки на них чуть заострёнными клыками. Странно испытать чувства к своему развлечению... Хойт всё ещё опасался анализировать их, так как боялся умозаключения, к которому они могли привести, каким бы простым всё не оказалось в итоге. Так или иначе, спустя секунды он держит в ладонях чужое лицо, впиваясь пальцами в щеки и скулы, чувствуя его губы своими и их вкус, а после касаясь языком внутренних стенок рта. Сегодня он вновь оставит россыпь синяков и иных более ярких следов на загорелой коже, но не допустит риска, чтобы кто-то увидел всё это, чтобы кто-то понял, что их связывает. «Ты сам как чёртов наркотик, Броди» — шепчет мужчина, отрываясь от него. И плевать, что тот, даже если слышит его, уже просто не осознает значения этих слов — голос как белый шум, и в помехах ничего не разобрать. Интересно, представляет ли черноволосый мальчишка в такие моменты кого-то другого на его месте?.. Представляет ли другой голос и другие слова? Что хватается за чужие плечи и жмется к иному телу? Наврятли. Возможно, Хойт сам сошёл с ума?.. Ещё раньше юноши, прямо как Ваас, которого сам и превратил в то, кем человек теперь является? Ведь многое, что привязывает к себе крепким канатом, способно вызывать сумасшествие вместе с дополнительными факторами. Если это работает с таблетками и даже без иных причин, почему не может в этом случае? Волкер уже не пытался понять. Броди, к слову, тоже. Просто Хойт не позволит Райли проснуться от очередного трипа ни с кем другим, кроме него. Больше не сможет даже мысли допустить об этом, как и о том, что юношу попытаются забрать у него. Он что-нибудь придумает, обязательно придумает по поводу его братца... Но не сейчас. Эта ночь прошла как обычно. Это утро вновь смоется прохладной водой. Этот день пройдёт в тумане, пеленой перед глазами заслонившим разума. Этот вечер не вспомнится, как и десяток других. Ни юношей, ни мужчиной.

***

Извини, Белоснежка! Твоего маленького братца тоже больше нет!.. Что-то вновь пошло не так уже совсем скоро. Хотя, казалось бы, Хойт приложил достаточно усилий, чтобы Джейсон теперь считал и младшего брата мёртвым. Казалось бы, слов той тоже сломанной койки Бака — Кита Рамзи — должно было хватить с головой в той ситуации, в которой они оказались. А нет. Зов братской любви наверное, чтоб его... Правда, когда названный местными Воин явился к Хойту, неся месть и не подозревая истины, давно уже было поздно. Что-то пошло не так, а с тем и полностью по изначальному плану мужчины. Действительно, глаза Джейсона в тот момент были именно тем, что Волкер хотел видеть всё то время, пока Белоснежка мешал ему и его делам. Увы, судьба обделила его этим зрелищем в тот самый миг, когда в зелени взгляда за считанные секунды мелькал весь спектр эмоций, хоть на лице застыло одно лишь полное недоумение. Лишь из-за того, что парень стоял к нему спиной. Как было бы удобно тогда вонзить нож прямо в его тупую бошку.. Не в силах сказать ни слова, Броди смотрел на младшего брата, что направил на парня дуло пистолета зажатого в его чуть дрожащих руках. И так же глядел в ответ тусклым взглядом глаз, шоколад которых полностью скрыл за собой расширенный зрачок. Мужчина едва сдержал усмешку. Джейсон понял прямо там, что уже не сможет забрать младшего. Конечно, он пытался сперва достучаться, докричаться до затуманенного разума брата. Оттолкнув, откинув Волкер как можно дальше, схватил за плечи, сжимал их через ткань и ненароком, даже не зная этого, давил на синяки и шрамы под синей футболкой. Говорил что-то с очевидными отчаяньем и не желанием признать очевидное, смотря в глаза, которые уже не узнавал. Говорил-то, впрочем, правильные вещи, но и Райли в своём состояние искаженного разума тоже с трудом мог разглядеть и узнать в этом человеке своего родственника. Эти татуировки. Этот запах джунглей и смерти. Эти руки, покрытые чужой кровью по локти. Джейсон вырос здесь морально, но и младший брат его тоже уже не был прежним. Только в отличие от старшего, он просто сломался пополам с коротким, но громким хрустом. И третий человек, находящийся в этой комнате, был тому причиной. И слышал этот хруст, как и тысячу других. А ещё злился, незримо сжимая руки в кулаки, когда парень аккуратно взял лицо черноволосого мальчишки в свои дрожащий руки, вновь заглядывая в тёмные глаза с надеждой, что что-то изменится. Только он, черт возьми, мог это делать — так держать юношу, пальцами проводя по скулам, и смотреть практически неотрывно. Тогда же и думал во второй раз, что стоило бы уже пробить черепушку этому нахалу. Но нет. Не сам, не при младшем брате его. Ведь потом в руках юноши появился пистолет, который он направляет вперёд, держа на вытянутых руках и опустив палец на спусковой крючок. А Джейсону пришлось отступить, но лишь на пару шагов назад, видимо, всё ещё на что-то надеясь. Мужчина всётаки усмехается вновь. Ему оставалось лишь наблюдать. - Джейсон... - прозвучало так тихо и хрипло. Хрипяще. Отрешённо. И Хойт чувствует, как болезненно сжимается в груди старшего брата сердце, как тот глотает горечь, когда юноша смотрит на него туманным взглядом. И улыбается почти печально и столь же виновато, всё ещё направляя на Джея пистолет. Некоторые вещи от прошлой жизни сохранились в его памяти. — Уходи. Я не пойду с тобой. Пожалуйста, уходи... И тот уходит. Ускользает прочь с горечью и немой злобой. Уже совсем скоро его нет в этом помещении. Будто бы и не было вовсе. Будто он — всего лишь очередная галлюцинация в восполенном веществами разуме юноши. Моргнешь — и растворилось. Он же так хотел вернуться домой когда-то... Но с Джейсоном, Грантом и ребятами. Всем вместе, как и приехали сюда. Пусть только лишь с братьями! Хоть сейчас понимает, что с самого начала это было фактически невозможно.. Грант мёрт, а Джейсон не вернётся с острова. И сам он не справится один. Не теперь. Приди брат раньше, хотя бы на пару чёртовых дней... Всё могло было бы быть по-другому. Когда-то всё было иначе. Ведь, порой, и секунды с минутами могут менять жизнь координально. Вот уж, весь переворот коту под хвост! Волкер остаётся жив. Хойт знает, Джейсон ещё вернется, чтобы получить своё, и теперь он будет готов к пустоте когда-то родных глаз, а мужчина к его приходу. Он знает — Белоснежка попытается, всё равно попытается забрать последнюю частичку своей семьи, но Хойт не отдаст ни мальчишку, ни свою жизнь так просто. А ещё Волкер знает, что всё это время Райли лишь слегка будет мучить чувство вины перед братом, и то лишь когда он не будет под кайфом. А так - абсолютная пустота. Броди реагирует лишь когда мужчина певуче зовёт его по имени. И то вяло, просто на миг поворачиваясь к тому, смотря своими тусклыми очами, и отворачиваясь обратно. Пистолет выпадает из его рук, но он, собственно, больше и не понадобится сейчас. Всё-таки не зря, ох не зря он оставил когда-то мальчишку в живых. Хойт напевает ему, будто колыбельную, о том, что всё идет как должно, когда целует мальчишку в веснусчатые щёки. Он поступил так, как сделал бы каждый — не могло всё быть по-другому. А тот, возможно, верит. Верит так глупо, но всё-таки. И смотрит в двери, в которых минуту назад растворился образ родного когда-то человека. Да. Он почти жалеет о случившемся. Райли Броди в самом деле больше нет. Есть просто Райли. Без Броди. И он принадлежит Хойту Волкеру. ... Юноша будто впадает в анабиоз на считанные секунды. А после тело пробивает неприятная крупная дрожь, больше чем от холода или страха. Ему кажется, что все его органы горят пламенем, что он сам сгорает заживо. Будто мужчина кинул в его вскрытую грудную клетку спичку. В ушах отвратительно шумит неприятным звоном, а во рту ощущается металлический привкус крови. И в глазах на мгновение мелькает багровая тьма. И тянется всё слишком долго, растягивая каждую секунду в бесконечность. Крик застревает в горле, будто костлявые руки сжали шею до посинения. Даже хрип не сорвётся с расскусаных в кровь губ. Райли кажется, что именно так ощущается смерть. Но в конце концов, всему приходит конец. Он открывает чёрные глаза, смотря в потолок. Тело вновь ломит и саднит, но не от чужих прикосновений, к которым оно привыкло, которые со временем приходятся по душе за счёт правильных действий с их стороны. Его вены распухают. Взгляд в потолок, и губы приоткрыты в тяжёлом дыхание. А на них всё ещё ощущается привкус собственной крови. Ах да.. Она всё-таки течёт вниз струйкой смешанной с кровью. Но то лишь из-за прокусанной губы. Сейчас всё обошлось. Его сердце останавливается медленно. Ему понадобятся ни дни и ни недели на то, чтобы полностью застыть на месте. Замереть и засохнуть. А пока что оно всё ещё бьётся, и Броди рвано дышит полной грудью, ощущая самого себя и свое тело. Перед глазами его плывут образы, оставшиеся от трипа. Первую минуту он видит Гранта. Но не может понять его выражение лица, не может разобрать речь. После чего сущность растворяется в тусклых цветах и лучах вечернего света из окна, прикрытого занавесками. Его время умирать ещё не пришло. И, честно говоря, юноша не уверен разочарован ли он этим или ему вновь как-то всё равно.